Глава двадцать третья. Первый спуск под воду на американском эсминце. Дневной и ночной город Портленд. Неожиданное предложение открыть рыболовный магазин в Южной Америке
На корме корабля стояло три водолазных костюма, которые держали по два матроса.
– Мне мастер-водолаз запретил сегодня спуск! – развел руками Соколов, кивком показав на Федорова, который, стоя около костюмов, внимательно их осматривал.
– Мне некогда долго ждать! – поторопил командир, отходя к правому фальшборту.
Федоров отошел к левому борту.
Выскочивший на палубу матрос принес большой брезентовый мешок, из которого вытащил два шерстяных одеяла, одно из них расстелил около Федорова, жестом предложив раздеваться.
Второе одеяло расстелил в двух метрах коренастый матрос, на правом рукаве бушлата имеющий какие-то нашивки и продолговатую блямбу с водолазным шлемом, в которых Федоров решил не заморачиваться, а в темпе скидывать с себя одежду, кидая кучкой в правом углу одеяла.
Первым побуждением Федорова было аккуратно сложить форму, но, вспомнив, что он теперь гражданский человек, решил этого не делать.
Надев серый шерстяной свитер и рейтузы, Федоров с помощью трех матросов облачился в водолазный костюм и, раскачиваясь из стороны в сторону, подошел к водолазной беседке. Остановившись в метре от водолазной беседки, надел шлем и, постояв с минуту, проверил, как подается воздух, обнаружив в шлеме микрофон.
– Корабль! Как меня слышите? – спросил Федоров, проверяя связь.
– Слышу тебя хорошо! Спокойного спуска! – только успел пожелать молодой голос, как хриплый бас ворвался в шлем:
– Тебя как зовут?
– Серж! – ответил Федоров, садясь на сиденье, около которого лежали водолазные калоши.
– Фред! – отозвался корабельный водолаз, в свою очередь заходя в беседку.
В правой руке Фред держал свинцовые калоши.
– Что у вас случилось с кораблем? – поинтересовался Федоров, надевая свинцовые калоши.
– Руль иногда направо не работает. То неделю все нормально, а то клинит. Кто ни смотрит, все говорят – нормально. А руль все равно клинит. Когда в порт входили два сбоя с рулем было, – охотно пояснил Фред, поднимая вверх правую руку.
Глухо загудел электромотор, и водолазная беседка плавно пошла вверх, поднимая их над палубой.
– А с днищем что случилось? – снова задал вопрос Федоров.
Беседка между тем поднялась над палубой на полтора метра, переехала за борт и плавно опустилась вниз, начиная погружаться.
– Два шва на листах разошлись, и вода поступает в трюм. Немного, но пайолы заливает, а это непорядок! Да и кэп хочет быстрее в море выйти!
– Надо бы мелок взять, чтобы отмечать разошедшиеся швы, – предложил Федоров, смотря, как мимо проплывает борт эсминца.
Краска во многих местах облупилась и висела клочьями.
«Необходимо покрасить судно! Очень неаккуратно выглядят борта, особенно под водой, но ракушек нет. Значит, недавно корабль красили. Только краска попалась дерьмовая, или прогрунтовали обшивку плохо», – сказал про себя Федоров.
Фред громко хмыкнул и заявил:
– У меня есть два мелка: белый и красный! Это у вас в Канаде под воду неподготовленными ходят! У нас и ножницы, и зубило, и молоток имеются!
– Стоп машина! – приказал Федоров, уверенный, что его внимательно слушают наверху.
Беседка моментально остановилась.
Федоров провел пальцами в резиновой перчатке по обшивке, но ничего не почувствовал.
– Фред! Дай фонарь и нож! – приказал Федоров, беря в левую руку фонарь, а в правую большой нож, который напарник отцепил от пояса.
Включив фонарь, он приблизил шлем к обшивке, но ничего не заметил из-за махров краски.
Проведя лезвием ножа сверху вниз, услышал легкий щелчок.
– Посвети мне на борт! – приказал Федоров, вставая на ноги.
– Что у вас случилось? – спросил командирский голос.
– Пока не знаю. Есть подозрение на микротрещину в борту около кормы! – доложил Федоров, взяв нож двумя руками и начиная счищать краску.
Под слоем краски обнаружилась полоса светлого металла, по которой и шла тончайшая, нитевидная трещина, которая стала видна, только когда Федоров приблизил шлем на десять сантиметров к борту эсминца.
– Когда точно будет известно про трещину? – озабоченно спросил командир.
– Через две минуты! Я ее оконтурю и замерю! – быстро бросил Федоров, ведя по трещине острием ножа и слушая щелчки.
Через чуть больше метра щелчки прекратились.
Протянув руку назад, Федоров взял кусок мела у напарника и провел поперек трещины волнистую линию. Немного подумав, поставил в начале и конце трещины по два восклицательных знака.
– Докладывай, дайвер Серж! – потребовал капитан.
– Трещина около… – начал говорить Федоров и сразу запнулся, не переведя размеры в футы, что сделал Фред, сразу вклинившись в разговор:
– Длина трещины около трех футов. Трещина очень тонкая и практически не видна простым глазом. Мы ее отметили и поставили в начале и конце по восклицательному знаку! – доложил Фред.
– Майна! – скомандовал Федоров, едва только Фред сделал паузу.
– Майна! – продублировал команду командир.
Беседка пошла вниз, и через пять секунд командир попросил:
– Внимательно посмотрите стыки листов и перо руля.
– Когда я попрошу, можно будет подвигать перо вправо-влево? – спросил Федоров, внимательно смотря на обшивку.
Больше металла со светлыми полосами видно не было.
Дойдя до дна, водолазная беседка остановилась.
Федоров с напарником вышли из нее и медленно пошли к носу судна, смотря на дно.
Несмотря на небольшое расстояние, трещин видно не было.
«Вот если проплыть близко под днищем, то можно довольно быстро осмотреть весь корабль! И не только осмотреть, но и легко поставить мину! Мы в Питере ходили в ИДА на километры, и воздуха хватало, а с перепонками осмотр можно часа за два-три провести!» – прикинул Федоров, обходя большую железяку, лежащую на дне.
От чего железяка, Федоров определить с ходу не мог, но о том, что посторонний предмет давно лежит на дне, говорил толстый слой ракушек, который его весь покрывал.
– Дно порта очень замусорено. Валяется много железа, – извиняющимся тоном заявил Фред, как будто это была его вина.
– Другие дыхательные аппараты на корабле есть? – спросил Федоров, вертя головой вверх и вниз.
– Есть один, но к нему нужен другой гидрокостюм. Его только на час работы хватает, – пояснил Фил.
– Сходите на катере после обеда на военный склад и там посмотрите. С начальником склада я договорюсь. Все, что надо, он вам даст! – пообещал командир и выжидательно замолчал.
– Мы сейчас идем к корме, и как только дойдем, поработайте рулевым пером, – попросил Федоров, понимая, что они прогулялись под днищем просто так.
– Как дойдете до кормы, доложите! – мгновенно отозвался капитан.
– Если определить места расхождения швов на плаву, то можно вызвать портовых водолазов, и они заварят днище. И тогда не нужно будет ставить корабль в сухой док, – громко сказал Фред, который старался показать свою полезность.
Федоров сморщился от громкого рокота судового двигателя большого корабля, который пытался встать к пирсу.
«При таком шуме услышать еле слышное щелканье в рулевых тягах вряд ли возможно. У меня и воздух в скафандре сильно шумит», – прикидывал Федоров, продолжая поглядывать на днище.
За пять метров до винта Федоров увидел черную поперечную полосу на днище.
– Стоп машина! – громко скомандовал Федоров, на что капитан мгновенно отозвался:
– Что случилось?
– Вижу черную полосу на днище! В пяти метрах от винта! Точно определить не могу, до днища высоко! – доложил Федоров.
– Глубина под килем? – коротко спросил капитан.
– Около тридцати футов! – мгновенно доложил Фред.
– Займите место в водолазной беседке! Через две минуты начнем работать рулем! – приказал капитан.
Едва Федоров и Фред заняли свои места в водолазной беседке, как та пошла вверх.
Рядом снова начали работать два двигателя, наполняя шлем неприятным шумом.
Остановившись напротив винта, беседка замерла.
Федоров внимательно прислушивался, но ничего, кроме гула двух разных двигателей от рядом стоящих судов, слышно не было.
– Вира! – скомандовал Федоров, смотря на поворачивающийся вправо руль.
«Надо ночью попробовать послушать рулевые тяги! Ночью на кораблях движки не работают и тихо. Может, чего и услышу, и нырять не в скафандре, а в легководолазном оборудовании!» – решил Федоров, смотря на своего американского напарника.
Водолазную беседку вместе с водолазами подняли на борт, и уже через десять минут Федоров и Фред шли к рубке, где их ждал командир эсминца.
– Давай пару минут передохнем! – предложил Федоров, смотря с высокого правого борта военного корабля на сухой док, в котором возле большого лесовоза суетились рабочие.
В большом деревянном ящике на кильблоках стоял сухогруз, а в соседнем ящике – авианосец, высокий, который только начали красить.
«Очень нескоро покрасят огромный авианосец, да и сухогруз, весь облепленный лесами, тоже не скоро выйдет!» – оценил Федоров обстановку в доке, до которого было не больше трех кабельтовых.
– По кораблю гулять может только капитан! Все остальные передвигаются бегом! – напомнил Фред, кивая в сторону рубки.
– Надо немного продышаться, – отозвался Федоров и, резко выдохнув, направился к рубке.
– Что с рулем? – с порога спросил капитан, держа в зубах короткую черную трубку.
Кроме капитана, в рубке находились невысокий моряк с пронзительными черными глазами, гигант, Соколов и Коротышка, который прямо приплясывал от нетерпения.
– К рулю надо ночью погружаться! Сейчас ничего не слышно! И погружаться лучше в легководолазном снаряжении с автономным аппаратом! – доложил Федоров, принимая от Соколова большую кружку с горячим чаем.
На штурманском столике стояли две тарелки с бутербродами, на которые бросил голодный взгляд Федоров, во рту которого с утра было только два маленьких кусочка бекона.
– Серж! Вы угощайтесь! Через пять минут спустят катер, который отвезет вас на склад!
Федоров наклонил голову в знак того, что он все понял, и протянул руку за первым бутербродом.
– Что там за микротрещина, которую ты обнаружил? Ее можно заварить под водой? – последовал новый вопрос командира эсминца.
– Можно! – уверенно ответил до сих пор молчавший Соколов, беря со столика кружку.
– Америка – великая страна, и у нас работают самые прекрасные специалисты! – возвестил командир, набивая трубку табаком.
– Разрешите выехать в город на катере? Быстрее работа пойдет! – неожиданно обратился Соколов к командиру.
– Катер стоит у правого борта! – громко крикнул матрос с палубы.
– Фред! Бегом на катер! – приказал, не поворачивая головы, командир, показывая, что знает своего водолаза по имени.
Спустившись по штормтрапу с правого борта в катер, Федоров, Соколов и Фред только успели пройти в кубрик, как взревел мотор и катер рванул с места.
Обойдя по длинной дуге сухой док, катер мчался в дальний конец пирса и буквально через десять минут быстрого хода вошел в широкий канал, чтобы через минуту остановиться около деревянного пирса, на котором стояло с десяток высоких бревенчатых зданий с широкими воротами, окованными металлическим листом.
Около второго пакгауза стоял толстый моряк в офицерской форме с унылым лицом.
Как только катер причалил, ворота пакгауза открылись и два упитанных матроса выкатили тележку, на которую были навалены резиновые перепонки аж целых пяти типов, гидрокостюмы и четыре аппарата двух типов ИДА.
От подобного богатства у Федорова загорелись глаза, и он первым бросился к тележке.
– Как это называется? – спросил Федоров, поднимая первую пару перепонок со скошенными концами.
– Flippers! – бросил толстяк, которого Соколов целенаправленно вел в сторону.
Федоров ласково погладил перепонку, положил ее обратно на тележку, с сожалением хмыкнул и поспешил за Соколовым, который, пропустив вперед себя начальника склада, нетерпеливо мотнул головой.
Но отойти от тележки не было сил! Федоров взял в руки вторую пару перепонок с ровными концами и стал внимательно их разглядывать, справедливо решив, что пакгауз никуда не денется, а вот тележка с водолазным оборудованием может!
Занырнув в пакгауз следом за начальником склада в небольшую дверь, Соколов высунул голову и махнул рукой, приглашая Федорова и Фреда внутрь.
Судя по красному лицу Соколова и начальника склада, они уже успели причаститься огненной водой.
Посередине пакгауза стоял, покачиваясь, начальник склада и, держа в руках пару черных ласт, мотнул ими вправо со словами:
– Идите направо! С левой стороны ласты, с правой – гидрокостюмы, грузовые пояса, а в конце лежат неделю назад полученные из Франции гидрокостюмы для фрогмэнов! Их трогать нельзя!
И, конечно, Федоров вместе с Фредом рванул в конец пакгауза.
На металлических полках лежали аккуратно сложенные поролоновые штаны и куртки, облитые сверху листовой резиной.
– Я таких никогда не видел! – удивился Фред, складывая три гидрокостюма в большой брезентовый мешок.
– Зачем три берешь? – удивился Федоров, сверху кладя три маски с большими стеклами.
– Один тебе, второй мне и третий твоему боссу! Он действительно водолаз? – попробовал уточнить Фил.
– Больше бизнесмен! – презрительно скривившись, пояснил Федоров, засовывая в мешок два обычных резиновых гидрокостюма.
– Это ты хорошо придумал! – похвалил Фред, засовывая ополовиненную стопку с французскими гидрокостюмами во второй ряд и беря с соседней полки две пары черных ласт длиной не меньше полуметра.
Едва Федоров с ластами, а Фред с мешком вышли к двери, как из-за стеллажа вышел толстенький матрос и жестом направил водолазов к открытой двери, из-за которой доносились громкие голоса.
Зайдя в небольшую кандейку, в которой имелся большой письменный стол, заваленный бумагами, Федоров обнаружил сидящих за ним начальника склада и Соколова, перед которыми стояла бутылка водки «Московская», литровая бутыль виски «Блэк Джек» и литровая бутылка, на которой было написано по-русски «Смирновская».
Федоров потряс головой от недоумения. Такой водки он никогда в жизни не видел.
Соколов отрицательно качнул головой, приказывая ни в коем случае не показывать своего удивления.
– Рей, в некотором роде наш коллега! Он увлекается подводной охотой, – представил Соколов начальника склада, наливая ему виски в высокий стакан.
– Какую самую большую рыбу вы видели под водой? – спросил Фред, делая огромный бутерброд.
Разрезав белый батон, Фред положил в него приличный кусок бекона толщиной с палец, добавил такой же кусок желтого сыра и с поклоном протянул Федорову, который сразу вгрызся в предложенное блюдо.
Откусив пару огромных кусков, Федоров взял со стола бутылку содовой.
Налив шипящую воду в стакан, он сделал большой глоток и тут же отставил стакан.
– Думаю, что можешь пить спокойно. До погружения еще минимум часов шесть, – выдал Соколов, чокаясь с начальником склада.
– Лосося полутораметрового подбил! – гордо выдал начальник склада, выпячивая грудь.
– Не может быть! – замотал головой Федоров, пытаясь прочитать надпись мелким шрифтом ниже странного слова «Водка».
Федоров не понимал, что так его насторожило в надписи на бутылке.
И чуть при всех не хлопнул себя кулаком по лбу: надписи были написаны старым шрифтом с ятями!
– Ласты были изобретены великим Леонардо да Винчи еще в тысяча четыреста восемьдесят восьмом году! Но только я знаю, что еще раньше аборигены островов Тихого океана делали ласты, сплетенные из тростника! – поднял вверх указательный палец правой руки толстяк.
– В моря ходил? – спросил Соколов, подливая в стакан толстяка виски.
– Пятнадцать лет на торгашах мотался от мыса Бурь до Мокрого Треугольника! – похвалился толстяк, отпивая сразу половину стакана и тут же продолжая рассказ, который с напряженным вниманием слушали все присутствующие: – Первым европейцем, занявшимся изготовлением ласт, был француз Луи де Корпье. С тысяча девятьсот двадцать седьмого года, пять лет Корпье бился над созданием ласт, которые сам изобретатель назвал лопастями. И никто не заинтересовался этими изобретением, пока в тридцать восьмом году американец Оуэн Черчилль, кстати, олимпийский чемпион по парусному спорту, отдыхая на Таити, не обратил внимание на местных ныряльщиков, на ногах которых были тростниковые ласты. Он купил несколько пар у аборигенов за бесценок, привез их в Америку и занялся усовершенствованием. Через год появились вот эти образцы, которые испытывали Джонни Вейсмюллер и Кларенс Крэбб. Ласты олимпийским чемпионам понравились. Затем Черчилль купил патент у Карпье и начал массовый выпуск ласт. Но опять прокол! Сбыта не было! Населению Америки совсем были не интересны ласты, несмотря на большую рекламную кампанию! Зато ластами заинтересовались военные моряки и закупили у Черчилля целых двадцать пять тысяч пар!
– Откуда ты это знаешь? – как бы невзначай спросил Соколов, снова подливая толстяку виски.
– Черчилль – мой друг, и мы с ним открыли два магазина по продаже ласт! Хотите, я вам покажу магазин? – неожиданно предложил толстяк.
– Хотим! – сразу завопил Федоров, которому очень хотелось посмотреть не только город, но и магазин, где продаются такие замечательные ласты.
– Тогда едем! – решил толстяк и неловко махнул рукой.
Тотчас появился толстый моряк и вопросительно посмотрел на начальника склада.
– Подгони новый пикап. Мы на нем едем в город! – приказал толстяк, с трудом вставая из-за стола.
Федоров с Соколовым незаметно переглянулись.
И, как оказалось, не зря!
Еще одно незаметное движение правой руки толстяка, и второй матрос исчез в глубине склада.
– Фил! Распишись на накладной! – пьяно пошатываясь, попросил толстяк, ловко выдергивая из-под пачки бумаг, лежащих на подоконнике, лист, густо исписанный чернильными строчками.
Соколов, пьяно пошатнувшись, оперся на стол, успев бросить на Федорова предупреждающий взгляд.
Выпрямляясь, Соколов соединил на секунду указательные пальцы обеих рук.
Федоров утвердительно кивнул, показывая, что он знак понял.
Зарычал мощный мотор, и, выглянув в окно, Федоров увидел вчерашний пикап, в который грузили большие брезентовые мешки.
«Толстяк заодно хочет вывезти со склада кучу водолазного оборудования», – понял Федоров, обнаружив, что автомобиль перекрашен в зеленый цвет и на нем стоят номера американской армии.
«На ходу подметки рвут союзнички! У таких грех не спереть пару гидрокостюмов!» – решил Федоров, которого немного мучили угрызения совести.
Аккуратно сложив подписанную Филом накладную в красивую кожаную папку зеленого цвета, толстяк спрятал ее под бумаги на подоконнике и только после этого протянул правую руку в сторону двери, предлагая всем присутствующим идти на выход.
Первым выйдя из кандейки, Федоров ускорил шаг и, оказавшись вдвоем с Соколовым между стеллажами, быстро проговорил:
– В пикапе было полно оружия! Под передней панелью, под сиденьями!
– Сядем в пикап, постарайся незаметно проверить! – приказал Соколов и остановился около стеллажа, рассматривая толстый прозрачный пакет с какой-то одеждой.
Вынув из пакета длинные трусы из зеленой материи, Соколов стал внимательно их рассматривать.
Федоров тоже взял пару и сразу обратил внимание на широкий пояс с резинками и тремя глубокими карманами: двумя по бокам на бедрах и одним сзади, в которые так удобно складывать находки на дне.
Тут подошел толстяк и, взяв трусы из рук Федорова, пояснил:
– Это специальные трусы для легководолазов, которые ныряют в теплых морях!
– Думаю, такие трусы будут хорошо продаваться! – уверенно заявил Соколов.
– Кинь десять упаковок в машину, – не оборачиваясь, бросил начальник склада.
Мгновенно появившиеся упитанные матросы стали быстро сгружать со стеллажей упаковки с понравившимися Федорову трусами.
– Я вам подарю последнее изделие нашей промышленности: нейлоновые трусы! – проявил жест невиданной щедрости толстяк, выдергивая из второго ряда толстую упаковку.
Открыв клапан упаковки, толстяк жестом фокусника выдернул две пары зеленых трусов и подал их Соколову и Федорову.
Взяв в руки невесомую ткань, Федоров обнаружил сзади карман и поднял взгляд на толстяка, ожидая разъяснений.
– Если ты занимался плаванием, то помнишь, что, находясь долгое время в воде в шерстяных плавках, ты растираешь себе ноги и, соответственно, теряешь боеспособность. А в этих трусах стоит тебе выйти на воздух, как они становятся сухими! – поднял руку толстяк, жестом подзывая своего подчиненного. Ткнув пальцем в упаковку, бросил на ходу: – Десять пачек! – и быстро пошел к выходу.
Сев на водительское место, толстяк жестом указал на два свободных места рядом с собой.
В это время в кузов закинули еще один брезентовый мешок.
Заведя мотор, толстяк дал ему с минуту поработать и резко рванул с места.
С визгом прокрутилась резина колес, и пикап понесся вперед.
Осторожно втянув носом воздух, Федоров почувствовал запах паленой резины.
Пикап быстро объехал пакгауз и остановился, одновременно с остановкой толстяк нажал клаксон.
Раздался громкий звук сигнала, от которого у Федорова заболели уши.
Ворота распахнулись, и автомобиль выехал на дорогу.
За углом второго пакгауза дорога свернула налево и уперлась в высокие металлические ворота, которые быстро открывали два морских пехотинца.
– Мою машину все знают и пропускают, не спрашивая документов! – похвалился начальник склада, еще увеличивая скорость.
Широкая пустая дорога с покрытием из гудрона была разделена белой полосой.
Справа и слева мелькали одно– и двухэтажные деревянные домики, огороды и огромные щиты рекламы со странными, на взгляд Федорова, надписями: «Берегите горючее!», «Не забывайте беречь покрышки автомобиля!».
– Здесь живут практически все жители Портленда. В самом городе преимущественно офисы, конторы, магазины, зрелищные заведения, – пояснил толстяк, сворачивая налево.
Пошли трех– и пятиэтажные здания, а вот улицы, в отличие от пригородных, были сильно замусорены окурками, апельсиновыми корками, бумажками от конфет и шоколадных батончиков.
Толстяк снизил скорость и теперь ехал не больше тридцати миль в час, как показывала стрелка спидометра.
На многих окнах домов были прикреплены небольшие листики бумаги, на которых на белом фоне в красной окантовке было нарисовано по несколько черных пятиконечных звездочек.
– Что за листочки, наклеенные на окнах? – спросил Федоров, вертя во все стороны головой.
– Количество звездочек показывает, сколько членов семьи защищает Америку! – гордо сказал толстяк, сворачивая налево.
Еще двести метров, и пикап остановился возле кирпичного пятиэтажного здания, весь первый этаж которого занимал магазин, на котором горела неоном надпись «Рыбак».
Едва автомобиль остановился, как из него выскочили десять человек и выстроились около входной двери.
Толстяк величаво прошел сквозь строй и, остановившись около входной двери, жестом пригласил Федорова и Соколова следовать за собой.
В стеклянном отражении окон Федоров увидел, что, как только они покинули пикап, служащие, как по команде, бросились к автомобилю и быстро начали его разгружать.
В огромном зале, уставленном всевозможным рыбацким оборудованием, было полно стеклянных стеллажей и прилавков, где лежало, висело и стояло все, что нужно человеку для рыбалки, начиная от крючков и кончая небольшими катерами и «Виллисами».
Федоров сразу подошел к стенду с ластами, масками, гидрокостюмами, грузовыми поясами.
А вот на соседний стенд с автономными кислородными аппаратами замкнутого цикла пока не стал обращать внимания, решив оставить его на потом.
– Если мы откроем в Монтевидео такой же магазин, то это будет неплохим прикрытием для нашей работы. Можно и под воду ходить, и оборудование без всяких вопросов перевезти, – предложил Федоров, беря в руки аппарат Момсена с соседнего стеллажа.
– Хорошо мыслишь, юноша, – похвалил Соколов, гладя подушечками пальцев аппарат Ламбертсена, висевший рядом.
– Я бы надел аппараты на манекены! И тогда каждый покупатель будет видеть, как он сам смотрится в этом аппарате, – предложил Федоров, не замечая, как к ним сбоку подошел начальник склада, который прямо светился улыбкой.
– Я согласен дать вам товаров на пятьдесят тысяч долларов! – сделал неожиданное предложение начальник склада, внимательно смотря на Соколова.
– На двадцать тысяч долларов я у тебя сейчас куплю товара! И все вместе сорокафутовым контейнером ты отправишь в Буэнос-Айрес! Это реально? – спросил Соколов, вынимая из кармана толстую пачку долларов, перевязанную двумя желтыми резинками.
– Пойдемте в мой кабинет и там решим все вопросы! Не стоит показывать в зале такие огромные деньги! Портленд – все-таки портовый город, – напомнил начальник склада, решительно беря Соколова под локоть.
– Я хотел походить по магазину и посмотреть товары! Вы разрешите? – протянул Федоров, которому совершенно не хотелось уходить в кабинет.
– У меня в кабинете есть все каталоги и прайсы! – настойчиво заявил толстяк, начиная движение вперед.
Через два часа все документы были составлены и подписаны, а пикап тронулся в обратный путь.
Портленд, едва сумерки опустились на город, полностью преобразился.
Улицы, по которым не торопясь двигался пикап, были заполнены фланирующей толпой американцев.
Зажглась яркая, многоцветная реклама кинотеатров, отелей, магазинов. Со всех сторон сверкали надписи и рисунки, приглашающие курить сигареты «Честерфилд», покупать облигации военного займа, пить самый лучший напиток «Кока-кола».
Была, правда, и реклама военного образца, которая уговаривала американцев, и вкупе с ними Федорова и Соколова: «Покупайте только то, в чем вы нуждаетесь!», «Платите ваши старые долги!».
«А у нас в городах затемнение и свет на улицах не горит! Может, только в сибирских городах!» – с какой-то неожиданной злостью подумал Федоров, сохраняя каменное выражение лица.
Еще сорок минут езды, и пикап остановился перед знакомым пакгаузом, а через пять минут катер вместе с Соколовым, Федоровым и Фредом отчалил.
