Глава одиннадцатая. Ночевка на маленьком острове
Проснулся Федоров от изменения гула моторов торпедного катера.
Федорова война приучила спать при любой представившейся возможности. Неизвестно, когда придется поспать еще в следующий раз.
Выглянув в иллюминатор, Федоров обнаружил по правому борту гористый островок, сильно поросший лесом.
«Все правильно. Командир катера хочет переночевать на берегу, а с рассветом снова отправиться в путь! Зачем лишний раз рисковать ночным походом?» – мысленно утвердил план командира катера Федоров, энергично делая разминочные движения.
Катер снова изменил курс и сбросил ход до малого.
Снова поворот влево, потом вправо и еще раз налево.
– Пошли наверх! – приказал кап-два, вставая с койки.
Катер ушел влево, и двигатель перестал работать.
Наверху загремел металл, и в воду плюхнулся якорь.
В дверь снова постучали.
– Войдите! – пригласил Соколов, снова усаживаясь за стол.
Вошел Звягинцев и с порога объявил:
– Через тридцать минут на берегу сварят уху и накроют стол!
– Тогда пока я вам расскажу одну очень интересную и поучительную историю из жизни американских бандитов, – неожиданно предложил Соколов, усаживаясь за стол.
– Джаст момент! – попросил Звягинцев и, выглянув в коридор, крикнул: – Вахтенный! Чайник чая и леденцов!
Жестом предложив Звягинцеву сесть, Соколов начал рассказывать:
– После Первой мировой войны в Америку хлынула толпа русских эмигрантов и не всегда добропорядочных граждан. В Америку поехало много бандитов из еврейских местечек России, Белоруссии, Украины, Литвы и Польши. Ребята были молодыми, дерзкими и жадными до денег. Эмигранты были уверены, что Америка открывает широкую и прямую дорогу к богатству. И эмигранты, а тем более бандиты, хотели достичь богатства быстро и любыми путями. Но все выходцы из России, Белоруссии, Украины, Литвы и Польши верили в Бога. Возникает резонный вопрос, о котором спорят попы: «Может ли бандит быть верующим человеком?»
Раздался стук в дверь, и Звягинцев на правах хозяина катера рявкнул:
– Ну!
Вошел матрос и принес чайник, круглую железную коробочку с леденцами, о чем говорила красочная этикетка с россыпью прозрачных конфет, и две плитки московского шоколада.
– Свободен! – коротко бросил Звягинцев, разливая черный чай по кружкам.
– Наша страна отошла от любой веры в Бога. У нас церковь отделена от государства, как и мечети, костелы и храмы Будды, – распинался кап-два, сейчас похожий на замполита какого-нибудь заштатного гарнизона.
«С чего это Соколов нам читает политграмоту? Хорошо хоть в нашей группе нет замполита! Если полковник НКВД в поезде говорил правду и нас включили в группу, сопровождающую отряд судов, то я попаду за границу! Интересно, как там живут люди? Но надо в первую очередь посмотреть резиновые ножные перепонки и маски на лицо», – на минуту отвлекся Федоров, мечтательно улыбаясь.
– Я, Федоров, для кого распинаюсь? – дернул за рукав тельника кап-два.
– Виноват! Исправлюсь! Больше не повторится! – совершенно автоматически выдал Федоров, отметив ироническую ухмылку на лице Звягинцева.
Но едва кап-два перевел взгляд на командира катера, лицо Звягинцева стало моментально серьезным.
– В священный для евреев день Йом Капур бандиты Луи Флейшер, Гарри Флейшер и Генри Шор пришли в синагогу Бией Давид в американском городе Детройте. Эти трое были не просто бандиты, а главари мощной фиолетовой банды, которая контролировала азартные игры, контрабанду спиртного в период «сухого закона». Событие происходило совсем недавно. Всего тринадцать лет тому назад! – поднял вверх указательный палец Соколов, призывая двух слушателей к вниманию.
Сделав эффектную паузу и не дождавшись звукового отклика от слушателей, кап-два продолжил:
– В этот день весь криминальный мир столицы автомобилестроения собрался в вышеупомянутой синагоге. Проще говоря, главари бандитов собрались на сходку! Фиолетовая банда, не колеблясь и не обращая внимания на количество людских жертв, могла поджечь, взорвать завод, фабрику, магазин, если чувствовала угрозу существованию банды! Еврейские бандиты были даже безжалостней, чем знаменитая банда Аль Капоне в Чикаго! Но и полиция Дейтройта не дремала! В здание синагоги руководители полиции послали трех агентов криминальной полиции в штатском, замаскированных под хасидов, которые должны были взять главарей бандитов, пришедших на сходку. Трое главарей фиолетовой банды не заметили плечистых «хасидов» и прошли в синагогу помолиться. Объявили перерыв. «Хасиды» вышли покурить, не зная о том, что в праздник Йом Капур евреи не смеют зажигать огонь! Те, за кем они охотились, благополучно скрылись, а вот полицейским скрыться не удалось! Так незнание законов места, куда вас направили, приводит к очень печальным последствиям! – на печальной ноте закончил исторический экскурс Соколов.
– Что случилось дальше с американскими полицейскими? – с горящими глазами спросил Звягинцев.
– Об этом история умалчивает! – последовал моментальный ответ Соколова, который опять наморщил лоб, решая какую-то стратегическую задачу.
Дверь распахнулась, и на пороге появился еще один, ранее не виденный краснофлотец, теперь уже со знаками различия старшины первой статьи.
– Товарищ капитан второго ранга! Вас срочно требует штаб! – выпалил на одном дыхании старшина, умоляюще глядя на Соколова.
– Раз зовут из штаба – надо идти! – согласился Соколов, вставая со своего места.
Едва Соколов вышел, как Звягинцев предложил:
– Пойдем на берег! Ужин поедим на свежем воздухе! Матросы спиртику принесут, и, пока кавторанг по телефону базарит, под уху по соточке вмажем!
– Я пить не буду и тебе не советую! – уже на палубе ответил Федоров, смотря, как на остров опускается густой туман.
До воды осталось метров пятьдесят, а небосклон уже весь заволокло серой мглой.
– Еще немного, и совсем видно ничего не будет! – озабоченно заявил Звягинцев, жестом подзывая матроса. – Возьми три спальника, палатку и мухой на берег! – приказал Звягинцев, первым вступая на трап, справа от которого был натянут дюймовый трос.
Около командира катера материализовался матрос, вооруженный ППШ с круглым диском.
– Вахту стоять через четыре часа! Как только кап-два закончит говорить, проводить на берег! И протянуть второй леер! – приказал Звягинцев, в руке у которого неведомо каким образом появилась фляжка, обтянутая зеленым сукном. Он быстро сбежал по трапу, который был перекинут от одинокого камня прямо на песчаный берег.
На берегу был вбит арматурный прут, к которому и был привязан трос, служивший леером для трапа с правой стороны.
Не успел Федоров сойти на берег, как вслед за Звягинцевым на берег сбежал матрос, несущий в одной руке двухметровый полуторадюймовый прут и бухту пенькового троса, а в другой – кувалду на длинной ручке.
Не обращая ни на что внимания, матрос стал забивать прут в песок.
Федоров посмотрел вперед и увидел, что метров через десять на зеленой травке стоит четырехместная палатка, а перед ней красуется простенький деревянный стол и три деревянных же стула.
В пяти метрах справа от импровизированной столовой горел костер, над которым на треноге висел приличных размеров котелок, из которого вился аппетитный дымок, показывая, что в посудине варится уха.
– Разливай уху по тарелкам и жарь рыбу! – небрежно бросил Звягинцев, жестом гостеприимного хозяина показывая на стол.
Моментально из-за палатки выскочили два матроса. Первый с поварешкой и металлическим цилиндром, сваренным из тонких прутьев, а второй с тарелками и огромной черной сковородой.
Сняв крышку с котелка, первый матрос быстро налил три тарелки золотистой ухи, а второй отнес их к столу.
Снова вернувшись к костру, матрос снял с треноги котелок и поставил его в полутора метрах от стола.
Вернувшись к костру, нагнулся и, подняв палку с раздвоенным концом, подцепил треногу и положил ее в траву.
На ее место был моментально установлен цилиндр, а на него сковорода.
Из-за палатки появился матрос с большой деревянной доской, на которой лежали большие куски рыбы, обвалянные в муке.
Куски были размером с ладонь взрослого человека и прямо сочились жиром.
– Палтус очень жирная рыба, и ее можно жарить без масла, – пояснил Звягинцев, обращаясь к кому-то, стоящему за спиной Федорова.
Обернувшись, Федоров обнаружил стоящего за его спиной кап-два.
– Давайте поедим, а то есть хочется, аж переночевать негде! – скаламбурил Соколов, первым направляясь к столу.
Матросы тем временем загрузили на сковороду все десять кусков рыбы и начали их жарить, переворачивая деревянной лопаткой.
Усевшись за стол, Соколов взял деревянную ложку и принялся есть.
Первый матрос, подхватив треногу и котелок, бегом направился на катер.
– Здорово ты моряков вымуштровал! – похвалил Соколов, дохлебав тарелку ухи.
Матрос вернулся с катера, неся перед собой большое деревянное блюдо, на которое стали выкладывать жареную рыбу.
Аккуратно разложив рыбу на блюде, поднял голову на командира катера.
Получив утвердительный кивок, метнулся за палатку и буквально сразу вернулся, неся на подносе несколько кусков рыбы.
– Сейчас матросы себе рыбы пожарят и уйдут. На костре вкус у рыбы совсем другой, – пояснил действия своих моряков Звягинцев.
Пока офицеры не торопясь ели рыбу, матросы закончили жарить свою и, забрав сковороду, убежали на катер, не забыв поставить на цилиндр из прутьев медный чайник.
