Глава 8
Светлана проснулась с ощущением, какое бывает в день собственного рождения или накануне новогоднего праздника. Что ее сегодня ждет? Несколько дней на корабле уже приучили ее к тому, что жизнь может состоять из приятных сюрпризов.
Девушку разбудили звенящие слова: «Монте-Карло». Дома она время от времени слушала радиостанцию с этим названием. Ее немного смешили потуги на «аристократичность» этой волны, даже имена диджеев звучали на заграничный манер, но музыка играла достойная. Очень качественная.
Ну и общие, в данном случае позитивные стереотипы – Монте-Карло как столица игорного бизнеса, центр крутых развлечений. Еще в Москве она мечтала об этом дне.
Накануне директор круиза сообщил, что для группы «Простые правила» приготовлен сюрприз: своя, отдельная экскурсия в Ниццу и непосредственно в Монте-Карло. Это вообще было супер! Не тащиться в общем автобусе, слушая комментарии экскурсовода, может быть, и квалифицированные, но уже множество раз обкатанные и весьма замыленные.
Тем более что Леня Зюник обещал сам выступить в роли экскурсовода. Княжество Монако, как он заявил, было для него, видного концертного деятеля, вторым домом.
Тимур, конечно, расстроится. Он рассчитывал, что и здесь они смогут оторваться от всех и побыть вдвоем. Да еще и на таком роскошном фоне!
Но все к лучшему. Ей надо без стороннего вмешательства разобраться в самой себе, решить, как держаться дальше. Не то чтобы они слишком далеко зашли. У Светланы хватило бы характера в любую секунду прекратить отношения с молодым человеком. Просто надо взять паузу.
Здесь, в круизе, все до предела спрессовано. На развитие отношений до такого уровня в Москве ушли бы недели, если не месяцы, с нечастыми и непродолжительными встречами по ходу. Но тут, на борту «Ромео», час можно смело считать за сутки. Итого они знакомы…
Она так и не смогла подсчитать. Математика никогда не была ее любимым предметом.
Он ухитрился пока ее ни в чем не разочаровать. Например, не дал потратить еще ни одной валютной бумажки. Такси, кофе, коктейли, смешные маленькие сувениры – за все платил Тимур, уверенно отводя ее руку с купюрами. Каждый выход в город начинался с того, что он в ближайшем пункте обмена оставлял несколько зеленых бумажек и забирал местные банкноты и мелочь.
Ей оставалось только сдерживать собственные аппетиты. Она понимала, что карманы у студента, пусть и «кавказской национальности», не бездонны. Иногда это даже напрягало ее. Какой русской бабе иной раз не хочется гульнуть! И потребовать лобстера или суп из акульих плавников, раз уж они на Средиземноморье!
Впрочем, в те упоительные часы, когда им удавалось остаться вдвоем в каюте, он ей устраивал такое, что невозможно было бы оплатить никакими наличными или золотыми кредитными картами. Этот парень любил Светлану в самом прямом и всепоглощающем смысле слова. Он вообще смог за короткое время, растянувшееся только в ее воображении, изменить взгляд Светланы на отношения мужчины с женщиной.
Да, она знала мужчин-партнеров и относилась с пониманием к разному уровню общения с ними. Да, Света ценила мужчин-друзей и тоже не видела проблем в том, чтобы однажды изменить формат отношений с дружеского на интимный, если человек, с которым она общалась, того заслуживал. Да, рок-звезда могла даже представить себе близость с мужчинами-поклонниками. В конце концов, получается, что они живут в одном мире, у них есть общие интересы, которые вполне могут сблизить людей до предела.
Но этот мальчишка впервые заставил ее вспомнить фразу, которую она однажды записала в свой дневник – тетрадку с портретом Мадонны, которую завела в школе. Чьи это слова, Света уже не помнила, вроде какого-то француза, но они остались у нее в голове. «Сказать человеку “Я люблю тебя” – это значит сказать “Ты никогда не умрешь”».
Она тогда, как и все очень юные люди, много думала о смерти, размышляла о тех, кто уходит из жизни совсем молодым, прибивалась то к готам, то к эмо, но в ее памяти осталась только эта фраза.
Нет, Тимур не говорил вслух ничего подобного. Ей трудно было даже представить, как бы он произнес такую банальность. Но она читала эти слова во влажных темных глазах, просто каких-то вулканических глубоких озерах, обрамленных черным лесом. Он передавал ей смысл этой фразы горячими объятиями. Света слышала ритм этих слов, когда сильное мужское тело содрогалось в любовных судорогах.
Так, если она сейчас не встанет и не выкинет это из головы, то может вообще остаться без всякого Монте-Карло!..
У выхода с корабля группу провожал сам капитан. Он вообще относился к музыкантам исключительно внимательно, особенно после того, как они дали согласие на дополнительное выступление. Им-то это, в общем-то, ничего не стоило, а для Лавроненко оказалось крайне важно. И эта экскурсия в подарок, и выход капитана к трапу – все говорило о том, что у «ПП» на корабле очень высокий статус.
– Мы планировали стоянку прямо в бухте Монте-Карло, но погода, видите, очень ветреная, на море волнение. Поэтому я направил судно в бухту Виль-Франш, – объяснил капитан. – Это самое лучшее место для стоянки на всем здешнем побережье. Монако в пяти морских милях, вас доставят туда на автобусе.
Ницца выглядела так, как и должен смотреться главный курортный город Французской Ривьеры. Во всем была разлита нега, общее приятное утомление.
Волнение, о котором говорил капитан, в бухте совершенно не ощущалось. Ласковое солнце, почти недвижимое море, туча туристов в шортах и купальниках, с верхом и без, кафешки на набережной, забитые публикой.
Плотной группой они во главе с директором круиза вышли на Английскую набережную. Свете бросился в глаза легендарный отель «Негреско» с его огромным розовым куполом.
Леня Зюник перехватил взгляд девушки и вспомнил о своих обязанностях экскурсовода.
– Неплохой отельчик, – заметил он. – Последний частный дворец. Наш бывший мэр Юрий Михайлович любил это заведение. Как-то он провел здесь пресс-конференцию, не помню, правда, на какую тему.
Набережная действительно производила впечатление символа красоты и полного, абсолютного, ни к чему не обязывающего безделья. Музыкантам хотелось немедленно присоединиться к людям, загорающим, купающимся или пьющим кофе. А еще лучше попробовать все это сделать одновременно!
Метрах в тридцати от них, под пальмами, началось какое-то шевеление. Беспечно прогуливавшиеся люди поспешили в одну сторону. Раздались крики на французском языке, послышалась заливистая трель полицейского свистка.
– Что там? – сам себя спросил Трофимов. – Посмотрим?
Зюник кивнул, вся компания двинулась туда, куда бежал народ.
Под пальмой, скорчившись и прижимая руки к животу, лежал смуглый подросток. Из-под его ладоней текла кровь, белая майка была уже сильно испачкана. Он не стонал, ничего не говорил, только смотрел на окружающих печальными черными глазами, вокруг которых быстро наливались синие круги.
Через толпу пробились двое мужчин в белых костюмах с носилками. Жандарм, стоявший над подростком, что-то коротко объяснил им. Они покивали, положили парня на носилки и понесли к карете «Скорой помощи», вставшей вплотную к пальмовой аллее.
– Что случилось? – Светлана спрашивала по-русски непонятно кого.
Французский она не понимала и вообще растерялась от того, что вдруг они увидели на роскошной набережной.
– Кто его так?..
Зюник бережно взял ее за талию и, выводя из толпы, коротко сообщил:
– Арабские разборки. Типичный эпизод для Франции.
Этот славный солнечный день как-то враз померк, и даже купол «Негреско» казался Свете уже не розовым, а красным от крови.
Водитель что-то проговорил.
Леня Зюник повернулся с переднего сиденья к музыкантам и перевел:
– Спрашивает, как поедем. Тут две дороги, одна по низу, вдоль моря, относительно короткая и быстрая, а другая длиннее. Она вначале поднимается на гору, а потом спускается. Но зато живописная.
Как обычно в группе «ПП», мнения разделились. Но Зюник принял во внимание пожелание Светланы. Он велел водителю добираться до цели по живописной трассе.
Автобус покинул центральную часть Ниццы и ехал мимо частных ухоженных домов. Виллами их язык не повернулся бы назвать, они выглядели простовато для этого.
Леня прокомментировал:
– Тут живет народ поскромнее, не миллионеры. Вон тот домик с красной крышей. Было бы время, зашли бы. Там моя подруга Наталья обретается, наша, московская.
– Неплохо устроилась, – буркнул Трофимов.
У него все никак не поднималось настроение, и Светлана старалась лишний раз не смотреть в сторону лидера «ПП».
Но женское любопытство не дремало, вопрос выскочил сам собой:
– И как она здесь оказалась?
– Рассказываю! – удовлетворенно заявил директор круиза. – Звезда московских тусовок, очень милая во всех отношениях молодая женщина знакомится с гостем из не такой уж далекой Франции. Подчеркиваю! – Тут он многозначительно покивал Светлане. – С гражданином Евросоюза, который оказался вполне платежеспособным и очень увлекающимся человеком. Она ему показала Москву. Что это значит, девушки лучше знают.
Как и всякий рассказ Лени, этот шел на грани фола, по краю пошлости, иногда зашкаливал. Но Зюник делал это так ненавязчиво и невинно, что отвешивать ему замечания Светлане не хотелось. Тем более что все его истории были невыдуманны, порой и вправду поучительны.
– Через месяц Наталья отправилась в Париж по личному приглашению гражданина Франции. Не буду врать – не помню, как его звали. Ну, скажем, Жан Батист, как Мольера. У нас же бывает, что человека зовут Антон Павлович или Михаил Афанасьевич. – Леня сам улыбнулся собственной шутке, которую в автобусе никто не оценил. – Жан Батист представил ее маме. Что уж там сказала ему она, никто не знает, но французик опять нарисовался в Москве. С обручальным кольцом. Дальше апофеоз: свадьба, подарки, комфортабельная квартира в Париже. Заядлая тусовщица становится примерной хозяйкой, а потом и заботливой матерью. Родился сын, замечательный парень. И тогда она делает ход конем: подает на развод. Деталей не знаю, но Наталья получает от мужа домик в Ницце. Сын – Женька – живет и учится в Париже, а лето проводит у матери, на курорте.
Парни загалдели, начали подкалывать Светлану.
– Вы хоть одну песню на французском выучите, будет чем денежных папиков из Парижа на наш концерт заманивать, – заявила она.
Но этот рассказ запал ей в память.
На территорию княжества они въехали совершенно незаметно. Если бы не столб, на котором висел флаг Монако, то туристы даже и не поняли бы, что пересекли границу.
А потом перед ними открылся изумительный, ни на что не похожий город с белоснежными дворцами, залитыми солнцем, холмами, обрывающимися в бухту, где цепью расположились элегантные яхты. От всего этого веяло таким спокойствием, довольством, устойчивостью и стабильностью, что Свете сразу захотелось остаться здесь навсегда.
Леня коротко переговорил с водителем и пояснил своим подопечным:
– Проедем прямо в центр, где главное казино, все посмотрим по дороге.
Город поразил гостей чистотой и ухоженностью. Абсолютно все тротуары были выложены красивой плиткой. Может быть, именно здесь у очередного мэра Москвы и родилась мечта то же самое сделать с российской столицей. Ни одно здание не было похоже на другое. На каждом окне и балкончике росли цветы. То и дело над бутиками мелькали названия известных домов моды.
Парни оживились. У каждого было что сказать насчет «Формулы-1». Если улицы Монте-Карло и были им знакомы, то по трансляциям этих соревнований.
Поднялось вроде бы настроение и у Трофимова. Этот любитель современных авто не отрывал глаз от проезжей части, не обращая внимания на всякие цветники и балконы.
– Смотри: кабриолет, водителя нет, а в машине сумки, игрушки, – привлек его внимание Никита.
– Да, ничего себе машинка, – откликнулся Трофимов. – И что, не тырят вещички из авто? – Это уже был вопрос Зюнику.
– Вообще-то Монако занимает первое место в мире по доходу на душу населения. – Леня произнес это с таким видом, будто сам обеспечил здешним жителям этот высокий уровень дохода. – Вот не принято тут тырить. Монако считается самым безопасным местом в Европе. Тут можно оставить кошелек на скамейке и через час вернуться, а он все еще будет лежать на месте. Я сам, правда, не пробовал, но так говорят. При этом жители еще не платят никаких налогов.
– Это меня устроило бы! – живо отреагировал Никита. – А то я за свою двухкомнатную халупу бешеные деньги отстегиваю.
– И не надейся. Стать гражданином Монако практически невозможно. Даже если ты женишься на подданной здешнего князя, то не получишь такого права. Как и твои дети. Только внуки смогут претендовать на гражданство.
– А те же нацменьшинства? – полюбопытствовал Трофимов. – Арабы – они ж никуда не делись.
– Их тут не так много, и власти держат всех в ежовых рукавицах. Здесь на пять жителей приходится один полицейский. Но и те больше тем занимаются, что штрафуют за просрочку паркинга, ловят мальчишек на мопедах без документов и объясняют туристам, как пройти в казино.
Автобус тем временем сделал вираж на площади и остановился перед зданием, очень похожим по архитектуре на оперный театр. Неподалеку от входа были припаркованы дорогие авто.
– Ничего так. Два красных «Феррари», один «Бентли», парочка «Роллс-Ройсов» и пяток навороченных «Мерседесов», – быстро сосчитал Никита.
– Паспорта не забыли? – вернулся к обязанностям экскурсовода Зюник. – Вас пропустят в гостевой зал – это для новичков. Вход десять евро. Ничего особенного там не увидите: игровые автоматы и столы для рулетки. Кто не знает – крупье все объяснит. Для серьезных игроков тут отдельные залы за дополнительную плату. – Он критически оглядел музыкантов. – Но туда в джинсах не пускают. Да я и не советую. Продуть значительную сумму без проблем можно и внизу. Автобус будет стоять здесь, через час прошу всех быть на своих местах. Если кто-то заиграется, поедет в порт на такси. Это здесь недешево.
Парни, переглядываясь, двинулись ко входу.
– Ты пойдешь? – поинтересовалась у Светланы Алина.
– Я бы лучше по городу пошаталась.
– Тогда приглашаю, – встрепенулся Зюник. – Посидим тут в одном уютном месте.
– Нет, я все-таки хочу сыграть, – помотала головой костюмерша. – У меня рука легкая!
Сергей Трофимов, задержавшийся у автобуса, неожиданно предложил:
– Ничего, если я вам составлю компанию? Не помешаю?
– У нас ведь не интимное свидание. – Зюник улыбнулся. – Что скажет дама?
Дама, которая последнюю пару дней старалась избегать Сергея, оказалась припертой к стенке. Что ж, вместо легкой светской болтовни ее, очевидно, ждет рассказ о принципах морали и нравственности. Ладно, за что боролась, на то и напоролась.
Она вспомнила одну из самых приторных улыбок своей подруги-режиссерши, пристроила ее на собственную физиономию и голосом девушки-вампира из давнего фильма пропела:
– Да ты что, Сережа! Как ты нам можешь помешать?
Ответ у нее был. Но она надеялась, что ошибается.
Они устроились втроем за столиком небольшого ресторана с видом на бухту. Среди множества яхт одна выделялась и размерами, и вертолетом на борту.
Сергей уточнил у Зюника:
– Эта не нашего какого-то буржуина приобретение?
– А ты думаешь, только наши западают на такие яхты? Насколько я знаю, это собственность министра финансов Саудовской Аравии, он же брат короля этой дивной страны. Хозяин обычно дома, а яхта здесь стоит. Как видишь, арабы разные бывают, даже во Франции. Этот явно живет не на пособие.
Подлетел смуглый мальчик-официант, Зюник сделал заказ. Из итальянского меню все выбрали что-то легкое. Есть им совсем не хотелось, приятно было просто сидеть и смотреть на море, золотые насечки на голубом фоне, маленький черный вертолет, по первому зову хозяина готовый подняться в воздух. Даже Трофимов, по мнению Светланы, человек, чуждый сантиментов, и то вроде проникся романтическим духом этой местности.
– Блин, что же мы у себя так трудно живем, как-то с натугой, без праздника? – выдохнул он, как будто освобождаясь от нелегкого бремени.
– А я тебе скажу, отчего так, – откликнулся Леня. – Мы хотим всего и сразу. А все то, что мы видим, накапливается годами, десятилетиями. Я имею в виду даже не капитал, а образ жизни. Семейный дом, фамильное серебро, круг общения, профессиональные традиции. Спроси здешнего судью, кто был его отец. Сто процентов именно юрист. Да и дедушка ходил в парике. Есть же понятие «английский газон». Вот и в Монако наверняка имеется что-то в этом роде. Там всего-то три секрета – стрижка, поливка и подкормка. Я купился, решил на даче завести. Все по науке, а ни фига! Потом приехал настоящий специалист, объяснил. Дескать, почва, дружок, не та! Кислотность! Не будет у тебя английского газона! Сей клеверный!
Светлана вдруг расхохоталась, представив Зюника копающимся на участке. Несколько посетителей обернулись. Столь громкий смех, очевидно, нарушал здешние неписаные правила.
– Леня, а ты здесь с «Тутси» зажигал? – решила она польстить директору круиза.
Любое напоминание о его любимицах сразу приводило Зюника в эйфорическое состояние.
– Нет, с девчонками не получилось. – Он покачал головой. – Нас дважды номинировали на World Music Awards – ее именно здесь вручают. Но мы оба раза так в номинантах и зависли. А вот с Филиппом Бедросовичем здесь погудели. Он как раз выдал альбом «For you», официальный тираж более миллиона экземпляров. И добро пожаловать в Монако! Двухтысячный зал рукоплещет, на сцене Бейонсе и Мэрайя Кери, и тут выходит наш красавчик. Юдашкин сшил ему невероятный наряд в платиново-золотых тонах, балетная группа в костюмах красного цвета, а в качестве реквизита танцоры использовали уникальные пятиметровые веера из страусовых перьев. Мы выступали почти в конце и европейскую публику уложили наповал!
На Светлану опять напал приступ дикого смеха, как только она представила киркоровских танцовщиков в пятиметровых страусовых перьях.
– Смех смехом, а Филипп мне после этого подарил шикарное авто. До сих пор им пользуюсь, – подвел итог Зюник.
– А розовую кофточку? В мужском варианте? – мрачно вступил в разговор Трофимов.
– Ё-моё! – не выдержал обычно корректный Леня.
Он, по слухам, позволял себе пользоваться всем богатством русского языка только на репетициях.
– Далась всем эта розовая кофточка. Это же сказка, вы должны понимать как профессионалы! «Розовая кофточка» – это современная «Красная Шапочка». Выдам вам наш корпоративный секрет: весь этот скандал раздул сам Филипп. Лично его идея! Ну и исполнение не подкачало.
– Ну да! – недоверчиво отреагировала Светлана. – Там вроде все по-настоящему, и девочку эту жалко было. Он так наехал на нее.
– Да бог с вами! Киркоров в этом плане абсолютно нормальный человек. А все скандальные истории, связанные с его именем, – это чисто пиаровские ходы, поверьте мне, на все сто процентов. В жизни Филипп потрясающий парень. Журналистов он более чем любит. А эта девочка… Я вам скажу, что она жуткий человек. Иосиф Пригожин с ней судился за то, что она в свое время на пресс-конференции оскорбляла Валерию. С той прокатило, а вот с Филиппом нет. Хотя, конечно, журналисты тоже постарались, многое было вырвано из контекста. Но она доводила Филиппа в течение всей пресс-конференции. Я ему вообще советовал не извиняться потом.
Трофимов, наконец-то слегка расслабившийся, решил пробить Леню на откровенность:
– Слушай, а на ком ты больше заработал? Я не в конкретных цифрах спрашиваю, а вообще. На «Тутси» или на Киркорове? Не напряг вопросом?
Леня задумался, слегка улыбнулся:
– С «Тутси» я начал работать, когда они были совсем еще девочками. Так что я у них был как отец родной, проводил с Олей и Танькой чуть ли не круглые сутки. У нас тогда по двадцать пять концертов в месяц в разных городах бывало. А потом пошли выезды за бугор. Сам понимаешь. Так что заработки у Филиппа – это уже кремовые розочки на праздничном торте. А вообще я тебе хочу сказать, пока ты молодой: деньги далеко не всегда являются решающим фактором. Еще есть желание работать, жить интересной, насыщенной жизнью. Если работа тебе по душе, ты получаешь от нее удовольствие, заряжаешься энергией. Для мужчины это главное. Так же, как для женщины – семья и рождение детей.
– Вот! – ухватилась Светлана за мысль Зюника, опасаясь, что на нее начнет давить Трофимов. – Рок-певиц это ведь тоже касается, правильно?
– Да, конечно! – уверенно заявил Леня, не ожидая подвоха. – Разве они не женщины?
– Некоторые считают, что это такой передвижной аппарат для извлечения звуков разной тональности. – Светлана говорила все напористей. – У нее не должно быть личной жизни, только творческая. А искать себе пару она должна лишь внутри своего музыкального сообщества, которое поголовно пьет, курит травку – это в лучшем случае – и трахает все, что движется, если, конечно, к моменту обнаружения этой движимости само передвигает ноги.
Тут уже в голос захохотал Зюник, но на этот раз никто в зале и бровью не повел. Заработала пресловутая европейская корректность. Привыкли эти иностранцы громко разговаривать и смеяться в общественных местах, так и ладно. Переживем!
Трофимов понял, в чей огород летит камень, и быстро проглотил последнюю крошку ризотто. Раз его вывели на горячую тему, то он уж выскажется.
– Ты, как женщина, можешь делать что угодно, – волнуясь, начал Сергей. – Влюбляться, сближаться, разводиться.
– Ну, спасибо за разрешение, – не полезла за словом в карман Светлана.
– Как бы я к тебе ни относился… – Тут он сбился, слегка покраснел, но вернулся к главному для себя: – Но ты еще и лицо группы «Простые правила». А это не попсовая команда, не в обиду Лене будь сказано.
– Да я и не обижаюсь! – открестился от клановости Зюник.
– Мы играем русский рок. У него свои традиции. Кто наши фанаты? Футбольные болельщики – да. Продвинутые студенты – тоже. Простые городские парни – сто процентов. Кого они любят? Нас, группу «ПП». Кого терпеть не могут? Догадайся с трех раз.
Повисла напряженная пауза.
Сергей глотнул минералки и продолжил:
– Ты за футболом не следишь, но вот была история не так давно. Один парень сперва играл за ЦСКА – ты слышала про этот клуб, потом в «Челси» засиделся в запасе. Вот его и решила приобрести команда из Махачкалы. Это Дагестан, чтоб ты знала. Команду купил миллиардер и начал за дикие бабки собирать лучших игроков. Этот парень, Круглов, весь до мозга костей русский, он и играть начинал в Тамбове, подписал новый крутой контракт и вышел за «Анжи». Знаешь, как его встретили болельщики в новом качестве? На московском стадионе, само собой? Каждый шаг парня по полю они сопровождали свистом и уханьем, сожгли футболку с его номером. А в конце матча вывесили баннер с датой его рождения, перехода и буквами RIP.
– «Rest in Peace» – «Покойся с миром», – тихим голосом расшифровал Зюник.
– Он потом, говорят, рыдал в раздевалке. А что, не понимал, что в душу плюнул сотням тысяч, которые прежде за него глотку драли? А флаг жгли, между прочим, мальчишки, подростки – я там был, на стадионе, видел это – и сами плакали. Потому что они ему верили.
– Но то, что ты рассказываешь, – это же ужасно! – только и могла вымолвить Светлана. – Это не по-человечески.
– Я не говорю, что это здорово. Я его понимаю как профессионала. Это, может, последний контракт. После того как закончит играть, кому он вообще будет нужен?! А надо кормить семью, у него двое детей, по-моему. Но он не мог не знать, как у нас относятся к кавказским командам. У самых безбашенных фанатов выездные матчи в игноре, если по раскладу идет клуб с Кавказа, «Терек» там или «Нальчик». Искал бы европейский клуб, а еще лучше перешел бы в «мясо» – московский «Спартак». Его туда звали. Да, тоже посвистели бы, но футболку точно не стали бы жечь.
У Светланы был, видимо, настолько растерянный вид, что Трофимов не стал продолжать.
– Пойду перекурю это дело! – Он резко встал из-за стола, едва не сдернув скатерть.
– А мы кофе закажем, – сказал Леня с отеческой интонацией. – Давай по латте, раз уж мы в итальянской харчевне. И не вешай нос! Капитан у твоей команды суров, но отходчив. Слава богу, что мы, евреи, не играем рок!
– Эти суки спалились! – Омар буквально атаковал шеф-повара «Ромео», неторопливо двигавшегося на свое рабочее место.
У служебной каюты он не стал его ждать. Там постороннему человеку совсем нечего было делать. А вход на камбуз – другой расклад. В конце концов, может быть, ему, горячему восточному мужчине, понравилась одна из посудомоек?.. Так, по крайней мере, он решил объяснить свое присутствие, если кто начнет докапываться.
Несколько человек прошли внутрь, не обращая внимания на пассажира. Наконец-то Омар дождался Абдрахманова.
– Тихо!.. – успокаивал его кухонный волшебник. – Пойдем, все расскажешь. – Он увлек незваного гостя внутрь, затащил в укромный закуток. – Кто спалился?
– Мурат и Заур! – выдохнул Омар. – Хорошо, что я еще не успел с ними поговорить. Безмозглые ишаки! – Он добавил несколько крепких русских, вернее, уже интернациональных выражений, знакомых многим турецким торговцам, египетским гидам и тайским портье.
– Спортсмены твои? – уточнил повар.
– Дети шайтана! – уже потише выругался Омар, который прямо дымился от злости. – Пришли бы ко мне, попросили еще денег – я бы дал.
– Ограбили, что ли, кого-то? – попробовал догадаться шеф-повар.
Омар перевел дыхание.
– Эти двое придурков, Мурат и Заур, оказывается, решили провернуть неплохое дельце. Они прихватили из дома травку, несколько килограммов, и, как я понял, толкали по-тихому в портах, где мы останавливались. А может, заранее с кем-то связывались и их уже ждали. Теперь не узнаешь, они в полиции.
– Ага! – дошло до Абдрахманова. – Ничего себе. А где же ты взял этих красавцев? Ты что, вообще не проверял их?
– Взял где надо – в футбольной команде. В Москве есть любительский клуб – «Горец». Играют кавказские парни, клуб участвует в Межнациональной футбольной лиге. Даже кубок ее выигрывал. Мне нужны были именно спортсмены. Я не мог воткнуть в список хрен знает кого. Этих-то еле пропустили, хотя два мастера спорта и пара чемпионов. Проверяли через лупу.
– Они проверяли, а ты? – До Абдрахманова стала доходить вся серьезность ситуации.
– Я ж на поле с ними не выхожу и в раздевалке потом их не слышу. Они в команде по три года. Набор игроков объявлялся прямо в мечети, перед каждым матчем футболисты совершали обязательный намаз.
– Вот видишь – не каждому, кто совершает намаз, можно доверять. Их здесь, в Барселоне, взяли?
– Здесь, прямо в порту. Сцапали с каким-то арабом и пачкой евриков. Меня уже трясли и капитан, и его помощник. Обыскали каюту, товара больше не нашли, но деньги изъяли.
– Может, это те, что ты им давал?
– Я дал каждому по тысяче евро. На всем готовом, что им еще надо? На девок тут расходоваться не надо, сами лезут, на бухло – так они не пьют… – Он сделал паузу, потом неуверенно добавил: –…вроде. А в каюте шесть тысяч нашли.
Абдрахманов задумался. До этой минуты у него не возникало вопросов к Омару, он полностью доверял ему. Но все пошло не туда.
– А другие двое?
– Их не трогают. Оба были в городе, один с экскурсией, а другой вроде в компании этой девчонки из «ПП». Он с ней с первого дня тусуется. Светлана! В общем, у полиции и капитана к ним вопросов не было.
– А у тебя?
Омар надолго задумался, потом сказал:
– Теперь, может, и есть. Но я тебе вот что скажу. Вся эта история еще раз доказывает, что мы с тобой, по большому счету, правы.
– То есть?
– Смотри, кто на это пошел, подставил и себя, и нас.
– Ты же сказал, что Заур и этот… Мурат.
– Правильно. Но кто они такие? Джигиты? Горцы? Мусульмане? Три года в Москве – все! Ничего не осталось: ни гордости, ни чести, ни уважения к обычаям, ни веры. Лучше сидели бы в своей Кабарде. Ты знаешь, в Коране есть завет не заниматься грязными делами и не дурманить разум.
Абдрахманов, подлинный знаток священной книги, не стал кривить душой:
– Если быть точным, Коран запрещает разведение и продажу наркотиков для мусульман. А для иноверцев можно, даже нужно. Они же толкали траву иноверцам! Это я не в оправдание им говорю. Конечно, подставили они нас капитально.
– Кому теперь можно доверять? – спешил выговориться Омар. – У них все смешалось в головах. Посмотри сегодня на любую кавказскую столицу. Кроме Грозного, конечно. Там Рамзан все держит железной рукой. Та же Махачкала, где зарегистрирован наш фонд. На заборах и стенах лозунги о соблюдении законов Аллаха, рядом призывы «чатиться» и знакомиться для интимных встреч. Сам видел там такую вывеску. Мол, в месяц Рамадан пятьдесят процентов скидок в нашем визажном салоне.
– Правильно! – Повар кивнул. – В одной голове формируются три модели поведения. Погоня за брендами, фирменные авто, ночная жизнь – вот тебе прозападная модель. Рядом с ней поверхностно-исламская, как у твоих футболистов. Соблюдение религиозных предписаний, держание поста, если кому позволяют средства, то еще и хадж. Под этим прикрытием можно обделывать свои делишки. Ну и кавказская, жалкие остатки таковой. Почитание дома, старших, родственников, культ выносливости и физической силы. Вот он помолился пять раз в день и вроде выполнил свои религиозные обязанности. Можно идти на улицу с грузом наркоты.
– Весь Кавказ должен быть нашим! – убежденно проговорил Омар. – Зачем нужен взрыв здесь, на твоем «Ромео»? Ты вот меня ни разу не спрашивал, доверяешь мне. У тебя есть своя мысль. Отлично! Но я тебе скажу, что вижу великую цель. Я, простой человек, не шибко образованный, не чересчур умный. Зачем вообще нужен террор? Я же не людоед, чтобы радоваться тому, что мы отправим на дно, к акулам, больше тысячи человек. Мы бьемся не за религию, нам пока не до этого. За ислам в мировом масштабе пусть дерутся те люди, дома у которых все в порядке, из Саудовской Аравии, Эмиратов. Для меня нация выше религии! – Он перевел дух, как будто уже высказал главное для себя.
– Пока я тебя понимаю, – поощрил его собеседник.
Омар успокоился и продолжил уже размеренным, убедительным тоном:
– Нет оснований для существования современной Российской Федерации. На ее территории расположены давно сложившиеся национальные государственные образования. Они будут развиваться. В первую очередь это касается Ичкерии, Дагестана, Калмыкии, Якутии, Башкортостана и Татарстана. Эти государства в ближайшее время – где-то в течение десяти лет – однозначно захотят выделиться из этого состава или потребовать переподписания федеративного договора с правами национальных субъектов. Мы должны подтолкнуть этот процесс, ускорить его. Вынудить федеральную власть пойти на новое закручивание гаек, на самые свирепые репрессии на Северном Кавказе. Это вызовет еще больший подъем антироссийских, антивластных настроений там. Это первая цель. Чем масштабней теракт, тем ближе мы к ее достижению.
Абдрахманов как-то по-новому посмотрел на Омара. Собеседник заметно вырос в глазах Александра. Его вели не просто личная обида, желание мести, застилающее взгляд. Все было куда серьезней.
– Да, это логично, – не мог не согласиться он.
– Вторая цель – вызвать здесь, в России, резкий подъем антимусульманских настроений. Вот это самое главное. Пусть в России, в Москве и везде, слово «мусульманин» ассоциируется с понятием «террорист». Для чего? Для того чтобы вызвать ответную волну отторжения, протеста, возмущения самих мусульман. Вот и все. Северный Кавказ уже висит у России на ниточке. Нам надо перерезать ее.
– Хорошо, он оторвется. Что изменится в том же Дагестане?
– В Дагестане сейчас власть и экономические ресурсы в руках у нескольких кланов. А в других республиках еще хуже. Там все принадлежит одной группировке. Любая деятельность – в том числе убийства, присвоение земель, фальсификации на выборах – все благословляется и покрывается родственниками, свояками и просто подкупленными пешками. И в судебной, и в полицейской системе. Внутри Кавказа наш враг не русские, а мы сами. Чеченцы, аварцы, даргинцы убивают своих соплеменников. А есть ведь ответственные, сильные, достойные люди. Они должны быть наверху. Ты что, сам не знаешь таких?
Абдрахманов вздохнул. Картину, так беспощадно обрисованную Омаром, он мог бы спроецировать и на близкий ему Татарстан. Там, конечно, меньше убивали, но так называемый справедливый суд и тюремная камера всегда были наготове для того, кому требовалось предметно объяснить, кто хозяин в республике. Сколько талантливых, умных людей уехали из Казани только потому, что не могли мириться с общей атмосферой фальши, чинопочитания, лицемерия, откровенного рвачества и хамства.
Да, одного правителя там недавно заменили на другого, но что изменилось? Не просто же так в ложе для почетных гостей на футбольном матче оба сидят рядом.
Да и сам-то он где сейчас? Болтается на волнах Черного моря на судне, которое вот-вот пойдет ко дну.
Эта мысль вернула его на палубу «Ромео».
– И что теперь с нашим планом?
– Остался один объект, буду его обрабатывать.
– Это который из них?
– Тимур. Тот, что помоложе. Предварительно я их прощупал. Другой не годится. Он уже отравлен победами. Там на кону контракт на бои в Европе, Америке, очень приличные деньги. Мы не бездонная бочка. В общем, он ничего не знает и не будет знать.
Шеф-повар утвердительно кивнул. Молодой парень, о котором шла речь, был хорош со всех точек зрения. Вот только…
– А ты не думаешь, что у него сейчас в голове не исламская идея, а хорошо развитые молочные железы одной пассажирки?
Скулы на физиономии Омара, и без того твердые, просто окаменели.
– Посмотрим. Если что – есть ведь мы с тобой. А нас уже вряд ли что-то остановит.
Светлана машинально торкнулась с ходу в дверь каюты, но та оказалась закрыта. Она привыкла к тому, что в это вечернее время ее соседка всегда зависала где-то на палубе, поэтому не сразу сделала то, с чего и надо было начинать: деликатно постучала.
– Минутку, сейчас! – отозвался голос Алины с какой-то непривычной интонацией.
Буквально через минуту дверь каюты действительно распахнулась. На пороге стояла соседка, одетая по-спортивному: простая футболка и короткие шорты. А на ее койке сидел Никита, звукорежиссер «ПП», и не торопясь заправлял в джинсы свою майку.
– Извини, мы тут… – Алина спешила объяснить присутствие гостя.
– Да все нормально, это я вперлась не подумав, прошу прощения!
Светлане и правда было неловко. Занятая собственными личными делами, она даже не подумала, что у Алины, яркой современной девчонки, могут быть свои интересы.
– Ну, красавицы, я пойду! – Звукорежиссер привел в порядок свой прикид. – Спасибо, Алина. Я как заново родился. – Он расправил плечи и вышел в коридор.
Слегка растерянная Алина продолжила:
– Ты не подумай, у нас ничего личного. Просто у Никиты спина – давняя его болячка. Я ведь кончала курсы массажа, вот ему помогаю.
– Да я вообще без претензий. – Светлана развела руками. – Ты только мне заранее говори. Если надо, в любой момент вся каюта в твоем распоряжении. Тут есть куда податься.
Алину это предложение как-то не обрадовало. Наоборот, она вроде расстроилась.
– Спасибо, конечно, но пока что-то никто не претендует. Вот только на массаж спины.
– Еще не вечер! – взбодрила ее Светлана. – Какие наши годы?
– Ладно! – Соседка махнула рукой. – У тебя-то как?
Алина вообще-то не надоедала ей расспросами, хотя все видела и не могла не понимать, как далеко зашли отношения солистки «ПП» с одним из фанатов. Она с готовностью откликалась на просьбу погулять часок по кораблю, пару раз натыкалась на них с Тимуром в укромных уголках «Ромео», и при этом они не просто держались за руки.
«Не спрашивай. Не говори». Они как будто взяли на вооружение этот американский лозунг.
Но сейчас отшутиться было бы неудобно. Ввалилась – не запылилась, сбила весь кайф. Вдобавок Свете хотелось перед кем-то выговориться, а подходящей кандидатуры среди двух тысяч обитателей корабля не находилось.
– Все волшебно. Это с одной стороны. А с другой – хреновее не бывает. В общем, я его послала.
Брови Алины поползли вверх. Такой откровенности она не ожидала. Светлана всегда держала дистанцию, и даже жизнь в общей каюте вовсе не сделала их подругами.
– Если волшебно, то зачем же?
– Он, конечно, отдельный экземпляр, – скорее себе, чем соседке, сообщила Светлана. – Такое редкое сочетание мальчика и мужчины. Очень ласковый, безумно нежный. Ты видела его рычаги, эти мышцы. Когда он касается меня, моей кожи этими пальцами, которыми крутит шеи здоровенным мужикам, я просто улетаю незнамо куда. – Она вздохнула.
Пожалеть было о чем.
– Наивный как ребенок. Знаешь, какая у него любимая книга? Хотя парень учится на филфаке, знает всю современную прозу. Сказки! У них в дагестанском эпосе есть такой герой – Шарвили. Естественно, он обладает исполинской силой и волшебным мечом, закаленным в грудном молоке женщин, родивших первого ребенка. Еще у него есть необыкновенный конь, способный летать, а сам герой неуязвим, пока твердо стоит на ногах, поскольку силу ему дает родная земля. Он даже хотел в спорте взять себе этот псевдоним – Шарвили, – но потом решил, что нескромно будет. Все-таки народный герой.
Алина слушала, покачивая головой то ли от удивления, то ли от недоверия.
– Слушай, может, на меня так морской воздух действует? – сбросила с себя очарование дагестанского эпоса солистка «ПП». – Или он меня околдовал?
– Во-первых, солнце, – авторитетно выдала Алина. – Во-вторых, морепродукты. У нас с тобой активизируются яйцеклетки. Нагрузка на щитовидную железу летом уменьшается, эндокринная система работает веселее. Это схема любого курортного романа. А потом люди возвращаются по домам, и все рассасывается.
– Курортный роман – это святое. – Светлана усмехнулась. – Тут все серьезнее. Он меня замуж позвал! Я теперь в деталях знаю, как в городе Дербенте проходит свадьба.
– Да ты что? – Глаза у Алины загорелись.
Она приняла боевую стойку. Так поступает любая незамужняя женщина, услышавшая слово «свадьба».
– Сама церемония от нашей почти не отличается. В загс едут на машинах, украшенных подарочными платками невест, золотыми кольцами, куклами, шелковыми лентами, цветами, воздушными шарами. Когда невесту вводят в дом жениха, ее посыпают орехами, конфетами, монетами. Рано утром ей вручают новую одежду, а старую уносят. А вот обряд сватовства интересный. Сваха приходит в дом невесты с двумя ритуальными хлебами. Если мать девушки согласна на брак, то она принимает принесенный хлеб. Если нет – значит, отказ. Невесту именуют «свас», а ее подруг – «наибар», «енгияр». – Она улыбнулась. – Значит, я бы там была «свас» Светлана. А ты – «енгияр» Алина.
Костюмершу «ПП» рассказ явно впечатлил, но ей тоже было чем поделиться.
– Извини, я не в плане любопытства. Перед тем как вы начинаете в постели, он говорит «бисмилля»?
– «Бисмилля»? – Светлана тормознула. – Ну да, бормочет что-то похожее. Я думала, просто от избытка эмоций. А что это значит?
У Алины словно отлегло от души.
– Если во время полового акта не сказать «бисмилля», то шайтан становится соучастником в этом деле.
– Как это? – изумилась певица.
– Так написано в арабских книгах. Если человек вступил в половой акт, не упомянув при этом Аллаха, то джинн обматывается вокруг полового органа мужчины и совокупляется с женщиной вместе с ним.
– Господи, ужас какой!
Такая картина, представшая в воображении солистки «ПП», действительно поражала ее.
– Так ты из книжек знаешь такие подробности?
– Да, я иногда их читаю. Вообще-то во мне течет арабская кровь. Не скажу, что большой процент, но все-таки. В арабских странах имя «Алина» – это производное от мужского «Али», означает «благородная». Но есть и иное толкование – «другая», «чужая».
Светлана посмотрела на соседку отстраненным взглядом. Раньше она не придавала этому значения. Смуглая кожа, нос с горбинкой, тонкие ноздри, черные блестящие волосы. Вообще ей казалось, что в костюмерше есть что-то греческое. Но вот так…
– Да, без шайтана тут не обошлось. Слушай, а может, у меня просто повышенная норма мужских половых гормонов? А из-за этого – высокое либидо? Я же при выступлениях вообще-то чувствую себя мужиком и держусь так же. Помню, на последнем клубняке какая-то пьяная рожа полезла на сцену. Я его так шандарахнула, что он башкой ближайший столик опрокинул. Не хочу я этого всего – никаких шайтанов. Ну почему мне не попался обыкновенный московский или питерский парень? Без всяких этих выкрутасов? – Она села на свою постель, закрыла голову руками. – А с Тимуром меня тут скоро объявят вне закона. Как в Штатах при ку-клукс-клане – за связь с чернокожим. Все дудят в одну дуду: «Как ты можешь?», «Где твоя гордость?», «Ты лицо группы!» Бубнят одно и то же. И Серега, и Леня Зюник. Я что, и в постели с близким мне человеком должна быть лицом «ПП»? Да и на палубе я тоже чувствую презрительные взгляды.
Светлана плакала в последний раз в школе, когда ей делали пирсинг. Но сейчас была готова разреветься.
– Знаешь что? – Алина вытянулась в струнку и начала вещать подобно пифии, не хватало только лаврового венка на голове: – А пошли ты их в задницу – и Трофимова, и Зюника. Один, кроме своей гитары, вообще ничего не хочет знать, другой давно импотент. А кто там куда на палубе смотрит – это ты вообще зря. Ты же звезда, вот они и глазеют. – Она присела на койку к Светлане, приобняла ее. – Тебе хорошо с ним? С Тимуром?
Та кивнула:
– Было хорошо.
– Ну тогда выучи одно арабское выражение. Начнут доставать, им и ответишь: «Я хаббара аббет», для особо настойчивых.
– Что это значит?
– «Пошел к белому дьяволу». Знаешь, обратно еще никто не приходил.
