Глава 6
Клетушка на камбузе, которую выбрал Абдрахманов для нового серьезного разговора, была еще теснее, чем та, где они общались в первый раз. Зато почти изолирована. Шум кухни сюда практически не долетал.
– Ну что, выбрал парня? – сразу перешел к делу шеф-повар.
Ответа у Омара пока не имелось. Вернее, внутренние приоритеты оформились, но до полной уверенности было далеко.
– Сложно с ними, – признался он. – Они не знают Корана. Суры для них – пустой звук.
– А может, и хорошо, что не знают? – Шеф-повар сделал брови домиком. – В Коране, как и у Ленина, можно вычитать прямо противоположные мнения по любому вопросу. Например, там сказано, что никого убивать не надо. Пусть все цветет само по себе и развивается в меру своих сил. Если кто-нибудь из твоих парней глубоко залезет в Коран, он много чего вычитает и может прийти к неожиданным выводам. Ну, допустим, что гораздо интереснее писать книжки, открывать новые планеты, насаждать сады, строить города, изобретать дифференциальные исчисления и веселиться с женщинами, благо, Коран разрешает многоженство, чем бегать по улицам с динамитом за пазухой.
Омар посмотрел на Абдрахманова с удивлением. Он никак не ожидал услышать подобные речи от этого человека.
– Вот ты готов идти до конца. Я не думаю, что источник твоей энергии – полумертвые страницы.
Омар просто не узнавал собеседника. Вечно улыбающийся, мягкий, плюшевый шеф-повар был собран и сосредоточен.
Отвечать ему надо было всерьез.
– Когда мне было четырнадцать, отец зачем-то собрался в Москву и решил взять меня с собой. Я обрадовался. Огромный город! Я тогда, кроме своей улицы и речки, в которой мы купались с парнями, вообще ничего не видел. Принял нас друг отца. Он снимал квартиру в Бирюлево. Это окраина такая, как они говорят, спальный район. – Он сделал паузу – вспоминать было тяжело, – потом продолжил: – Отец мотался по Москве, ему нужно было собрать какие-то деньги. Я не вникал. Ходил, смотрел, удивлялся, пялился на девчонок. У нас так не одеваются: голые ноги, грудь чуть ли не наружу. Особенно одна мне нравилась, такая, сейчас понимаю, оторва. Тоже малолетка, но местными пацанами, видно, крутила как хотела. Я таращился на нее, когда встречал. Мальчишка!.. А на районе меня заметили, вычислили. Я от дома к главной улице ходил напрямик – через гаражи.
Абдрахманов кивнул – он слушал очень внимательно.
– Засекли, блокировали с двух сторон. Для начала ткнули в рыло, разбили губы к чертовой матери. Я и сказать ничего после этого не мог, захлебывался кровью. Потом началась обычная пацанская разборка. Мол, чего к нашим девчонкам липнешь и тому подобное. Я, сам понимаешь, ни к кому не лип, но им все равно было. Она, главное, там же стояла и усмехалась. Все это было при ней. Били, потом поставили на колени. Там еще лужа стояла с грязной водой – заставили из нее умываться, кричали: «Смой кровь, образина!» Ну а потом пошло: «Чего тебе вообще в Москве надо? Езжай к себе!» Я мальчишка, мне больно, страшно. Я просил их отпустить меня, обещал, что уговорю отца сразу уехать. Им это было по хрену, главное – как следует меня унизить. Заставляли кричать «Да здравствует Россия!», «Чечены – чмо!» и прочее. Я кричал, я ж не чечен, но все равно…
Абдрахманов кивал. Лицо его стало жестким.
– Они же били вроде не просто так. «Ага, плачешь, а когда твои русским головы отрезали, смеялся, наверное?» Лупили все время. Каждый подходил и ударял. А девчонка смотрела и смеялась. Стащили с меня джинсы. Дальше вспоминать не хочу. Слава Аллаху, за гаражи зашел мужик с собакой. Эта кодла сразу разбежалась. Он мне дал платок, к дому проводил. Вот тебе первый ответ. Так что ты прав – дело не в Коране.
Абдрахманов помолчал. Монотонный шум, едва доносившийся из кухни, казался ему отзвуком какого-то другого, нереального мира.
– Так ты и ребят, наверное, отбирал со своими историями? – осторожно сформулировал вопрос шеф-повар.
– Нет, сейчас совсем другая ситуация. Это раньше мы как лисы: забежим в курятник, наделаем шуму – и в кусты. Чего мы добились? Кого из парней, не пожалевших себя, люди помнят хотя бы по имени? Потому что некого помнить. Посмотри биографии: недоучки, неудачники по жизни, аутсайдеры. Возьми хотя бы Домодедово. Парня бросила жена, работы нет, никому на хрен не нужен. Накачали его наркотой, он и пошел взрывать аэропорт. Вот что в сухом остатке. Тут, конечно, и телевидение, и газеты русские – все постарались. Еще одного посадили недавно. Готовил теракт в Москве. Парень из группы «Имарат Кавказ». Незаконнорожденный. Отец чеченец. Русская мать торговала водкой на одном из рынков Грозного. Там тогда действовал шариатский суд. Он приговорил ее к публичному наказанию палками. Получила восемьдесят ударов, отказали почки, умерла. Сыну правильные люди объяснили, что он должен сам выискивать торговцев водкой и подвергать их наказанию. Ну а дальше пошли дела посерьезнее. Но суть в чем? Простой теракт ничего не дает. В этом мы уже убедились. Можно срубить бабки у спонсоров на новые взрывы. Это тоже дело, но ситуация в целом не изменится. Какие-то несчастные отморозки с пятнадцатью килограммами взрывчатки и парой десятков детонаторов бегают по Москве, ищут место для подрыва. Нам сегодня нужны герои. Умные, яркие, решительные. Наша борьба не может продолжаться только на улицах. Она должна идти в головах! Почему умные люди придумали ИГИЛ? Чтобы мусульмане шли не только против чего-то, но и за что-то. А «государство» – это звучит!
Абдрахманов покивал. С главным тезисом нельзя было не согласиться. Но практика расходилась с теорией. Причем не только в той стране, гражданином которой он являлся.
– Есть, понимаешь, и мировая практика. Там тоже с примером для подражания не очень, – включился он в дискуссию. – Мы ведь говорим о фанатизме. Ему скорее подвержены малообразованные массы, чем скептически настроенные интеллектуалы. Посмотри: подавляющее большинство иракских, афганских и палестинских шахидов принадлежит к низшим слоям общества. Без лица, имени, прошлого. Тем они и страшны.
– Это для нас пройденный этап, – с уверенностью заявил Омар. – Если все получится с «Ромео», то должно будет прозвучать имя того, кто это сделал. Достойное имя. Понимаешь?
– Это тебе решать, – не стал спорить Абдрахманов. – Только времени у нас мало. Хотя наши друзья-христиане утверждают, что их Бог создал весь мир за шесть дней. У тебя задача попроще. Управишься.
– А ты почему идешь на это? – осведомился Омар. – Ты в шоколаде, в полном кайфе, тебя тут только что на руках не носят.
– Причин много, – задумчиво откликнулся шеф-повар, весьма уважаемый на этом теплоходе. – Одна, может, смешная, чисто профессиональная! Вот, например, возьмем хирурга, который уже провел несколько сотен операций. Я уверен, что во время очередной из них в голове у него сидит одна мысль: как было бы классно со всего размаха вонзить скальпель в грудь пациента! Пожарный, бегущий со шлангом к горящему дому, голову даю на отсечение, мечтает плеснуть бензинчика в огонь. Я думаю, что Бергман, после того как собрал все награды, мечтал снять крутейшую порнуху.
– Кто это – Бергман?
– Шведский режиссер.
– Да, понятно. А ты, повар, мечтаешь всех отправить в сортир.
– Они все время жрут! – патетически воскликнул Абдрахманов. – Иногда мне кажется, что мы вообще плывем в никуда, лишь для того, чтобы пассажиры нагуляли аппетит между ранним завтраком и полночным ужином. У всех одна мысль: как сделать выбор между отбивной из молодого теленка в винном соусе и лобстером? Они могут заказать пять закусок и три основных блюда, а потом поинтересоваться у официанта, что лучше выбрать на десерт: тортик или мороженое? У них резиновые желудки и гуттаперчевые задницы. – Он перевел дух, впервые, может быть, выговорившись на больную тему. – А если серьезно, то у меня перед Аллахом свои долги. Рассчитаюсь – буду жить со спокойной душой. Так что за второй детонатор не беспокойся. Но на роль героя я не претендую.
Омар расслабился. Шеф-повар вполне его устраивал и в более скромной роли.
Пагубный образ действий, от которого следует отказаться, характеризуется десятью деяниями. Так считает далай-лама. Три из них относятся к деяниям тела: убийство, воровство и прелюбодеяние. Четыре – к деяниям речи: ложь, сквернословие, злословие и пустословие. Последние три действия затрагивают ум: алчность, злонамеренность и приверженность ложным воззрениям. Избегая этих деяний, совершая противоположные, мы взращиваем в себе десять добродетелей.
Тело и речь Сергей уже задействовал. А вчерашний звонок из Москвы – знак того, что и ум тоже не останется в стороне от этой неапольской вакханалии.
Тогда он снял трубку и внимательно выслушал то, что ему сообщили. Даже башка перестала ныть – клин клином вышибают! Значит, «Альбатрос» остался без крупной суммы, которую ждал от «Блютура».
Этот сезон вообще складывался неудачно. Еще перед его началом владелец лайнера Jasmin, который компания собиралась фрахтовать, отказался подписывать договор. Потом начались непонятные разборки с «Ромео». Теперь эта фигня с туристической компанией.
Сергей понимал, что для генерального директора это не просто текущая финансовая угроза, а удар по стратегии. Дело в том, что компания являлась единственным игроком на российском туристическом рынке, который предлагал круизы собственного производства. Другие же имели дело с морскими турами от зарубежных операторов.
«Альбатрос» давно работал над расширением своего собственного флота. Просто купить новое судно – на это элементарно не хватало денег.
Стоимость даже подержанного четырехзвездочного лайнера вместимостью до одной тысячи пассажиров составляла от пятидесяти до семидесяти пяти миллионов долларов. Взять кредит не так просто. Для российских банков круизный бизнес – незнакомое поле, поэтому в качестве обеспечения они просят как минимум половину стоимости. Немецкие и норвежские банки предлагали кредиты под конкретные суда, прямо скажем не самые лучшие.
«Зачем нам металлолом, от которого стремятся избавиться западные страны?» Этот риторический вопрос прозвучал когда-то на совете директоров компании. Всем оставалось только согласиться с этим.
Хороша была мысль заместителя по экономике – подвести покупку лайнера под финансирование со стороны государства как национальный проект. Но выяснилось, что денежные оттоки в правительственные структуры могут составить такую сумму, что сама идея станет бессмысленной.
Неожиданную идею предложил юрист: назвать лайнер именем того бизнесмена, который согласится вложить деньги. Двое вроде клюнули, но оба быстро сдулись. Один из них оказался в Камбодже, другой – в Америке. Идея повисла в испорченном воздухе.
Потом прозвучало предложение создать пул из российских игроков для приобретения лайнера в складчину, на паях. Но для этого тоже нужны приличные средства, а компания, судя по новостям из Москвы, прочно сидела на мели.
То, что в «Альбатросе» есть проблемы, Чуваеву с его образованием и свежим подходом к делу стало ясно давно. Он пытался что-то доказать генеральному директору, озвучивал свои соображения на совещаниях и на совете директоров.
Самое главное, по его мнению, состояло в том, что сам масштаб компании перестал соответствовать уровню задач, стоящих перед ней. Слишком много вопросов надо было решать, а управленческий аппарат оставался очень небольшим.
Генеральный директор пытался лично контролировать все направления деятельности, но у него это уже не получалось. Кто-то должен был заниматься управлением ресурсами: топливом, продуктами, бельем. Кто-то – наймом команды и обслуживающего персонала, организацией шоу. А еще необходимо было решать вопросы аренды судов, их технического обслуживания, экскурсионных программ, обеспечивать взаимодействие с портами. Ключевые сотрудники «Альбатроса» уже не справлялись с таким объемом задач.
Никто из профессионалов, наверное, не поверил бы, что в самом «Альбатросе» работает меньше пятнадцати человек. Его конкурент «Сиа-лайн» не создавал свои туры, а перепродавал круизы международных операторов. В этой конторе насчитывалось полсотни сотрудников. Тут можно было вести речь о стагнации.
Еще до истории с «Ромео» Чуваев подготовил для совета директоров тезисы на тему стратегического развития круизного туризма. Уже само наличие долгосрочной программы деятельности «Альбатроса» повысило бы капитализацию компании, так как стало бы свидетельством роста нематериальных активов бизнеса и укрепления корпоративной культуры. Сергей предлагал оформить ее в соответствии с международными стандартами в виде инвестиционного проекта и разместить на доступных информационных ресурсах.
Еще большую актуальность эта программа приобрела, когда случилась катастрофа лайнера А321 над Египтом и стало ясно, что в международном туризме возможны крупные структурные изменения. С морскими судами тоже случались катастрофы, но не такого масштаба. Безопасность для обеспеченных клиентов стала выходить на первое место.
Но теперь речь шла не о стратегии. Звонок из Москвы говорил о другом. Речь шла о выживании «Альбатроса». Если до выезда в Неаполь «Ромео» можно было считать журавлем в небе, то теперь это была та самая синица в руках, которую очень хотел изловить генеральный директор.
Уже здесь, в Неаполе, размышляя о своей миссии и ее возможных последствиях, Сергей пытался оттолкнуться от одной из пяти заповедей буддизма.
Вторая из них – «отказ от взятия не данного». Таков буквальный перевод. Это не только воздержание от воровства, что нетрудно обойти и выкрутиться. Вторая заповедь подразумевает также отказ от любого вида нечестности, незаконного присвоения или эксплуатации, потому что все это является выражением страстных и эгоистических желаний.
Положительным результатом «отказа от взятия не данного» является, конечно, щедрость. В этом случае тоже подразумевается не просто желание отдавать свое, но и само действие.
А как быть теперь? С одной стороны – злополучный «Ромео» с сотнями пассажиров и капитаном, его давним, настоящим другом. С другой – совсем не чужая ему компания с людьми, которые, в общем-то, немало сделали для того, чтобы он, юнец, только начинающий свою карьеру пацан, стал знатоком круизного дела да и просто классным специалистом.
Еще разок поднапрячь итальянских юристов, кое-что им пообещать сверх всех договоренностей. Такое указание он получил по телефону. Тогда судьба лайнера будет решена в пользу «Альбатроса».
Можно предостеречь капитана «Ромео», остановить судно на пути к итальянскому берегу. Тем самым Сергей лишит «Альбатрос» последнего, может быть, шанса как-то выплыть на туристическом рынке.
Бонусы с той и другой стороны. Один – реальный и осязаемый. Собственная безопасность и обеспеченная карьера.
Другой – эфемерный и наивный. Это он хорошо понимал. Просто теплый огонь свечи в конце далекого пути.
Очередные общие посиделки на борту «Ромео» близились к завершению. Все в принципе шло по плану, не очень официально, вполне по-светски. Публика разбилась на небольшие группы.
Формировались компании по интересам. Кто-то проведет ближайшие дни в бурных карточных баталиях. Другой человек найдет спутника для экскурсий по всяческим древним развалинам. Кому-то подвернулся собеседник, готовый обсуждать гастрономические изыски шеф-повара «Ромео».
Нормальная публика. Своя.
Лавроненко не очень любил круизы, в которых большинство составляли иностранные гости. Да, они вели себя, может быть, потише, посдержанней, с ними было меньше хлопот. Но очень трудно было понять, действительно ли эти снобы довольны судном, командой, капитаном. Их трудно было чем-то удивить, по-настоящему порадовать, вызвать яркие эмоции. Все воспринималось как должное, вроде урока математики в средней школе.
В одном из круизов – правда, это было не на «Ромео» и Лавроненко туда ходил стажером – он обалдел от типичных американских туристов. Средний заморский пассажир в том круизе весил полторы сотни кило, был чернокожим, жил на пособие, ругался со всеми и был всем недоволен.
Наша публика особо не выпендривалась. Само отплытие в круиз было для многих знаком приобщения к определенной группе, находящейся на одной из весьма высоких ступенек социальной лестницы. Осознав это, пассажиры начинали вести себя как гости закрытого модного клуба: ровное общение, доброжелательность, взаимный интерес. Некому завидовать, никому ничего не надо доказывать. В принципе почти в каждом пассажире круиза на первый план выходили именно его позитивные качества.
Этот позитив поддерживала услужливая и доброжелательная команда, внимательные офицеры. Да и он сам, капитан. Лавроненко и сегодня не отказал никому в возможности сфотографироваться. Его спина устала держать стойку «смирно».
Еще минут пятнадцать – и можно будет оставить гостей на попечение директора круиза. А самому переодеться и слегка расслабиться – конечно, не этой кислятиной, а заранее припасенным «Грин лейблом». Самый молодой сорт марки Джона Уокера пришелся капитану по вкусу с того момента, как он впервые попробовал этот великолепный скотч янтарного цвета с легким зеленым отливом. Ему нравился и его свежий аромат с нотками древесины и фруктов, и, конечно, насыщенный вкус.
Он осчастливил очередного любителя фотографироваться. В это время зазвонил мобильный телефон. Капитан взглянул на экран. Высветилась вторая симка. По этому номеру ему могли звонить члены семьи и друзья. Номер первой карты был рабочим, даже деньги на него бросала круизная компания. Если на звонок по служебной надобности Лавроненко еще мог не откликнуться и связаться позже, то вторую линию включал сразу.
– Это Сергей! – прозвучало в трубке.
Слышимость была хорошей, но капитан не узнал человека, звонившего ему.
Он выдержал паузу, давая абоненту возможность расшифроваться, но тот упорно повторял:
– Это Сергей! Сережа!
А фамилия у этого типа есть? Наконец-то до капитана дошло.
– Да, рад слышать. Ты меня прямо на маршруте достал!
Он действительно был рад слышать Сергея. Старые приятели давно не виделись. Чуваев пошел на службу в конкурирующую компанию. Они, оба люди дисциплинированные, понимали, что слишком частые встречи могут не понравиться их любимому начальству. Мало ли какие служебные секреты могли всплыть в разговоре под водочку и маринованные грибочки, весьма любимые обоими! Но Лавроненко следил за другом и отдавал ему должное. В «Альбатросе» парень из проверенной семьи быстро занял ключевое место.
– Ты из Москвы? – уточнил капитан.
Он вышел из боковой двери на палубу, чтобы шум, создаваемый гостями, не мешал разговаривать. Голос Сергея был напряженным. Это капитану не понравилось. Если друг и звонил ему в последние месяцы, то в основном для того, чтобы предложить вместе отметить какое-нибудь приятное событие. Ну, к примеру, выплату бонусов в компании. Или покупку нового авто. Но при таких звонках голос его звучал совсем по-иному.
– Я не в Москве, – напористо выдал Сергей. – Долго говорить не могу. Постарайся сразу понять. Тебе нельзя заходить в Неаполь. Этот город для тебя – запретная зона. Ты понимаешь меня? Оттуда тебе не выйти.
Лавроненко сразу все понял. Ему не нужны были детали. Этот город становился проклятием для многих капитанов. Если судно принадлежало компании, имевшей какие-либо проблемы, незакрытые обязательства, подвисшие выплаты, то именно в Неаполе на него могли обрушиться сразу все неприятности. Местные юристы славились как завзятые казуисты и крючкотворы. «Оттуда тебе не выйти». Это могло означать только одно.
– Все уже подготовлено. Я не хочу тебя видеть в ближайшие несколько дней, – заявил Сергей.
«Вот как шифруется! – подумал Лавроненко. – Не просто так фамилию свою не называет. Значит, сам он уже в Неаполе и не хочет меня там видеть. В принципе ситуация понятна».
– Ты не забыл историю с «Одессой»? Тебе не надо напоминать?
Еще бы он не помнил! История «Одессы» была кошмаром для всех моряков, тогда еще советских. Семипалубный круизный лайнер, флагман украинского пассажирского флота, тезка первого парохода, ходившего на Черном море, исправно работал, приносил неплохие денежки в твердой валюте. До тех пор, пока пароходство не рассорилось со швейцарской компанией «Планмарин» и немецкой фирмой «Ллойд верфь».
У швейцарцев уже был опыт «перетягивания каната» с Балтийским пароходством. Они разорили его на сорок пять миллионов долларов. А затем вошли во вкус и навалились на хохлов. По их иску «Одессу» арестовали прямо в том самом злосчастном неапольском порту и продержали там почти семь лет.
Подобной судьбы для «Ромео» Лавроненко совсем не хотелось.
– Я все понял. Начинаю думать.
Ничего лишнего он тоже говорить не стал. Кто еще мог слышать этот разговор в поздний вечерний час? На каких носителях останутся их слова? Кто будет потом прокручивать запись снова и снова? Черт его знает! Главное сказано. Он понял.
– Все должно быть аккуратно, – проговорил Сергей. – По естественным причинам. Это обязательно!
Да, понятно. Потом, в Москве, можно будет обстоятельно, не торопясь, разобраться во всех перипетиях этого темного дела, выяснить, кто, за что и почему собирается задержать «Ромео» в чужом порту. Этим будет заниматься уже не Лавроненко. Его задача в чем-то проще, а в чем-то сложнее. Он обязан найти причину, по которой теплоход «Ромео» не зайдет в Неаполитанский залив.
Лавроненко прекрасно понимал, чем этот звонок грозит Сергею. Почему тот связался с ним, он проанализирует позже. А сейчас надо просто сказать ему спасибо и дать возможность закончить разговор. Для его же безопасности.
– Я тебя хорошо понял, – отчеканил капитан. – Увидимся дома.
Дисплей телефона погас. А Лавроненко с сожалением подумал о том, что встречу с «Грин лейблом» придется отложить.
