Глава 4

Вторая ночь на борту начиналась капитанским приемом, гала-ужином и музыкальным шоу. Здесь уже группа «ПП» будет выступать основным блюдом.

Накануне путешествия Светлана изучила кое-какие странички в Интернете, посвященные круизам. На капитанский прием дамы надевают свои вечерние наряды, а мужчины – строгие костюмы. Все идут в самое просторное помещение корабля.

У входа их встречает лично капитан. У каждого участника круиза есть возможность сфотографироваться с ним на память.

Потом пассажирам бесплатно предложат незатейливые напитки, а капитан представит им своих ближайших помощников из команды: старших офицеров корабля, директора круиза и шеф-повара.

С директором, Леней Зюником, члены труппы были знакомы сто лет. Собственно, он и устроил их на «Ромео», принял их на борту как родных, лично проследил, чтобы все было в порядке с размещением. Парням достались каюты попроще, на четверых. Спальные места там располагались одно над другим. А вот дамам, как их полагалось называть по корабельному этикету, Леня выбил роскошное помещение.

Кстати, спалось на борту чудесно. Никакого шума, легкое, едва уловимое покачивание огромной туши корабля, дивный воздух, общее ощущение чистоты, новизны, свежести всего – и постельного белья, и личных впечатлений.

Настроение у Светланы было весьма романтическое. Самое время завести роман! У нее уже давно с этим не складывалось. Музыкальная тусовка в данном плане девушку совершенно не привлекала, а прочие возможные кандидаты держались подальше. Они были наслышаны о строгих нравах в группе и жестком характере Светланы.

Собственно говоря, такую информацию о себе распространяла в тусовочной среде сама Светлана. Цель была простая – чтобы поменьше доставали. Она много лет была на виду, в центре внимания, и в какой-то момент это стало ей надоедать.

В десять лет девчушка уже солировала в прикольной рэп-группе, в двенадцать занималась в театральной школе. В четырнадцать она была из нее исключена за плохое поведение и несанкционированный пирсинг носа.

В обычной школе сей момент тоже не одобрили, вызвали родителей. Туда явился папа, с которым у Светы был заключен пакт о ненападении. Она приносила домой хорошие отметки, а он не читал ей нотаций на темы правильного поведения.

Папа не моргнув глазом заявил училке, что пирсинг прописан врачом-отоларингологом, поскольку нос дочери плохо дышит. Если бы не эта дыра, то она не смогла бы петь, а родители видят ее в будущем исключительно солисткой какого-нибудь известного коллектива.

От подобной наглости все педагоги опешили и с пирсингом больше не приставали.

Примерно тогда же Света научилась играть на гитаре и начала писать песни. На выпускном вечере классная плакала, когда «дикая дивизия», возглавляемая Светой, вдруг исполнила пронзительную, нежную песню про учителей, сочиненную ею.

Это вообще стало ее фишкой. В нервную, подчас грубую ткань песни, где колючей проволокой торчали слова из практически ненормативной лексики, вдруг вплетались тихие, пронзительные строчки, пропетые ангельским голосом. Публика буквально шалела, а сцену перед Светой покрывал слой мягких игрушек, брошенных фанатами.

Потом, когда она закорешилась с «ПП», пошли слухи о ее романе с Трофимовым. Почему именно с ним, а не с ударником, например, который внешне был гораздо симпатичнее, – Светлана поначалу не понимала. Но потом и в этом нашла утешение.

В глазах поклонников она имела право на личные отношения только с теми, кто в профессиональной иерархии стоял, по крайней мере, не ниже ее. Другой уровень оскорбил бы чувства фанатов.

Сам Тимофеев, надо отдать ему должное, держал дистанцию. Для него главным делом жизни была группа «ПП», созданная им. Он слишком много сил и эмоций вкладывал в это дело. Замутить отношения с солисткой – дело нехитрое, а как потом держать ее под контролем? Работа в музыкальном коллективе и без того дело интимное. Это же не футбол – отдал пас на другую сторону поля и выключился. Настоящий успех, подлинный драйв рождался тогда, когда вся команда оказывалась настроена на единую волну, на сцене билось одно сердце, выдыхали общие легкие, скакал одинаковый пульс.

Потом и эти слухи сошли на нет. А группа между тем получила известность. Их приглашали на крутые тусовки. Очень серьезные и весьма богатые люди заглядывали за кулисы, чтобы сказать музыкантам пару слов, пообщаться с ними.

Участились и приглашения продолжить вечер в интересном месте. Трофимов, слыша это, зверел, а Светлана хохотала как дурочка и отбивалась из последних сил.

Подумав, она не нашла ничего лучше, как реанимировать один из вялотекущих слухов. Солистку «ПП» интересуют представительницы того же пола. Подвернулся и объект. О них делали программу на музыкальном канале. Женщина-режиссер, неплохой, в общем-то, профессионал, явно уделяла солистке «ПП» повышенное внимание.

Хватило двух-трех совместных появлений в модных клубах, пары-тройки уклончивых фраз в интервью, чтобы эта тема зазвучала крещендо. В любви, как в музыке, засим должно следовать форте и даже фортиссимо, за диминуэндо – риано и рианиссимо. До этого, само собой, не дошло, зато пару лет спокойной жизни эта выдумка Светлане обеспечила.

Но в последнее время, она сама это чувствовала, ей не хватало именно ярких эмоций в личной жизни. Ее композиции стали умнее, но суше. Певица не то чтобы повзрослела. Она помудрела, но как-то слишком. Перестала удивляться, что ли. Ее гормонам нужна была встряска. Света сама это хорошо понимала.

У входа в музыкальный салон стоял капитан в ослепительно-белом костюме с золотыми аксессуарами, приветствуя стекавшуюся публику. Многие гости не упускали возможности сфотографироваться с элегантным морским волком.

Внутри салона виднелись накрытые столы. Издали приветственно махал Леня Зюник.

Светлана еще в Москве приготовила к этому случаю брючный костюм – не выйдет же она к своим потенциальным зрителям в каком-нибудь мещанском наряде наподобие свадебного платья. Парни из группы выглядели попроще, но тоже вполне элегантно. На классные шмотки денег хватало у всех.

– По бокалу шампанского, не больше! – еще раз напомнил на подходе к салону своим музыкантам Сергей Трофимов. – Лично прослежу, головы поотрываю!

Чуть в стороне у входа Света заметила нового знакомого – Тимура. Видно было, что парень немного нервничает, но выглядел он супер. Такой же свежий, как днем на палубе, уже слегка загоревший. В светло-сером пиджаке, из разреза которого выглядывала белая футболка. Слава богу, не нацепил галстук. В такой жаре и свариться недолго.

Она чуть замедлила шаг, разглаживая несуществующую складку. Тимур тут же оказался рядом.

– А я боялся, вы не придете, будете репетировать.

– Зачем же лишать себя радостей жизни? – Произнося эту фразу, Светлана подумала, как пошло она может восприниматься.

Черт с ним, надоело следить за каждым собственным словом. В конце концов, она за тридевять земель от дома и может вести себя как хочет.

Тимур опять пронзил ее своей детской интонацией:

– А можно мне с тобой?

– Давай! – легко согласилась Света.

Навстречу уже летел Леня, который наверняка приготовил для нее удобное местечко в салоне. Что ж, с ней будет эффектный паж.

Капитан Лавроненко проводил у зеркала мало времени, хотя в его каюте оно было шикарным, чуть ли не венецианского стекла. В оформлении круизного лайнера было немало чрезмерного, выходящего, как он полагал, за рамки хорошего вкуса. С другой стороны, пассажиры платили за круиз немалые деньги. Они вряд ли одобрили бы аскетизм интерьеров, даже если бы все было придумано знаменитыми дизайнерами.

«Сделайте мне красиво». Этот извечный российский лозунг еще никто не отменял. Между прочим, он относился и к капитанской форме. Поэтому перед большим приемом Лавроненко все-таки подходил к зеркалу.

Белоснежный китель сидел безупречно, золотые пуговицы и цепочка придавали ему аристократический вид. Осталось только прицепить бабочку красного цвета.

Гости на приеме обожают фотографироваться с капитаном. Выстраивается очередь человек в тридцать. Снимки должны быть качественными, тем более что они потом предлагаются гостям по полсотни долларов за штуку. Пассажир может, разумеется, воспользоваться и своим фотоаппаратом, но корабельная обслуга предложит шедевр, уже заключенный в красивую рамку с надписью «Ромео». В общем, капитан на официальном приеме должен выглядеть на все сто!

Лавроненко всегда удивляла одна деталь. Практически никто из гостей никогда не выражал желания сфотографироваться с кем-либо еще из членов команды, хотя старшие офицеры, так же стильно, по-морскому одетые, не с худшей выправкой, стояли у входа в салон вместе с капитаном. Собственно, этим их функции и ограничивались.

Перед выходом к пассажирам уровень адреналина, конечно, подскакивал. Концентрированное внимание не могло не напрягать. Здесь нужно было не переборщить с мимикой. Он, в конце концов, не гостиничный портье, с лица которого не должна слезать услужливая улыбка. Капитан – первое лицо на судне, высшая власть. Надо улыбнуться семье, приведшей на прием двоих в пух и прах разряженных карапузов. Поднятыми бровями выразить восхищение почтенной даме, решившейся в романтической обстановке круиза на откровенное декольте. Серьезным и уверенным кивком ответить на приветствие крепких парней в вечерних костюмах, с баснословно дорогими часами на крабьих клешнях.

Публика была одета довольно пестро. В принципе каждый человек, который заказывал круиз на «Ромео», получал памятку, в которой среди прочих был параграф, касающийся одежды. Пассажирам напоминали, что на судне приняты три стиля.

Casual – удобная, свободная форма одежды. Однако футболки, джинсы, купальные костюмы, топы и шорты не разрешены в вечерние часы в ресторанах и в общественных местах.

Informal – приветствуются платья или брючные костюмы для дам и пиджаки для мужчин. Галстуки необязательны. Это для вечерних прогулок по кораблю, выходов на ужин, поздних тусовок в музыкальном салоне, барах, прочих увеселительных зонах.

Ну и последний – Formal – для особых вечеров, к которым относится и капитанский прием. Дамам рекомендованы вечерние платья «в пол» или для коктейля, мужчинам – смокинг или черный костюм.

На более протяженных маршрутах гостей ждали карнавалы. Костюмы для них также рекомендовалось иметь в багаже.

Впрочем, в последние годы, по наблюдениям Лавроненко, на круизных судах стал преобладать американский подход к манере одеваться. Без фанатизма и парадности. Аккуратно и без претензий. В Европе известные кутюрье еще создавали специальные коллекции для круиза и устраивали целые дефиле. А на роскошных лайнерах завсегдатаи путешествий такого рода – американцы и австралийцы – демонстрировали стиль «серых уточек», не одобренный никакими модельерами.

Капитан, вытянувшись в струнку у входа в музыкальный салон, приветствовал гостей. Для него это было хорошей возможностью оценить, насколько однороден состав пассажиров, как они настроены после первых суток пути. Исходя из опыта, он мог выделить тех людей, которые способны стать источником конфликта.

Без неприятностей не обходится ни одно плавание. Чем раньше ты вычислишь гостя, способного создать проблемы, тем спокойнее будет обстановка на судне. Пока никто не вызывал опасений капитана.

Семьи, компании, пары. Шли и одиночки. Эти были одеты тщательнее остальных или, напротив, подчеркнуто небрежно, словно давая понять, что они независимы и не ждут ничьего внимания.

Ну да ничего. Атмосфера сделает свое дело. Вы тоже будете в лунную ночь гулять по верхней палубе, сжимая чьи-то горячие пальчики, и думать, под каким же предлогом перейти от безобидной болтовни к тесному общению в прохладной каюте. Судно не зря называется «Ромео». Двух вечеров хватит, чтобы обстановка стала романтической даже для тех, кто уже пережил не то что вторую – третью, четвертую молодость.

Леня Зюник представил ему Сергея Трофимова, лидера группы «ПП». Нормальный, спокойный на вид парень, без видимых рокерских вывертов.

Следом за ним в салон вошла Светлана, солистка «ПП», под ручку с молодым человеком. Звезду капитан узнал сразу, без подсказки директора круиза, и улыбнулся совсем неофициально. Он иногда слушал ее песни. Зюник засуетился и отправился усаживать гостью на удобное место.

Следующая группа заставила капитана насторожиться. Молодые парни, кавказский типаж. Он знал, что на судне группа спортсменов оттуда, как чемпионы, так и молодежь, подающая надежды. Что-то в них Лавроненко не понравилось. Парни старались держаться непринужденно, однако в них чувствовалось напряжение. Он бы, пожалуй, попристальнее понаблюдал за этими гостями, чтобы сделать для себя определенные выводы, но тут на него обрушился вал персон, желающих сфотографироваться с ним.

Запечатлев себя, любимого, рядом с парой десятков пассажиров, Лавроненко добрался до щедро накрытого стола в салоне. Официанты тут же снабдили гостей бокалами с шампанским. Напиток был, естественно, дешевеньким, зато его можно было наливать без ограничений.

Капитанский тост был коротким, но емким:

– Благодарю всех собравшихся за то, что вы выбрали круиз Сочи – Барселона – Сочи! Надеюсь, на ближайшие восемнадцать дней наш «Ромео» станет для вас родным домом. Мы сделаем для этого все возможное. Счастливого плавания, дорогие друзья!

Громкий и обещающий звон бокалов заполнил салон. Даст бог, все так и будет! И с родным домом, и со счастливым плаванием.

К капитану с бокалом потянулся шеф-повар.

– Удачного рейса нам!

– У тебя там опять минералка? Нет, чокаться не буду – плохая примета.

Концертный зал был готов к приему публики. Уютному помещению на четыре сотни мест, оснащенному всем необходимым звуковым и световым оборудованием, предстояло на несколько вечеров стать любимым местом отдыха гостей «Ромео».

Леня Зюник чувствовал себя здесь в буквальном смысле слова как дома. Если надо, он мог встать у осветительного прибора, поколдовать над монитором, чтобы настроить звук, только в подтанцовке, пожалуй, не рискнул бы выйти. Возраст все же брал свое.

– Мальчики, все готово? – обратился он к звукорежиссеру, расположившемуся за пультом в середине зала, и двум осветителям. В звуковике он мог быть уверен. Место за пультом занял Никита, давно знакомый ему парень из группы «ПП». А вот с осветителями придется работать впервые.

Пожалуй, надо будет устроиться поближе к выходу. Если что, Леня успеет разобраться со светом. Хотя, впрочем, волноваться особо нечего. После капитанского приема и гала-ужина публика будет в высшей степени расслабленной и доброжелательной. Но все равно премьера есть премьера. Отвечает за нее, в конце концов, он, директор круиза.

– Все в порядке! Готово! – послышалось с разных сторон.

Вообще-то для Лени это скорее были каникулы, чем серьезная работа. В делах у него выдалась пауза.

Он свозил очередную отечественную звезду на конкурс Евровидения и получил всего сполна – и похвал, и ругани. Ведь, кроме первого места, на любимой родине никто не признает никакого другого.

Потом Леня взял тайм-аут и публично объявил, что слышать не хочет о концертных турне, корпоративах, приносящих сногсшибательные гонорары, и ночном бдении в студиях звукозаписи. Среди отечественных артистов он и в самом деле не видел никого, с кем ему хотелось бы работать. А неблагодарности, необязательности, хамства и прочих малоприятных субстанций Леня за годы работы уже получил больше, чем заслуживал и тем более хотел.

Тут-то старые знакомые и предложили ему закрыть приличными артистами восемнадцатидневный круиз по Средиземному морю. Себя показать и любимые города посмотреть – так определил свою задачу Зюник. Репутация у него в профессиональной среде была достойная. Команда артистов определилась сразу.

Зюнику пришлось немного поспорить с капитаном. На «Ромео», как выяснилось, давно существовала собственная крепкая самодеятельность. В ряды ее охотно вступали те члены экипажа, которые хоть что-то умели делать на публике: сплясать матросский танец, подудеть в какую-нибудь свиристелку.

Во время плавания команда давала собственное представление и участвовала во всех других зрелищных мероприятиях. Ради этого самодеятельные артисты даже брали в круиз кучу костюмов.

Зюник жутко не любил подобные вещи и сразу поставил условие: пока он отвечает за развлечения пассажиров, в концертном зале талантам из народа не место. В празднике Нептуна – пожалуйста, пусть участвуют. Танцуют, поют, черта лысого изображают. А за сцену будет отвечать он, Леонид Аркадьевич Зюник. Профессиональный концертный директор.

Убедившись в том, что в зале все готово, Леня отправился за кулисы. Сначала он заглянул к паре акробатов. Эти парни, победители нескольких телевизионных конкурсов, беспокоили его больше остальных. Для них это был первый выход перед публикой, не ангажированной телевизионными администраторами. В студии ажиотаж гарантирован. Плохо или хорошо ты выступил, зрители все равно будут орать от восторга и махать флажками. Вся реакция отрепетирована за три часа до съемки и предсказуема. Но здесь все будет по-честному!

– Ну и как вы тут? – с максимальной доброжелательностью поинтересовался директор, заходя в гримуборную акробатов.

Ребята приятно удивили его своим спокойствием. Один чистил лаковые ботинки с широкой устойчивой подошвой, сверкающие и без того. Другой массировал себе коленный сустав.

– Леонид Аркадьевич, не волнуйтесь! – попросил его один из акробатов. – Мы вас не подведем.

Так это, оказывается, он волнуется, а не артисты. Что ж, превосходно. Такой расклад Зюника устраивал.

Он придирчиво оглядел ребят и не нашел в них никаких изъянов.

– Пойдете первыми, как я и говорил, сразу после музыкального вступления. Я сам объявлю вас в паузе. В финале – все тридцать два зуба в зал. Воздушные поцелуи приветствуются. Аудитория преимущественно женская, берите не только техникой, но и обаянием.

Мальчишки согласно покивали и начали переглядываться. Молодые, зеленые. Главное, что не голубые – это здесь совсем не прокатило бы.

Будь ребята постарше, он выразился бы куда определеннее насчет состава аудитории, да и того, чем ее надо брать. Со временем сами разберутся!

– Ни пуха ни пера! – от души пожелал он дебютантам.

– Спасибо, – неуверенно откликнулись оба.

Следующая звезда его программы вертела задницей перед зеркалом. Впрочем, делала она это в образе. Один из самых талантливых столичных пародистов пытался войти в образ Ларисы Долиной. По крайней мере, именно ее шлягер звучал в колонках портативного магнитофона.

Пародист обернулся на звук открываемой двери, выключил аппарат.

– Здравия желаю, товарищ начальник! – рявкнул он, по-армейски вытягиваясь во фронт. – Личный состав к встрече с пассажирами готов.

– Вольно! – подыграл Зюник.

За этот блок он совсем не волновался. Публика от хохота будет точно сползать на пол. Как бы качка на корабле не усилилась до критической. Артисту только придется вовремя остановиться, чтобы было чем удивить зрителей и во время следующего выступления, ближе к финалу круиза.

– Напоминаю на всякий случай – после тебя пойдет группа «ПП». Надо сделать какую-то тонкую прокладку, музыкальный переход, понимаешь? У них тоже будет вариант «лайт», без особо тяжелых вещей. Так мы договорились. Но надо сделать, чтобы не поперек шло.

Пародист развел руки в стороны – мол, в чем вопрос? – и проговорил голосом капитана Лавроненко:

– Уважаемые гости! Вы находитесь на самом комфортабельном и безопасном лайнере отечественного морского флота! Единственное, что всем нам может угрожать, – это разрыв барабанных перепонок вследствие выступления группы «Простые правила».

– Ты обещал не налегать. – Леня улыбнулся.

Да, пародист явно набрал хорошую форму.

Директору круиза надо было взбодрить обитателей еще нескольких гримерок. Но в открывшуюся дверь вошла солистка «Простых правил», и не одна – с темноволосым молодым человеком. Сюрпризом это для Зюника не стало. Он сам усаживал их обоих на удобные места в музыкальном салоне, а потом наблюдал, как они непринужденно общались на гала-ужине. Вернее сказать, раскованно вела себя только Светлана. Парень явно еще не мог объективно оценить свою роль рядом со звездой.

Это, в общем-то, не дело директора круиза. Пусть общаются как хотят. Но за кулисами есть свои правила, и их нужно выполнять.

– Золотым голосам – зеленый свет! – дружелюбно начал Леня.

Отразилась ли та же степень дружелюбия у него на лице – в этом ветеран концертного дела не был уверен.

Светлана заулыбалась и сделала движение к своему спутнику, явно собираясь представить его Зюнику.

Леня ее опередил:

– А вот поклонников и фанатов я попрошу в зал. Артистам надо собраться, сосредоточиться. Не будем их отвлекать. Добро пожаловать после концерта!

Еще мягче сформулировать то, что юноша – нежелательное лицо за кулисами, вряд ли смог бы и знаменитый дипломат Макиавелли.

Парень вопросительно взглянул на солистку, та кивнула.

– Иди в зал, займи удобное место. Потом подойду!

– Я буду ждать, – тихо сказал он и скрылся за дверью.

Светлана поджала губы и заявила:

– И ты, Брут.

– Ну и в чем же это я Брут? – осведомился Зюник. – Ты знаешь правила. Гости только после выступления. Корабль это или что-то еще.

– Я видела, как ты на него прореагировал и как на нас пялился народ там, в салоне. Что с нами вообще происходит? Видят кавказского парня – и сразу дистанция. Как будто он ходит, весь обвешанный гранатами. Ты его совсем не знаешь, Трофимов видел мельком. А реакция одинаковая, как у сторожевых собак.

– Светик, ты уверена, что нам надо это сейчас обсуждать? – осторожно поинтересовался Зюник.

Он знал, что у артистов синдром предстоящей встречи со зрителем снимается по-разному. Одним надо успокоиться, расслабиться, другим – в том числе и его прежним подопечным из группы «Тутси» – шел на пользу небольшой скандальчик, возможность на ком-нибудь разрядиться. Если это надо замечательной певице, то он, Леня, готов быть громоотводом.

– А когда это обсуждать? – с напором откликнулась Светлана. – Мы вроде бы воспитанные люди, на словах очень даже толерантны. Но когда дело доходит до общения, до личных отношений – все. Барьер, табу, хорошая девочка пошла с плохим парнем. Деревенская какая-то психология, тебе не кажется? Вот у тебя есть основания не доверять Тимуру? Этому парню?

– Тимур? – уточнил директор круиза. – Понятно. У меня нет оснований не доверять лично ему. Но в целом я не стал бы шибко доверять представителям его замечательной, не сомневаюсь, малой родины.

– Почему? – спросила Светлана так громко, что кто-то даже выглянул из дальней гримуборной, но увидел директора и скрылся. – Только потому, что ты читаешь в газетах, какие они плохие и агрессивные?

– Света, я слишком долго живу на свете, чтобы доверять газетам. Я уже их практически не читаю, если только там не пишут про моих артистов. Я основываюсь только на своем опыте. Он говорит мне, что с людьми кавказской национальности лучше не связываться. Хочешь объяснений? Я могу их дать.

– Очень хочу! – с вызовом подтвердила певица.

– Один пример финансовый, другой из области человеческих отношений. Если можно так выразиться. Мы с «Тутси» раскрутились довольно быстро – ты это помнишь. Телевидение, ротация на ФМ-станциях, пикантные фотки. Плюс тексты и музыка, конечно. Ты ведь не забыла, кто для нас тогда сочинял! И вот после очередного концерта за кулисы приходит компания. Точнее сказать, она нагло вламывается. Несколько шкафов с бритыми головами и такой кавказский хлыщ в сверкающем пиджаке. Он нам объявляет, что они теперь берут нас под свое покровительство – слово «крыша» этот фрукт не произнес, – будут заботиться о нашей безопасности, помогать решать вопросы. Но наши финансовые дела теперь переходят под их контроль. Это все говорится в присутствии девчонок и Кирилла – продюсера. А у нас нет проблем, которые надо было решать криминальным способом. С бандитами мы не работали никогда. Я вижу, как Кирилл начал возбухать – он товарищ резкий, это все знают, – и предлагаю им встретиться на следующий день, в спокойной обстановке, все обсудить. Тут в коридор выходят ребята из подтанцовки. Они как будто почувствовали, что началась какая-то заварушка. Так один из этих сукиных сынов, уходя, бьет крайнего нашего парня по лицу, просто так, для устрашения. Как точку в разговоре ставит. Сломал парню нос, кровища хлещет, девки ревут. Кирилла еле удержали, он уже за травматикой полез.

Повисла пауза. Рассказ был банальным, но Светлану не порадовал.

– Ну и что, встретились потом?

– Знаешь, я ведь бывший комсомольский работник, когда-то возглавлял один не слабый райком. Из наших ребят многие в определенных структурах оказались. Связи с кем надо я не теряю. На следующий день в ресторан, который они назвали, приехали несколько очень серьезных людей и внятно объяснили им, кто помогает группе «Тутси» и почему не надо больше приходить к нам за кулисы. Так что мы одним сломанным носом отделались. В общем, я думаю, что счет был в нашу пользу. Физическое воздействие мои друзья тоже организовали. Потом где-то глухо промелькнуло, что в ресторане произошел конфликт и несколько лиц кавказской национальности получили телесные повреждения. Совместимые с жизнью, правда.

– Да, история убедительная, – вынуждена была признать Светлана.

– Ну а вторая тебе даже ближе по сюжету. Черт нас дернул принять предложение выступить в гостинице «Рэдиссон-Славянская». Славянской она никогда не была, ее контролировала чеченская мафия. А может, они и сейчас ее держат под «крышей» – я не знаю. Творили они там черт те что, даже, помню, писали, что совладельца гостиницы с американской стороны убили в подземном переходе рядом. Он отказался подписать какую-то бумагу, нужную им. Нам это было по фигу, пригласили, гонорар хороший. Отработали мы как положено, топчемся на задворках, и тут опять заявляется компания. Персонажи другие, типаж тот же. А сейчас, говорят, продолжение банкета – девочки поедут с нами. К тому времени уже была охрана. Жизнь научила! Ребята встали с двух сторон, у них разрешение на оружие, все дела. Не хватало нам еще перестрелки, как за кулисами «Юбилейного». – Зюник тяжело вздохнул, вспоминать это все ему было неприятно.

– Я достал из борсетки нужную визитку – постоянно с собой носил, прямо как талисман. Показываю ее одному из кавказских мордоворотов, говорю: «Посмотри. Хочешь, чтобы я сейчас ему позвонил?»

Их на понт, конечно, не возьмешь. Он заявляет, мол, звони давай, посмотрим, кто тебе ответит. У меня, дескать, таких визиток целая сотня. В результате я не сомневался, главное, чтоб не занято было. Набрал номер, поздоровался, объяснять начал. Дескать мы сейчас в «Рэдиссоне», выступили нормально, но от нас еще чего-то хотят. Ситуация сложная. Мне велят дать трубу кому надо. Я телефон отдаю. Они послушали – сначала один, потом другой. Телефон отдали, извинились сквозь зубы и смылись. Через пять минут один поганец вернулся, принес пару бутылок шампанского.

– Вы его выпили? – поинтересовалась Светлана.

Леня не понял, как на нее повлияли эти рассказы, но выглядела она спокойной, если не умиротворенной.

– Конечно, выжрали тут же, стресс сняли. С паршивой овцы, сама понимаешь, хоть шерсти клок.

– Да, овцы и в самом деле паршивые, – задумчиво протянула певица. – Ладно, Леня, пойду мыкать свое женское одиночество. Оставил ты меня без спутника. Тут акустика, кстати, неплохая. По крайней мере, когда репетировали, без зрителей. Сам сходи послушай, я кое-что новое приготовила.

«Как-то слишком я на нее навалился, – подумал Зюник. – Впрочем, говорил правду, ничего не придумал. Надо порыться в памяти, поискать что-нибудь позитивное, связанное с кавказцами. Пусть, если хочет, покуролесит немножко с темноволосым парнем. А русых на ее век хватит и в России».

Вообще Светлана не любила по жизни три вещи. На кухне – молоко. Отравили, наверное, в детстве. Почему-то этот напиток ассоциировался у нее с густой, жирной пенкой, похожей на гусеницу. Теперь ее, конечно, молоком никто не пичкал, но даже близкие по консистенции коктейли вроде пина колады вызывали отторжение. Она знала, что он такой белый за счет кокосового ликера, но смотреть на него не могла.

В музыке Свету выворачивало наизнанку от голимой попсы. Прежде всего от песен, которые пытались сочинять сами исполнители. Этим грешили больше молодые, начинающие. Сразу после того как их в первый раз показывали по телику, они решали для себя, что звездный час пришел. Надо удовлетворить собственные амбиции. Тут же на бумагу ложилась слюнявая размазня с рифмами «твой – мой», «вчера – навсегда». Потом бойкие ремесленники за продюсерские деньги делали более-менее профессиональную аранжировку, и незрелый плод падал прямо в уши поклонникам.

В общении она терпеть не могла людей с непонятным или чуждым ей менталитетом. Предпочитала адекватных, незамороченных, чего-то достигших собственными усилиями, но не впавших от позитивного результата в эйфорию.

С теми, кто ей не нравился или не был понятен, Света вела себя жестко. Она не то чтобы соблюдала дистанцию, а просто воздвигала Великую китайскую стену между собой и ненужным ей персонажем, совсем не прощала наглости, быкования.

Из-за этого, правда, группа «Простые правила» потеряла парочку спонсоров. Они отстегивали приличные бабки, но очень уж рьяно пытались встать с ней на короткую ногу. Девушка отшила их далеко и надолго.

К так называемым лицам кавказской национальности она относилась настороженно. Света частенько наблюдала их в клубах. Свои исламские ограничения они оставляли за дверью, хорошо поддавали там и вели себя как хозяева жизни.

Ее напрягало их отношение к женщинам. Конечно, она понимала, что в клубах собирается и тем более общается с денежными мешками далеко не самый цвет нации. Но подчеркнутое хамство, восприятие женщины как вещи, причем не слишком дорогой, а просто нужной в данный момент, коробило девушку. Кроме того, у стойки бара и в клубном закулисье ей удалось услышать пару историй от тех милых дурочек, которые после тусовок принимали приглашение кавказских джентльменов продолжить знакомство.

А потом произошла история в кафе-баре «Пироги», после которой эти парни вообще стали нежелательными гостями в нормальных, уважающих себя клубах. Интересное местечко, где по задумке хозяев соединились кафе, книжный магазин и библиотека. Книги можно было купить. Света кое-что находила там о любимых музыкантах. Второй вариант – взять чашечку кофе и читать, читать, читать.

Атмосфера домашняя. Люди празднуют дни рождения, маленькие творческие победы. Знакомятся, немного флиртуют. Все так, как будто бы вы пришли в гости, если не к близким друзьям, то к хорошо знакомым людям.

Как там оказалась компания чеченцев, что они искали в этом заведении – непонятно. Рядом с ними сидели несколько молодых ребят и девушек. Детали Свете рассказал знакомый, работавший в этом кафе. Подошел кто-то еще, им не хватило стула. Придвинули свободный от стола, который занимала чеченская компания.

Любой посетитель кафе и бровью не повел бы. Понадобится еще один стул – его принесет официант.

Но гордые сыны чеченского народа подняли скандал. Ор, оскорбления, угрозы. Ребята, «захватившие» стул, тоже не смолчали.

Чем это закончилось бы в нормальной русской среде? В крайнем случае вышли бы за дверь, чтобы доказать что-то кулаками.

А эти отморозки начали стрелять. Прямо в людей, стоящих и сидящих в метре от них. В упор. Парень, которому пуля попала в шею, скончался на месте. Его девушку отвезли в больницу в состоянии, как говорят медики, средней тяжести.

Отморозка вычислили. Это был двадцативосьмилетний уроженец города Грозного с романтическим именем Амирхан. Или с фамилией Амирханов – что-то в этом роде. Он оказался сыном какой-то тамошней шишки. Что парень делал в Москве – непонятно. Жрал спиртное, стрелял из травматики. Но его, конечно, и след простыл. А попробуй-ка достать на таком расстоянии гордого сына Чечни!

Какое-то время Света по-детски искала корни этой агрессивности в комплексе «младшего брата». Его долго обижали, практически чморили. Вот вам результат.

Потом Светлана увлеклась группой Louna. Российская альтернативная команда с женским вокалом во многом напоминала ей их собственную команду.

Пятеро музыкантов – вокалистка Лу и басист Вит из Traktor Bowling, пара гитаристов и улетный барабанщик Пилот – замутили гремучую смесь из альтернативного рока, панк-рока и пост-гранжа. Максимальный драйв и мощный звуковой напор в сочетании с остротой текстов.

В группе «Простые правила» каждый солист выступал от себя, от собственного «я». Трофимов нес свои мысли и идеи. Света, как уж могла, добавляла каплю романтики в суровые будни.

А вот Louna сразу обозначила свое творчество как концептуальное. «Радикально изменить положение вещей в альтернативной музыкальной среде». Эти слова стали их лозунгом. В выражениях группа не стеснялась. В песне «Кто, если не мы?» они прямо говорили о том, что творилось вокруг и кто должен за это отвечать.

Но еще больше ее зацепила баллада «Сожженная заживо». Там и музыка была по кайфу. А слова, как будто выложенные из булыжников, застревали в памяти и уже не улетучивались.

Свете сразу захотелось написать что-то настолько же сильное, не уступающее по эмоциональному заряду. С ней всегда так бывало. Если что-то попадало ей в душу, прямо в сердце, то она немедленно включала фантазию и начинала работать.

Но параллельно обозначил себя и самоконтроль. Нет, фанаты любят ее вовсе не за это. Светлана должна давать своими песнями надежду на понимание, на то, что победит все-таки не злоба, а любовь. У группы Louna своя фишка. У группы «Простые правила» – своя.

Черт, и ведь вся эта мешанина мыслей прокрутилась в голове по одной простой, элементарной причине. Сейчас в зале будет сидеть парень из числа тех, кого она до сих пор не пускала в собственную жизнь. Да, это пока мимолетное знакомство, ни к чему не обязывающая болтовня. Но он ведь хочет сказать ей что-то очень важное. Она просто обязана ему ответить.

Что Света сейчас споет? Какой сигнал пошлет в зал? Одну и ту же вещь можно исполнить по-разному, адресовать тем или иным людям. Она вообще способна спеть мимо него, и он ощутит полное одиночество в переполненном зале. Или же Света сделает это так, что парень, наоборот, замрет среди кресел, опустевших пару минут назад. Ему будет о чем подумать.

Что ж, выбор пока за ней.

Распрощавшись с последним из журналистов, которых следовало убедить словами и купюрами в необходимости поддержать претензии «Альбатроса» к нынешним хозяевам «Ромео», Сергей Чуваев почувствовал, что всю энергию из его выдавили как пасту из тюбика. Можно было снять стресс привычным способом. Маленький бар был полон. Но он вспомнил уроки, полученные в Гоа. Его там учили технике дыхания, которая помогает снять стресс, нормализует кровообращение и придает сил.

Оставив на себе минимум одежды, он сел в кресло. Делать упражнения на полу все же было как-то слишком экстремально. Сергей выпрямил спину, расправил плечи. Затем он слегка прикрыл глаза, сконцентрировал их на воображаемой точке, расположенной в тридцати сантиметрах от носа, чуть ниже него, и начал глубоко дышать. Через несколько минут он реально почувствовал, что на душе становится легче, усталость проходит.

Теперь ему нужно было срочно переключиться на что-то позитивное, совсем не связанное с теми проблемами, которыми Сергей занимался в последние дни. Он решил, что лучше всего влезть в шкуру обыкновенного туриста. В конце концов, Чуваев воспринимал этот город как деловой человек. Прежде всего в качестве места для встреч и переговоров с разными людьми, далеко не всегда приятными и контактными. Но не зря же сюда валят такие толпы народа!

Тут-то ему и пригодились путеводитель и карта города, лежавшие на тумбочке. Через полчаса он уже сидел в машине, вызванной портье. Водитель-итальянец ждал распоряжений клиента.

– Откуда лучше всего видно город? – задал Сергей вопрос, который водила, наверное, выслушивал в тысячный раз.

– О, синьор! Я вас привезу в такое место, откуда вы наилучшим образом увидите и город, и весь Неаполитанский залив. Вы просто угадали, выбрали лучшего водителя в этом городе. – Таксист тараторил как из пулемета.

Это нравилось Чуваеву, заполняло какую-то ненужную паузу в его голове.

– Мы сейчас поедем на холм Позиллипо. Многие там и останавливаются, но вы попали к настоящему профессионалу, – повышал свои акции таксист. – Мы заберемся еще выше. Я вам покажу то, что люди видят на знаменитых открытках и не верят, думают, что это монтаж.

Суперпрофессионал, как ни странно, не обманул клиента. В принципе Сергей готов был действительно закончить подъем на холме. Картина оттуда открывалась великолепная. Пожалуй, ни в одном приморском городе – ему вспомнились Марсель, Генуя, Одесса – он не видел такого удачного соединения улиц с морем, как в Неаполе. Набережные смотрелись роскошно. Сергей не хотел отрывать от них глаз.

Но таксист чуть ли не силой затащил клиента в авто, и они постепенно, на второй передаче, начали подниматься все выше и выше. Речь водителя убыстрилась. Сергей уже понимал не все слова, вылавливал только названия – виа Петрарка, виа Позиллипо.

Наконец-то они достигли нужной точки. Здесь водитель снизил темп речи, и Чуваеву удалось понять, что искомый пятачок местные жители называют просто Открыткой. Именно отсюда были сделаны все профессиональные виды Неаполя для бесчисленного множества туристских проспектов и реклам.

Вид действительно завораживал. Огромный залив с пенистыми шлейфами катеров переливался всеми оттенками синего цвета. От него уходил к горизонту и поднимался вверх, на гору, амфитеатр великолепного белого города с замками Сан-Эльмо наверху и Кастель дель Ово внизу, прямо в море, на маленьком туфовом островке.

Вся эта непередаваемая красота охватывается сзади двумя огромными руками хозяина залива. Так итальянцы ласково и почтительно называют Везувий. Два его конуса всегда возвышаются над заливом, словно приглядывают за богатством принадлежащим ему. Захочет хозяин, и все исчезнет. Так было уже не раз.

А сверху плывет над уникальной панорамой желток солнца, еще более усиливая контрасты земных и морских пейзажей. Вдаль, до чуть виднеющегося острова Искья, уходит синее-пресинее море.

Таксист, деликатно молчавший некоторое время, выложил последний козырь. Он сказал пассажиру, что именно здесь, в Позиллипо, стояла вилла первого императора Рима – Августа. Что ж, вероятно, понятие красоты даже за тысячи лет у людей мало изменилось.

Водитель предложил Сергею немного отдалиться от моря и проехать еще к домику Карузо. Основную часть жизни великий певец провел не здесь, а в Америке, но ностальгия время от времени звала его «вернуться в Сорренто».

Однако Сергею уже хотелось вниз, ближе к морю, на набережную. После медитации и созерцания неземных красот он почувствовал необыкновенную легкость. В конце концов, бокал хорошего итальянского вина ему никак не повредит!

Авто съехало вниз, прямо на самую красивую, как заявил водитель, набережную – виа Караччоло. Сергей хотел тут же выйти, но водитель не собирался отпускать выгодного клиента. Он сообщил, что не может просто так высадить гостя из далекой Московии – в этом Сергей признался ему во время поездки, – не показав ему знаменитый рыбный порт Марджеллина.

Зрелище действительно оказалось экзотичным и красочным. Даже из окна машины можно было увидеть кальмаров, лежащих на дне в обнимку со спрутами, плоскими камбалами, морскими ежами, макрелями, сверкающими чешуей, и змееподобными угрями. Все это еще вполне живое, глотающее жабрами воздух, с глазами, не затуманенными вечным сном. Глядя на это зрелище, можно было понять, что вдохновляло Снейдерса и прочих великих «рыбных» живописцев.

Сергея потянуло в рыбный ресторанчик, но водитель стоял стеной. Он объявил, что не простит себе, если не довезет клиента до знаменитой Санта-Лючии. Именно так называлась гавань, куда возвращались рыбаки. Здесь и родилась знаменитая песня. Оба они – и водитель, и клиент – мурлыкали этот бессмертный мотив, пока продолжали свой путь по набережной.

Машина прошла мимо памятника любимцу дуче адмиралу Армандо Диацу, городского пляжа, именуемого лежбищем на камнях, и парка «Вилла Коммунале». Там, в глубине первой линии дворцов, стояла вилла Пиньятелли, которая раньше принадлежала Ротшильду.

Набережная перешла в виа Партонопе, в конце которой открылась гавань. Вокруг нее раскинулся очаровательный район с узкими улочками, разноцветными старыми домиками, покрытыми патиной, живописными рыбными ресторанчиками, перед которыми сушились сети, и разными прочими заведениями. Лучшее место для романтиков, последних в нашем рациональном мире.

Чуваев, не скупясь, расплатился с таксистом и объявил ему, что это то самое место, которое он искал. Теперь гость из Московии намерен заняться дегустацией даров моря. Водитель еще долго махал ему из машины рукой, показывая, куда, по его мнению, надо двигаться. Потом он резко рванул с места и чуть не сбил торговку рыбой, переходившую площадь с огромной корзиной на голове. Колодки жалобно завизжали, но выдержали.

Зато тормоза внутри сотрудника крупной круизной компании, как выяснилось буквально в течение часа, никуда не годились. А ведь ему предстояло выдержать непростое испытание.