В VIII–VI веках до н. э. в Древней Греции возникло множество городов-государств, так называемых полисов. Все они жили по своим правилам, законам, у них были свои правители.

Крупнейшими полисами Древней Греции были Спарта и Афины.

Спартанское государство располагалось в южной части греческого полуострова Пелопоннес в плодородной долине Лакония. Именно эта область стала его политическим центром.

Население Спарты делилось на три категории: спартиатов, илотов и периэков. Свободными и равноправными гражданами являлись спартиаты. Вся их жизнь была посвящена военным упражнениям. Они подчинили себе соседнюю Мессению, а ее жителей превратили в рабов. На захваченных землях трудились илоты – крестьяне-рабы. Торговлей и ремеслом занимались периэки.

Спартанцы боролись за первенство в Греции, вмешивались в дела других государств, запугивали слабых соперников. Военная мощь, непререкаемый авторитет среди ближних и дальних соседей, внутренняя стабильность в спартанском государстве, как ни удивительно, шли рядом с хозяйственной и культурной отсталостью.

Легенды доносят до нас образ мудрого правителя царя Ликурга, воспитавшего характер целого народа. Спарта и ее законы на протяжении столетий оставались неразделимыми понятиями. В легендарной фигуре законодателя жители Лаконии видели основателя спартанской государственности, связывая с его именем едва ли не все особенности своей общественной жизни и быта.

Законы спартанцев работали как хорошо отлаженный механизм. Необычные стороны спартанской жизни были результатом целенаправленной и кардинальной перестройки – своего рода переворотом VI века, ведь примерно до VI века до н. э. спартанцы не слишком отличались от остальных греков: в их обиходе были красивые и дорогие вещи отменного качества местного ремесленного производства. Но уже после VI века до н. э. уровень материальной культуры стремительно падает. Тяга к красивым вещам с тех пор стала для спартанца чем-то неприличным.

В VII и первой половине VI века до н. э. с началом Олимпийских игр свыше половины победителей во всех основных видах олимпийских состязаний были выходцами из Лакедемона. Но затем спартанские атлеты перестают приезжать в Олимпию – Спарта превращается в то казарменное государство, о котором поведали хронисты Греции и Рима.

В систему неписаных правил, введенных Ликургом, входило поддержание единства и монолитности гражданского коллектива. На войне они были тяжеловооруженными воинами-гоплитами и выступали в едином строю спартанской фаланги. Законы Ликурга пресекали любые возможности имущественного расслоения спартанского общества. Спартанцы не имели права заниматься каким-либо занятием, кроме военного дела.

С середины VIII века до н. э. Спарта, как, впрочем, и другие греческие государства, была вынуждена решать проблемы, вызванные острым земельным голодом. Спартанцы, в отличие от остальных греков, находивших выход из положения в колонизации земель за морем, взялись за своих ближайших соседей – мессенцев, завоевание которых приостановило аграрный кризис в Спарте. Покоренные мессенцы и стали илотами – спартанскими рабами. Илотов не лишали земли, скота и инвентаря. Они имели семьи и вели самостоятельное хозяйство, отдавая спартанской общине лишь установленную подать или оброк. Но свой земельный участок илот не мог ни продать, ни подарить, а сами илоты и их земля являлись собственностью всего спартанского государства. Занятые войной спартанцы не вмешивались в хозяйственные дела илотов.

Спартанцы не занимались организацией сельскохозяйственного производства и оставались лишь получателями ренты. Хозяйственная инициатива находилась в руках непосредственного производителя – раба-илота. По словам Ксенофонта, илоты были готовы «сожрать спартанцев живьем». Однажды спартанцы посулили свободу илотам. Об этом рассказывает Фукидид. Было отобрано около двух тысяч илотов. На радостях они с венками на головах обходили храмы в знак своего освобождения. Но после этого все они были истреблены. От имени спартанского государства. Спартанские должностные лица – эфоры – ежегодно объявляли илотам войну. В Спарте был даже специальный институт карательных экспедиций против илотов – криптий. Участниками криптий были юные спартанцы, которые по ночам охотились на илотов.

Какой была экономика Спарты при Ликурге, как царь боролся с неравенством среди спартанцев, читаем у Плутарха: «Прежде всего он изъял из обращения все золотые и серебряные монеты, приказав употреблять одну железную. При малой стоимости она занимала столько места, что для сбережения дома десяти мин нужно было строить большую кладовую и перевозить их на телеге. Благодаря такой монете в Спарте исчезло много преступлений: кто решился бы воровать, брать взятку, отнимать деньги у другого или грабить, если нельзя было даже спрятать свою добычу?! Затем Ликург изгнал из Спарты все бесполезные, лишние ремесла. Впрочем, если бы даже он не изгонял их, большая часть из них все равно исчезла бы сама собой вместе с введением новой монеты. Ведь железные деньги не имели хождения в других греческих государствах; за них ничего не давали и смеялись над ними, вследствие чего на них нельзя было купить ни заграничных товаров, ни предметов роскоши. По той же причине чужеземные корабли не заходили в спартанские гавани. В Спарту не являлись ни ораторы, ни содержатели гетер, ни мастера золотых и серебряных дел – там не было денег. Таким образом, роскошь исчезла сама собой. Ремесленники, делавшие прежде предметы роскоши, должны были с тех пор употреблять свой талант на изготовление предметов первой необходимости».

От стремления уравнять всех граждан Спарты хозяйственная жизнь государства веками пребывала в состоянии глубокого упадка. Законы позволяли спартанцам пользоваться вещами соседей как своими собственными, залезать в чужой амбар или погреб и брать что нужно.

По словам Плутарха, Ликург «приучал сограждан к тому, чтобы они не хотели и не умели жить врозь, но, подобно пчелам, находились в нерасторжимой связи с обществом, все были тесно сплочены вокруг своего руководителя и целиком принадлежали отечеству, почти что вовсе забывая о себе в порыве воодушевления и любви к славе». Малейшее покушение на принципы спартанского коллективизма пресекалось спартанцами-активистами, блюстителями чистоты спартанской жизни. Семья и дом не должны были входить в противоречие с духом коллективизма – они отодвигались на задний план.

Спартанское государство отгораживалось от мира глухой стеной самоизоляции. «Потусторонний» мир воспринимался как потенциальный источник «тлетворного влияния», распущенности. Спартанцы не могли покидать пределы страны, а иноземцам не разрешалось приезжать в Спарту. «С новыми лицами входят, естественно, и новые речи, с новыми речами являются новые понятия, вследствие чего на сцену выступает множество желаний и стремлений, не имеющих ничего общего с установившимся порядком правления. Поэтому Ликург считал нужным строже беречь родной город от заразы дурных нравов, нежели от чумы», – пишет Плутарх.

У Плутарха также находим рассказ о воспитании подрастающего поколения, которое считалось в Спарте прямой задачей государства, своеобразной заботой об улучшении «человеческой породы», что выражалось у них в уничтожении слабых и безобразных детей – их бросали в пропасть. Такой отбор был нацелен на укрепление тела и духа. По достижении семилетнего возраста мальчиков собирали в лагеря и делили на отряды – агелы, то есть «стаи». Самый сообразительный и спортивный из них становился во главе детского отряда. Старики присматривали за детьми, воспитывая в них дух соревновательности. Выносливость, упорство и умение побеждать любой ценой – вот те качества, которые мальчики должны были выработать в себе. Детей приучали ходить босыми, свои постели они должны были делать сами из речного тростника, нарвав его голыми руками.

Питание было очень скудным. Спартанских детей, собранных в военные лагеря, держали впроголодь, чтобы заставить их бороться с лишениями в военных походах. А еще их учили хитрить и воровать у взрослых. «Старшим детям было приказано собирать дрова, маленьким – овощи. Все, что они приносили, было ворованным, – сообщает Плутарх. – Одни отправлялись для этого в сады, другие прокрадывались в сисситии, стараясь выказать всю свою хитрость и осторожность. Попавшегося без пощады били плетью как плохого, неловкого вора».

Юных спартанцев учили только писать и читать, и ничего больше – не только науки, но и люди, ими занимающиеся, были изгнаны из страны. Вместе с тем Спарта была едва ли не самым музыкальным государством Эллады. Песни, считалось в Спарте, подбадривают человека и особенно подходят для военных упражнений. Спартанцы, наступая на врага, пели хором под аккомпанемент флейты.

Армия Спарты была у греков самой боеспособной, но перенимать этот опыт нигде не пробовали. Плутарх не без основания считал, что военные походы были для спартанцев возможностью отдохнуть от жизни, в которую они были погружены: «На всей земле для одних лишь спартанцев война оказывалась отдыхом от подготовки к ней».

В Спарте никто не имел права обедать дома – все питались в «обеденных клубах» – сисситиях. Члены таких «обеденных клубов» сдавали продукты в общий котел. Сисситии были задуманы Ликургом как инструмент поддержания равенства, с помощью которого община могла контролировать образ жизни спартанцев. В них состояло по пятнадцать – двадцать человек, что было удобно для совершения своего рода полицейского надзора каждого за каждым. Помимо этого, общие трапезы не давали человеку почувствовать вкус к роскоши, а того, кому грубая пища не лезла в глотку, поднимали на смех.

Спартанцы были выносливыми воинами. Ничто не могло заставить их покинуть поле брани. Закон запрещал им бежать перед какой бы то ни было военной силой врага, они должны были оставаться в строю, победить или погибнуть. Нарушить закон они боялись больше всего. Настоящей легендой стала битва при Фермопилах – одна из самых славных страниц греческой и спартанской истории. Фермопилы – это ущелье, которого сейчас уже нет, но через которое в древности лежал путь в Среднюю Грецию. В этом месте в 480 году до н. э. отряды греческих городов попытались задержать персидскую армию Ксеркса. Когда персам удался обходной маневр, ущелье для спартанцев превратилось в ловушку. Но никто из трехсот воинов во главе с царем Леонидом не сдвинулся с места. Все они были истреб-лены. Их предупреждали: персов столько, что тучи персидских стрел способны затмить солнце, на что бесстрашный спартанец ответил: «Наш приятель принес хорошую новость: если персы затмят солнце, можно будет сражаться в тени». Когда оружие пришло в негодность, спартанцы защищались камнями и кулаками. Эпитафия на монументе в виде каменного льва, поставленного на месте их гибели, гласит: «Странник! Ступай и поведай ты гражданам Лакедемона, что их заветам верны, здесь мы костьми легли».

Спартанцу, покинувшему поле боя, лучше было умереть – ему до конца его дней не было прощения, он становился изгоем в обществе. Спартанцев, выживших при Фермопилах, было двое. Гонец, отправленный в Фессалию и потому оставшийся в живых, и воин Аристодем, тяжело заболевший, которого царь Леонид сам отпустил из лагеря на лечение в соседнее селение. Гонца, как сообщает Геродот, по возвращении в Спарту ожидало бесчестие, и он повесился.

Аристодема также «по возвращении в Лакедемон ожидали бесчестие и позор». Аристодем погиб в битве с персами при Платеях. Он показал себя как самый доблестный из всех воинов, но спартанцы, тем не менее, отказались удостоить его великих почестей. Они считали, что Аристодем совершил великие подвиги лишь потому, что искал смерти из-за своей вины. Даже героическая смерть не могла смыть позорного клейма.

Роль спартанских женщин в обществе не ограничивалась кругом ее домашних обязанностей, как это было в других греческих государствах. Во всей Греции семья являлась ячейкой общества, а женщины были чем-то вроде семейного имущества. Спартанские же законы стремились во всем ограничить роль семьи, поэтому идеи спартанского коллективизма и воспитания личности распространялись и на женщин, то есть в женщине спартанские законы уважали человека и личность.

Юные спартанки, подобно мальчишкам, разбивались на отряды и проходили спортивную подготовку, упражняясь в беге, борьбе, метании копья и диска. Молодые люди обоего пола состязались на глазах друг у друга – юноши обнаженными, а девушки если не нагишом, то едва прикрытые хитончиками. На праздники торжественные шествия нагих юношей и девушек сопровождались гимнастическими упражнениями, песнями и плясками. На спортивных играх атлеты также выступали обнаженными. Такое внимание к нагому человеческому телу можно понять лишь в свете греческой философии. Во всей Греции это касалось только мужчин. Греческие женщины ходили с головы до ног укутанные в одежды. В манере спартанок публично обнажаться многие в Греции видели распущенность, однако Плутарх считал, что публичное обнажение и спортивные состязания спартанок способствовали возвышенному образу мыслей и укрепляли в них чувство собственного достоинства.

Спартанские женщины свободно высказывали свое мнение и отличались независимым поведением. Они рожали будущих воинов, и общественное мнение Спарты признавало за женщинами немалую свободу в выборе полового партнера и отца своего ребенка, и вовсе не обязательно, чтобы им был муж.

Деспотия – типичная для Древнего Востока авторитарная форма государства – не прижилась в Греции. Политика находилась в совместном ведении граждан. Насколько успешно они формировали и проводили политику государства, настолько благополучны были все и каждый.

Законы, приписываемые Ликургу, делали принципиально невозможными возникновения внутренних конфликтов, которые бы расшатали гражданский коллектив. Реальным фактом спартанской жизни после «революции Ликурга» стал идеал единства и равенства граждан как залог стабильности и силы Спарты. Все спартанцы таким образом стали относиться к правящему сословию, все законы служили поддержанию гражданского равенства и единомыслия граждан, что и делало государство таким мощным.

В начале V века до н. э. Спарта противостояла нашествию полчищ персидского царя Ксеркса. Вопрос о первенстве в Греции всегда остро стоял в споре с Афинами, еще одним крупнейшим греческим государством – антагонистом и антиподом Спарты. Из этой схватки спартанцы вышли победителями – они стали гегемоном Эллады после победы над Афинами в Пелопоннесской войне.

У древних греков спартанское государство вызывало смешанное чувство. Платон и Аристотель видели в Спарте эталон стабильности и гражданского мира. Она избежала тирании, с одной стороны, и анархии – с другой. Платон, основываясь на примере Спарты, в своих «Законах» писал: «Никто никогда не должен оставаться без начальника – ни мужчины, ни женщины. Ни в серьезных занятиях, ни в играх никто не должен приучать себя действовать по собственному усмотрению. На войне и в мирное время всегда надо жить с постоянной оглядкой на начальника и следовать его указаниям».