Книга: Практическая психология. Герцог
Назад: Глава 4
Дальше: Глава 6

Глава 5

…и только безответственный человек, алчный, одержимый, мог создать горящий порошок! Этот несчастный сжег посевы соседа, как он утверждает – по неосторожности, но это ложь! Он жаждет убийства многих людей! Ваше спасение в Храме, который стоит на страже жизни каждого человека. Мы не позволим опасным знаниям попасть в руки злодеев! Конфискация всех записей, уничтожение лаборатории и смерть одержимого спасут наш мир от этой напасти! Именем Ирия Всемогущего, который дорожит каждой невинной жизнью…
Из обвинительной речи
Приближенного Ордена Искореняющих
– Алан Валлид, родился в десятый день месяца Зеленого Вепря двадцать четыре года назад от порочной связи между его величеством Айро Вторым и контессой Ксаной Валлид. Через полгода после рождения ребенка мать погибла при невыясненных обстоятельствах. Орден подозревает, что ее отравил супруг – конт Сани Валлид, не сумевший простить жене измену. Алан воспитан капитаном Рэем Адавески и любовницей приемного отца Нанни Кассини. Был женат на баронессе Литине Ситко. Жесток, самоуверен, бессердечен, эгоистичен, вспыльчив. Легко впадает в ярость. Садист. Шестьдесят четыре дня назад убил на охоте конта Сани Валлида и сам был ранен. Провел без памяти почти десятидневку. Я ничего не забыл, мой мальчик? – Пожилой мужчина приветливо улыбнулся, приглашающим жестом показывая на кресло. – В старости начинаешь ценить комфорт, вот и я даже в походе никак не могу отказать себе в некоторых мелочах, – словно извиняясь за роскошь, произнес он.
Угу. Мелочи. У стены, отгороженная невысокой ширмой, примостилась узкая кровать, покрытая пушистым мехом, три мягких кресла окружали деревянный круглый столик, на котором стояли изящный двухъярусный подсвечник на девять свечей, напоминающий свадебный торт, и шкатулка для бумаг, на полу лежал овальный красный ковер. Завершал «скромное» убранство походного жилища большой, окованный серебром сундук. За тяжелыми, наполовину закрытыми шторами виднелась моечная, напоминающая умывальник из знаменитого «Мойдодыра». Очень скромная обстановка, ну прямо спартанская. Ага.
Алан усмехнулся, дождался, пока хозяин сядет в мягкое невысокое кресло, и сам уселся напротив, всем своим видом демонстрируя скучающее безразличие.
– Вам виднее.
Отчего-то «тыкать» этому старику не хотелось.
– О, не сомневайся, юноша, я не выпускал тебя из вида. И, как оказалось, не зря. До момента ранения твоя жизнь и характер читались, словно неприличная надпись на стене портового кабака. Что же с тобой произошло, после того как ты очнулся?
Алан пожал плечами:
– Поумнел.
Старик смотрел на конта, ожидая продолжения, но Виктория молчала, изучая корешки книг, лежащих на столике. Язык был незнаком, и сами книги выглядели очень древними. В конце концов, не она была инициатором этого разговора, не ей его и продолжать. Она всеми фибрами души чувствовала, что ступила на тонкий лед, и за внешне безразличным мужчиной скрывалась сосредоточенная, бдительная, напряженная, готовая бороться за свою жизнь женщина.
– Мальчик мой, расскажи мне все с того момента, как на тебя напал ведмедь.
Мягкий голос обволакивал, обещал поддержку и покровительство. Ох, нечестно ты играешь, старик! Нечестно. Но мы это уже проходили с твоим учеником. Хотелось бы знать, чем интересен опальный конт Валлид? Тебе просто любопытно или ты вынашиваешь далеко идущие планы?
– Позвольте уточнить, почему я должен вам что-то рассказывать? Я вас впервые вижу, вы не мой духовник. Мы даже не знакомы, а с незнакомыми людьми я обычно не обсуждаю свою жизнь.
– О, прости мою забывчивость, мальчик мой. Я в прошлом отец Искореняющий, а ныне Учитель. – Он сделал многозначительную паузу, но, не заметив на лице Алана никакого восторженного почтения, тихо рассмеялся, откинувшись на спинку кресла. – Именно об этом и говорил Алвис, никакого почтения и никакой осторожности.
Вот черт, может быть, стоило бухнуться на колени и начать лобызать руки этому милому безобидному старичку? Может быть, и стоило, но Виктории даже сама мысль об этом претила. Она только улыбнулась и почтительно склонила голову.
– Как мне к вам обращаться?
Учитель расхохотался. Искренним молодым смехом. Смеялись морщинки в уголках глаз, смеялись выразительные синие глаза. Виктория слегка улыбнулась, ее такой искренностью не отвлечь.
– Как я рад, что мы с тобой встретились, мальчик мой. Как я рад, – отсмеявшись, произнес старик. – У нас будет очень много времени для интереснейших бесед. Можешь звать меня отец Пауль.
– Боюсь вас разочаровать, отец Пауль, – лицо конта Валлида выражало искреннее сожаление, – но вряд ли я смогу остаться. Меня ждут в Осколке.
– Ты рассчитываешь уйти с боем? – В голосе старика звучал неподдельный интерес. Он чуть подался вперед и смотрел на конта как зоолог на чрезвычайно редкий вид животного.
– Если придется, я попытаюсь.
Виктория была готова к нападению, она очень внимательно следила за позой и руками собеседника, но удар прозевала. Все произошло за долю секунды. Еще мгновение назад перед нею сидел пожилой добродушный мужчина, а спустя мгновение конт Валлид лежал, уткнувшись лицом в пол, правая рука находилась в болевом захвате, колено Искореняющего с силой упиралось в поясницу, а к шее, как раз в районе яремной вены, прижимался кончик острейшего шила. Можно было попробовать вывернуться, но Виктория реально оценивала свои силы и не была уверена, что сумеет выиграть, а значит, и дергаться не стоило.
– Стар я стал, не так быстр, как раньше. – Отец Пауль чуть надавил шилом, и кожу болезненно кольнуло. – Последний раз мне пришлось приложить усилия, чтобы победить Длань. Если так будет продолжаться, то через несколько лет мой воспитанник сможет бороться со мной на равных.
В его голосе проскользнула гордость учителя за своего ученика. Виктория внимательно следила за интонацией и поэтому отчетливо почувствовала, что старик не красуется, он искренне сожалеет о своей старости и искренне радуется успехам Алвиса. Дьявол! Если сейчас Алвис может противостоять этому «ниндзя», то ей стоит поставить свечи братьям-богам за то, что она до сих пор жива. Их бой на ножах, о котором Виктория иногда вспоминала с гордостью, был просто игрой тигра с котенком. Какая же она дура! Алвис провел ее как ребенка!
Тем временем отец Пауль легко поднялся на ноги, заточка исчезла из его рук словно по волшебству, и перед Викторией опять сидел добродушный пенсионер. Но теперь он не улыбался. Его глаза смотрели цепко и холодно. Игры закончились, им предстоял серьезный разговор. Соберись, Виктория. Она неспешно встала с пола, подняла опрокинутое кресло и села напротив Учителя.
– Да, я знаю, что ты собираешься проехать с проверками по своим землям, – продолжил отец Пауль, словно и не было только что сокрушительной демонстрации силы. – Это официальная версия твоего отъезда, но ведь есть еще и неофициальная.
– Не понимаю, о чем вы.
– Не притворяйся глупее, чем ты есть, мой мальчик. Ты ведь уже понял, что мы следим за тобой. Все, что ты до сих пор делал, делалось с нашего одобрения и по нашей подсказке. Мой ученик сообщил, что у вас с ним встреча в герцогстве. Хочу услышать, каковы твои планы.
– Не вижу необходимости делиться ими.
– Где друидский оберег? – неожиданно спросил Учитель.
– Потерял.
– Лжешь. Твой раб вернул его ворожее, и она сожгла его. В чем была причина твоего поступка?
– Он был сделан на конта Валлида, наследника Сани Валлида. – Виктория откинулась в кресле. Напряжение не покидало ее, но теперь к нему прибавился страх. Этот соперник был ей не по зубам.
– О! Этот вариант мы не рассматривали, – нахмурился собеседник. – Так вот отчего он тянул из ворожеи силы. Она не знала, что Берт – сын Сани Валлида и настоящий его наследник. К слову сказать, об этом мало кому известно. Орден изъял письмо и завещание Сани Валлида до того, как оно попало в руки Приближенного Взывающих. Кто тебе рассказал, что Земеля вертится вокруг солнца? Только не говори, что это не твоя идея. У меня есть письма мастера Семона, брата Турида и маркиза Рамана. Брат Взывающий и мастер утверждают, что ты только высказал предположение, а вот генерал очень подробно описывает весь разговор. Не волнуйся, – Учитель заметил тень разочарования, пробежавшую по лицу Алана, и поспешил обелить честное имя маркиза, – кир Генри никому об этом не рассказывал, но он сделал подробную запись в своем дневнике. Сам понимаешь, генерал слишком известная фигура, чтобы оставлять его без присмотра.

 

Виктория молчала. Если не знаешь, что говорить, то копи золото, молчи. Железное правило. Замолчал и отец Искореняющий, похоже, ему ответы были не нужны. Он просто показал конту Валлиду свою осведомленность и очень прозрачно намекнул, что не верит в официальные версии происходящего. Взгляд его затуманился, он словно «свел глаза в кучку». Виктория усмехнулась. Она тоже так умела. Каждый хоть раз в жизни рассматривал стереокартинки, когда нужно перестраивать взгляд, чтобы увидеть скрытый за графическим изображением рисунок. Интересно, что хочет найти в конте Пауль? Скрытую сущность? Возможно ли это? Ей пришла в голову нелепая мысль: а вдруг он тоже попаданец? Она сосредоточилась, вспоминая ощущения и забытое умение. Получилось не сразу, но получилось. Стараясь удержать взгляд, посмотрела на застывшего напротив нее Учителя. Вначале ничего особенного не заметила, но затем что-то щелкнуло, и Виктория увидела светящийся ореол вокруг тела мужчины – ослепительно белый, а за его спиной клубилась темно-серая, почти черная дымка, по форме напоминающая крылья. От удивления конт Алан Валлид моргнул, и видение исчезло.
– Что это было? – вырвался непроизвольный вопрос.
Отец Пауль задумчиво рассматривал сидящего напротив него молодого мужчину.
– А что ты увидел, мальчик мой? – вкрадчиво спросил он.
– Туман. Напоминающий крылья, почти черный туман.
Врать было бессмысленно. Учитель согласно кивнул:
– Это знак расположения нашего покровителя.
– Вадия?
– Да. У тебя тоже такие крылья за спиной, мальчик мой, – довольно произнес Учитель. – Я виноват перед своим учеником, я ему не поверил. Ай-ай, как нехорошо вышло, – покачал он головой. – Обязательно извинюсь, мое недоверие его очень обидело. Что привело вас в город древних? – вновь резко сменил он тему разговора.
– Картинки на стенах. – Алан слегка улыбнулся, заметив переход от «ты» к «вы». – Хотя теперь я подозреваю, что Иверт привел меня сюда совершенно по другой причине. Он тоже работает на вас?
– Тоже? – невинно переспросил отец Пауль.
– Прекращайте притворяться. Я прекрасно знаю, что вам служат все ваши ученики, что Алвис постоянно поддерживает с вами связь, что, кроме ксенов, в каждом замке у вас имеются другие шпионы. В Крови это… Рэй? Чем же вы смогли его подкупить?
– Вашей жизнью, – не стал юлить отец Пауль. – Вы уже выяснили, кто или что такое Чупачурик? – Алан кивнул. – И вы мне, конечно, об этом не сообщите? – Конт отрицательно покачал головой. – Что вы планируете предпринять?
– Вы не ответили на мой вопрос, Иверт.
– Ваш любимый никакого отношения к нам не имеет.
Вот сволочь Алвис! Только он мог сообщить своему наставнику о чувствах Виктории к Иверту. И как догадался?
– У вас устаревшие сведения, – холодно произнес Алан. – Иверт больше не является объектом моей страсти.
Виктория рассчитывала удивить Искореняющего, и ей это удалось. Но не так, как она планировала.
– Будьте столь добры, мой мальчик, произнесите последние слова этой фразы на известном мне языке, – с улыбкой Моны Лизы попросил отец Пауль. Он откинулся на кресле и смотрел на Алана с легкой снисходительностью.
Виктория прикусила язык. Она поняла, что он специально ее спровоцировал. И она купилась, как девчонка!
– Это означает, что мое сердце свободно, – ехидно произнес Алан, сделав вид, что ничего непредсказуемого не произошло.
Отец Пауль протянул руку и раскрыл белую лаковую шкатулку, стоящую на столике. Он достал из нее лист бумаги и протянул конту. На листе размашистыми буквами было написано по-русски: «Лучше жить, чем просто сдохнуть. Дышать, совершать безумные поступки, не боясь умереть, потому что теперь я точно знаю, что смерть – это еще не конец. Но как же там скучно!»
– Не хотите рассказать, на каком языке это написано? Какому наречию вы обучаете вашего секретаря-раба? Откуда вы знаете язык, на котором никогда не говорили в этом мире?
Виктория молчала. А что говорить? Правду? Тогда ее путь на костер будет слишком быстр, а она собиралась еще потрепыхаться. Она недооценила инквизицию этого мира, как и структуру Храма. Интересно…
– Интересно, Наместник тоже вам подчиняется?
– Ну что вы, мальчик мой! Мы – всеми забытые старики, которые от скуки любят разгадывать загадки и тайны. Мы воспитываем учеников, занимаемся исследованиями и не вмешиваемся в дела правителей. Нами движет праздное любопытство.
Ага. А она мать Тереза. Но ей несложно притвориться, что поверила.
– И чего вы хотите от меня?
– Правды, мой мальчик. Только правды, и ничего более, – улыбнулся Учитель.
– Правда… какое емкое слово, не находите? Что есть правда, отец Пауль? Всего лишь ложь, в которую мы верим.
– Поясните.
– Представьте, что идет суд и судят женщину, убившую своего мужа. Она заявляет, что не могла больше терпеть его издевательств, и это ее правда. Обвинитель доказал, что у женщины был выход – уйти от своего мужа-тирана, и тогда все остались бы живы, и это тоже правда. Одна ситуация, а правд много.
– Это следствия одного события.
– Моя жизнь тоже следствие одного события – моей смерти. Правда заключается в том, что я живу ее сначала, и больше ничего вам сказать не могу. И ни пытки, ни угрозы, ни костер не изменят этой правды. Я очень мало помню из прошлой жизни Алана Валлида. В моей голове просто есть знания, которыми я пользуюсь.
– Пластик. Что это такое?
– Это материал, который использовали древние для изготовления различных изделий.
– Кто вам это сообщил?
– Анчута? – Виктория поняла, что просто так она отсюда не уйдет, и это понимание сработало как клапан, через который ушел страх.
– Вы ведь не верите в это?
– В одержимость? – Отец Пауль кивнул. – Пожалуй, верю, – подумав, произнес Алан. – Но не так, как верят весчане и некоторые ксены.
– Я вижу, что у вас нет прошлого. И помню, что вы сказали этому мальчику Длани.
– И что же? – В отличие от Учителя Виктория не помнила.
– Что только другу вы расскажете о себе.
Ответить на это было нечего. Один черт, ее ждут или костер, или роль подопытного кролика. Виктория приготовилась драться. Ну и пусть она не победит, но попробовать-то можно?
– Что будет с моими людьми?
– Это вам решать, кир Алан, – чуть улыбнулся отец Пауль. – Из вашего окружения меня интересует лишь Турен Ли.
– Я его не отдам!
– Я сказал, интересует, а не хочу купить, – перебил Алана старик. – Я думаю, что пока, – он выделил голосом слово «пока», – мы ограничимся беседой. Я изложу свое впечатление о вас остальным Учителям, и мы сообщим о своем решении. До тех пор рекомендую вам, мальчик мой, постараться быть полезным Храму.
– Храму или вам лично?
– Это одно и то же, мальчик мой. Одно и то же. – Отец Пауль мягко улыбнулся. – Мы все служим людям. А сейчас помогите мне подняться и пойдемте, я покажу вам столь заинтересовавшие вас картинки. А затем мы поговорим с вашим игушем.
С этими словами он протянул Алану руку, и тому ничего не осталось делать, как встать и позволить старику опереться о свое плечо.
– Совершенно не обязательно притворяться немощным, после того как вы продемонстрировали мне свое умение, – не удержалась от шпильки Виктория.
– Колени подводят, – усмехнулся отец Пауль. – Вы ведь не будете творить глупостей? И не будете противостоять Храму? Кем бы вы ни стали после того, как побывали у реки Забвения, мы превратим вас в пыль.
– Зря вы так думаете.
Быть марионеткой Алан Валлид не собирался. Если дойдет до войны с Храмом, Виктория поступит так, как поступили в свое время на Земле, – принесет в этот мир новую религию и новую Церковь. И подготовку к этому нужно начинать уже сейчас. Но она предпочла бы стать настолько сильным и нужным человеком, чтобы у храмовников не возникло мыслей избавиться от Алана Валлида. Надо постараться и сделать Храм союзником, или придется уничтожать его. Третьего варианта не дано. Не об этом ли говорил Вадий, когда упрекал Ирия в желании возвести на трон единого бога? И какие цели преследует сам темный?
– Что вы можете сказать о брате Эдаре? – Надо воспользоваться моментом и разузнать хоть что-то.
– Я прочил ему место Приближенного, однако юноша меня немного разочаровал, но он амбициозен, и я рассчитываю, что мальчик еще себя проявит. Он прислал мне подробнейшее описание операции «ивертова сечения». Еще один проснувшийся в вас талант?
Слишком осведомлен. Неприятное открытие. Весь разговор с отцом Искореняющим – неприятное открытие.
У палатки их уже ждали четверо молодых ребят в серых сутанах. Они несли факелы, веревки и холщовые сумки. Пока спускались к зияющему темной дырой входу в скалу, Виктория огляделась. Лагерь Искореняющих располагался на очищенной от камней площадке возле ручья. Восемь больших серых палаток, поставленных в два ряда, окружали белый шатер Учителя, создавая квадрат. В углах квадрата стояли часовые. Лошадей, как и людей, видно не было.
– Мы обследовали все закрытые тоннели этого поселения. Кое-что нашли. – Учитель протянул руку назад, и один из ксенов подал ему большую папку на завязках, которую он передал Алану. – Пока мальчики подготовят все необходимое, посмотрите, может быть, увидите что-либо знакомое.
Виктория бросила быстрый взгляд на старика, но он смотрел себе под ноги, легко ступая по камням.
– Осталась лишь одна дверь. В прошлый раз нам не хватило сил ее открыть. Очень толстое железо и нет ни одного замка.

 

Они прошли по знакомому Виктории тоннелю мимо портрета кричащей женщины и свернули в неприметный узкий отнорок с низким потолком. Высокому Алану пришлось идти согнувшись. Шли долго, в полной тишине, пол под ногами постепенно уходил вниз, и Виктория старалась не думать, сколько сейчас над ними тонн горной породы. Она сосредоточилась на дыхании и боролась с первыми признаками клаустрофобии.
– Вас что-то беспокоит, мальчик мой? – спросил идущий впереди отец Пауль.
Интересно, как догадался? Ведь не оглядывался, а Виктория старалась дышать равномерно и не привлекать внимания к своим страхам. Это знание точно не следовало давать в руки инквизиции.
– Все нормально, просто надоело идти согнувшись, – буркнул Алан.
– А мне казалось, что вы неуютно чувствуете себя в помещении без окон.
Вот гад! И это он знает! Неужели теперь даже в мелочах нельзя никому доверять?
Наконец они добрались до небольшой площадки, на которую выходил еще один засыпанный тоннель.
– У вас есть схема проходов и помещений? – спросил Алан, когда они остановились.
– Есть, малая в папке, большая у меня, – ответил один из ксенов и поднес ближе факел, чтобы дать возможность конту рассмотреть изображения.
Виктория присела у стены и, развязав тесьму, раскрыла папку. Рисунки. Очень качественно выполненные зарисовки предметов. Скульптурная группа – кубы, шары, треугольники, полная абстракция. Какие-то куски непонятно чего; смятая жестяная банка; рельсы, изображенные прямо в тоннеле; куски кабеля; слегка деформированная пластиковая бутылка; стеклянные бутылочки, явно из-под духов; пульт управления с большой красной кнопкой и полустертой надписью на неизвестном Виктории языке; указатели в виде стрелок и несколько скелетов, лежащих в причудливых позах. Скелеты были такими же, как тот, что висел на дереве на развилке Висяка. Ничего интересного.
– Что-нибудь знакомо? – В голосе отца Пауля сквозил интерес.
Виктория отобрала несколько рисунков и подала их Учителю.
– Мне кажется, это банка для хранения напитков, сделана из тонкого железа, которое называется алюминий. Когда она была целой, она выглядела как маленький бочонок, запаянный с двух сторон. Это пластиковая бутылка для тех же целей. Рельсы, по ним передвигались телеги на специальных колесах с углублением – вагоны. Остальное – куски приспособлений, которые в наше время работать не будут. В маленьких бутылках хранились ароматные воды, их называли «духи». У меня появилась одна мысль, дайте мне большую схему.
Учитель кивнул, и один из ксенов моментально вручил Алану скрученный в трубку пергамент. Отец Пауль склонился ближе, Виктория чувствовала его дыхание на своей шее, от мужчины пахнуло едва уловимым запахом полыни.
– Отодвиньтесь, пожалуйста. Я не выношу, когда на меня дышат.
Искореняющий молча отодвинулся.
Итак, что тут у нас? Так и есть. Пять пещер, объединенных тоннелями, между ними небольшие отнорки, заканчивающиеся комнатками типа той, где они укрывались с Ивертом от Гадюки. В одной из пещер имелось озеро и, судя по схеме, росли сталактиты или сталагмиты – она вечно их путала.
– Это похоже на природный заповедник, – бормотал Алан себе под нос, водя пальцем по схеме. – Здесь проходили туристические маршруты и, наверное, оказывали спа-услуги. В маленьких комнатах располагались: обслуживающий персонал, комнаты отдыха, туалеты, столовые. Гостей возили в маленьких вагончиках, как в метро. Здесь есть соляные пещеры? Или пещеры с особенным целебным воздухом? – ни к кому не обращаясь, спросил конт.
– Откуда вы знаете? – тут же подал голос отец Пауль. – Две из пяти пещер подходят под ваши описания. Какие выводы вы сделали?
– Это место развлечений. Сюда люди приезжали отдыхать, лечиться, любоваться красотой подгорных пещер.
– Мы тоже сделали такой вывод, – кивнул отец Пауль, – но нам для этого понадобилось несколько лет. Мальчики, приступайте.
Один из ксенов достал несколько холщовых мешочков и уложил их у запертой двери. Алан втянул ноздрями знакомый запах. Не может быть! Так вот зачем им всем мокрые шарфы! Он встал на ноги и заглянул за спину ксена. Так и есть, парень осторожно насыпал тонкую струйку черного пороха. Здесь есть порох?! Почему он никогда об этом не слышал? Но ведь это открывает такие перспективы!
Виктория задумчиво отошла за угол и там, прислонившись к стене, начала лихорадочно вспоминать, из чего состояли ранние китайские пороховые ракеты. Ведь это же такие возможности! Особенно во время военных действий. Но почему Рэй ничего не рассказывал? А может, это недавнее изобретение и о нем еще никому не известно? Она так увлеклась своими мыслями, что обратила внимание на отца Пауля, лишь когда он встал рядом.
– Отчего вы здесь спрятались? – Отец Искореняющий смотрел серьезно и холодно. – Можете не отвечать. Вы уже видели действие взрывного порошка. Где? Когда? Кто вам рассказал?
– О чем вы? – Виктория пыталась лихорадочно сообразить, что говорить. Врать было нельзя, вдруг отец Пауль, как и его ученик, умеет распознавать ложь? – Я просто отошел в сторону, чтобы не мешать работать вашим мальчикам. А что такое взрывной порошок? Как он действует? И почему о нем никому не известно?
– Этой земле рано знать о таком изобретении. Храм не позволяет опасным знаниям просочиться наружу. Учителя тщательно следят за всеми новинками и принимают решения, что нужно нашим людям, а без чего они могут прекрасно жить дальше, – жестко отрезал отец Пауль.
Они искусственно тормозят развитие цивилизации, поняла Виктория. Интересно, с какой целью? Специально или по своему невежеству? Но назвать старика невежей язык не поворачивался. Значит, преследуют какую-то цель, но какую?
Тем временем к ним присоединились остальные, один из ксенов поджег фитиль и бегом бросился за угол. Все торопливо отбежали назад, закрыли лица шарфами и присели, зажав уши. Идиоты! А если их сейчас завалит? Паническая мысль взорвала мозг вместе с взрывом у двери. Алан обхватил голову руками и, уткнувшись в колени, молил всех богов, чтобы пронесло. Проход заволокло едким дымом. Конт закашлялся, но спустя несколько минут дым вытянуло легким сквозняком.
– Не стоило так бояться, – раздался веселый юношеский голос, и рыжий ксен протянул конту баклажку. Кислое вино сняло ощущение выжженной Сахары во рту. – Мы здесь все проверили заранее.
«Господи! Пусть эти муки будут не напрасны! Пусть за этой дверью окажется сохранившаяся оружейная! Здесь же должна была быть охрана! Пусть там найдется парочка винтовок! А еще лучше – автомат! И много патронов. Пожалуйста, пожалуйста! Что же еще можно хранить за такой массивной дверью? Не банковский же сейф! Зачем в зоне отдыха банк? Клянусь, если там будет оружие, я… я… не стану попрекать Рэя за связь с храмовниками! И Иверту не стану бить морду! Хотя, Ирий свидетель, как хочется! Если бы не он, я бы не влипла так с этим стариканом! Говоря откровенно, хорошо, что поняла сейчас, в какой заднице оказалась. Знание – это тоже оружие! Выходит, я еще и благодарить Иверта должна?» – В голове была каша из сумбурных мыслей, руки немного тряслись, и очень хотелось еще раз попросить у рыжего ксена фляжку с вином.
Виктория подошла вовремя, как раз когда четверо парней с усилием отодвигали в сторону искореженную взрывом дверь. Вполне могут что-нибудь найти. Пещера находится глубоко под горой, если не было притока воздуха, то, может быть, что-то и сохранилось. Первым в помещение проскользнули двое Искореняющих.
– Учитель! – Голос парня звенел от восторга. – Тут такое!
Отец Пауль шустро подхватил свои белые одежды и исчез в дыре, послышались довольные восторженные возгласы, отрывистые команды. Виктория заглянула внутрь, не переступая через железные обломки, ей хватило нескольких секунд, чтобы понять, что же ценного нашли ксены. Она прислонилась к целой стене и захихикала, постепенно тихое хихиканье перешло в смех, а смех – в дикий необузданный хохот. Усилилось сердцебиение, руки начали дрожать, появилась колющая боль в области желудка, но Виктория не могла остановиться.
– Что с тобой, мой мальчик? – Голос отца Пауля звучал глухо, словно говоривший был в соседнем помещении.
– Эт-то, эт-то… ой, не могу-у! Вадий, т-тварь! Твои шут-точки! – Алан согнулся, кашляя и смеясь одновременно, в висках начало пульсировать. – Это… качалка! З-зачем под горой качалка? Лучше бы секс-шоп наш-шли!
– Прекрати!
Сильный удар отбросил конта к стене, зато истерика моментально прекратилась.
– А теперь повтори, что ты сказал, – жестко произнес отец Пауль.
– Это… механизмы для тела. При их помощи можно давать… нагрузку разным… мышцам, частям тела. Можешь использовать их для тренировок. Это бесполезные вещи. Бесполезные.
С этими словами конт развернулся и побрел в темноту. Проход один, найдет дорогу. Терять время он больше не собирался. Разочарование сдавило грудь тисками и никак не хотело отпускать. Стало обидно. Из кучи полезных вещей в хорошем состоянии сохранилась лишь груда металлолома и пластика!
– Юноша, подождите старика. Я составлю вам компанию, пока мальчики здесь приберутся и все зарисуют.
Когда они выбрались наружу, солнце уже садилось за горы. Пахло жареным мясом, и Виктория почувствовала сильный голод. Последний раз они ели в Крови. Черт! Ее наверняка ищут. В Осколке, возможно, гибнут люди, а она здесь развлекается поисками тренажерных залов.
– Там есть механизм на двух колесах. Я его хочу, – устало произнес Алан, поворачиваясь к Учителю. – Ты мне должен за консультации.
Странно, но отец Пауль понял, о чем речь. Он согласно кивнул, не обращая внимания на непочтительное «ты».
– Если ты мне расскажешь о его назначении.
– Даже покажу. Хочу, чтобы твои кузнецы разобрали его и подумали, как сделать аналогичные… такие же… детали в наших условиях. Чем можно заменить. – К ним шел Иверт с настоящим шашлыком в руке и куском лепешки. – Отец Пауль, ты можешь убить меня, но это не даст ответы на твои вопросы. Пыток я не боюсь, Алвис подтвердит. Я буду орать, проклинать вас всех, материться, но ничего не скажу. Живой я буду полезней. Но мне бы хотелось сохранить нашу встречу в тайне.
– Мальчик мой, я уже понял, что с тобой лучше договариваться. Пока ты мне интересен, а поэтому ты свободен. Жду от тебя отчеты каждые десять дней, а когда начнется сезон холодов, ты прибудешь в нашу обитель, чтобы пройти обучение. Ты слишком невежествен для будущего короля.
Виктория поняла, что это не обсуждается. Она поклонилась отцу Паулю и про себя вздохнула с облегчением. До сезона холодов еще многое может произойти. Но пока конт Валлид зачем-то нужен Храму, а значит, ему еще позволят пожить в этом мире.
– Бешеный Алан, тебе нужно поесть. – Иверт протянул конту шашлык и лепешку.
«А жизнь налаживается», – подумала Виктория, вгрызаясь в сочное мясо зубами.
– Горец, что заставило тебя привести Алана Валлида в ловушку?
Глаза отца Искореняющего заволакивал серебристый туман, но Иверт плевать хотел на его глаза. Он отступил на шаг и сложил руки на груди.
– С каких пор Бешеный Алан говорит твоими устами, старик?
– Непочтителен и дерзок, как и его хозяин. Мальчик мой, сам разговаривай со своим телохранителем. – Отец Пауль с усмешкой присел на стул, который ему принес ученик, и с интересом приготовился наблюдать.
– Иверт, ответь на вопрос, – проглотив недожеванный кусок мяса и едва не подавившись, произнес Алан.
– Мне нужно было заставить Рэя отправиться в Осколок с большим отрядом.
– Зачем?
– Чтобы помешать Ведмедю взять замок и выход к морю.
– И каким образом мое пленение тебе помогло? – Алан отложил мясо в сторону и непонимающе уставился в глаза горцу.
– Ты пропал? Пропал! Не пришел в Осколок. Молчун приказал Хвату отправить ему гонца, когда мы доберемся до места. Ветераны маркиза придут первыми, они вступят в бой или останутся в замке ждать тебя. Гонца нет. Что делает Молчун?
– Берет всех свободных людей и идет в Осколок.
– Видит, что Ведмедь предал наш союз, и бьет его, – закончил игуш.
– Но отчего ты просто не предупредил Рэя? – воскликнул Алан.
– Мальчик мой, лекции об обычаях народов, живущих на этом материке, я тоже включу в план обучения. Твое образование вопиюще неполное. Знания, которые хранит твоя голова, поразительны, но ты совершенно не ведаешь об обыденных вещах. Этот пробел мы устраним. Горец, ты должен рассказать своему господину о ваших обычаях.
– Это честь, не предавать своих. Вы чужаки. Я не могу доказать, что Ведмедь нападет на Осколок, но я подозреваю его в обмане. – Иверт пожал плечами. – Здесь тебе ничего не грозило.
– Ага, только изнасилование дурной бабой. – Алан покачал головой и потянулся за мясом. Сам черт не поймет этих горцев с их психологией. Но какое облегчение, что Иверт не предатель. От этой мысли по телу разлилась теплая волна, и конт улыбнулся. – И не думай, что я забуду рассказать Оське о твоих подвигах.
– Так не честно!
– Вам нужно поспешить. Племя Ведмедя самое большое на фронтире. – Всего парой слов отец Пауль сумел испортить Алану настроение. – С вами пойдут мои мальчики, им давно пора пройти испытание боем. Две звезды. Этого будет достаточно. Когда все закончится, двое из них останутся сопровождать тебя в качестве телохранителей. Я дам им письмо для Длани.
Виктория хотела возмутиться, не хватало ей еще соглядатаев, но сдержалась. Двое таких бойцов, как Длань, могли пригодиться в пути. А так как конт Валлид теперь «под колпаком» у отца Пауля, то чего уж возмущаться. Влипла по полной программе, теперь нужно расслабиться и получить от этого как можно больше удовольствия.
Собрались они быстро. Двое воинов маркиза – сосредоточенные, серьезные, решительные – привели лошадей. Когда конт уже сидел в седле, к нему подошел отец Пауль с бокалом вина в руке.
– Что делать с твоим племенем, мальчик мой? – задал он странный вопрос.
– С каким племенем? – не понял Алан.
– Мне не нужны здесь люди. Я предложил горцам выбор: смерть или твою руку. Они выбрали тебя, мальчик мой.
– Все?
– Большинство.
– Это как? – растерялся Алан, с недоверием глядя в синие смеющиеся глаза.
– Поверь, я могу быть убедителен.
В это она верила, видела, как работает Длань. Эта старая ехидна еще и улыбалась! Конт застонал и повернулся к Иверту за поддержкой, но горец только зубы скалил.
– Иверт, тебе не нужно племя? – вкрадчиво поинтересовался конт под дружный смех десяти юных ксенов. – Ты меня сюда привел, значит, тебе с ними и возиться.
– Бешеный Алан, я не хочу тебя убивать!
– Не понял.
– Горцы лишь раз присягают вождю. Чтобы принять нового, нужно убить прежнего.
– Мне никто не присягал, – поспешил Алан отказаться от сомнительной чести.
– Они присягнули через меня, – улыбнулся Учитель.
– Вот спасибо! – Алан не знал, плакать ему или смеяться. – Отправьте их в Кровь, пусть Рэй пока разместит их за стеной. И предупредите, что у меня свои законы. Жить отдельно они не будут. Если захотят, пусть уходят в другие племена. Я возражать не стану.
– Алан Бешеный Кузнечик – вождь племени, – покачал головой Иверт, выезжая на дорогу, ведущую вниз. – Вот отец будет смеяться.
Алан лишь сверкнул на него гневно глазами, прикидывая, что еще рассказать Оське об этом паршивце.

 

Они скакали в ночи, рискуя переломать лошадям ноги, гнали, надеясь успеть. Уголь и кони воинов маркиза постепенно отставали от легконогих и быстрых приземистых лошадей горцев, на которых ехали ксены, ведомые Ивертом. Виктория изредка бросала на них взгляды, гадая, как Алан смотрится со стороны. Парни практически лежали на шеях лошадей, ветер раздувал прижатые коленями подолы сутан и подвязанные под подбородками капюшоны. У каждого седла была закреплена короткая пика. Она обратила внимание на то, что мечи были только у троих ксенов – кривые яташи горцев, остальные предпочитали длинные ножи. Конечно, под сутанами у братьев наверняка припасено несколько сюрпризов, но знать это точно Виктория не могла.
Взошла луна, стало немного светлее. Виктория начала узнавать местность. Скоро будут видны стены Осколка. Может быть, тревога ложная и замку ничего не грозит? Может, они успеют?
Но они не успели. Когда отряд выехал на пригорок, с которого дорога спускалась к замку, ночь озарил свет пожара. Осколок горел, освещая распахнутые настежь ворота и мелькающие по обе стороны стены темные фигуры. Ветер дул в противоположную сторону, унося звуки к морю, и им были слышны лишь выкрики и треск лопающейся черепицы.
Виктория еще не разобралась в ситуации, не поняла толком, что происходит, когда десяток ксенов врезался в гущу боя, а спешившийся Иверт ухватил Угля под узды.
– Эй, слезай с коня, ты слишком заметная мишень, – крикнул он.
Алан соскользнул со спины жеребца, и воины маркиза с мечами в руках тотчас застыли с двух сторон. Иверт увел лошадей в сторону и вернулся уже с луком в руках.
– Я на разведку, – бросил он и бесшумно помчался вниз, перебегая от камня к камню.
– Спрячьтесь за скалу, господин. – Пип чуть выдвинулся вперед, закрывая обзор.
– Ветер от нас, сюда ни одна стрела не долетит, – нетерпеливо повел Алан плечами, следя, как храмовники на ходу спрыгивают с лошадей, как мелькают серебристые росчерки их оружия.
– Коняки-то у ксенов выученные, – тихо проговорил Рыжий, обращая внимание конта на сбившихся в табун лошадей, которые, отбежав метров на сто от воюющих людей, застыли плотной группкой. – А вона и Хват с нашими. – Воин вытянул руку, показывая на людей, машущих мечами возле самых ворот.
Виктория прищурилась и только по росту смогла узнать ветеранов маркиза. Трое мужчин орудовали мечами, словно хворостинками, тесня за ворота четыре более худощавые фигуры.
– Рыжий, кто побеждает?
Блин! Она ни черта не понимает в этой средневековой мясорубке!
– Смотрите, кир! Это Рэй!
К замку неслась темная кавалькада всадников, навскидку – человек тридцать. Вперед вырвался воин на здоровенном жеребце, за его спиной развевался голубой вымпел Валлидов. Виктория перевела взгляд на замок, серые балахоны ксенов мелькали в каждой группе сражающихся, и там, где сверкали пики или мечи братьев, трупов было больше всего. Эх, ей бы сюда лук! Ну почему она отдала его Хвату?
Отряд из Крови ударил с тыла, и исход боя был предрешен. От замка в горы поскакали одинокие всадники, их начали преследовать люди Рэя, один из убегавших отделился от группы и резко свернул на тропу чуть ниже того места, где находились Виктория и воины.
– Мы перехватим его! Быстро!
Адреналин ударил в голову не хуже шампанского. Она не думала о разболевшемся плече, о том, что Ярость в верховом бою для нее лишь помеха, ей нужно было что-то делать, а не ждать, пока люди гибнут по ее вине! Это она не раскрыла предательство, она купилась на сладкие речи, она доверилась чужаку! Ее вина! Только ее! И сейчас ненависть и злая тоска гнали конта вперед, на перехват одинокого всадника.
Они столкнулись почти лоб в лоб.
– Ведмедь! Сукин сын! Стоять! – заорал конт по-русски, узнав массивную фигуру и гриву волос и в азарте боя забыв все другие языки. Ярость удобно лег в правую руку, конт натянул поводья, пытаясь развернуть коня боком, и тут Уголь встал на дыбы и замолотил передними ногами, наступая на рыжего жеребца. Виктория, не особенно преуспевшая в джигитовке и не ожидавшая такой подлости от своего коня, не удержалась в седле и свалилась на землю, больно приложившись боком о собственный меч. Это и спасло ей жизнь – яташ горца просвистел как раз в том месте, где секунду назад была голова конта. Уголь заржал и попятился назад, чуть не наступив на своего хозяина.
– В сторону, кир Алан!
Ветераны окружили горца, отрезая ему путь к тропе. Он попытался рвануть в горы по камням, при этом успел ранить Пипа в руку, и может быть, прорвался бы, но что-то вжикнуло, и игуш начал заваливаться набок…

 

– Ну и зачем? – через пять минут спросил Алан, со злой тоской пнув труп Ведмедя, из горла которого торчала стрела с белым опереньем, прошившая его насквозь. – Зачем ты это сделал? – едва сдерживая гнев, прошипел он, резко разворачиваясь к Иверту. Улыбка сползла с лица горца. – Следы заметаешь? Ты мог убить его лошадь, мог ранить Гихарда, но ты его убил!
Виктория поняла, что еще немного, и она бросится на Иверта с кулаками. Недоверие вновь просочилось в мысли и отравило разум. Она подошла к Углю, устало забралась в седло.
– Обыщите труп и завалите его камнями.
Виктория пришпорила жеребца и погнала в сторону Осколка, совершенно не заботясь о своей безопасности, только отметила отстраненно, что Иверт едет следом, держа лук на коленях. В голову закралась мысль, что сейчас конт для горца просто идеальная мишень. Выстрелил в спину – и свалил все на людей Ведмедя. Трезво оценивать ситуацию не получалось, оказывается, она совершенно не знала этого зеленоглазого мужчину.
На подъезде к Осколку им наперерез выехали две группы – двое ксенов в неизменных балахонах и с пиками в руках и несколько воинов, размахивающих мечами.
– Это Уголь господина! – Виктория с облегчением узнала хриплый надсадный крик Серого. Ее окружили воины во главе с окровавленным наместником Осколка. – Живой! Слава Ирию, живой! Эй, Кривой, скачи к капитану, сообщи радостную новость, пока он всех пленных не перерезал.
– Сильно ранен? – коротко спросил Алан, заметив в отблесках пожара наскоро перетянутое обрывками рубашки плечо Серого.
– Сквозная, от стрелы, заштопают и буду как новенький, – усмехнулся воин.
– Много погибших?
– Много, кир Алан. – Даже в темноте было видно, как посуровело лицо воина. – Кабы не подмога, всех бы порезали. Хват попал в засаду, едва отбился со своими парнями, двоих потерял, а мои салаги только меч держать научились. Ведмедь, ур-род, почитай, все свое племя привел, да еще договор заключил с Черным Ястребом.
Когда за ее спиной замаячили двое ксенов, Виктория даже не заметила, но Серый заметил и не смолчал:
– Кир Алан, где вы таких знатных бойцов раздобыли? Один такой воин пятерых в бою стоит. Никогда не видел, чтобы так пиками орудовали, не братья, а дети Вадия, – с искренним восхищением заявил он. – Мне бы таких парней в сержанты, и мы бы удержали Осколок. Простите меня, господин, – склонил он голову, придерживая поводья здоровой рукой, по импровизированной повязке расползалось кровавое пятно, но наместник не обращал на это внимания.
– Не ты виновен, Серый, – громко заявил Алан, выразительно глядя на Иверта.
– Я, кир Алан. Ведь не верил я горцам, знал, что обманут, готовился, но не успел. Думал, они соль выкачают, а только потом полезут, а оно вона как вышло.
Битва началась внутри. Ведмедь в сопровождении звезды приехал обсудить сроки отправки соли на континент. Пока Серый с вождем спорили, а затем обмывали договор, горцы разоружили охрану на воротах и впустили в замок своих. Когда ударил тревожный колокол, Ведмедь попытался убить наместника, но старый воин оказался сильнее и опытнее, он пошел на прорыв и смог присоединиться к своим людям. Ведмедю очень хотелось сохранить Осколок для себя, поэтому фактически бой шел за каждую комнату, и когда Серый понял, что горцев слишком много, он приказал поджечь замок.
– Помирать мы уже собрались, так, чтобы этой роже немытой ничего не досталось, думаю, дай спалю все к духам темного!
Они спешились у стены, недалеко от ворот, и первым, кого заметила Виктория, был Рэй, спешащий навстречу, а следом за ним, ругаясь и что-то крича, бежал Хват, размахивая полотенцем.
– Швы разойдутся, тау ты бешеный! Капитан! Стой, башку перевяжу!
Рэй только отмахивался. Он налетел, словно резкий пустынный ветер, пахнущий дымом и кровью, молча ощупал конта, а потом вдруг прижал к себе. Даже когда Викторию вытащили из плена, Рэй не проявлял столько чувств.
– Живой я, живой, – пробормотал в смущении Алан. – Рэй! Да у тебя голова рассечена!
– Один ур-род кожу снял, да Хват уже зашил, – отмахнулся капитан. В этот момент его и догнал вышеупомянутый Хват. – Давай сюда тряпку, сам намотаю, – буркнул Рэй, поворачиваясь к ветерану и отбирая у него полотенце.
– Капитан, тама игуш! Один! Говорит, что он отец жены нашего конта! Ага! Гнать али вешать? – К ним подбежал молоденький парнишка из слуг. Он смотрел на Рэя с нескрываемым восторгом. – Он в поле, его братья Искореняющие на пику взяли да мордой в землю поклали! А меня послали вас найти! И сказали это вам отдать! – Он с благоговейным трепетом, как огромную ценность, протянул Рэю большую мытую морковку.
Алан отвернулся, чтобы скрыть неуместный смех, так и рвущийся наружу. Нервы, не иначе.

 

Они сидели в чудом уцелевшей замковой кухне: конт, Рэй, Хват, Сарх и Иверт, за стулом Алана стоял безмолвный ксен, второй сидел на подоконнике и наблюдал за всеми безразличными зелеными глазами, – тот рыжий, что вывел конта из заточения в лагере Гадюки. За все это время Виктория не услышала от воспитанников отца Пауля ни одного слова. Где остальные Искореняющие и чем они занимаются, она не знала, только видела несколько фигур в длинных рясах возле раненых.
– Эй, брат Искореняющий, как мне к вам обращаться?
– Как угодно, – улыбнулся рыжий. – Только не называйте нас Искореняющими, мы пока еще ученики.
– А имена у вас есть?
Парень безразлично пожал плечами:
– Имя дается вместе с саном.
Вот еще головная боль! Ну не звать же их «Первый» и «Второй»! Виктория резко повернулась и всмотрелась в лицо второго парня, в противоположность курносому и круглолицему рыжему этот был худощавый, темноволосый, с длинным тонким носом с горбинкой и карими круглыми глазами.
– Я буду звать его Ворон, а тебя Лис.
– Что означают эти имена? – поинтересовался темноволосый.
Виктория впервые услышала его голос – хрипловатый, словно простуженный или сорванный долгим криком.
– Ворон – это хищная птица, посредник между миром мертвых и живых. Лис – хитрый и коварный рыжий зверь.
Парни согласно кивнули.
– Вы не могли бы помочь нашим ксенам?
– Кир Алан, у нас есть четкий приказ охранять вас. Вы просто забудьте о нашем существовании, – ответил рыжий, который верховодил в этой двойке и, как подозревала Виктория, не только здесь.
Просто забудьте еще о двух шпионах! Прекрасно!
– Не слишком ли много телохранителей на одного скромного меня? – с тихой злостью прошипел Алан. – Десяток Хвата, Иверт, теперь еще и вы!
– Вы ведь до сих пор живы, – безразлично произнес рыжий, глядя на конта пустыми глазами.
– Они готовы умереть за вас, встав на пути стрелы? – подал голос Ворон из-за спины конта.
Иверт, услышав вопрос, встрепенулся, но Сарх положил руку на плечо сыну и отрицательно покачал головой.
– А вы готовы? – нахмурился Алан, ощущая колоссальную усталость.
– Нас этому учили – умирать за других, принимать за других боль. Мы сумеем защитить вас, кир Алан, пусть даже ценой своей жизни, – просто ответил парень.
И Виктория поняла, что это не бравада. Они действительно готовы умереть за незнакомого и ненужного им человека только потому, что им приказали. А писать доносы, кроме них, есть кому. Что-то громко щелкнуло, она опустила взгляд и поняла, что сломала деревянную ложку, которую крутила в руках. Мальчишки ведь совсем! Им еще и по двадцать не исполнилось, почему они должны умирать за чужие идеи? Ладно, пора брать себя в руки.
– Я постараюсь сохранить вам жизнь, – пообещал конт Алан Валлид своим охранникам и повернулся к остальным: – Рассказывайте.
Виктория понимала, что не навязанные телохранители-соглядатаи за спиной выбили ее из колеи, а то, что она увидела в Осколке.
Трупы, трупы, трупы. Молодые воины, которые пришли в замок в расчете на лучшую жизнь, рабы, слуги. Женщины, мужчины и дети. Она никак не могла избавиться от видения – мальчишка не старше семи лет с размозженной головой… он лежал на животе в луже крови, нелепо подогнув ногу. Она не хотела видеть его лица, не хотела видеть страх и боль в детских глазах, но кто-то из воинов перевернул тело. Стоя над трупом, Виктория представила, как перепуганный ребенок убегает, как его догоняет взрослый мужчина и опускает тяжелый яташ на светлую макушку. Она так хорошо и отчетливо это вообразила – ужас ребенка и безразличие убийцы, отчаянное желание жить и ненависть, что ее повело в сторону, и только благодаря Рэю, схватившему конта за руку, Алан не упал. Что сделал им ребенок? В чем его вина? И как теперь поступить конту Алану Валлиду? Как сделать так, чтобы больше никогда такое не повторилось? Маркиз приказал вырезать племя за нападение на веску, не так ли он был не прав?
– Пожалуй, я начну, – устало улыбнулся Хват, а затем повернулся к Иверту: – Спасибо, игуш. Спас ты меня от позора, а нашего конта – от смерти неминучей. Кабы не увел кира в сторону, вместе с нами в засаду попали бы, и пела бы Тарания нам песню погребальную. Люди Ястреба как увидели, что конта с нами нет, так сразу половина ушла, тем и спаслись. Козопасы все полегли, да и я двоих потерял, зато остальных успел привести в Осколок на подмогу Серому.
– Кир Алан, а эти откуда? – покосился на безмолвных послушников Рэй и выволок на свет тонкую кривую морковку.
– От твоего друга Учителя. Где Литина? – не обращая внимания на побледневшего великана, спросил Алан.
– Хват не прислал гонца, и я понял, что вы в Осколок не прибыли. А как понял, сразу скомандовал задержать обоз, а сам взял три десятка и поспешил на подмогу, – сообщил Рэй. – С нами брат Эдар и наш Турид. Они раненых пользуют. Я гонца отправил в Роган и в Кровь, чтобы глядели во все глаза. Найк в Рогане, готов выступить на Черного Ястреба, им там близко. Племя-то мы раньше хорошо пощипали, да не добили ур-родов. Эх, говорил я вам, надо было с ними заканчивать, еще когда они Берта взяли, – взмахнул он морковкой. – Сейчас ударить самое время. Там в племени, почитай, одни бабы да дети остались, мужики все сюда пришли. Те, что выжили после бойни, которую ученики ксенов устроили, нам не соперники. Прикажите, кир Алан, да я гонца Найку пошлю. Ему своих салаг в деле опробовать надо, чем не повод?
– Лис? Выделишь людей в помощь? – отстраненно поинтересовалась Виктория, уже приняв непростое решение. Ученик отца Пауля подумал мгновение и кивнул. – Хочу, чтобы от племен Ведмедя и Ястреба ничего не осталось, хочу, чтобы вы разрушили их селения, чтобы о них забыли через зиму! – Алан стукнул кулаком по столу, заставив стоящие на нем тарелки жалобно звякнуть. – Только не трогать детей до пяти лет. Мальчиков послушники заберут с собой, к Учителю. Скажи, я просил воспитать из них Искореняющих, не знающих своих предков и преданных нам и нашим богам. – А про себя подумала, что эти мальчишки вырастут и придут на земли своих родных огнем и словом выжигать ересь и навязывать остаткам игушей новую религию. – Девочек отдадим на воспитание нашим бабам, за каждую дам приданое, но чтобы растили как своих, не попрекая происхождением. – Алан поднял глаза, его жесткий и прямой взгляд пробежал по притихшим собеседникам и остановился на лице Сарха Гривастого Волка. – За каждого моего человека, убитого игушем, я буду брать жизнь всего племени. Я приветствую мир, но готов к войне. Племя Ведмедя было самым большим на фронтире, но через несколько дней о нем все забудут. Запомни это, Сарх!
– Так я пошлю гонца в Роган? – Рэй хмурился, но не оспаривал решения господина. – Может, взять в рабство баб и старших детей? Или всех под нож?
– Сарх, ты возьмешь в племя старших детей или женщин?
– Ты удивил меня, Бешеный Алан. Твоя месть изощренная и коварная. Воспитать наших детей против нас… Ты очень опасный человек, и мое сердце наполняет радость от мысли, что не я твой враг. От Ястреба никого не возьму, у нас с ним вражда еще от прадеда, – спокойно ответил Волк, он сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел на конта, словно впервые его видел. С уважением, которого Виктория никогда раньше не замечала в его глазах. – А от Ведмедя позволь мне выбрать! Я женат на его дочери и хотел бы забрать ее родню.
– Почему ты не предупредил меня? – вырвался вопрос, который Виктория не собиралась задавать. Но он уже слетел с губ и отозвался в душе болью. Ведь можно было избежать кровопролития!
– У меня союз с Ведмедем, его дочь мне жена, но у меня союз и с тобой, моя любимая дочь носит твоего ребенка. Чтобы не запятнать честь, я задал вопрос духам предков, как мне поступить? И не получил ответа. Духи хотели проверить меня, что я выберу – давнюю дружбу или новые возможности? Я не глупая девушка, Бешеный Алан, я выучил ваш язык, я плавал по морю и видел ваши селения. Я вижу, что мир меняется, растут города, появляется новое оружие, ваши наставники делают новые открытия, и только мой народ не хочет идти вперед, цепляясь за старые обычаи. Я не хочу, чтобы нас забыли, я хочу, чтобы со мной считались, чтобы нас принимали как… государство. Чтобы больше ни один король не смог сказать, что это его горы! Он не воевал с нами! Он просто сказал, что это его земля, и все ему поверили! Я не хочу отдавать земли предков изгнанникам! Я хочу, чтобы мой народ тоже жил в городах, чтобы нас уважали и боялись, а не считали глупыми козопасами. Ты понимаешь меня, сын моего кровника Сани? – Алан кивнул. – Поэтому я не стал воевать на стороне Ведмедя, и он очень на меня обиделся, и молодые воины племени обиделись. Мне пришлось убить двоих, потому что волчата посмели бросить вызов матерому волку. Но я не стал воевать и на твоей стороне, Бешеный Алан. А ты очень хорошо справился сам.
– Ты не мой друг, Сарх Гривастый Волк, ты партнер, и я понимаю тебя, но твоего сына я считал другом. Он предал меня, не сказав о готовящемся нападении. Я больше не хочу видеть Иверта Урагана рядом с собой.
Ну и зачем она это сказала? Кто ее дернул за язык? Да еще и голос сорвался от обиды. У, как стыдно! Как это не по-мужски! Надо было просто дать ему в морду!
– Эй, Бешеный Алан. – В отличие от спокойного отца Иверт бурлил, словно весенний ручей, хватанувший слишком много талых вод. Он вскочил на ноги и положил руку на рукоять кинжала. Виктория почувствовала, как сзади подобрался Ворон. – Я давал клятву верности лично тебе, а не твоему народу! Тебе, Бешеный Алан, я должен жизни!
– Мой сын не мог пойти против союзного племени, – пояснил Сарх. – Это бесчестие – выдать захватчикам тех, с кем у тебя общие предки.
– Он убил Ведмедя.
– Я горжусь своим сыном. Он спас моего друга от позора. Смерть в бою ведет к предкам, смерть от веревки – ведет к забвению. Это худшее, что может произойти с воином.
– Он спас вас, кир Алан, – вступил в разговор Хват. – Увел от опасности, а ваше исчезновение навело Рэя на подозрения, что затевается грязное дело, и капитан поспешил на помощь. Иначе мы все были бы мертвы. Все. И вы тоже. У горцев странные понятия о чести, но если они дают клятвы, можно не волноваться.
Какая прелесть! Любую клятву можно обойти, и Иверт это прекрасно продемонстрировал. Виктория не хотела слушать никакие доводы. Ей нужен был виновный, и она назначила на эту роль Иверта.
– Спасибо, Иверт Ураган. Если бы все мои люди погибли, а я остался жив, я был бы благодарен тебе еще больше, – процедил Алан сквозь зубы. – Я сделал выводы и запомнил все ваши слова.
– Я не мальчик, чтобы оправдываться перед тобой, Бешеный Алан. Я делаю то, что считаю нужным, чтобы отдать тебе долг жизни, – не менее ядовито ответил Иверт, кривя губы в перекошенной улыбке.
– Ты спас мне жизнь, поэтому выполнил свой долг. Я возвращаю твои клятвы. Ты больше мне ничего не должен, можешь спать спокойно, и желательно подальше от меня. – Голос конта сочился ехидством, хотя больше всего Виктории хотелось кулаками размазать улыбку горца по его лицу.
– Я сам решаю, где и с кем мне спать.
– Это я заметил, пока мы были в плену у Гадюки.
– Я пошел на это, чтобы защитить тебя от женщин! – возмущенно заявил Иверт.
– Да мне плевать! Главное, чтобы ты сейчас находился как можно дальше!
– Вы ругаетесь, как старые любовники, – довольно улыбнулся Сарх. Дождавшись, когда мужчины с одинаково возмущенными лицами повернутся к нему, он сменил тон на более жесткий, и Виктория моментально вспомнила, где они находятся и что ей предстоит. – Когда ты пойдешь в поход на селение Ведмедя?
Алан перевел взгляд на Рэя.
– К обеду выступим.
– В Роган отправятся трое послушников, – безразличным голосом проговорил Лис. – Остальные будут с вами, конт Алан Валлид. Ведь это вы поведете в бой своих людей?
Виктории показалось или в голосе парня прозвучал намек? Зная, каким может быть Алвис, она решила, что не показалось. Черт! Черт! Черт! Как соблазнительно остаться здесь, а еще лучше – сесть на корабль и убраться как можно дальше от горцев, от мести, от проклятого решения, которого она себе никогда не простит! Сказать, что она не может нарушить график, что у нее встреча, и уйти морем в герцогство. Малодушно сбежать от убийства. Нельзя убивать детей! Нельзя! А она собирается это сделать, потому что точно знает, что эти дети вырастут и придут убивать ее детей. Она ненавидела себя за жалость, ненавидела за принятое решение, ненавидела за трусость. Но конт Алан Валлид не имел права трусливо прятаться за спиной Рэя, за спинами этих мальчишек-ксенов, за спиной Хвата и его ветеранов. Не позволит она себе такого. Виктория никогда не была трусом, но сейчас она боялась. Боялась собственной совести. Оправдания вроде «это не я, это время такое» она считала для себя неприемлемыми. Полностью осознавала свою ответственность за отданное распоряжение, осознавала, что она себе этого не простит, и когда придет ее время, ответит на божьем суде за принятое решение.
– Кир Алан, у вас же еще плечо не зажило, – начал Рэй.
Да! Скажи это! Скажи, что ей нельзя в бой, что рука еще плохо работает, что конт не тренировался последние несколько десятниц! Скажи это, Рэй! Отговори своего воспитанника от глупого шага! Запрети! Не дай увидеть еще раз этот кошмар!
– Это мое решение и моя боль, Рэй. Мне нести этот грех до самой смерти, – прошептал конт по-русски, глядя в окно, на подоконнике которого примостился Лис. – Ты прав, ученик Искореняющего, я сам поведу в бой людей. Рэй, проследи, чтобы у братьев было все необходимое для путешествия, и отправь их в Роган с двумя сопровождающими. А теперь оставьте меня. Все!
Прежде чем Лис плотно закрыл дверь, она услышала, как Ворон говорит Сарху:
– Я слежу за тобой, вождь. Будь на виду, пока капитан допрашивает пленных.
Еще и пленные. Интересно, много ли? Хотя какое это имеет значение? Кто к нам с мечом пришел, тот на него и напорется. Нужно взять этот девиз и не забыть сказать Неженке, чтобы написал под гербом в зале приема. Красивыми буквами, полукругом, белым цветом на голубом. Или лучше синим? Господи, о чем она думает?
Виктория подошла к узкому окну и, упершись лбом в раму, затихла. Поплакать бы, но слез не было. Солнце уже взошло, по двору сновали люди, кто-то скидывал с крыши обгоревшую черепицу, кто-то стаскивал ее в кучу за ворота. Трупы уже убрали, и Виктория видела, как немногочисленные женщины таскают за стену дрова и хворост. На погребальный костер. Один на всех. Серый, без рубашки, с перевязанным плечом и замотанной окровавленной тряпкой головой, хрипло руководил подъемом бревна на стену. Утром выяснилось, что разрушения не такие глобальные, как показалось Виктории изначально, просто пламя в ночи смотрелось очень устрашающе. Полностью сгорели казарма и крыша левого крыла. Наместник сказал, что к холодам крышу перекроют, а вот от запаха избавиться будет намного сложнее. Надо приказать Рэю, чтобы заставил пленных работать. Пусть хоть какая-то польза от них будет, повесить всегда успеется. Серый уже послал гонцов в соседние вески за подмогой, и к обеду ожидались первые подводы с крестьянами, а пока нужно было привлекать всех здоровых людей. Справятся.
Виктория потерла уставшие глаза и всхлипнула. Ну почему ее не оставят в покое? Она просто хочет жить, растить детей, обустраивать дом, учиться и учить. Хочет принять это тело и создать настоящую семью, хочет любви. К Вадию дурные мысли! Хватит жалеть себя! Проблему горцев надо решать, и решать раз и навсегда, иначе Дару придется постоянно воевать. Кнут и пряник. Сегодня она покажет кнут, а завтра предложит пряник. Не хотелось бы приносить в этот мир геноцид, поэтому Алан Валлид попробует найти другой путь.
«Но если не получится?» – спросил женский внутренний голос.
«Вот тогда и будем думать, что можно еще сделать», – ответил ему мужской.
Странное раздвоение сознания – по половому признаку, грустно усмехнулась она.
– Позовите горцев и Серого!
Вместе с игушами пришел Ворон, он мазнул по конту ничего не выражающим взглядом потенциального убийцы и стал у стены, спрятав кисти рук в широкие рукава сутаны. Раздражает. Сарх сел на стул, с задумчивым интересом поглядывая на конта и поигрывая длинной травинкой, а Иверт примостился за спиной отца, сложив руки на груди. Он вновь замкнулся, как в первые дни их знакомства, и Виктория ничего не могла прочесть по его лицу. Ну и дьявол с ним! Она не считала себя виноватой или неправой. И плевать ей на их обычаи! Друзья так не поступают. И тут же себя одернула, словно два человека спорили в ее голове. Ну что за детсадовские мысли? Что за девичья обида? Иверт поступил верно – с точки зрения местных и их понятий о чести. Он пытался защитить, пытался как мог, как воспитан. А вместо благодарности получил презрение и обиду. Алан, у тебя вроде как не должно быть ПМС, так что это за психи?
Поток бессвязных мыслей прервал приход Серого.
– Бешеный Алан? – вопросительно поднял красивые брови Сарх, когда наместник сел за стол.
– Гривастый Волк, я хочу, чтобы ты собрал всех вождей свободных племен. Всех! Через три дня, здесь, в Осколке.
– Ты хочешь напасть на вождей?
– Нет, я хочу сделать предложение, от которого они не смогут отказаться, – увидев непонимание на лицах собеседников, Алан вздохнул. – Пока я просто хочу поговорить.
– Вожди не станут говорить с равнинником, – категорически заявил Сарх, выразительно покачав головой. – Ты не вождь, а с чужаками не ведут бесед.
Вот же жук этот отец Пауль! Ведь знал, интриган старый! Знал! Поэтому и всучил Алану племя Гадюки! Поэтому и настаивал! Вот хитрый сукин сын, но спасибо за подарок. Сочтемся!
– А с вождем племени они будут разговаривать? – Алан облокотился ладонями на стол и склонился в сторону Сарха.
– С вождем?
– Вождь Сарх Гривастый Волк, позволь представить тебе вождя Алана Бешеного Кузнечика, – голосом, лишенным эмоций, произнес Ворон. – По праву сильного он взял племя Горной Гадюки под свою руку.
Иверт стоял и откровенно смеялся. Бросив на него взгляд, Виктория скрипнула зубами. Что за дурацкое имя! И дернул же ее черт сравнить себя с кузнечиком! Нет чтобы назваться драконом! Как бы звучало – Алан Бешеный Дракон. Фу! Еще хуже.
Сказать, что Сарх удивился, – значит промолчать. Он открыл рот и вылупился на Алана, как на спустившегося с небес духа любимого дедушки. Последовали быстрый взгляд на сына, кивок Иверта, и вождь громогласно расхохотался.
Нашли себе шута, обиделась Виктория. Ну не виновата она, что постоянно влипает в какие-то истории! Вдруг становится то мужчиной, то папой, то вождем.
– Ты не устаешь поражать, Бешеный Алан! Вожди будут в ярости, но закон предков гласит, что все мы равны между собой. Я соберу Совет племен.
– Отлично. Серый, сегодня же отправь гонца к маркизу Генри Раман. Я напишу ему, чтобы через три дня все опальные дворяне фронтира прибыли в Осколок. Те, кто не явится, будут объявлены моими личными врагами.
Назад: Глава 4
Дальше: Глава 6