Глава 10
Сколько крупинок в мешке, столько жизней каждое мгновение приходит к Покровителям. Сколько капель в дожде, столько судеб на Их весах. Сколько волос в косе девицы, столько духов ждет Их суда на берегу реки Забвения. Сколько снежинок в буране, столько взываний слышат Они. Сколько слез, пролитых о погибших в бою, столько печали в глазах Ирия. Сколько крови пролито, столько радости во взоре Вадия. Сколько счастья в улыбке младенца, столько восторга нам от служения Им.
Из проповеди брата Турида перед воинами Крови
Этот шатер отличался от предыдущего аскетизмом. Узкая койка, застланная серым суконным одеялом, квадратный стол, накрытый белой скатертью. У стены три стула, неудобные даже на вид, небольшой комод. Деревянный пол покрыт серым ковром. Единственная роскошь – два метровых канделябра, каждый на семь свечей, и кожаная папка с золоченым тиснением, сиротливо лежащая на столе. Двое молчаливых ксенов, вошедших следом за Аланом, передвинув стулья, поставили два возле стола, а третий напротив – на расстоянии нескольких метров.
– Присаживайся, мальчик, – кивнул на дальний стул отец Пауль. Они с отцом Жиришем уселись за стол.
Виктория скривилась. Этот метод был ей знаком, называть допрашиваемого мальчиком, чтобы у него возникло подсознательное желание довериться старшему. Хотя, может быть, она преувеличивает? Отец Пауль всех называл мальчиками. Хорошо хоть не добавил «мой», это начинало раздражать.
На ощупь стул оказался точно таким же, как и на вид. Крайне неудобным, да еще и скошенным назад, отчего зад постоянно съезжал к спинке, мешая расслабиться и сосредоточиться на беседе. Но еще сильнее отвлекали ксены, вставшие за спиной. Постоянно хотелось оглянуться, чтобы проверить, что они там делают. Да, разговор простым не будет. Сосредоточиться.
«Улыбайся, – шепнул внутренний голос. – Это всех раздражает».
– Где Турен Ли? – Из голоса отца Жириша пропал даже намек на любезность, сейчас он звучал холодно и очень властно.
– Не знаю.
И это было правдой. Она не знала, где в настоящий момент находится мальчишка. Может, на корабле, может, плавает в море.
– Сколько воинов в вашем подчинении?
– До стычки с горцами было сто двадцать человек. – И это правда. Рабы ведь не воины, они вещи. – Сейчас – не знаю сколько. Я еще не получил сведений из Рогана. Но где-то около семидесяти человек. – Столько погибших… как жаль.
– Где Корона Королей?
– А я откуда знаю? – Алан действительно был удивлен. – Когда она пропала, меня еще на свете не было.
– В какой руке вы держите меч?
– В правой. И не спрашивайте меня, отчего так случилось. Я не помню!
– Зачем вы заставили брата Турида жениться на вашей жене?
– На моей бывшей жене, – уточнил Алан. – Я не заставлял, я предложил, потому что видел, что они любят друг друга.
– Брат Турид утверждает, что вы не оставили ему выбора.
– Этот урод еще и жалуется? – вспылила Виктория. – Если бы не мой шут, он так и занимался бы рукоблудием до самой смерти!
«Не переигрывай. Вряд ли отец Пауль тебе поверит после вашего разговора в Древнем городе», – шепнул внутренний голос.
«Не отвлекай!»
По спине сбежала капля пота. Не нервничать!
– Сколько у вас детей?
– Двое признанных бастардов.
– С кем в столице поддерживает отношения маркиз Генри Раман?
– Не понимаю, о чем вы.
– Расскажите нам о своем детстве.
– Я мало что помню, – Алан смотрел в стену. – Помню, как хотел…
Виктория рассказала все, что она увидела в памяти реципиента, когда Длань попытался ее загипнотизировать. Рассказала то, что ей рассказывали Нанни и Рэй. Не так чтобы и много, но все же.
– Как к вам попал раб Наргиз?
– Леонардо, – упрямо поправил Алан. – Я его отобрал у какого-то проезжего купчишки. Имя не помню.
– Зачем?
– Он хотел охолостить мальчишку, а мне стало его жалко, – пожал конт плечами.
– Это единственная причина?
– А какая причина может быть еще? Не станете же вы утверждать, что я с ним сплю.
– А это не так?
– Спросите у Ворона.
– Зачем вы собираетесь посетить герцогство Вас’Хантер?
– Чтобы вернуть рабыню ее отцу. Я обещал, а слово конта Валлида нерушимо!
– Кто вас надоумил объединить горцев и заложить здесь город?
– Я взывал к Вадию, и он указал мне путь.
«Да пошли вы! Надоело, и заднице больно сидеть!»
И опять по новой. Вопросы перескакивали от одной темы к другой. Казалось, Учителей интересовало все. Они даже спросили, когда возле донжона зацветают ночные фиалки.
Почему он не казнил Санику? Отчего выбрал наместником Рогана Найка? Как Алан смог выдержать пытки Длани? Откуда знает о полосе препятствий? Сколько куплетов в Оськиной песенке про шамана? Что ему обещал маркиз Генри? И вновь о количестве воинов, беременности Зиры, объединении горцев, амазонках, тяжелых кирасах, которые изготавливали по его рисункам в Рогане, о воинском уставе.
Вопросы сыпались безостановочно, и Виктория отвечала уже на автомате.
– Кто такой «Чупачурик»?
– Не знаю. Спросите у Алвиса, это слово он придумал.
– Почему вы забрали Неженку? Откуда знаете об операции сечения? Выжил ли младенец? Расскажите, как вы ходили за Бертом? Как носили оберег ворожеи? Где научились стрелять из лука? Сколько вам лет? Когда вы последний раз брали к себе женщину?
– Как ваше имя?
– Алан Валлид.
Сколько лошадей в ваших конюшнях? Сколько лет вашей дочери? А как ее зовут? Какого цвета платье было на Литине в день свадьбы?
– Да не помню я!
Откуда ему известно о пластике и других предметах, найденных в развалинах?
– Не знаю! Просто помню!
– Какому богу вы поклоняетесь?
Алан молча смотрел на Учителей. Они вступали на очень скользкий и тонкий лед.
– Отцу Небесному. Ну что вы на меня смотрите, словно увидели живого Вадия? Или вы не читали Песни Жития, где сказано, что Отец-Небо создал мир и подарил его своим сыновьям?
– Мальчик мой, ты хочешь сказать, что…
– Мы поняли, что ты хочешь сказать, – перебил отца Пауля отец Жириш. – Мы об этом поговорим позже.
И опять все сначала. Еще через полчаса Виктория готова была выть, а у старцев энтузиазм все еще не иссяк. Вопросы повторялись, но звучали они по-другому. Казалось, что простые обыденные вещи интересовали Учителей не меньше, чем то, куда все же подевалась корона и откуда конт знает о порохе.
– Расскажите, как изготовить зажигательный шнур?
– Самый простой способ – отрезать кусок веревки, перетереть порох и теплую воду до состояния сметаны, обмазать веревку, втереть смесь в нее. Хорошо высушить. Только учтите, этот шнур горит очень быстро и использовать его нужно там, где сухо. Есть еще несколько других способов, но о них расскажу специалистам.
– Кир Алан, – мягко произнес отец Пауль, – откуда у вас все эти знания? Откуда у вас знания о взрывном порошке? Почему вы называете его «порох»?
– Не знаю! – Алан с усилием потер виски. Голова раскалывалась. – Не знаю, – уже тише добавил он усталым голосом. – Когда я вернулся с берегов реки Забвения, эти знания уже были в моей голове. Словно мне их кто-то вложил.
Учителя молчали. Но Виктория чувствовала всеми фибрами своей бессмертной души, что они ей не верят. Ни одному слову. Черт! С боем ей не уйти, ксены за спиной не чета послушникам. Это настоящие воины. Да и отца Пауля не стоит сбрасывать со счетов. Длани бывшими не бывают.
– И все же, – спокойно произнес отец Жириш, не отрывая взгляда черных глаз от лица конта. – Кто вы? Вы не Алан Валлид.
– Я Алан Валлид, – твердо заявила Виктория, стараясь смотреть строго в переносицу Учителя и не моргать.
– Я знал Алана Валлида, вы – это не он. Его оболочка, но внутри другое… другой человек.
– А вы не допускаете, что я аватар Вадия? – вкрадчиво поинтересовался Алан. Один черт – умирать! Так хоть повеселиться на прощанье. В душе поднялась волна бесшабашного веселья.
– Аватар? Это кто?
– Сосуд для воплощения бога, – усмехнулся Алан. – Иногда бог завладевает моим телом, и тогда я не помню, что делаю и откуда получаю знания.
Ах, какая прелесть! Стоило это сказать, чтобы увидеть растерянность на их лицах! Пусть мгновенную, но растерянность!
– Мальчик мой, ты уверен в своих словах? – Отец Пауль смотрел на конта с прищуром, но вполне доброжелательно.
– Конечно!
– Нам известны такие случаи из книг, – медленно произнес отец Жириш. – Ну что же, а теперь мы выслушаем те законы, которые вы написали для своего…
– Нашего, – поправил его Алан.
– Для нашего государства. Особенно нас интересует момент разделения светской и храмовой власти.
Виктория вздохнула с облегчением. Неужели поверили?
Когда конт Алан Валлид покинул шатер, была глубокая ночь. Опять начался мелкий моросящий дождь, и Виктория плотнее закуталась в плащ.
– Кир Алан, отплывайте завтра, – в проходе появился отец Жириш. – И возьмите с собой юного герцога и вашего художника.
– Зачем мне Неженка? – недовольно поинтересовался из-под капюшона Алан.
– Мы настоятельно рекомендуем вам взять его с собой. И не волнуйтесь, пока вас не будет, мы за всем присмотрим. Попутного ветра, кир Алан. Завтра мы уже не увидимся.
Намек был понят, и возражений не поступило. Две тени в серых бесформенных балахонах пристроились к конту, и он исчез в дождливой темноте.
– Что скажешь? – поинтересовался из глубины шатра отец Пауль.
– Мальчишка врет только о себе. Он прекрасно знает, откуда в его голове знания.
– Что будем делать?
– Наблюдать.
– Думаешь, он справится со своей задачей?
– Хотелось бы верить. Законы он написал весьма толковые, кое-что подправлю, и будет очень неплохо. Мне нравится его идея ослабить власть Храма. Давно пора это сделать, – отец Жириш по-стариковски закряхтел. – И скажи своим мальчикам, чтобы выкинули эти стулья! Я уже слишком стар, чтобы лечить мозоли на седалище.
…Виктория была опустошена, выжата, вымотана. И зла. Ее выставили из собственного города! Ну и что, что Виктоград пока существовал лишь на бумаге и только в головах единомышленников. Это ее город! Ее люди и ее страна! Она понимала, что без помощи силы, подобной силе Учителей, ей будет сложно выжить, но сейчас ее одолевали невеселые мысли. Не поспешила ли она, пригласив в свой город теневое правительство? Сумеет ли заставить их придерживаться нейтралитета? Не окажутся ли помощники оккупантами? Она вновь прокручивала в голове разговор со старцами, хотя какие они, к чертям, старцы? Мощь, ум, воля, сильнейшая энергетика, исходящие от этих людей, заставляли забыть об их физических телах. Эти ей не по зубам. Пока не по зубам. Впрочем, она сама себя обманывала, чтобы бороться с ними на равных, недостаточно просто объявить, что этот кусок суши теперь называется «Игушетия». Виктория хмыкнула, вспомнив о множестве так и не признанных мировым сообществом государств в мире, из которого она пришла. Она потерла виски, голова раскалывалась, и больше всего хотелось завалиться спать. Но если завтра уходить в море, нужно успеть отдать распоряжения.
Они подошли к воротам Осколка.
– Сходи за Леонардо, – повернулся Алан к сопровождающим его послушникам. – И скажи отцу Паулю, что я оставлю указания у наместника.
– Кир Алан, мы ваши телохранители, а для поручений есть слуги, – раздался из-под капюшона приглушенный незнакомый голос.
Нормальный, в общем-то, ответ, такой часто давали Виктории Ворон и Лис, но сейчас он вызвал в душе ярость.
– Я не терплю неподчинения. Мне не нужны за спиной люди, которые в ответ на мой приказ убить начнут мне рассказывать, что они не убийцы, а телохранители. Свободны!
Голос звучал холодно и спокойно, но внутри бушевал ураган. Все, кто знал Алана, поняли бы, что конт взбешен, и постарались бы не обострять ситуацию, но эти двое были или неопытны, или слишком самоуверенны.
– У нас приказ, и он отдан не вами.
Легкий поворот корпуса влево, разворот, и кулак с зажатыми в нем ножнами от кинжала полетел в челюсть говорившего, тут же, не дав ему опомниться, вторая рука дугообразно пошла вверх, целясь в печень. Не дожидаясь, пока противник оступится, Алан носком сапога пнул его под коленную чашечку и ударом каблука в висок поверг в бессознательное состояние упавшего на одно колено парня. Конт моментально развернулся в сторону попятившегося от него второго послушника, но в этот момент калитка в воротах распахнулась и на поле выбежал человек, вооруженный кривым мечом.
– Бешеный Алан, остановись! – крикнул Иверт. – Иначе я проиграю Серому золотой!
– Что? – Алан непонимающе посмотрел на горца, чувствуя, как злость исчезает, сменяясь недоумением.
– На стены посмотри, вождь.
Виктория подняла голову. На стене собралась, наверное, вся замковая дружина. На фоне темного неба угадывалась могучая фигура Рэя, он махнул рукой и исчез, по-видимому, пошел к лестнице.
– И на что поспорили? – хмуро поинтересовался Алан, в то время как Иверт склонился над жертвой его ярости.
– Ты ему челюсть своротил, – довольно сообщил горец. – Мы думали, это Лис с Вороном. Серый говорил, что они тебя уложат, а я доказывал, что не смогут. Ты чего смеешься?
– Так зачем ты мне орал, чтобы я остановился, если поспорил, что я выйду победителем?
– Э… – Горец растерянно взлохматил волосы. – И правда, чего это я…
Виктория посмотрела на растерянную физиономию игуша и вдруг поняла, что все ее подозрения, вся ее неуверенность в Иверте были глупостью. Вот он стоит и белозубо улыбается, и она ощущает безграничное доверие к нему, основанное на спокойной тихой привязанности. Дружба, не любовь. Настоящая крепкая мужская дружба. И от понимания этого ушел страх показаться влюбленной дурой или, точнее сказать – дураком. Она не удержалась, обняла Иверта за плечи и со смехом подтолкнула к воротам, бросив через плечо поверженным сопровождающим:
– Исчезните!
За воротами собрались все воины гарнизона. Вперед вышел Рэй с неизменной морковкой в руках и укоризненно покачал головой.
– Почему люди не спят? – строго поинтересовался конт и поманил к себе стоящего чуть в сторонке Берта.
– Вас ждем. – Рэй кивнул в сторону поля. – Думали, может, отбивать придется.
Виктория глубоко вздохнула, чтобы от умиления не броситься Рэю на шею. Они волновались за конта и готовы были вступить в бой с силами, которые наводили страх на всех. Черт! Это многого стоит.
– Спасибо, – глядя в глаза капитану, негромко произнес Алан. – Я это ценю.
Подошел Берт и протянул конту кинжал, который тот засунул в ножны и повесил на пояс. Алан отправил слугу за Неженкой, а сам в сопровождении обоих капитанов и Иверта направился в кабинет. Время уже перевалило за полночь, а еще столько вопросов требовалось немедленно обсудить.
– Рэй, ты возвращаешься в Кровь. Глаз не спускай с Дарена! Иверт, на тебе Зира.
– Я еду с тобой, Бешеный Кузнечик. – Иверт сидел на подоконнике и смотрел на небо. – Завтра тоже будет дождь.
– Ты не едешь со мной!
– Сестра с амазонками у отца. Им там ничего не грозит, кроме повышенного внимания мужчин племени. А у тебя слишком мало тех, кому можно доверять.
– Иверт!
– Кир Алан, – вступил в разговор Рэй, – если вы не берете с собой Урагана, поеду я.
– Это заговор? – Алан грозно посмотрел на капитана, но тот только упрямо набычился.
– Нельзя доверять этим ксенам. Кто-то должен быть с вами. Тот, на кого можно положиться.
– Блин!.. – выругалась по-русски Виктория. – Ладно, Ураган поедет со мной, раз ему так этого хочется.
– Конечно, меня же там ждет Мая, – невинно сообщил окну Иверт и сверкнул на конта улыбкой. – У тебя же теперь есть Викто-град, – пропел он.
Реакция у Иверта была прекрасной, поэтому брошенный контом кубок он успел перехватить возле самого стекла. Зато это разрядило немного напряженную атмосферу, и дальше обсуждение первоочередных задач и раздача ЦЭУ пошли веселее. Пришедшего Леонардо конт отправил собираться в дорогу и спать, а мастера Семона буквально закидал указаниями, что позволять делать Учителям, а против чего категорически возражать. В конце концов даже всегда спокойный и сдержанный наставник Дарена взмолился.
– Кир Алан! Вы не можете знать все и все предусмотреть! Путешествуйте спокойно, мы справимся и без вас. Не стоит так недооценивать своих людей, – с легкой укоризной в голосе сказал он. – А теперь позвольте мне отправиться отдыхать, годы у меня уже не те, чтобы всю ночь скакать по замку.
– Погоди, еще один вопрос…
Еще один вопрос вылился в десять, но когда Рэй стал зевать так, что богатырская челюсть трещала, Виктория поняла: объять необъятное невозможно и действительно пора перестать стараться все проконтролировать.
Она приказала Берту собрать в дорогу вещи и улеглась в кабинете на жестком сундуке. Все равно скоро рассвет… А утром еще надо поговорить с Искореняющими и отправить их восвояси…
Наместник отложил в сторону письмо и задумчиво погладил голубя по белой голове.
– Ну что же, наш агент в Крови пишет, что все идет по плану. Сын Айро отбыл в герцогство.
– Внедрение прошло удачно? – Невзрачный худощавый человек в серой добротной сутане, подпоясанной белой кордой, уютно расположился в мягком кресле. Огонь пылающего камина бросал отблеск на блестящую лысую голову и отражался в голубых глазах мужчины.
– Да, он вне подозрений. Есть новости от Тройки?
– Их арестовали, но затем конт отпустил их. Они направляются в герцогство по суше, в сопровождении двух звезд горцев. У них для вас письмо от Алана Валлида.
– Интересно. – Наместник гладил птицу и о чем-то думал. – Ты узнал, кто за ним стоит?
– Пока нет. Но мои люди отрабатывают линию генерала Генри Рамана.
– Маркиз слишком честен, чтобы придумать такой план. Это кто-то из приближенных к регенту. Искать змею нужно во дворце.
– А вы не допускаете мысли, что Валлид может действовать самостоятельно?
– Ты же знаешь, я никогда не выпускал бастарда из вида, даже собирался его использовать. Мы наблюдаем за ним с самого рождения. Вспыльчив, жесток, недальновиден. Друзей нет. Влиятельных родственников нет. Читает с трудом, пишет еще хуже. Нет. Им кто-то руководит. Мальчишка слишком глуп для того, чтобы самому догадаться объединить горцев и перекрыть проходы на фронтир. Длань такого же мнения.
– Я поищу среди дворян.
– Поищи. Генерал связан с нашей любимой оппозицией, возглавляемой герцогом Верни. Мне кажется, именно он стоит за всем этим. Старый лис был дружен с дедом бастарда, и у него имелись претензии на трон, возможно, тебе это неизвестно, но прадед герцога был племянником Айро Первого. Очень разбавленная кровь, но не грязнее, чем у нынешнего скудоумного регента. И напиши нашему союзнику герцогу Вас’Хантеру, что к нему скоро прибудут гости, которых он давно жаждет заполучить. Может быть, он избавит нас от проблемы по имени Валлид? А мы здесь понаблюдаем, кто из наших горячо любимых подданных начнет нервничать.
– Кир Алан! – простонал Рэй.
– Рэй, присмотри за Даром. Что-то у меня на душе неспокойно. И за братом Эдаром тоже присмотри. Темная лошадка. И скажи Серому, чтобы набирал в дружину людей. Чую, придется нам скоро воевать. Горцам передай…
– Кир Алан! – взвыл капитан, которого Алан за последнюю рыску достал своими указаниями. – Вы это пятый раз повторяете! Вы уходите на десятницу, а указаний на год вперед! Справимся! За киром Дареном я присмотрю, не волнуйтесь. Без охраны не выйдет даже до ветру. Найку все передам, с Волком переговорю, к маркизу гонца отправлю. Деревню к холодам достроим, людей в дружину наберем, за Учителями здесь Серый присмотрит. Да не переживайте вы так! Вы за собой смотрите. С вами идет звезда маркиза Генри, но мне кажется, что этого мало. Возьмите еще пятерку!
– Не начинай, – зарычал конт, аккуратно запихивая в котомку, где уже лежали карты, листы чистой бумаги и письменные принадлежности в деревянной коробочке. – Со мной Иверт и Ворон с Лисом. Хватит!
– Да кто их, этих ксенят, знает! – опять завел свою волынку Рэй. – А вдруг они вас прям в руки герцогу сдадут?
– Зачем?
– Мутные эти Учителя. Ох мутные. Не нравится мне, как они тут все осматривают.
– И как же? – Алан еще раз оглядел разгромленный кабинет, ничего не забыл?
– По-хозяйски! Хотите морковку? – Конт отрицательно покачал головой. – Надо мне с вами ехать…
– Рэй! Опять?
«И кто из нас параноик? – хихикнул внутренний голос. – Меч не забудь!»
– Где Ярость?
– У седла, – недовольно буркнул капитан, глядя на мечущегося по кабинету конта. – А Искореняющих зачем отпустить приказали?
– Нельзя просто так убивать людей, – задумчиво произнес Алан и поскреб подбородок. Не мешало бы побриться. – Я там письмо написал Наместнику и с ними передал. Серый отправил к Волку гонца, чтобы выделил провожатых для ксенов?
– Ушел наш человек. К обеду, думаю, снарядим Тройку в путь. Как бы не быть беде…
– Рэй, беда будет, так или иначе. Но нам нужно время, чтобы успеть подготовиться. Ты не забудь отправить мое письмо маркизу.
– Все! – Рэй, испугавшись, что конт опять начнет повторять то, о чем было сказано уже не один раз, решительно подхватил котомку и распахнул дверь. – Пора.
– С богом, – прошептала Виктория и перекрестилась.
– Уехал? – из оружейной высунулась голова Серого, он огляделся по сторонам и только затем подошел к Рэю. – Достал господин меня за последнюю рыску, голова теперь гудит, словно я вчера бочку вина выдул.
– Угу, я все время вспоминал свою матушку. Она как-то раз с соседкой на три дня на ярмарку торговать ездила. Так вот, точно так же кудахтала всю десятницу до этого. Ей казалось, что без нее и дом спалим, и от голода помрем, и в ручье утопимся. Кир Алан сегодня точь-в-точь как моя матушка. Хорошо, что виконта домой отправили, а то бы еще до сих пор не уехал. – Рэй махнул зажатой в кулаке морковкой.
– Ну что ты хочешь, он впервые в жизни из дома уезжает. Нервничает. – Серый сморкнулся в сторону и отер пальцы о замасленную рубаху. – Пойдем, поснедаем, что ли? – Он скептически оглядел грязную одежду. – Или сперва помыться…
– Иди мойся, а я попрошу стряпуху собрать на стол. – Рэй хлопнул друга по спине, от чего тот чуть не рухнул носом в песок. – Скучаю я по Райкиной стряпне.
– Не по стряпне ты скучаешь, – хохотнул Серый. – А по кое-чему другому, – и он, уперев кулаки в грудь, оттопырил локти.
– И по этому тоже, – серьезно кивнул капитан, отбрасывая в сторону морковный хвост. – Жду не дождусь, когда ее к печке притисну. Так что позавтракаем – и в путь.
«…3. О преступлениях, проступках и наказании.
4. О рабстве.
5. О вероисповедании.
6. О торговле.
7. О гильдиях и независимых мастерах.
8. О единой мере длины, веса, времени и расстояния…»
– Хозяин, я тебе перекусить принесла. – Босая Мая с мокрыми волосами и довольной улыбкой на губах плюхнулась на палубу рядом с контом, прижимая к груди железную миску, полную пирожков. – Что пишешь?
– Всякую ерунду. Пока только в виде плана. Чтобы ничего не забыть, – улыбнулся Алан, с удовольствием отодвинул от себя маленький столик, за которым работал, и вытянул ноги. – А вы чем занимаетесь? – Он взял уже черствеющий пирожок и, разломив его, заглянул внутрь. С яблоками. Сойдет. А то вчера ему попался с какими-то овощами – гадость редкостная.
– Оська с Кэпом и Бертом рыбу ловят, – доложила Мая. – Ураган спит в каюте, говорит, что ночами ему храп мешает. Деды – кто где, кто спит, кто оружие точит, кто играет с моряками в камешки. Кэп говорит, что к вечеру ветер поймаем и дальше под парусом пойдем. Ксенята кашеварят.
– Туру все так же плохо?
– Ага, укачивает беднягу. Оська ему что-то нашаманил из своих травок, так он сейчас спит. – Она вдруг замахала рукой и чуть не выбила из пальцев конта пирожок, который он как раз подносил ко рту. – Леонардо! Иди к нам пирожки кушать!
– Мая! Будешь орать, за борт выброшу! – возмутился Алан, почесывая многострадальное ухо.
– Ну и кто вам будет спинку чухать? – похлопала ресничками девушка и звонко расхохоталась.
Алан закатил глаза. Этим чуханьем она так достала Викторию, что та сбежала вглубь сознания, уступив место своей мужской сущности, и теперь только подхихикивала, когда девушка с невинным видом предлагала на ночь «почухать» спинку. Вернется в Кровь, ввалит Светике по заднице, чтобы не трепалась. Интересно, чего она Мае наплела, что та прицепилась к этим словам?
– Лео! – позвала Мая еще раз. – Он тебя стесняется, хозяин.
– Слушай, «подарочек», – задал Алан давно интересовавший Викторию вопрос. – Что у тебя с Неженкой?
– Он такой милый, – совершенно не смущаясь, заявила Мая. – Мечтательный, робкий, стеснительный. С ним так забавно заниматься любовью.
– Ты с ним… – Алан, не ожидавший такого ответа, недоверчиво вылупился на «подарочек». – С Неженкой?
– Хозяин, ты ревнуешь? – кокетливо улыбнулась Мая, но, увидев ошарашенный взгляд Алана, продолжила: – А что тебя так удивляет? – серьезно произнесла она, понизив голос. – Он не кульфи, у него в штанах все в порядке. А то, что его растили для гарема, не сделало его ненормальным. Точнее, сделало, но не совсем. То есть он, конечно, ненормальный, ему нравится подчиняться, но он не такой. – Тут она окончательно запуталась и в сердцах воскликнула: – Он не виноват, что я у него первая женщина. А ты мог бы с ним поговорить! Он тебя боится, но уважает, – перешла она на шепот. – Боится до Вадиевых подштанников, но уважает. Говорит, уже два года за тобой наблюдает. Как ты его в Кровь забрал. И каждый день молится Ирию, чтобы ты его не продал.
– Э-э-э…
«Черт бы меня побрал задавать такие вопросы!» – взвыл про себя Алан.
«Да ладно тебе. Главное, что он с женщинами может, – с облегчением в голосе произнесла Виктория. – Классно, что у мальчика все нормально».
– Он мне так много о себе рассказывал, – грустно произнесла Мая и тут же со злостью добавила: – Найду того урода, что его гаремным рабом сделал, лично яйца отрежу! Хозяин, ты и правда собираешься отменить рабство?
– Да.
– Дай я тебя поцелую!
Алан уже привык к моментальной смене настроений у этой взбалмошной девчонки, поэтому подставил щеку. Мая громко чмокнула его в скулу.
– Стоит оставить без присмотра, как они уже целуются! – раздался недовольный голос Иверта. – Вождь! Тебе мало своих женщин?
Алан обнял Маю и притянул ее к себе.
– Это, между прочим, мой «подарок»! А ты вообще кричал, что это парень! – включился конт в игру. – Проспал ты свое счастье!
– Пойти утопиться, что ли? – Иверт засунул пятерню в лохматые после сна волосы. – Лео! Ну хоть ты меня не бросишь?
– Я тебя не брошу. – К ним, посмеиваясь, подошел один из ветеранов маркиза, Рыжий. – Красавица, принеси господину холодного винца. Да и нам заодно кувшинчик прихвати.
– Дед, а ты что, дорогу к бочкам забыл? – покосилась на него Мая, не спеша выскальзывать из контовских объятий.
– Какой я тебе дед? – обиделся Рыжий. – Мне еще и шести десятков нет. Да я таких девок на раз-два беру! – возмутился воин, поигрывая мышцами груди. Здесь, на корабле, никто не заморачивался правилами приличия. Мужчины ходили в одних штанах, и только Мая и Неженка надевали еще и рубахи.
– Принеси, принцесса, – шепнул Алан на ушко девушке.
Мая моментально подхватилась и убежала, чуть покачиваясь в ритм кораблю. Она чувствовала себя на «Шустрике» как на земле и совершенно не обращала внимания на легкую качку.
– И все равно я буду первым! – Иверт сел рядом и придирчиво выбрал пирожок.
– Ты уже второй, – шепнул ему Алан и указал глазами на Леонардо, который увлеченно что-то рисовал, сидя к ним спиной и свесив ноги за борт.
– Э? Шутишь?
– Ну и рожа у тебя, – довольно произнес Валлид, не признаваясь, что точно так же несколько минут назад удивился и он.
– Это не считается! – махнул рукой Иверт. – Из нас двоих я буду первым!
– Ха! – заявил конт, чтобы подразнить друга.
– Алан-балан! Сюда! Скорее! – Дикий вопль Оськи заставил их бегом броситься к правому борту.
Они были не единственными, кто прибежал на крик шута. Со всех сторон сбегались свободные от вахты матросы и рабы, и вскоре у борта столпилось изрядное количество народа. Все кричали, показывали на воду пальцами, давали умные советы, кто-то тащил багры, кто-то уже расстилал на палубе большой кусок старого паруса. Берт и Кэп, упираясь ногами в выступающий бортик, пытались вытянуть сеть, к ним на помощь бросились два дюжих моряка. Спешно стягивал подштанники Лис, сверкая на солнце белыми ягодицами, рядом с ним стоял хмурый Ворон и с тихой паникой во взгляде следил за другом.
Все это Алан успел заметить до того, как на него налетел Оська.
– Поймали! Мы ее поймали! Алан-балан, я поймал рыбу! – не останавливаясь, верещал шут, путаясь под ногами и подпрыгивая на месте. Он то хватался за край сетки, то бросал ее и подбегал к борту, чтобы, забравшись на перевернутую бочку, глянуть, что там творится в воде. – Я туда выбросил полведра каши и железную миску!
– Вот гаденыш! – возмутился кто-то из моряков. – Это же был наш ужин!
– Каша-малаша – еда наша! – передразнил его Оська, перегнувшись через борт. – Еще спасибо мне скажешь, когда будешь рыбку кушать!
Вода за кормой бурлила, раздавались смачные хлюпы и ощутимые удары в борт. Нагой Лис с большим ножом в руке вскочил на бортик и ласточкой сиганул в воду.
– Осторожнее, – прошептал побледневший Ворон и вцепился в деревянный борт обеими руками.
Алан вспомнил, что этот похожий на птицу парень потерял в море семью. Он подошел к Ворону и, положив руку ему на плечо, тихо сказал:
– Он отлично плавает.
– Знаю, – глухо ответил послушник.
– Пыряй ее в глаз! В глаз пыряй! – перевесившись за борт так, что рисковал вот-вот свалиться в воду, орал Оська. Ему вторили столпившиеся рядом болельщики.
Валлид с интересом смотрел, как Лис пытается подплыть к бьющейся в сети огромной рыбине, напоминающей акулу, но пока ему это никак не удавалось.
– Принеси мой лук, – бросил Алан, ощутив за спиной присутствие Иверта.
– Зачем же лук, кир Алан? Мы ужо вот принесли, – пробасил один из ветеранов маркиза, ставя ногу в стремя большого тяжелого арбалета. – Счас мы ее упокоим.
– Шкуру не попорть! – тут же спрыгнул с бочки Оська, с любопытством уставившись на арбалет почти в его рост.
– Зачем тебе ее шкура, шут? – весело спросил Иверт.
– Чучело набью, – огрызнулся Оська и вновь полез на бочку, чтобы, перегнувшись за борт, заорать: – Лис! Отплывай! Щас мы ее… ка-а-ак!..
Но «как» получилось лишь третьим болтом, только после этого Лису удалось подплыть ближе и добить чудовище.
– Я! Это я ее поймал! – бегал Оська вокруг распластанной на палубе рыбины, в то время как Ворон вытягивал из воды довольного Лиса. – Алан-балан! Это я ее приманил! Кашей! И миской! Она на железо клюнула! Вот честное слово! – островитянин подпрыгивал на месте и возбужденно размахивал руками. – Веришь?
– Оська, я тебе всегда верю, – улыбнулся Алан. – Здоровая тварюга. Она хоть съедобная?
– А как же, штиль мне в задницу, – с восторгом смотрел на улов Кэп. – Это баркута. Мясо у нее жестковатое, но зато вкусное. Эй, тащите топоры и тазы, разделывать будем. И воду поднимайте, палубу от крови отмывать! Да шевелитесь, трюмные крысы! – заорал он, раздавая пинки.
– А зубы, зубы какие! – Оська потыкал багром в рыбью пасть и с радостью взвизгнул, когда острые зубы громко щелкнули по дереву. – Плохая рыба, – серьезно добавил он и, выдержав эффектную паузу, когда со всех сторон начали сыпаться вопросы, глубокомысленно добавил: – Зубы не чистила. Из пасти воняет!
Алан отошел в сторону, чтобы не мешать морякам разделывать добычу. Да и запашок от вспоротого брюха шел еще тот.
– Ого! – заорал через некоторое время неугомонный Оська. – Рука! Это же человеческая рука! С колечком! Алан-балан! Смотри!
Шут радостно подбежал к конту, таща в руке полупереваренную осклизлую кисть.
– Брось! – успел рявкнуть Алан, перед тем как вывернул за борт пирожки и остатки завтрака.
– И чего орать? – пожаловался шут безмятежно наблюдавшему за этой картиной Иверту и, стащив с мертвой плоти перстень, вышвырнул кисть за борт. – Я его сейчас отмою! – Он вприпрыжку побежал к ведру с водой.
– Знакомый перстень, – проговорил подошедший к ним Берт и подал конту баклажку с холодным кислым вином, к которой тот с удовольствием присосался. – Кир Алан, взгляните.
Алан вытер тыльной стороной ладони губы и посмотрел на перстень, лежащий на вытянутой ладони слуги. Большой рубин в обрамлении серебра. Абсолютно незнакомая обновленному конту вещь. Он поднял на слугу вопросительный взгляд.
– Это перстень рода. Такой же был у вашего деда, – тихо проговорил Берт. – Когда его сожгли на погребальном костре, все имущество отошло к вам вместе с домом в столице.
– Это в нем живет твоя сестра? – уточнил Алан, чувствуя, как замирает сердце. Известий от Чупачурика не было очень давно, и Алан боялся, что до дочери Нанни добрались.
– Да, – грустно кивнул Берт, тоже подумавший, что сестры уже может не быть в живых.
– Когда ты получал от нее весточку?
– Давно. После смерти Нанни она мне не писала.
– Не переживай раньше времени. Мы постараемся все узнать, – Алан похлопал Берта по плечу. – Все хорошо. А это чей перстень?
– Не знаю, на гербе цветок и пчела. Это не фамильный перстень, как тот, что сейчас надет на ваш палец. – Алан перевел взгляд на массивный вычурный золотой перстень с аметистом, который никогда не снимал с безымянного пальца левой руки. Как очнулась Виктория с этим перстнем на пальце, так он до сих пор на нем и находился. – Это перстень рода. После смерти главы рода кольцо передают наследнику. Тот, что остался от вашего деда, должны были доставить вам или вашей матери.
– Но нам даже не сообщили об этом, – задумчиво произнес Валлид, глядя на горизонт. – Откуда ты все это знаешь?
– Нанни говорила. Такие перстни вручают вместе с бумагами на наследство в канцелярии Приближенного. Вас просто забыли, – покачал головой Берт.
– Ты хочешь сказать, проигнорировали? – кивнул конт.
– Бешеный Алан, я поеду с тобой в столицу, – категорически заявил Иверт, до сих пор молча слушавший их разговор.
– И я! – из-за спины конта выскользнул Оська. – Без меня ты умрешь со скуки! – Он выхватил из рук Берта перстень и нацепил его на палец.
– Подслушивал? – нахмурил черные брови Иверт.
– А как же! – Оська на всякий случай отбежал подальше и показал горцу язык.
– И мы поедем! – Из-за бочки с солониной выбралась Мая, таща за руку смущенного Неженку. – И ксенят возьмем. Я никогда не была в столице!
– С чего вы решили, что я собираюсь куда-то ехать? – Алан грозно обвел глазами ни капли не смутившихся незваных попутчиков.
– Ну ведь когда-то поедешь? – хитро улыбнулась Мая.
Алан закатил глаза к небу, всем своим видом показывая, как ему дороги его друзья, рабы, слуги и телохранители.
– Мы плывем в герцогство, чтобы вернуть тебя отцу и разведать обстановку. Ни о какой столице речи не ведется. Прошу не забывать, что впереди сезон холодов, а это не лучшее время для путешествия. А теперь исчезните! – Все дружно направились в разные стороны. – Оська! – строгим голосом произнес конт и, дождавшись, пока островитянин обернется, протянул руку. – Перстень!
– Это мой трофей! – спрятал руку за спину шкодливый шут. – Я его добыл в честном бою!
Алан, не мигая, смотрел на Оську, пока тот, нехотя стянув перстень с пальца, не протянул его конту.
– Больше в пузе ничего не нашли. Только кисть руки. Она ее сожрала не раньше сегодняшнего утра, – совершенно серьезно сообщил шут. – Где-то плавает утопленник с укороченной конечностью.
– Ясно. – Алан повертел перстень в руках. – Оська, ты ничего подозрительного не замечал?
– Кроме того, что брат Эдар узнал твоего Неженку, а «подарочку» Мае нравится красавчик Ураган? – Шут поскреб голову. – Не-а! – Он отвернулся от конта и возмущенно замахал руками. – Ворон, ты куда голову потащил? – С этими словами он сорвался с места и убежал.
У Алана не было причин не доверять Оське. При всей его показной безалаберности шут умел замечать такие мелочи, на которые никто другой не обращал внимания. Значит, брат Эдар узнал Неженку… Интересно, связано ли это с приказом Учителя взять художника с собой и означает ли это, что таинственный покупатель, который так и не дождался раба, как-то связан с изуродованным ксеном?
Корабль резко накренился, делая разворот, и Алану пришлось изо всех сил вцепиться в натянутый канат, чтобы не упасть. Сзади раздались зычные команды Кэпа, захлопали за спиной поднятые паруса. Капитан наконец-то поймал попутный ветер.
Алан смотрел на воду и виднеющийся на горизонте скалистый берег. Если ничего не произойдет, уже завтра они сойдут на берег. Завтра Виктория впервые увидит средневековый город и Белую крепость, которую до сих пор видела только в воспоминаниях Алвиса. Завтра Тур вернется на землю своих предков, в свое страшное прошлое. Как он это воспримет? Не сорвется ли? Нужно проведать мальчишку.
– Здравствуй, Виктория.
– Твою мать! – в сердцах произнес Алан, с прищуром глядя на золотистую фигуру, появившуюся у борта. – Я уже начал верить, что вы были моими галлюцинациями, – хмуро буркнул он, отворачиваясь. – С чем пожаловал?
– Я разочарован, что ты говоришь о себе как о мужчине. Значит, ты не приняла мое предложение?
– Которое?
– Вернуться в свой мир, в женское тело и жить дальше, ни о чем не печалясь. – Ирий мягко улыбнулся и пригладил золотистые волосы.
– Что тебе надо? – Алан с неприязнью смотрел на светлое воплощение местного божества.
– С тобой очень сложно, – вздохнул Ирий.
– Или говори, или убирайся. – Ксен оглянулся, но никто не показывал пальцем на светящийся силуэт, никто не бегал с воплями по палубе и не падал ниц. Все занимались своими делами, и только Лис бросал на конта внимательные взгляды. Даже здесь, на корабле, послушники старались не оставлять Алана без присмотра.
– Мне понравилась твоя идея принести в этот мир новую религию.
Алан Валлид молчал, и Ирий, не дождавшись от него никакой реакции, продолжил:
– Ты ведь уже поняла, что эта цивилизация возрождается на руинах погибшего мира. И толчком к катастрофе послужило падение нравственности. Люди перестали беречь самое ценное, что у них было, – жизни друг друга. Мораль, чистота помыслов подменились совершенно другими понятиями.
– Стоп! – Алан поднял руки. – Закрой свой фонтан красноречия. Мне эти пафосные речи в прошлой жизни надоели! Чего ты хочешь от меня? – по слогам произнес он.
– Я хочу, чтобы ты исчезла из этого мира, – не выдержал Ирий. – Ты его разрушаешь!
– Я? – У Алана от неожиданности глаза округлились и не нашлось слов, чтобы возразить. – Я ничего не делаю!
– Ты все меняешь под себя!
– Я не просил меня оживлять!
– Да, я был не прав, когда отправил тебя сюда, и я не один раз пытался исправить эту ошибку. Но более упрямой души я еще не встречал!
– Я еще и виноват? – Алан упер руки в бока и гневно задышал.
– Вот! – заливисто расхохотался Ирий. – Все же ты женщина! Женщина! – и он исчез, оставив конта в полном недоумении.
«И что это только что было? – тихо поинтересовался внутренний голос. – У нас шизофрения или это странная проверка на половую принадлежность?»
А черт его знает! Если сейчас еще и Вадий явится…
– Привет, Алан!
Алан поднял глаза и медленно опустился на палубу, скрестив ноги по-турецки.
– Садись. И объясни мне, что это за спектакль.
– С радостью, – оскалился черноглазый ублюдок и уселся напротив, в точности повторив позу собеседника. – Светлый хочет принести в этот мир единобожие, религию, схожую с вашим христианством. А для этого ему нужна жертва.
– Я строю церковь, у меня появляются последователи, я начинаю проповедовать или создаю новое учение, меня убивают и я становлюсь мучеником… – выстроил Валлид логическую цепочку.
– Верно, – радостно улыбаясь, кивнул Вадий.
– А ты чего хочешь?
– Ничего. Ничего сверх того, о чем мы заключили сделку, – безмятежно улыбнулся тот, кого Виктория назвала «Вадий».
– Ты всегда появляешься, когда мне грозит смертельная опасность, – не поверил ему Алан.
– Она тебе грозит с того момента, как ты очнулся в этом теле, – моментально посерьезнел темный. – Что ты собираешься делать в герцогстве?
– Я просто хочу посмотреть город. Вернуть Маю отцу. Глянуть, чем можно помочь Турену. Встретиться с Алвисом.
– Будь с ним очень осторожен. Чую, что скоро мы вновь увидимся.
– Мне что-то угрожает? – успел прошептать Алан, прежде чем фигура его гостя начала таять.
– Постоянно.
«Знаешь, – проснулся внутренний голос, – мне кажется, они просто напомнили о себе, чтобы мы не забывали, кто здесь пешка, а кто передвигает фигурки».
Похоже, что так оно и было. Виктория вздохнула, настроение стремительно упало куда-то в трюм. Слишком много контролеров на ее душу.
– Кир Алан? – К ней, неслышно ступая босыми ногами по деревянной палубе, подошел рыжий послушник. – С вами все в порядке?
– Почему ты задал этот вопрос?
– Вы странно себя вели. Разговаривали сами с собой, размахивали руками.
– Это все боги. Как они меня достали! – в сердцах воскликнул Алан и поднялся на ноги. – Я к Турену. Вели Берту, чтобы мне постелили на палубе. Спать буду здесь.
Лис, нахмурив светлые брови, смотрел в спину матерящегося на русском языке конта и думал, что Алан Валлид очень странный человек.
– Привет, Турен. Как ты?
Виктория присела рядом с гамаком, в котором лежал Тур. Осунувшийся, зеленый, еще больше похудевший. Сердце защемило от жалости, и сразу нахлынули воспоминания, как они с детьми решили отправиться на яхте на рыбалку во время отдыха в Болгарии… Тогда ее средний точно так же провисел все путешествие на борту.
– Тур, давай я вынесу тебя на воздух. Ты здесь совсем прокиснешь.
Мальчишка промычал что-то нечленораздельное и прикрыл глаза. Алан подхватил его на руки и, стараясь не биться плечами о стены узкого прохода, понес наверх.
«Шустрик» не был предназначен для перевозки пассажиров, поэтому все ютились в большой общей каюте, больше похожей на трюм, перегороженный деревянными стенами. Только Алану Кэп уступил капитанскую каюту с двойным гамаком. Конт хотел забрать к себе Маю, но девушка отшутилась, что боится не удержаться и соблазнить хозяина. Но и в общей каюте она не осталась, оборудовала себе небольшой закуток между бочками, а парни притащили ей матрас и ворох одеял. Первые несколько дней никто из моряков не знал, что Мая девушка, ей весьма удачно удавалось скрывать свою женскую сущность, но потом Алан ее выдал. Случайно, не подумав, назвал «принцессой» во время ужина. Но любые поползновения в ее сторону сразу пресек Иверт. Горец обвел всех мрачным взглядом и весомо произнес:
– Любой, кто позарится на рабыню вождя, будет оскоплен мной лично, – и, помолчав, многозначительно добавил: – Ножом с зазубринами.
За трое суток, что они были в море, желающих так и не нашлось.
Смеркалось. Солнце уже легло на линию горизонта, окрасив гребни волн в золотисто-розовый цвет. Красиво. Алан посадил Тура на ящик и сам сел рядом, затем вытащил из кармана найденный шутом перстень и протянул мальчишке.
– Пчела на цветке. Род Зюгановских. Последний из баронов пропал еще до моего рождения. Скорее всего, перстень был украден или снят с трупа. Эти перстни только память об основателе рода, летопись семьи. Там на внутренней стороне стоит дата рождения первого в роду. Мой отец говорил, что они нужны только для того, чтобы похваляться древностью родословной. Бесполезная вещь. Можете его выбросить.
– А где твой родовой перстень?
– Какое это теперь имеет значение? – Турен смотрел на море.
– Волнуешься?
– Уже нет, – тихо ответил мальчишка. – Просто сил нет волноваться. Жду, когда сойдем на берег. А там – будь что будет.
– Твой отец погиб, защищая крепость. А мать?
– Не знаю. Когда мы уходили из замка, она не вышла нас провожать. Может быть, ее уже убили. Я плохо помню те дни. Все смешалось. Все куда-то бежали, плакали, кричали.
Алан подвинулся ближе и, обняв паренька за худые плечи, прижал к себе. Так они и сидели молча, глядя, как солнце прячется за море, пока Тур не заснул, пригревшись у теплого бока мужчины, заменившего ему семью.
К ним подошел Берт с одеялом в руках.
– Ужинать будете? – шепотом спросил он, укутывая Тура в одеяло и подхватывая на руки.
Виктория отрицательно покачала головой. Есть не хотелось, да и воспоминания о страшной находке Оськи как-то не добавляли аппетита.
– Положи его в моей каюте, – кивнула она на спящего мальчишку. – Мне постели на палубе.
Берт кивнул и скрылся в опустившихся на корабль сумерках.
Завтра их путешествие закончится. Виктория стояла, облокотившись о борт, и смотрела, как на небе появляются звезды. Сначала едва заметные, затем все более и более яркие. Тихо плескались волны, шелестел парус, переговаривались вахтенные, с юта доносилось негромкое пение. Пришел Берт, принес горячий травяной чай и бутерброд с соленым сыром, постоял молча рядом и, спросив, не нужно ли что-то конту, незаметно исчез, пожелав спокойной ночи. А когда конт уже собрался ложиться, подошел Кэп.
– Сир, завтра придем. – Он встал рядом. От капитана пахло потом, рыбой и вином. – На материке все не так, как на фронтире, сир. Все не так, кость мне в горло.
– Что именно не так, Кэп? – Алан чуть повернул голову в сторону говорившего.
– На рабов ваших надо ошейники надеть. Без ошейников их сразу заберут. Нельзя рабу без ошейника. Пошлину на каждого заплатить надобно.
– А как узнают, что это раб, а не свободный?
– Так я в порту бумаги подать должен, чтоб им ветра попутного не видать. Пошлины заплатить, гарпун им в глотку. Это вы к рабам как к людям относитесь. А здесь не так.
– Я понял. Ошейники у тебя есть?
– Найдем. И это… к художнику надо бы приставить кого. Смазливый он очень. Любят бабы смазливых. За такими охотятся, спрос на них большой. Или, может, морду ему подправить? А?
– Не будем мы ничего ему подправлять, – усмехнулся Алан. – Завтра все решим.
– Тадыть-растадыть, а может, на цепь? Украдут. Как пить дать украдут, – бурча себе под нос еще что-то, Кэп, слегка покачиваясь, отправился восвояси.
Эх, придется завтра объяснять своим рабам, что это необходимость, а не причуда конта. Алан широко зевнул и опустился на матрас, с головой накрывшись одеялом. Ночи уже были холодными.
Проснулся он оттого, что спину обдало холодом. Кто-то, откинув одеяло, юркнул на матрас. Алан сделал вид, что спит, и стал ожидать дальнейших действий нежданного гостя. Голой спины нежно коснулась прохладная рука, шею обдало чужим дыханием. Невесомыми поцелуями обожгло плечо, и Алан почувствовал, как по спине пробежала дрожь. Не открывая глаз, он перевернулся на спину и, ухватив гостью за запястье, потянул на себя.
– Мая, – успел шепнуть до того, как его губы накрыло поцелуем.
«Нет! Что это за тенденция такая? – возмутилась Виктория. – Отчего нас постоянно соблазняют девушки? Сначала Зира, теперь Мая. Вопиющая дискриминация! Немедленно бери инициативу в свои руки!»
«Заткнись!»
– Зачем?
Он отвел в сторону упавшие на лицо девушки волосы. В отблеске луны глаза Маи блестели искорками смешинок.
– Ты ведь сам не догадаешься, – шепнула она и склонилась над контом, чуть касаясь губами его губ. – Может, мы расстанемся навсегда, и я буду всю жизнь сожалеть, что не попробовала, какой ты на вкус, – лукаво добавила она и укусила конта за кончик носа.
– Так это простое любопытство? – Алан не остался в долгу и ущипнул Маю за круглую попку.
– Верная рабыня пришла скрасить одинокую и холодную ночь своего господина, – стеснительно опустила глазки «верная рабыня», невинно скользя руками по груди мужчины. – Чего желает мой хозяин?
Хозяин желал очень многого. Он сделал задумчивое лицо и строгим голосом завил:
– Ванну с лепестками роз, танец прекрасных девушек под тихую музыку и невинную деву на свое роскошное ложе.
– Вы так изысканно-требовательны, – томно вздохнула Мая и, изогнувшись кошечкой, потерлась маленькими упругими грудями о живот конта. – Мур-р.
Алан усмехнулся и, рыкнув в ответ, легонько укусил девушку за ушко.
– Ой, я пришла к огромному дикому зверю, он меня сейчас съест! Надо прятаться! – воскликнула Мая и нырнула под одеяло.
«Эта девушка даже секс умудряется превращать в веселую игру», – успел подумать Алан, прежде чем губы Маи заставили его на время забыть обо всех проблемах.
Проснулись они, обнявшись так крепко, что у Алана руки занемели. Он хотел выбраться из-под одеяла, но Мая прижалась еще сильнее и не дала ему такой возможности.
– Доброе утро, Бешеный Кузнечик, – раздался голос Иверта, и в нем отчетливо слышалась едва сдерживаемая ярость. – Вижу, ты хорошо провел ночь.
– Доброе утро, Ураган, – пропела Мая, выглядывая из уютных объятий и даже не собираясь прятать наготу. – Ночь была великолепной.
Иверт зло блеснул на девушку глазами и исчез из поля зрения. Мая сразу же поскучнела и заторопилась одеваться. Ее вещи были аккуратно сложены рядом с матрасом.
– Ты хотела, чтобы он нас увидел, – догадался Алан.
Мая ничего не сказала, чмокнула его в нос и убежала в сторону кормы, откуда слышался веселый голос Оськи, распевавшего очередную песенку про шамана.
Да уж, день будет непростым, решил Алан и потянулся за штанами.
«Зато ночь была очень веселой», – хихикнул внутренний голос.
И не поспоришь. От воспоминаний о прошедшей ночи губы сами растянулись в улыбку. Ночь действительно была веселой, точно такой же веселой и смешливой, как и убежавший только что «подарочек».
