Цирк сгорел, клоуны разбежались. Футбольный чемпионат завершился, и болельщики разъехались по домам. Однако не все. В Киеве до сих пор можно встретить стайки по-детски веселых и перманентно пьяных шведов. Хоть и в шлемах с рогами, однако же абсолютно мирных и ужасно милых.

Такое впечатление, что всю воинственность и агрессию, отпущенную им свыше, эти потомки викингов полностью растратили еще во время предыдущего заезда на Украину. Под Полтаву, триста с лишним лет назад. Ребятам, видимо, абсолютно по барабану, что европейское первенство завершилось, а их команда успешно обделалась.

Главное, что Киев по-прежнему стоит там же, где и тысячу лет назад. Кабаков в нем меньше не стало. В каждом из них полным-полно классного и недорогого пойла, а на улицах не протолкнуться от умопомрачительно красивых девчонок. А потому праздник продолжается.

Я спустился с пятнадцатого этажа в холл и чинно проследовал к выходу мимо колоритного персонажа, ставшего за эти дни почти родным. Он вольготно раскинулся на светло-коричневом диванчике и бросал на меня поверх газеты взгляды кинжальной остроты. Шикарный тип, один раз увидишь и до деревянного бушлата не забудешь. Рыжий как апельсин, морда похожа на задницу и шрам над верхней губой. Причем не сабельный, а от скальпеля. Бедняга ко всему прочему появился на свет с заячьей губой.

Сначала я думал, что этот красавец так бездарно пасет персонально меня. Потом выяснилось, что всех подряд. Оказалось, что он трудится детективом при гостинице. Так что за безопасность заведения под названием «Лыбедь» я теперь совершенно спокоен.

Двери распахнулись. Я смело шагнул навстречу новому дню и глянул на часы: пора. Организм, разленившийся за ночь, необходимо было срочно взбодрить. Самый лучший способ сделать это — приступить прямо здесь и сейчас к физическим упражнениям. А лучшая физзарядка — это, как всем прекрасно известно, чашечка чего-нибудь крепкого и свежезаваренного.

В Киеве с этим полный порядок. У каждого, можно сказать, столба вас за очень символические деньги осчастливят довольно-таки приличным кофе. А раз так…

— Пошел пить кофе, — вполголоса проговорил я и направился к белому пикапу с гостеприимно распахнутыми дверцами кузова, стоящему неподалеку.

В России такие машины называют «каблуками», а в Крыму — почему-то «пирожками».

— Доброго ранку! — радостно поприветствовал меня опрятный хлопчик, улыбаясь так счастливо, как будто всю предыдущую жизнь ждал именно меня, и вот наконец-то я до него добрался.

— Двойной эспрессо, — после некоторого раздумья решил я.

Неизвестно, что ожидает меня сегодня. Поэтому хорошая порция бодрости лишней не будет.

Хлопчик принял желто-фиолетовую банкноту в пятьдесят гривен с портретом вальяжного бородача, лично мне совершенно незнакомого, с неуловимой глазу быстротой пробежался пальцами по кнопкам. Никелированный агрегат, установленный в кузове, деловито загудел, зашипел, закашлялся и выдал на-гора порцию темно-коричневого ароматного напитка. Достаточно небольшую, в аккурат на один хороший водочный глоток.

— Большое спасибо, — сказал я, ослепительно улыбаясь и немедленно добавил в стаканчик кусочек сахара.

— Пожалуйста. — Хлопчик отсчитал сдачу, протянул ее мне и тут же расцвел улыбкой, адресованной следующему покупателю.

Я отошел в сторонку, опустился на лавочку, достал из кармана сигарету и щелкнул зажигалкой. Так и сидел, с великим удовольствием отхлебывая крошечными глотками из стаканчика и любуясь прохожими, спешащими по своим делам. Вскоре стаканчик опустел, а сигарета догорела до фильтра.

Я выбросил то и другое в урну, посидел еще немного просто так, потом наконец встал и негромко, но внятно проговорил:

— А не пойти ли мне на завтрак? Пожалуй, можно заглянуть в пиццерию на Саксаганского. Это совсем недалеко.

Такое бывает. Порой люди разговаривают сами с собой. Совсем не обязательно сразу же зачислять их в стройные ряды выживших из ума по старости или просто так, без всякого повода. Может, человек считает себя интересным и умным собеседником, общение с которым ему всегда приятно? Не исключено, что он просто проговаривает слова будущей блестящей речи или общается с кем-то по телефону. В наш век прогресса для этого совсем не обязательно держать аппарат в руке и прижимать его к уху.

Вот и я который уже день мотаюсь по столице Украины и ее окрестностям с включенным телефоном в кармане и комментирую вслух, куда, как и зачем. Влад так и сказал, выходи, дескать, каждые двадцать минут на связь и обо всем докладывай. А на той стороне невидимого провода царит сплошная тишина. Лишь изредка слышны щелчки по мембране.

Меня это совсем не расстраивает, скорее наоборот. Потому что любые слова, сказанные мне, следует считать сигналом тревоги.

План, придуманный Владом, так же прост, как и все по-настоящему гениальное. Я много и полезно перемещаюсь по городу и его окрестностям. Не слишком стремительно, чтобы жуткие злодеи, внимательно отслеживающие каждый мой шаг, не потеряли меня из виду. Когда я наконец-то соберусь выехать на природу, чтобы забрать флешку из тайника, они непременно последуют за мной. Как только я извлеку ее, эти ребята сразу же меня того…

Впрочем, Влад уверял, что до этого дело не дойдет. Мол, мы успеем раньше. Я очень хотел ему верить.

В общем, настроение бодрое, насколько оно может быть таковым у червяка, насаженного на крючок. Ведь именно эта роль отведена мне в операции под кодовым названием «Битва лохов». Остается верить и надеяться на то, что мы действительно успеем. А еще не терять аппетит.

Не успел я ступить на «зебру» перехода, как транспорт мгновенно замер. Они здесь, на Украине, совсем одичали. Представьте, давить пешеходов на переходе у них не модно. Водители, наоборот, пропускают таковых и даже не матерятся им вслед.

Только вот не все и не всегда. Древний серенький микроавтобус невнятной марки, стоявший в паре метров от меня, вдруг взревел двигателем и рванулся вперед. Дверца отъехала.

Кто-то незаметно подкрался ко мне сзади и заботливо подтолкнул коленом чуть ниже спины. Я дернулся, инстинктивно выставил вперед руки. Гигантский пылесос засосал меня в салон. Я даже пискнуть не успел, приземлился физиономией в пол и замер. Если сразу начать дергаться, то можно очень крепко получить по затылку.

Но люди, сидевшие в салоне, свое дело знали. Моя правая рука как будто угодила в медвежий капкан. Это когда страшно больно, и в то же время ты понимаешь, что будет много хуже, если попробуешь хотя бы шевельнуться или даже слишком глубоко вздохнуть.

— В чем дело? — осторожно, боясь всего и сразу, проверещал я. — Кто-нибудь, помогите!

— Заткни его! — прозвучало над моим ухом.

Что-то больно укололо меня под лопатку через рубашку, как будто пчела ужалила.

Машина подпрыгнула на ухабе, притормозила. Это последнее, что я помню. Дальше только тишина и темнота.