— Ты бы пореже дымил, старый, — сказал хозяин квартиры и заботливо пододвинул гостю кофейное блюдце, потому что пепельниц в доме не держал.

Сам он, конечно же, здоровье табаком не оскорблял, напротив, трепетно его берег. Министр регулярно посещал фитнес-центр, поигрывал в теннис и каждую зиму обязательно выкраивал недельку-другую, чтобы покататься на лыжах. Горных, естественно, и в достойной компании. Поэтому в свои сорок девять он выглядел никак не старше сорока двух и по-прежнему очень нравился женщинам. В отличие от хронического неудачника, сидящего напротив, вместе с которым когда-то целых пять лет отучился в достаточно приличном госуниверситете.

— Мерси, — сказал тот самый неудачник, вечный замзав, скромный кабинетный пахарь, лысый, нездорово располневший мужик.

Он достал из мятой пачки сигаретку, якобы американскую, щелкнул одноразовой пластмассовой зажигалкой производства братского Китая, затянулся и выпустил струйку дыма. В воздухе остро запахло отечественным производителем.

— Ну, говори уже! — Министр Витя легко выбросил из кресла ухоженное тело, подошел к окну во всю стену, засунул руки в карманы и принялся любоваться снегом, засыпающим Москву. — Что ты там надумал?

— Есть одна тема. — Миша отпил еще кофе и раскрошил окурок в блюдце. — Ярдов на сорок.

— Сорок, говоришь? — не оборачиваясь, уточнил Витя. — В переводе на вечнозеленые это будет…

— Сорок, — перебил его толстяк, сидящий в кресле. — Это не в рублях. — Он снял очки и принялся протирать стекла полой простенького свитерка, приобретенного в прошлом году в Лондоне у Marks & Spencer.

— Погоди-ка! — Удивленный министр обернулся. — Сорок ярдов в зелени, я правильно понял?

— В евро, Витек, — спокойно отозвался Миша. — В долларах выйдет даже больше.

— Это как?

— Так как-то, — раздалось в ответ. — Нацпроект — штука дорогая.

— Ты сказал «нацпроект»? — в восхищении воскликнул министр.

Лицо его под двумя слоями загара, летнего средиземноморского, персикового цвета, и зимнего, темно-коричневого, альпийского, разом покраснело, как будто он с размаху засадил стакан сорокаградусной и тут же запил еще одним. Глаза заблестели.

— Я не ослышался?