В аэропорту я занял место в конце хилой очереди у кассы, потом отошел в сторонку, достал телефон и принялся набирать номер, засевший в памяти. Тот самый, по которому незадолго до преступления с наказанием так мило пообщался с автоответчиком. Если ситуация повторится, то мой путь будет лежать на восток, поближе к океану. Там сейчас полно разного и мутного народа. Постараюсь среди него затеряться. А там посмотрим.

— Ну и что? — раздалось на том конце виртуального провода аж после восьмого гудка.

— Привет, это я. — Интересно, помнит ли она, кто такой этот самый «я», который трезвонит в три часа утра по московскому времени.

— Привет, — машинально отозвалась Дина и вдруг радостно провизжала: — Ты? Где тебя черти носили, дурья башка?

Я очень сомневаюсь в том, что Дина — ее настоящее имя.

Три года назад, когда мы с этой милой девушкой еще состояли в кадрах ГРУ, нам довелось провести некоторое время в одной европейской столице, прикидываясь молодоженами. Мы так и делали, шлялись в обнимку по городу, старательно целовались на всех мостах через мутную реку, а их там, дай бог памяти, аж восемь, ужинали при свечах. Ночевали в номере с одной-единственной кроватью королевских размеров. И как-то сами не заметили, как глубоко и искренне вошли в роль, полностью поверили в предлагаемые обстоятельства.

Нашей основной работе эта внезапно вспыхнувшая любовь-морковь ничуть не помешала. Он так и не понял, когда и как его убили. Дорого и со вкусом упакованный джентльмен средних лет. Очень старающийся выглядеть истинным англичанином, но не имеющий никакого отношения к этому народу.

Он деликатно отвернулся и прошел по коридору отеля мимо парочки, слившейся в страстных объятиях. При этом джентльмен, конечно же, вдохнул немного аэрозоля, распыленного мной из крошечного баллончика. Этот господин открыл электронным ключом дверь и вошел в свой номер. Через три дня он вдруг помер. Никто так и не понял, почему вдруг приключилась такая беда.

Мы постояли еще немного, старательно задерживая дыхание. Сами понимаете, работать в интересах конспирации нам пришлось без противогазов. Потом молодожены помчались к себе заглатывать специальные таблетки, дабы не составить компанию будущему покойнику.

За участие в этом душегубстве благодарное Отечество удостоило Дину ордена. А она в качестве алаверды ушла в отставку и очень даже правильно сделала. С таким характером, как у этой милой барышни, надо брать на абордаж купеческие парусники в южных морях или грабить почтовые поезда на Диком Западе, а не просиживать нижнюю часть верхней одежды на государственной службе.

Эта хренова авантюристка ушла, значит, на вольные хлеба и с головой окунулась в новую работу. Настолько живую и увлекательную, что мне пришлось пару раз ей помочь. Однажды просто советом. Потом, когда девушка по природной живости характера упорола серьезный косяк, я даже слегка поучаствовал лично. Обошлось, слава богу, без мокрых дел и даже злостной уголовщины. Почти.

Наша любовь меж тем постепенно перетекла просто в дружбу. Видеться мы стали реже, раз-два в месяц, обычно по пятницам, в ее квартире. Встречались и сразу начинали дружить. До понедельника, без взаимных обязательств и лишних вопросов. Мы не интересовались, как кого зовут на самом деле и каким делом в настоящее время занят каждый из нас. Она так и осталась для меня Диной, а я для нее — Артемом.

— Где тебя черти носили, дурья башка? — заорала мигом проснувшаяся Дина.

— Везде.

— А вообще как оно?

— Понимаешь, — загоревал я. — Тут такое дело… В общем, меня обокрали, теперь ни денег, ни документов.

— Ух ты, — посочувствовала она. — А?..

— И жена, сука такая, из квартиры выгнала, — продолжил плакаться я. — Хоть под мостом живи.

— Хреново.

— Точно, — согласился я. — Что теперь делать? Ума не приложу.

— Как это что? — искренне удивилась Дина. — Приезжай, что-нибудь придумаем. Ты где сейчас?

— Еще там.

— А когда будешь уже здесь?

— Через пару дней.

— Жду.

Вот и прекрасно. Если есть на планете место, где меня ждут, то туда я и полечу. То есть сперва в город на Неве, а там посмотрим.

Я дождался, пока освободится место у окошка с надписью «Билеты», протянул паспорт в ярко-зеленой обложке.

— На ближайший рейс до Питера, пожалуйста.

Кто не рискует, тот так и проживает жизнь, не познав вкуса шампанского. К чему это я? Да к тому, что те благоразумные граждане, которые не имеют дурной привычки рисковать попусту, на деле употребляют все-таки не благородный пенный напиток, а обычную плебейскую водчонку. Они пьют ее на могилах молодых и лихих персонажей, безвременно ушедших из жизни. Осторожность — сестра успеха. Когда начинаются непонятки, она становится еще и его матерью, а заодно и отцом.

А их, этих самых непоняток, у меня сейчас как у дурака махорки. Почему и зачем, спрашивается, сразу после выхода на волю меня попытались прихватить, пусть и совершенно по-дурацки, а потом вроде как оставили в покое?

За время странствий по суше и воде на глаза мне не попалась ни одна красивая фуражка с красным околышем. Ни тебе вертолетов в воздухе, ни патрульных катеров, ни сетей поперек реки. Да и здесь, в аэропорту, что-то тоже не наблюдается фото с моей физиономией на стенде «Их разыскивает милиция», пардон, уже полиция, нарядов в форме и глазастых топтунов в штатском.

Складывается такое впечатление, что всероссийское сафари на меня вдруг закончилось, не успев толком начаться. Это напрягает.

Я пропутешествовал в обществе любителей умеренного экстрима всего двое суток. За это время там произошли события, достойные пера гения.

Наутро после той первой, поистине волшебной ночи я проснулся совсем один. Моя недавняя любовь уже вовсю окучивала воина Гришу. Она вилась вокруг него как пчелка, заботливо вытирала пот со лба, отпаивала чаем с ложечки. Герой сразу всех войн, ужравшийся накануне в хрустальные дрова, валялся подле костра в позе срубленной кокосовой пальмы и тихонько постанывал. Девушка бросила на меня всего один лишь колючий взгляд, и мне сразу стало понятно: «Все».

Какое, однако, емкое слово. Мне уже довелось в этом убедиться много лет назад, еще в той, позапрошлой жизни. В те давние времена я не был ни только что откинувшимся уголовником, ни душегубом, оберегавшим высшие интересы государства, а всего-навсего служил ванькой-взводным в отдаленном гарнизоне.

— Все! — проорал дурным голосом старлей, ротный из нашего батальона, попавшийся мне навстречу.

Он захохотал как Мефистофель из оперы, обнял меня так, что кости затрещали, и тут же пригласил вечерком к себе на рюмку чаю с баранками. В компании хорошо и не очень знакомых военных, а также развеселых и весьма покладистых, девчонок с узла связи.

У товарища приключилась беда. Законная супруга, вдохновенно отравлявшая ему жизнь, вдруг решила его бросить. Она собрала вещички и укатила к маме в Нижний Тагил.

Через неделю-другую мы опять столкнулись у штаба. На сей раз старший лейтенант был бледен и задумчив.

— Все! — ответил он на мой невысказанный вопрос, безнадежно махнул рукой и побрел куда глаза глядят — то ли топиться, то ли служить Отечеству.

Я потом узнал, что не успел он толком насладиться трагедией, свалившейся на него, как жена вернулась, причем не одна, а с мамой, то есть любимой тещей потерпевшего.

Все последующие сутки Клара провела с Гришей. Поутру она решительно переключилась на толстяка, самопровозглашенного командора нашей армады.

Мне стало интересно, как поступит эта нежная девушка на следующий день. Она пойдет по второму кругу, так как представителей сильного пола, не побежденных ею, уже не осталось, либо переключится на дам?

Узнать это мне помешала новая Троянская война, развязавшаяся вдруг на берегу реки. Начал ее все тот же безутешный блондинчик. Он подскочил к воркующей парочке и с криком «Подлец!» треснул интеллигентным офисным кулачком толстяка по носу. Тот всхлипнул, взвизгнул, упал на обидчика и придавил того пузом.

Отставник любовного фронта Гриша, как и подобает герою, не остался в стороне. Он встал с камушка, подошел поближе и, ни слова не говоря, молча и решительно зарядил коварной Кларе в глаз. Да так, что та отлетела на пару метров и едва не угодила головой в костер.

Четыре дамы, радостно кудахтая, расселись рядком на бревнышке и принялись наслаждаться бесплатным зрелищем. Для полного счастья им не хватало только попкорна и диетической пепси.

Боевые действия меж тем развивались стремительно. Блондинчик извернулся и впился зубами в бок противника. Клара на удивление быстро оправилась от нокдауна и огрела обидчика по бритой башке сковородкой. Над рекой разнесся звон, вполне себе мелодичный.

Все вдруг призывно посмотрели на меня. Дескать, что стоишь, давай, присоединяйся, принимай посильное участие.

Увы, я не пожелал ни избивать кого бы то ни было в войне за прекрасную Клару, ни огребать самому. Потому позорно дезертировал с театра военных действий, забросил рюкзак в лодку и с энтузиазмом заработал веслом.

Ближе к вечеру я причалил к берегу, перекусил, избавился от плавсредства и опять перешел в пехоту. Протопал километров пять, на сей раз бодро и весело. Заночевал на опушке по соседству с эротически настроенной парой, обитавшей в ярко-красной палатке. Встал с рассветом и продолжил путь.

Ближе к обеду я вышел на грунтовку, вместо приема пищи трясся в автобусе. Потом пересел в электричку. Вечером оказался в аэропорту. Там и поужинал. Без особого аппетита, скромно, всем, что было означено в меню.