Глава 18

Был поздний вечер, и Элвин с Джереми устанавливали камеры у дощатого настила на берегу реки Памлико. Издалека доносились звуки музыки, игравшей в табачной сушильне Мейера, где танцы были в самом разгаре. Все остальные заведения в городе были уже закрыты, и даже в баре было безлюдно. На берегу реки тоже не было ни души.

– Ну и что произошло потом? – спросил Элвин.

– Ничего, – сказал Джереми. – Она повернулась и ушла.

– Почему ты не пошел за ней?

– Она этого не хотела.

– Как ты это узнал?

Джереми потер глаза, в который раз вспоминая разговор с Лекси. Последние несколько часов прошли словно в тумане. Он смутно помнил, как после ухода Лекси вернулся в комнату редких книг, положил стопку дневников на полку и ушел, закрыв дверь. По дороге в гостиницу он мучительно размышлял над ее словами, со смешанным чувством обиды, разочарования и уныния. Следующие четыре часа он пролежал на кровати, пытаясь разобраться в том, что произошло. Ему не следовало бесцеремонно врываться в ее кабинет и напрашиваться на ссору. Что на самом деле вывело его из себя? Непонятная история с дневником и осознание того, что его обманули? Или же он просто был рассержен на Лекси и, так же как она, лишь искал повод для выяснения отношений?

Он не мог ответить на этот вопрос, и Элвин, которому он все рассказал, едва ли способен быть в этом деле советчиком. Джереми чувствовал себя совершенно разбитым, но, несмотря на то что ему нужно было заниматься съемкой, он боролся с искушением отправиться домой к Лекси и попытаться все исправить. Хотя, конечно, едва ли она была сейчас дома, а не на танцах, где собрался весь город.

Джереми вздохнул, вспомнив окончание их разговора.

– Я понял это по ее взгляду, – наконец ответил он Элвину.

– Так, значит, между вами все кончено?

– Да, – уныло сказал Джереми. – Все кончено.

Элвин покачал головой и отвернулся. Он решительно не понимал, как Джереми мог влюбиться за столь короткое время, На его взгляд, эта Лекси была не так уж хороша и к тому же но соответствовала его представлению о южных красотках.

В любом случае он был уверен: Джереми не долго будет переживать. Скорее всего эта история начнет стираться из его памяти, как только он сядет в самолет.

Джереми вообще никогда особенно не зацикливался на оставшихся позади романах.

Танцы были в самом разгаре, но мэр Геркин сидел один за столиком в углу, подперев подбородок ладонью.

Он надеялся, что на танцы заглянут Джереми с Лекси, однако, едва приехав, услышал, как сотрудники библиотеки шептались о том, что между ними сегодня произошла ссора. Причем очень крупная, и Джереми Марш возмущался, постоянно упоминая какой-то дневник и крича, что его обманули.

Размышляя об этом, мэр Геркин подумал, что не стоило ему дарить библиотеке дневник отца. Но в те времена ему в голову не пришло бы поступить иначе: ведь это был ценнейший источник сведений по истории города, а значит, самое его место в библиотеке. Разве мог мэр тогда предположить, что все так обернется? Кто мог знать, что произойдет в следующие пятнадцать лет? Кто знал, что ткацкая фабрика и рудник перестанут существовать? Кто знал, что сотни людей останутся без работы и молодежь начнет уезжать из города с твердым намерением никогда не возвращаться обратно? Кто знал, что городу придется изо всех сил бороться за выживание?

Возможно, ему не следовало включать кладбище в программу экскурсии. Возможно, не стоило раскручивать легенду о призраках, ведь ему прекрасно было известно, что в огнях на кладбище не было ничего сверхъестественного и что истинной их причиной было свечение, исходившее с бумажной фабрики. Однако с другой стороны, нужно же было, в конце концов, как-то привлекать в город туристов – возможно, для города это был единственный шанс выжить. Если бы в Бун-Крик потянулись туристы, жизнь в городе снова бы закипела – открылись бы рестораны, магазины, гостиницы. Конечно, это не могло произойти в один день, но со временем на это вполне можно было рассчитывать. Уже сейчас были заметны некоторые успехи. Благодаря добавлению кладбища с привидениями в программу экскурсии им удалось продать в этот раз на несколько сотен билетов больше, чем раньше, а присутствие Джереми давало надежду на то, что об их городе узнает вся страна.

Правда, журналист сумел докопаться до истины, но, в общем, это было неудивительно. Мэр сразу, как только его увидел, понял, что он на это способен. Впрочем, это обстоятельство нисколько его не смущало. Что такого случится, если Джереми раскроет всю правду на телевидении или в своей колонке? Все равно благодаря этому люди узнают о Бун-Крике и, может быть, у кого-нибудь появится желание приехать сюда. В данном случае любое упоминание о городе могло быть полезным. Если, конечно, журналист не вздумает обвинить его в «надувательстве».

Это было бы крайне неприятно – тем более что никакого надувательства здесь не было. Да, он знал настоящую причину огней, а большинство жителей города – нет. Ну и, собственно, что с того? Ведь огни на кладбище действительно были, и легенда не была пустой выдумкой. Некоторые люди верили в нее, другие просто считали ее частью местного колорита. Как бы то ни было, сейчас эта легенда была нужна Бун-Крику как никогда.

Несомненным было одно: если Джереми Марш уедет из города с приятными впечатлениями, он сможет понять это. Если же нет, то вряд ли стоило ждать от него понимания. В свете последних событий мэр Геркин сильно сомневался, какие именно впечатления Джереми увезет завтра с собой.

– По-моему, наш мэр сегодня слишком чем-то озабочен, тебе так не кажется? – заметил Родни.

Рейчел кинула взгляд на мэра. Она была ужасно довольна тем, что они с Родни весь вечер были вместе, и сам он, судя по всему, тоже прекрасно чувствовал себя в ее обществе. Несмотря на то что время от времени он поглядывал на дверь, ища глазами Лекси, было видно, что ее отсутствие нисколько не портит ему настроения.

– Да, похоже на то, – ответила Рейчел. – Но вообще он всегда такой.

– Нет, – сказал Родни. – Сегодня он явно обеспокоен чем-то серьезным.

– Ты хочешь поговорить с ним?

Родни задумался. До него уже дошли разговоры о ссоре Джереми с Лекси. Похоже, об этом уже знал весь город, однако ему казалось, он лучше других понимал, что все это должно было означать. Выражение лица мэра также о многом ему говорило. Несомненно, мэр беспокоился о том, как Джереми представит миру маленькую тайну их города.

Что же касается ссоры, то ведь он знал, что она была неизбежна, и пытался предупредить об этом Лекси. Но разве ее можно было в чем-то убедить? Она была самой упрямой женщиной, которую ему доводилось встречать в своей жизни. При этом временами она бывала чрезвычайно легкомысленна, чем, естественно, не преминул воспользоваться Джереми Марш. Однако сейчас все было уже закончено, и Родни был чрезвычайно этому рад, хотя, конечно, он предпочел бы, чтобы ничего этого вообще не было.

– Нет, – сказал он. – Что я могу ему сказать? Да и теперь уже ничего от него не зависит.

– Что от него не зависит?

– Да так, – отмахнулся Родни и улыбнулся, чтобы замять разговор. – Ничего важного.

Она внимательно на него посмотрела и пожала плечами. Когда песня закончилась, оркестр сразу же заиграл другую, и на площадку вышли танцевать еще больше пар. Рейчел, стоя рядом с Родни, принялась отбивать ритм ногой.

Однако Родни, казалось, вовсе не замечал танцующих, о чем-то сосредоточенно размышляя. По дороге сюда, проезжая мимо дома Лекси, он видел, что в окне у нее горит свет, а ее машина стоит на подъездной дорожке. А до этого он получил от одного из полицейских сообщение о том, что Джереми Марш и его приятель устанавливают камеры на деревянном настиле у реки. Значит, журналист и Лекси действительно серьезно поссорились.

Родни решил заехать к ней на обратном пути, если свет у нее в это время еще будет гореть. Именно так он поступил в тот день, когда исчез Мистер Ренессанс. Он был уверен, что она не будет слишком удивлена его появлению – просто посмотрит на него долгим взглядом, открыв ему дверь. А потом она заварит кофе без кофеина, и он, как и в прошлый раз, будет сидеть рядом с ней на диване и несколько часов слушать ее сетования на свою глупость.

Родни кивнул. Да, несомненно, все будет именно так. Он знал ее даже лучше, чем себя.

Однако он не собирался ехать к ней прямо сейчас. Во-первых, ей нужно было немного побыть одной, чтобы привести свои мысли и чувства в порядок. А во-вторых, он как-то начал уже уставать от того, что ему слишком часто приходилось играть в отношениях с ней роль старшего брата. К тому же у него вовсе не было настроения портить себе весь вечер ради того, чтобы послушать печальную историю Лекси. Сейчас ему хотелось просто отдохнуть и хорошо провести время.

Тем более что музыка на этот раз была очень даже ничего – намного лучше по сравнению с прошлым годом. Краем глаза он видел, как Рейчел увлеченно пританцовывала на месте под музыку. Ему было приятно, что она предпочла именно его компанию – так же, как и позавчера на вечеринке. Ему всегда было легко с ней, а в последнее время он к тому же с удивлением стал замечать, что каждый раз, когда он ее видел, она казалось ему как будто симпатичнее, чем он ее помнил. Несомненно, это была лишь игра воображения, но сейчас, глядя на нее, он не мог не отметить, что этим вечером она казалась ему особенно привлекательной.

Рейчел заметила, что Родни на нее смотрит, и смущенно улыбнулась.

– Ну что ты так смотришь? – спросила она. – Просто трудно стоять на месте под такую музыку…

Родни откашлялся.

– Может быть, потанцуем?

Она удивленно приподняла брови:

– Ты серьезно?

– Ну, вообще-то я не очень хорошо танцую…

– С удовольствием, с удовольствием, – спохватилась Рейчел и взяла его за руку.

Идя следом за ней на танцевальную площадку, Родни решил на время забыть о Лекси.

Дорис сидела в гостиной, устроившись в кресле-качалке, рассеянно смотрела в окно, размышляя, зайдет ли к ней Лекси, Внутренний голос говорил ей, что это вряд ли произойдет, но это был один из тех моментов, когда ей хотелось, чтобы интуиция ее обманула. Она знала, что Лекси была расстроена (для того чтобы это понять, не нужно было обладать даром чтения мыслей), и, несомненно, это было связано со скорым отъездом Джереми.

Сейчас она почти жалела о том, что в некотором роде сама подтолкнула Лекси к нему. Она должна была предполагать, что это могло закончиться плохо. И зачем, в конце концов, она все это затеяла? Потому что Лекси была одинока? Потому что она стала бояться любви, после того как ее бросил тот молодой человек из Чикаго?

Да, после того случая Лекси пребывала словно в каком-то оцепенении, и Дорис просто хотела положить этому конец. Она надеялась, что, пообщавшись с умным и обаятельным Джереми, Лекси перестанет наконец прятаться в свою скорлупу и поймет, что не все интересные мужчины так беспринципны, как Эвери или тот ловелас из Чикаго. Как она его теперь называла? Мистер Ренессанс? Дорис попыталась вспомнить его имя, но не смогла, да это было для нее и не важно. Сейчас ее беспокоило лишь одно – будущее ее внучки.

Да, она знала: рано или поздно Лекси сможет забыть историю с Джереми и ее жизнь снова вернется в прежнюю колею. Несомненно, она примет произошедшее как реальность и найдет в себе силы двигаться дальше. Со временем она наверняка даже придет к заключению, что все случившееся было к лучшему. Лекси была сильной – в этом уж точно никогда не приходилось сомневаться. Она научилась преодолевать разочарования и жить дальше, делая вид, будто ничего и не было.

Дорис вздохнула. А кто знает, как переживет эту историю Джереми? Ведь, судя по всему, он не на шутку влюбился в Лекси – и, очевидно, даже сильнее, чем она в него.

«Бедный Джереми, – подумала Дорис. – Жаль, что все так получилось».

Лекси стояла перед могилами своих родителей на кладбище Седар-Крик, где все сильнее сгущался туман. Она знала, что Джереми и Элвин собираются снимать эстакаду и Райкерс-Хилл с деревянного настила на берегу, а значит, этим вечером никто не должен был нарушить ее одиночества.

Какая-то необъяснимая сила заставила ее прийти сегодня сюда. Так же было и после того, как она рассталась с Эвери, а потом с Мистером Ренессансом. Лекси осветила фонариком имена родителей, высеченные на могильных плитах. Больше всего ей сейчас хотелось, чтобы они были рядом и она могла поговорить с ними.

В зависимости от настроения она представляла своих родителей по-разному. Иногда – веселыми и говорливыми, в другой раз – наоборот, тихими и молчаливыми, готовыми с бесконечным терпением слушать ее саму. Сейчас ей хотелось, чтобы они были сильными и мудрыми и могли дать совет, который помог бы ей разобраться в этой ситуации. Она слишком устала уже от своих ошибок. Ей казалось, в своей жизни она только и делала, что совершала ошибки.

Город был окутан призрачной непроглядной завесой, и на другой стороне реки были видны лишь огни бумажной фабрики, едва пробивавшиеся сквозь туман. Скоро, согласно расписанию, по эстакаде должен был пройти поезд, и Элвин в последний раз проверил установленные камеры. Та, что смотрела на эстакаду, не вызывала у него беспокойства. Что же касалось той камеры, которая была нацелена на Райкерс-Хилл, то Элвин сильно сомневался в ее эффективности: она не была рассчитана на съемку с дальнего расстояния, а холм находился слишком далеко и к тому же был окутан густым туманом. Элвин досадовал на то, что Джереми не предупредил его об этом обстоятельстве заранее, чтобы он мог захватить из Нью-Йорка подходящую аппаратуру.

Однако у Джереми, похоже, в последние дни мысли были совсем не об этом, так что его рассеянность вполне можно было понять. Да и вообще поведение его сейчас было довольно странным: обычно в таких ситуациях он разговаривал и шутил без умолку, а на этот раз из него и слова нельзя было вытянуть, Элвин рассчитывал, что эта съемка будет приятным и веселым занятием, однако последние два часа, проведенные в сосредоточенном молчании (к тому же на таком холоде), все больше стали походить на утомительную работу. Его разочарованию не было предела, и он решил в качестве компенсации за обманутые ожидания заломить цену за свои услуги. Пускай Нейт оплачивает…

Джереми в это время стоял, скрестив руки, у перил и отсутствующим взглядом смотрел в окутанную туманом даль.

– Кстати, я говорил тебе, что звонил Нейт? – спросил Элвин, пытаясь завязать разговор.

– Да?

– Он разбудил меня, – продолжал Элвин, – и начал орать из-за того, что у тебя отключен телефон.

Несмотря на свое уныние, Джереми не смог сдержать улыбки.

– Просто я решил, что лучше держать телефон отключенным.

– А-а, понятно… мог бы меня предупредить.

– Ну и что он хотел?

– Как всегда – последних новостей. Он просил, чтобы ты обязательно ему позвонил.

– Ладно, позвоню, – сказал Джереми. – Только потом – я ведь оставил свой телефон в «Гринлифе»… Кстати, ты ничего не говорил ему про дневник?

– Нет, конечно, – ответил Элвин. – Когда он звонил, я еще ничего про это не знал.

Джереми задумчиво кивнул:

– Если он снова тебе позвонит, ничего ему не рассказывай, ладно?

– Ты не хочешь ему говорить, что здешний мэр на самом деле всех водит за нос?

– Нет, пока нет.

Элвин вопросительно посмотрел на него:

– Пока нет или вообще нет?

Джереми задумался. Это был действительно сложный вопрос.

– Я еще не решил.

Элвин снова принялся проверять камеру.

– Надо решать, – сказал он. – Ты же понимаешь, сама по себе история с огнями не представляет особого интереса.

– В каком смысле?

– Для телевидения, я имею в виду. Кого там заинтересует твое открытие, что огни связаны с проходящим по эстакаде поездом?

– Здесь дело не только в поезде, – возразил Джереми. – Ты только подумай, как все сложно: благодаря поезду огни бумажной фабрики, отражаясь, попадают на Райкерс-Хилл и из-за повышенной концентрации тумана на оседающем кладбище создают эффект удивительного свечения. Разве все это не интересно?

Элвин демонстративно зевнул:

– А? Что ты говоришь?

– Это очень интересно, – настаивал Джереми. – Ты только представь, сколько должно было совпасть факторов, чтобы это явление оказалось возможным! Каменоломни, из-за которых изменился уровень грунтовых вод и начало оседать кладбище. Расположение железнодорожной эстакады. Туман и фаза Луны (эти огни могут быть видны лишь в абсолютной темноте). Расположение бумажной фабрики и расписание поезда. Ну и, в конце концов, легенда – это тоже, на мой взгляд, довольно любопытно.

Элвин пожал плечами:

– Все равно я очень сильно сомневаюсь, что это кого-нибудь может заинтересовать. Если честно, то было бы лучше, если б ты не нашел отгадку. Зрители любят загадочные явления. Особенно происходящие в каком-нибудь романтическом месте типа Нового Орлеана или Чарлстона. Но огни бумажной фабрики в городке Бун-Крик, штат Северная Каролина… Неужели ты думаешь, что кому-нибудь в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе это может быть интересно?

Джереми открыл рот, чтобы возразить, и вдруг вспомнил, что Лекси говорила ему на этот счет то же самое. А ведь она жила здесь. Молчание затянулось, и Элвин посмотрел на него:

– Если ты действительно хочешь попасть на телевидение, то тебе нужно добавить перца в эту историю. Возможно, дневник, о котором ты мне рассказал, – как раз то, что нужно.

Сначала ты представишь свое расследование, а потом, в самом конце, раскроешь все карты и расскажешь о дневнике. Может быть, тебе удастся заинтересовать этим продюсеров, если ты сумеешь правильно это подать.

– Ты считаешь, что я должен смешать этот город с грязью? Элвин покачал головой:

– Я этого не говорил. И если честно, я вообще не уверен, что истории с дневником будет достаточно. Я просто хочу довести до тебя мысль, что поскольку никаких сенсационных фактов у тебя нет, то, наверное, стоит использовать хотя бы дневник, если ты не хочешь выглядеть полным идиотом на встрече с продюсерами.

Джереми отвернулся и кинул взгляд на эстакаду. Согласно расписанию, поезд должен был появиться с минуты на минуту.

– Лекси после этого и вовсе знать меня не захочет, – произнес он и, помолчав секунду, пожал плечами: – Если, конечно, она вообще еще хочет меня знать. – Элвин ничего не сказал, и Джереми снова посмотрел на него. – Так что мне все-таки делать – как считаешь?

– Я думаю, – вздохнул Элвин, – все зависит от того, что для тебя важнее.