– Корабль?

– Да, капитан.

– Все в порядке?

– Да. Миссия выполняется по плану.

– Хорошо, – сказал я, в самом деле почувствовав радостное облегчение. – Я уже в состоянии взять на себя управление?

– Вы еще не полностью отошли от наркоза после глубокого сна, – ответил Корабль. – Но вы мыслите рационально, и ваше тело хорошо функционирует, хотя ему необходимы упражнения, как и телам остальных членов экипажа.

– Пожалуйста, выясни их самочувствие. Доктор, Штурман, Охотник – как они? – спросил я.

– Покойны… Нет. Отклонить. Эта фраза относится к смерти. Экипаж в порядке. Они начинают просыпаться.

– Я обращусь к ним, когда они очнется.

– Правильно будет «когда они очнутся», – заметил Корабль.

– Ты уверен?

– На восемьдесят четыре целых две сотых процента.

– Сложный диалект, – сказал я.

– Это английский, – уточнил Корабль. – На этой планете существуют и другие языки – одни сложнее, другие – проще. Наша проблема отчасти состоит в том, что мы почерпнули знания об этих языках из того, что оставалось в библиотеках реликтовых космических кораблей. У них была примитивная электроника, и многое было утеряно из-за износа оборудования и других повреждений.

– Но мы не должны сдаваться, – ответил я, – если мы выполним миссию, то должны быть готовы вступить в контакт.

– Все члены экипажа были обучены английскому не только во время обычного сна, но и во время глубокого сна. Но это значит, что они сразу смогут говорить. Мы все должны практиковаться.

– Я напишу свой отчет по-английски, – пообещал я. – Это будет хорошая практика.

– Честь и хвала вашему мужеству! – выдал Корабль. Я решил, что он говорит от имени Альянса.

Пока Корабль будил остальных членов экипажа, я принял предписанные лекарства, запил водой и вытерпел физические упражнения. Во время растяжки и выпадов просмотрел поставленные задачи. Звездоголовые захватили власть на третьей планете от Солнца, чтобы использовать ее как базу для наступательных ударов и проведения архитектурных экспериментов. Как обычно, они почти полностью уничтожили доминировавшие там разумные виды. Остались только группы Уцелевших, таких как я с братом и сестрами. Наш дом был разрушен, а оставшихся четверых членов моей семьи спасла небольшая группа ученых, которые были членами Сияющего Альянса, давними врагами Звездоголовых. Альянс – это высокоразвитая раса (на этой планете они известны как Великие), которая пытается сохранить разнообразные формы жизни, которые им удается спасти. Звездоголовые (местное название – Старцы) считают всех разумных существ своими врагами, действительными или потенциальными. Поэтому они всех убивают. Но если хоть одну особь можно спасти от смерти, Великие будут стремиться к этой цели и отправят замаскированные шпионские устройства туда, где Звездоголовые будут искать выживших. На этой планете были обнаружены следы Уцелевших, и сюда был отправлен корабль с экипажем.

И вот мы на месте. Наша задача – найти и спасти от Старцев как можно больше беглецов.

Это нелегкая работа, и чтобы выполнить ее, у нас есть только мы вчетвером и Корабль.

Мы не вступали в прямой контакт с Альянсом, боясь, что Звездоголовые смогут отследить сигнал до нашей базы и разрушить ее.

Я воздержался от упражнений и поприветствовал товарищей, когда те покинули свои отсеки и один за другим вошли в диспетчерскую.

Первым появился мой младший брат, которого Корабль назначил Штурманом. Теперь мы называли его по-английски вместо настоящего имени. Но в этом повествовании я лучше буду называть его Штурманом, чтобы не оставлять никаких зацепок. Несмотря на то что он младше меня, он более мускулист и обычно побеждает меня на ринге пан-агон, где мы обычно тренируемся. Тем не менее капитаном назначили меня, и он обязан выполнять мои приказы, что он и делает в основном терпеливо, а иногда не очень. Его обязанность состоит в том, чтобы взаимодействовать с Кораблем, знать наше положение в пространстве, быть в курсе всех случайностей в космической среде, а также обнаруживать и прослеживать движения на поверхности планеты в поисках Уцелевших, с которыми можно вступить в контакт.

Мою сестру, лишь ненамного младше меня, Корабль называет Доктором, потому что в ее обязанности входит забота о нашем здоровье. Она отслеживает не только болезни, но и признаки эмоционального расстройства, а также внезапных неблагоприятных изменений психического состояния. Она также следит, чтобы датчики мыслей Звездоголовых не разрушали и не замещали наш разум, полностью превращая нас в пресмыкающихся и пускающих слюни людей, лишенных рационального мышления и пытающихся убить себя и друг друга. Она всегда смотрит на графические экраны и слушает наши телесные ритмы, которые ей транслирует Корабль.

Самую младшую сестру зовут Охотником – не очень-то красивое имя в отличие от ее настоящего. Возможно, мне не стоит писать это здесь, но она мой любимый человек во всей вселенной. Да и не только мой – ее любит весь экипаж. В отличие от Штурмана и Доктора, которые немного крупнее, с темными волосами и темной кожей, Охотник бела, как снег, а ее кожа будто блестит. А еще у нее шелковистые серебряные волосы. Корабль утверждает, что так выглядят все женщины-телепаты или, по крайней мере, гоминиды. Хотя я считаю, что все не могут быть такими красивыми, как Охотник.

У нее самая ответственная миссия – ей нужно установить ментальный контакт с группой Уцелевших и убедить их прийти в определенное место на планете, где мы сообщим, что мы не опасны и не причиним им никакого вреда. Что сейчас мы все пытаемся сбежать и спрятаться от Старцев и, возможно, настало время собраться с силами и нанести им сокрушительный удар, чтобы во Вселенной жили не только Звездоголовые и их рабы, но и все остальное, что способно думать и чувствовать.

Теперь они стояли передо мной, все трое, все еще помятые после глубокого сна и немного растерянные. Но когда я поговорил с каждым из них и поздравил их с пробуждением, все они ответили довольно бодро.

– Все понимают, что грядет? – спросил я.

Они ответили «да».

Затем Корабль отправил нас в небольшую столовую, где мы насытились твердой пищей – а не венозной жидкостью, – выпили воды и сразу же посвежели.

После вернулись в диспетчерскую и приступили к своим делам.

Корабль сообщил Штурману, что мы пропутешествовали миллионы световых лет. Наше судно, замаскированное под относительно неторопливый метеор, пролетело по орбите четвертой планеты и скоро доберется до единственной луны третьей.

Штурман предложил называть эту третью планету Террой – слово из древнего и давно мертвого языка – латыни.

– Мы не можем называть ее Землей, – объявил он. – Все соседние планеты – это Земли. Так мы запутаемся.

– «Терра» звучит неплохо, – согласился я. – Скоро мы попадем в дальнюю зону ее гравитации, и, возможно, Охотник сможет начать поиск медиумов или признаков умственных процессов гоминидов.

– Я начну, когда мы подойдем ближе, – сказала Охотник. – Чтобы просканировать поверхность отсюда, потребуется мощное усиление терапевтического сигнала. Звездоголовые заметят усиление такого масштаба.

– Теперь, когда мы в Солнечной системе Терры, давайте называть их Старцами, – предложил я. – Мы же не хотим запутать Уцелевших, когда вступим с ними в контакт.

– Хорошо, капитан, – согласилась Охотник. Сказав это, она улыбнулась. Я подумал о том, насколько это неправильно, что она, самая младшая и самая хрупкая из экипажа, должна выполнять самую сложную работу, подразумевающую самую высокую степень риска. После миллионов световых лет, которые мы путешествовали по миру, Охотник должна была изменить свои задачи, переведя все величины в английские ярды, футы, дюймы и дроби дюймов. Мне это слегка напоминало прыжок с высокой башни, после которого ты спокойно отдыхаешь на песчинке. Пока она этим занималась, вокруг бурно кипела жизнь.

Любой из нас мог сделать это за нее, и мы бы сделали, но у нас не было дара телепатии, как у нее. Каждый из нас обладал элементарными телепатическими способностями, которые, по словам Корабля, должно иметь каждое разумное существо. При необходимости Корабль также может установить слабую связь с Охотником, но не каждый слабый контакт приносит пользу. Никто не мог занять место Охотника, но мы будем с радостью помогать ей всеми возможными способами.

Я прочитал длинный список протоколов и упражнений, которые Корабль вывел на экран, и в следующие восемь периодов бодрствования объяснял их всему экипажу, пока в этом не отпала необходимость.

Потом мы отдыхали и играли в игры, хотя Охотник и Корабль были начеку.

В следующее дежурство Охотник доложила об обнаружении мозговой активности, не похожей на Старцев. Это была небольшая группа, которая от них скрывалась и состояла, по ее словам, из трех или четырех Уцелевших. Она точно была уверена, что их было трое, но сомневалась насчет четвертого.

Один из троих был телепатом, который отправлял странный, почти случайный сигнал, не адресованный Охотнику.

– У этого телепата нестандартный разум, – сообщила она. Она наморщила лоб, склонившись над экранами и датчиками. Ее пульт управления и все инструменты были очень активны, моргали и колебались, а руки Охотника дрожали над ними, будто белые ленты, трепыхающиеся в сильной конвекции воздуха.

– Телепат с Терры – психически больной? – спросил я.

– Не знаю, – ответила Охотник, а Доктор сказала:

– Не совсем психически больной, – она тоже была занята своими приборами. Ее пульт управления собирал медицинскую информацию с приборов Охотника и отфильтровывал необходимые для Доктора данные.

– Тогда какой?

Она немного помедлила, а затем сказала:

– Полагаю, что на земле это называется аутизмом.

– Аутизмом? – переспросил я.

Она снова помолчала, прислушиваясь, а затем повторила то, что Корабль сказал ее экрану:

– Аутизм – это психическое состояние или предрасположенность к отсутствию способности обобщать и делать выводы, облегчая полезные и даже необходимые действия. Отличается сильной субъективностью. У многих аутистов имеются элементарные способности к телепатии, некоторые из них хорошо развили свой дар.

– Сильная субъективность звучит как расстройство, – заметил я. – Этот аутист способен путешествовать на расстоянии?

Доктор какое-то время изучала экран, а затем ответила:

– Я думаю, да. Но для нее это будет трудно.

– Телепат – женщина?

– Да, это она.

– А если она аутист, она знает, что владеет телепатией? – спросил я Охотника.

Она задумалась.

– Мы слишком далеко. Я не могу этого определить. Она может быть психически связана с ведомым организмом.

– Это не сулит ничего хорошего, – заключил я.

– Нам нужно подобраться ближе, – ее лицо сморщилось, когда она сосредотачивалась, и я вспомнил, как она описывала сложности получения подобных ментальных полей или ауры и их внутренних сообщений. – Это как пытаться почувствовать фотон кончиком пальца, – сказала она.

Мы с Доктором восхитились этим сравнением. А Штурман только нетерпеливо покачал головой. Я думаю, что он иногда немного волнуется из-за способностей Охотника. Хорошо, что он держит себя в руках, потому что если мы начнем ссориться и устраивать перебранки, от этого пострадает наша концентрация.

В руинах старых космических библиотек содержалось множество описаний Луны Терры. Согласно научным подсчетам, она вращается по орбите за 27 1/3 дней на расстоянии 384 403 километров от планеты. Ее яркая отражательная способность была замечена и объяснена тем, что ее поверхность состоит из стекловидной кристаллической почвы. Там имелось множество похожих образцов, представлявших важность для жителей Терры, судя по тому, что лунная база находилась в стадии строительства, когда вернулись Старцы. Этот спутник вдохновлял поэтов, которые постоянно писали о ней, часто описывая ее неверно с точки зрения астрономии. Они часто говорили о ней, как о серебряной, например: «Медленно, молча проходит луна в туфельках, вылитых из серебра» или «даря свою серебряную улыбку спокойным водам».

Если на этой планете все еще остались поэты, они больше не писали о «серебряном шаре». Старцы придали этому спутнику форму пятиконечной звезды воинственного красно-оранжевого цвета. Она имела пирамидальные выступы, расположенные группами по пять штук, – такая геометрия смутно напоминала формы черепов Старцев. Булыжник, оставшийся от этого огромного проекта, по-прежнему выпадает на землю вместе с дождями метеоров и метеоритов. Это была одна из причин, по которой корабль был замаскирован под метеор, – такие во множестве проникали в атмосферу Терры, отчего и решили, что среди них мы сможем остаться незамеченными.

Наше рискованное предприятие зависело от этих слабых надежд и мелочей.

Я не всегда мог сдерживать свои опасения. Мы вчетвером, без какого-либо полезного опыта, на который можно рассчитывать, прорываемся в Солнечную систему к какой-то непонятной планете, которая представляет собой не больше, чем пылинку в масштабах этой галактики. Наше судно замаскировано под заостренный ребристый объект, который стал таким будто бы в результате столкновений, при этом оставаясь соринкой, в сотни раз меньше, чем водный мир, в который мы направляемся… Какое помутнение нашло на Великих, когда они доверили нам такую важную миссию?

Потом я понял, что наше неведение и неопытность как раз и обусловили их выбор. Наш экипаж представлял меньше ценности, чем остальные поисковые команды. Те, кто уже пережил столкновения и спас несколько групп Уцелевших, займут более крупные позиции, чтобы выполнять более важные миссии. Нашу маленькую семью отправили в странный небольшой сектор конфликта. Если Старцы убьют нас, это будет относительно незначительная потеря – только если мы по неосторожности или в состоянии стресса не выдадим информацию, которая поможет им узнать местонахождение постов Альянса.

Для предотвращения подобной ситуации были приняты ужасные, но необходимые меры.

Мы продолжали таращиться на некрасивую оранжевую луну – она транслировалась на двенадцати наших видеоэкранах. Мне показалось, что ее цвета меняются – оранжевый светлеет, затем темнеет с разным интервалом, но я отмахнулся от этой мысли, решив, что это иллюзия, порожденная моим напряженным состоянием.

– Штурман, – позвал я, – как далеко мы продвинулись?

Он глянул на приборы и вздохнул.

– Полагаю, достаточно. Несмотря на некоторые аномалии, которые я не могу объяснить. Кажется, расстояние меняется вне зависимости от нашей скорости.

– Охотник?

– Я думаю, Звездоголовые, то есть Старцы, могут тревожить локальное космическое переплетение, – сообщила она. – Возможно, они строят те огромные машины, о которых нам говорили. Происходит такой большой обмен энергией, что они могут искривлять пространственно-временной континуум.

Штурман заметил, что это объясняет его наблюдения.

Затем Охотник попросила всех умолкнуть.

– Кажется, я что-то чувствую, – объяснила она. – В тишине будет легче сосредоточиться. Я чувствую эмоции страха. По крайней мере, я так думаю.

– Экипаж, тишина, – приказал я.

Охотник и до этого говорила о страхе, с которым, по-видимому, борются беглецы с Терры, и я понимал, что это суровая и непрерывная борьба, но мне было интересно, как бы они себя чувствовали, если бы узнали, насколько Старцы все осквернили.

Миры по всей вселенной рассыпались на камни и превращались в радиоактивное облако, миллионы наций, племен и цивилизаций были разрушены до кровавых руин, величайшие достижения искусства, науки, религии и философии померкли, словно выключенные фары на космическом крейсере.

Жители Терры знали кое-что о Старцах до этого. Они изучали их, но забыли – будто бы специально. В одной из библиотек реликтового космического корабля имелся большой документ о чем-то под названием «Мискатониксая экспедиция 1935 г.». Объект исследования был обнаружен на континенте под названием Австралия: «некоторые следы» Старцев остались «на скалах, даже спустя несколько сотен миллионов лет… они были оставлены еще до начала существования истинной жизни [Терры]». Судя по этому, жители Земли знали о борьбе Старцев против «порождений» Ктулху, об омерзительных Ми-Го и о некоторых межзвездных завоеваниях и битвах. Они знали это, но когда древнее зло снова поднялось с моря или «просочилось» со звезд, не были к этому готовы.

Полное отсутствие этого осознания было остроумно описано их лучшим историком, изучающим Ктулху, Старцев и Великих. Он откровенно говорил о неудачах человечества, отмечая, что «человеческий разум не способен разобраться в своей сущности». Он объяснял свой темный, приводящий в уныние взгляд на представителей своего же вида: «Мы живем на блаженном острове невежества среди черных морей бесконечности, которые нам едва ли суждено переплыть».

Они и не переплывали эти моря, но на них обрушилась черная бесконечность, и лишь некоторые их них остались в живых и теперь были вынуждены терпеть дни и ночи, полные ужаса. Эти жители Терры вряд ли относились к величайшим расам во вселенной – они не были ни великими мыслителями, ни опытными строителями, ни сильными духом людьми. Тем не менее они добились многого в своем скромном масштабе. Их уничтожение было бы ненужной потерей, жалкой, если не трагичной. Эта планета со множеством наций противостояла Старцам. А теперь бороться с той же непреклонной силой предстоит нам четверым.

Я приказал себе не поддаваться подобным настроениям.

После следующего периода сна Охотник сообщила, что обнаружила географическое местоположение телепата с Терры и ее группы. Это была семья из четырех членов, включая загадочное вспомогательное существо, чьи мысли Охотник могла читать частично, и то не всегда.

– Это тоже самка, но другая, и у нее, как и у телепата, очень ограниченные речевые навыки, поэтому мне сложно понимать ее мыслительные образы. В основном она мыслит без слов, а ее органы чувств отличаются от ее спутников. Возможно, она принадлежит к другому виду.

– Тем не менее, ты говоришь, что она не является рабом, – заметил я.

– Это модель, которой у нас не существует.

– Она считает себя членом этой группы?

– Да. Но мне нужно больше информации.

– Сейчас мы выведем на орбиту три летательных аппарата-локатора, – сказал я. – Они произведут триангуляцию телепатических сигналов, как мы и планировали.

При этих моих словах Корабль слегка накренился, отправляя летательные аппараты. Каждый летательный аппарат имеет усилитель для улучшения сигналов с Терры. Они одновременно передавали изображения планеты на экраны Корабля и в разум охотника. Если все будет происходить по схеме, мы получим изображения местонахождения семьи Уцелевших через восемь часов или даже меньше.

Но для Охотника эта перемена была утомительна. Я наблюдал, как она работает: ее плечи и шея были напряжены. Я видел, как сократились ее мышцы, когда она склонилась над пультом управления. Ее легкий белый халат подчеркивал ее стройность. Она хмурилась и улыбалась поочередно, когда сигнал исчезал или усиливался. Я практически мог читать ее мысли, когда она просматривала потоки полученной информации, почти мгновенно принимая бесконечное число решений.

Доктор тоже была сосредоточенна. Ее приборы в основном фокусировались на Охотнике – они досконально следили за ее физическим состоянием. Если что-то касалось разума Охотника, это отображалось у Доктора на экранах, и она решала, стоит ли Кораблю приостановиться на какое-то время или, может, насовсем.

Штурман был занят направлением летательных аппаратов. Он маневрировал ими в атмосфере Терры согласно указаниям, исходящим от телепата Уцелевших.

Все это продолжалось очень долго.

– Теперь сигналы усилились, – собщила Охотник. Ее голос напоминал музыкальный шепот, который разливался над непрерывным механическим гудением диспетчерской. – Я получила приблизительное местонахождение. Они находятся в дикой местности. Летательные аппараты-локаторы посылают изображение этой территории. Штурман, ты можешь поставить рядом маяк?

Он ненадолго задумался.

– Да, – ответил Штурман и кратко описал местность, делая особый акцент на середине реки и на высоком холме. – Но мы должны сделать это незаметно и аккуратно. Плато находится слишком близко к месту, где работают Старцы. Я не могу понять, что именно они строят, но их присутствие там сильно ощущается, поэтому маяк нельзя будет поставить дальше чем вниз по течению. И все же это плато – лучший выбор.

– Летательные аппараты записали изображения, которые может отправить Охотник?

– Да, – ответил Штурман.

– Охотник? – спросил я.

– Терпение, – ответила она. – Сложно установить контакт.

– Старцы находятся близко к ним, – заметил я. – Это вопрос времени.

– Терпение.

Через какое-то время она сказала, что вышла на контакт. Мы не могли не уделить этому особое внимание, хотя и не забыли о своих текущих обязанностях. Но разве мы могли не понаблюдать за нашей драгоценной сестрой, когда она собиралась выйти на контакт с инопланетными особями? Мозговые каналы представителей других миров настолько отличаются от наших, что иногда они могут утратить всякую рациональность для обоих телепатов. Великие описали жителей Терры как имеющих много общего с нами, но полное сходство было бы невозможно, поэтому предел непохожести, сильное напряжение отличительных особенностей могло бы вызвать страшную нагрузку на разум Охотника и, возможно, гораздо худшие последствия. Однажды она сказала, что установление контакта казалось ей погружением вниз – глубоко в кипящее море, где обитали неизвестные существа, форму и размер которых можно было постичь только после длительного знакомства. Если телепат с Терры действительно был душевнобольным, то существовала вероятность, что ее состояние могло повлиять на разум Охотника.

Я считал, что не смог бы сделать то, что делает моя сестра, даже если бы и обладал ее способностями. Для этого нужно было быть сильной личностью, а иногда и этого оказывалось недостаточно.

Согласно записям Альянса, несколько телепатов выходили на контакт со Звездоголовыми. Затем всю оставшуюся жизнь эти бледные существа проводили в состоянии, которое в английском языке называется «кататония» – хотя этот термин не совсем точно описывает такое состояние. Во время кататонии мозг не функционирует, а после телепатического вмешательства Старцев просто перестает существовать. Его вытесняет состояние бессознательности.

– Сигнал усилился, – сообщила Охотник. – Там, откуда он исходит, – ночь? Кажется, она спит. Некоторые люди посылают более сильные сигналы во время сна. Особенно если они ненормальные. Во сне они меньше отвлекаются.

– В точке сигнала сейчас ночь, – подтвердил Штурман.

– Что она посылает? – спросил я.

– Запах животного-друга. Это неизвестный организм, как мы и опасались. Это паразит или симбиот, с которым она в сложных и близких отношениях. Я не понимаю. Она называет это «куинни». Я думаю, что это означает «спутник» или «помощник».

– А это животное может иметь телепатические способности? У него здоровый разум?

Охотник долгое время не отвечала, а затем разочарованно развела руками.

– Не могу сказать, – ответила она. – Но аутист спокойно воспринимает информацию во сне. Как только мы найдем место для маяка, я смогу передать ей его местонахождение.

– Сейчас они в безопасности от Старцев?

Теперь она стала еще более сосредоточенной, сцепившись в ментальном контакте с кораблем так сильно, будто на ней была целая сеть усилителей и передатчиков, которая как халат окутала ее мышление.

– Где-то там находится что-то опасное, – сообщила она. Ее лицо омрачилось. – Но пока не могу сказать, что именно.

– Возможно… – начал я.

– Охотник, назад! – сказала Доктор.

Ее лицо побелело еще сильнее, а веки задергались. Она заколотила руками по плечам.

– Охотник, назад, сейчас же! – закричала Доктор.

Она кричала высоким, тонким и пронзительным голосом. Даже аутист на Терре, должно быть, слышала ее.

– Текели-ли.

– Охотник! – кричала Доктор. Мы все кричали.