19
— Вы хотели меня видеть, Ваше Сиятельство? — поклонился Рени графу. Глаза маленького целителя слипались, заставляя мечтать о подпорках для век, на щеке отпечатался шов подушки.
Йарра же, наоборот, был свеж и бодр, будто и не заливался вчера после допроса господина Фьюйза, служившего ему десять лет, дешевым пойлом в портовой таверне (об этом шептались слуги), а потом еще и домашним вином — перед тем как подняться к госпоже (об этом Рени догадался сам, по запаху).
— Да. Присядьте.
— Спасибо, Ваше Сиятельство…
Взобравшись на лавку, Рени изо всех сил не смотрел, как граф пишет ответ князю: любопытство кошку сгубило, а маленького целителя, уже знающего о шильде графа, может и до петли довести. Хватит и того, что Рени разглядел изображение орла на сломанном сургуче вскрытого конверта.
Скрипнув пером, граф поставил подпись, просушил письмо, приложил перстень-печатку к растекшейся кляксе алого воска.
— Вы говорили, что можете вылечить леди Рэйлиру от бесплодия, — заговорил граф, надев кольцо на мизинец и задумчиво прокручивая ободок на пальце. — Вы уверены в своих силах? Подумайте как следует, господин Литами.
— Уверен, господин, — ответил Рени. Клятва фарлесских лекарей начиналась со слов «Больному помогу не оглядываясь», а леди Лира так походит на Фьоли…
— Сколько времени это займет?
— В условиях перенасыщения госпожи силой — не менее трех — пяти лет интенсивной терапи… интенсивного лечения, Ваше Сиятельство.
Йарра кивнул.
— И шильда при этом станет сильнее, так?
— Да, господин…
— Я вас нанимаю, — криво улыбнулся граф. — Любые средства, любые ингредиенты. Если потребуется — накопители. Алмазы в качестве платы вас устроят? — Йарра дождался кивка и закончил: — В Фарлесс вернетесь, когда Лира родит мне наследника. А пока вшейте мне это под кожу, — закатал он рукав рубашки, обнажив свежий порез на разгибателе запястья.
«Этим» оказалась капсула, выточенная из драконьей чешуйки, у Рени даже руки задрожали при виде редкости. Внутри плескалось противоядие, новая порция взамен той, что спасла жизнь леди Рэйлире.
Вдоль пореза виднелись белые точки проколов — Йарра явно не впервые имплантирует чешую. И еще что-то, нащупал Рени инородное тело глубоко в мышце. Но маленьким целителям об этом лучше не знать.
Я сидела наверху, в отведенной мне спальне, и отчаянно трусила показываться на глаза Его Сиятельству. Потому что замуж я за него не пойду. Я не могу, я не хочу так — с поводком! По приказу — «Бери кольцо!» Просто потому, что он так решил! Потому что ему так удобнее! Не имея права выбора, не имея права голоса!
Светлые боги! — вспомнила я прошлую ночь. Кольцо, поводок, рука, обхватившая под грудью так, что невозможно вдохнуть, а стоило мне шевельнуться, еще и нога на бедре! А дальше что? Ошейник заставит носить? Клеймо на лбу поставит? «Никому не отдам, никогда не отпущу!» Йарра говорил, что я душу Тимара, но что тогда делает со мной он?!
Зачем я вообще ему сдалась?! Спал бы с той служанкой, чтоб ее песчанники унесли!..
Желудок снова разболелся, и я, прижав подушку к животу, вытянулась на изгвазданной кровати. Одеяла истоптанной сапогами кучей лежат на полу, простыни грязные, матрас влажный, потому что пьяное Сиятельство завалилось вчера спать в насквозь мокрой одежде. И сорочку мне вымочил, пока тискал ночью… И надо бы позвать служанок — чтобы навели порядок, чтобы принесли нормальную одежду, а не кружавчики с разрезами, но Йарра тогда поймет, что я проснулась, поднимется и… И что я ему скажу?
Наверное, сейчас самое время помириться с Тимаром. Он всегда знает, что делать. Отругает, конечно, за то, что вернула кольцо, — как же, такой шанс! и не только для безродного смеска, но даже для баронессы крови! — но принуждать к замужеству не станет. Муж, в конце концов, это не браслет поносить, это на всю жизнь.
Я зашарила по постели в поисках амулета связи. Переворошила простыни, подушки, нащупала цепочку и застонала, стукнув кулаком по матрасу: вместо рубина в подвеске по тонкому льну протянулась дорожка ржавой колючей пыли.
— Dgorka r’es venti sih! — с чувством выругалась я и добавила еще один пункт в список характеристик Йарры: — Лгун!
Он ведь обещал, что камня минимум на полгода хватит!
Я перевернулась на спину, в тысячный, наверное, раз передернула поводок и нахмурилась: серебристый металл браслета сверкал и переливался, по рубленым рунам бегали огоньки. Что за?.. Прослеживая голубую искорку, я прокрутила ограничитель, увидела теряющий строгую прямоугольную форму бриллиант, активирующий артефакт, — уголок откололся прямо у меня на глазах — и стрелой вылетела из спальни.
— Ваше Сиятельство! Ваше Сиятельство! Ваше Сиятельство!
Йарра нашелся внизу, в обеденном зале.
— Что за вид, Лира? Ты почему голая?! Ты леди или…
Голоса мне хватило ровно на два вопля, и я просто сунула под нос графу руку с поводком.
— Что происходит?! Что с Тимом?! — одними губами спросила я.
Йарра, подняв бровь, осмотрел мой браслет, подвернул рукав, проверяя свой, — его артефакт сиял точно так же, — открыл стоящую на столе телепортационную шкатулку и громко выругался, обнаружив в ней обрывки письма, смешанные с горсткой осыпавшегося оникса. Дернул кожаный шнурок на шее, и изумруд связника разлетелся серо-зелеными хлопьями.
— Раймар! — Йарра заорал в окно так, что я подпрыгнула. — Запереть ворота! Приготовиться к обороне! Пакпао! Слуг в укрытие! Жи…
Граф не закончил. Его спина напряглась, мышцы закаменели, предвосхищая движение, а в следующее мгновение он прыгнул вглубь комнаты и повалил меня на пол, втащил под стол. Возмутиться я не успела: раздался пронзительный свист, несколько хлопков, и дом вспыхнул от драконьего огня, как стог сена от неосторожной искры. Верхнюю часть фасада смело взрывом, по столу, по каменным плитам вокруг забарабанили обломки. Этаж моментально наполнился тяжелым удушливым дымом и гарью. Пламя ревело, стекало вниз по деревянным перилам лестницы, глодало перекрытия, рыже-красные капли падали на лавки, на кресло, и тяжелая дубовая мебель вспыхивала промасленными факелами.
Йарра схватил меня в охапку, понес сквозь дым и огонь. Я вцепилась в его рубашку, уткнулась в плечо, понимая, что если уронит, если потеряюсь, если нас что-то разделит — не выберусь. Едкая сера ела глаза, легкие, обжигала гортань. Сверху посыпались щепки, запахло паленым — у графа загорелись волосы. Я сбила огонь ладонью и крепко обняла Йарру за шею.
Граф глянул куда-то вверх и в сторону, побежал быстрее, прыгнул в дверной проем, окаймленный пламенем. Покои графа превратились в огненный ад. Пламя лизало обшивку, потолок, и только свиток с иероглифами белел нетронутым; шелковая бумага колыхалась от жара, как знамя о капитуляции.
Йарра поставил меня на пол, опустился на четвереньки сам, скрывшись в густом ядовитом — я узнала запах — дыму, перекатывающемся чуть ниже бедер. Я схватила графа за плечо, зажала себе рот и нос, показывая, чтобы ни в коем случае не глотал воздух. Раду кивнул и, задержав дыхание и зажмурившись, снова припал к полу. Светлые боги, если бы я только знала, что он ищет!..
Заливисто кашляя — наглотался! — шатаясь, граф вынырнул из дыма у меня за спиной, резко встал, с видимым усилием поднимая тяжелую крышку. Подвал? Подземный ход? Тайник?
— Не бойся! — крикнул он мне на ухо, пытаясь перекрыть вой огня, и снова согнулся в кашле. — Там невысоко!
Подтолкнул к краю, крепко стиснул запястья, и мои ноги повисли в пустоте. Не хочу, чтобы он меня отпускал. Глупо, но не хочу. Мужские руки разжались, и я, пролетев три или четыре локтя, упала на каменный пол, отбив палец на ноге и колено. Сразу же отодвинулась в сторону, освобождая место для графа. Нашла стену, встала. Колено мокрое, скользкое, но это ничего, это не страшно.
Где Раду?
Удушливый дым водопадом лился в подвал, перекатывался у щиколоток и выше, у голени.
Где Раду?! Боги…
Я ощупала стены вокруг, нашла металлические скобы лестницы. Стянула сорочку и намотала ее на голову — хоть какая-то защита от жженного стебля хаа’сер. Я почти поднялась наверх, когда раздался страшный треск, и горящая балка перекрытия упала поперек квадрата выхода.
Срывая ногти, я с визгом свалилась вниз, захлебнулась криком, глядя на пылающее бревно над головой. Ненавижу огонь! Ненавижу!
— Раду! — А из горла — только шипение…
Я влепила себе пощечину и снова полезла наверх. Прокусила губу до крови, когда пламя опалило спину. Легла животом на горячие половицы, выкатилась наружу, стараясь не дышать, зашарила вокруг в поисках Раду.
Нахватавшийся дыма во время поисков крышки, заблудившийся в черных клубах, полубессознательный граф нашелся совсем рядом, а его нога была придавлена балкой.
Брыг, брыг, брыг!!!
Надрываясь, надсаживаясь, я приподняла бревно и изо всех сил пнула графа по ноге, выталкивая ее из-под балки. С первого раза не получилось. И со второго. И с третьего. В голове шумело, глаза пересохли и болели, а от страха хотелось выть. Только брыга с два я сбегу! И не сдохну, не дождетесь — кто бы ни напал на нас! Мне еще Тимару нужно нос поправить! И Сиятельству объяснить, что он сволочь! И что не пойду я за него, пока по-человечески не позовет!.. — с оттягом пнула я по ноге графа. Если позовет… Скрипя зубами, обжигаясь, я приподняла бревно, чувствуя, как на лбу выступают вены. А той служанке… Хвостом Уголька клянусь — если выживу, я той служанке лохмы выдеру! По волоску! — последний пинок, и нога Йарры свободна.
И, кажется, сломана.
А сейчас ему будет еще больнее… Светлые боги, какой же он тяжелый! Я подтащила графа к дыре в полу и столкнула его в лаз, ногами вперед. Раздался пронзительный крик, а за ним смачный мат — я таких слов даже от солдатни не слыхала, — пробило меня на истеричный смех. Я схватилась за кольцо крышки, повисла на ней, едва не упав голой грудью на горящее бревно, прыгнула вниз. Упала удачно, на графа. Крышка стукнула по балке, искры огненными пчелами ужалили плечи, и поток дыма стал реже.
— Ваше Сиятельство?! — вцепилась я в очнувшегося от боли графа, пытающегося сесть.
— Ты мне ребро сломала, — прошипел Йарра, кашляя дымом. Оттолкнул, и в глазах у меня защипало. Не то чтобы я ждала благодарности, но отповедь!
Йарра отдышался, убравшись из-под ядовитой струи, дернул меня за руку, потащил за собой, отползая вглубь лаза. Всхлипывая, я на четвереньках полезла за ним, только сейчас почувствовав, как болят обожженные ладони, живот и спина, как ноет сорванная поясница. От сорочки на голове осталась только тряпка неопознанной формы — я ее сбросила. И так не видно ничего…
Лаз вильнул, и я налетела на графа.
— Простите… — шмыгнула носом и рванулась — скорее по привычке, чем для того, чтоб отпустил, — когда Йарра притянул меня к себе, крепко обнял.
Наверху выло пламя, а здесь, внизу, меня трясло от нервной дрожи.
— Огонь сюда не доберется, успокойся.
Я кивнула и спряталась к графу под мышку. Теплые руки скользили по голой спине, успокаивали. Дыхание Йарры пахло хаа’сер.
— Надень, — протянул граф свою рубашку. — Теперь встань и найди на полке слева свечу и кремень. Осторожно, не ударься головой.
— Хорошо, господин.
Свеча ярко вспыхнула в темноте подземелья, желтоватый свет заиграл на металле. Ниша, куда втащил меня граф, была забита оружием: два коротких меча, копье, кинжалы, метательные ножи, звезды, два арбалета и три полных колчана стрел. Стало спокойнее — отобьемся. Ход извилистый, узкий, с большим щитом сюда не влезть, а тонкий не спасет от чукон.
Рукава и подол рубашки я пустила на бинты, туго перетянула Йарре грудь. Вернулась назад, подобрала обрывки сорочки и закрепила ими шину на ноге графа — пока я бегала, Его Сиятельство сломал древко копья. Йарра снарядил арбалеты, отдал один из них мне, на меня же навесил колчаны и метательные ножи. Сам взял меч, запихнул кинжал за голенище сапога и встал.
— Уходим.
— Зачем? — округлила я глаза. — Разве нас здесь достанут?
— С чего ты взяла, что нас попробуют взять живьем, а не бросят еще один горшок с отравой? — оскалился граф.
Я сглотнула и зашагала чуть впереди, освещая дорогу свечой и кренясь под весом Йарры, оберегающего сломанную ногу.
Наверху загрохотало, потолок завибрировал.
— Крыша рухнула, — стукнул кулаком по стене граф.
— Кто на нас напал, господин?
Вряд ли граф разобрал мои слова, скорее угадал.
— Понятия не имею. Но выясню. Обязательно выясню!.. Не так много людей имеют возможность разбудить Кристалл, только он мог снять защиту с дома и выпить связники. Убью, — пробормотал Йарра. Его глаза страшно светились в полумраке.
Кристалл! Ничего себе! Я только читала о живых концентратах силы — растущие, они собирают ее отовсюду, выпивают даже из алмазов, даже из родников! А в мертвых ее столько, что извержение Мауна-Кэ — легкое природное недоразумение! У Ришара был именно такой! И эта магическая гадость оказалась рядом с домом! Очешуеть, как говорил Дирк. Я тряхнула головой и поплевала через плечо — не стоит сейчас думать о мертвых.
— Ваше Сиятельство, нам далеко идти?
— Полтора перестрела.
На выходе нас ждали.
Арбалетные болты выбили щепки из поддерживающего свод бревна, а когда мы отшатнулись, скрывшись за поворотом, в проход полетел взрывающийся амулет. От грохота заложило уши; воздушная волна подняла нас и швырнула о стену лаза, я ударилась затылком о каменную кладку и потеряла сознание.
Йарра очнулся первым. Хлопая по щекам, привел в чувство меня и, хрипло дыша, уткнулся в плечо. Проход впереди и сзади перегородило завалом, бежать было некуда — мы оказались зажаты на маленьком пятачке, в такой же нише, что была с оружием, только пустой. А за горой обрушенной кладки несколько человек спорили, стоит ли разбирать завал или проще всунуть в щели меж камнями подожженный хаа’сер.
Кусая губы, я обняла графа за шею, и рука стала липкой — у Йарры разбита голова, и сам он наполовину засыпан — снова оттолкнул меня, закрыл собой, и даже надорвавшись, я не смогу вывернуть камни. Помню, я цеплялась за графа и не знала, о чем молиться, — то ли чтоб нас откопали, то ли отравили. И так, и так — смерть…
Ограничитель с руки графа распался на две части, а потом сухо щелкнул, замкнувшись на моем запястье.
— Теперь дай колчан, — прошептал Йарра мне в губы. — Скажешь Сину, что ты от меня, поняла? Он поможет.
— Какому Сину?! Что сказать?
— Колчан дай! — прошипел Йарра.
За завалом смолкли, и камни, гремя, начали откатываться.
— Колчан! Живо!
Я добралась до тула, подтолкнула его графу, а сама выдернула из-под бревна перевязь с ножами. Черта с два я им дамся. Раду, увидев клинки, отбросил арбалетную стрелу, которой кромсал руку, и сделал ножом глубокий надрез, вложил мне в ладонь невзрачный серый камушек.
Сегодня что, день Кристаллов?!
— Иди. Син поможет.
— Идемте вместе! — вцепилась я в Раду.
— Не донесет, — мотнул головой граф. — Иди, Лира. Я знаю, ты не любишь порталы, но это надежный, очень хороший портал до Арааса. Ничего не бойся, у тебя все будет хорошо. Поняла?
— Я вас не оставлю! — замотала я головой. — Вы что, не понимаете, вас же убьют! Я знаю, что это такое, когда убивают! Господин!.. Раду! Раду, идемте вместе, ну пожалуйста! — заревела я, бросившись на шею графу.
— Глупая, — засмеялся он, уткнувшись мне в волосы. — Никто меня не убьет, руки коротки.
Он еще что-то говорил — всякую ерунду: что его трудно убить, что он сам отправит всех к Корису, что я глупая девчонка и не должна сомневаться, что мне понравится Араас, что я совсем чуть-чуть погощу у Сина и Алисы, а потом он придет за мной, что бояться не нужно, что все будет хорошо — он обещает… А каменная стенка тряслась, на нас сыпалась пыль, и резкие голоса с островным акцентом становились все громче.
Йарра сжал мое лицо в ладонях.
— Не плачь. Постарайся никуда не влезть, Лира. В Араасе строго чтут обычаи, поняла? Императору не дерзи! Я скоро приду за тобой, — сказал он.
А в глазах звериная тоска. И поцелуй — злой, горький. Не от хаа’сер. Потому что прощальный.
— Никуда я не пойду, ясно вам? — оттолкнула я графа.
У меня еще флер есть. Без кхопешей не снять артефакты с ног, но это ничего, я потерплю. Сколько их там за стеной? Пять? Семь? Справлюсь. Йарра хорошо меня учил…
— Да ты охренела, Лира?! Ты когда научишься приказы исполнять?! — Граф выдрал из моей ладони окаменевший Кристалл, расколол его лезвием ножа. — Пошла вон отсюда, дура! — зарычал Йарра и шлепком по заду отправил меня в мигающее окно телепорта.
А сам остался под завалом.
Умирать.
Меня вертело, крутило, разрывало на части, будто я вся была не плотнее легкого кисейного лоскута. Сплющивало, подбрасывало, швыряло, отталкивало, в какой-то момент даже показалось, что я сейчас разобьюсь, налетев на прозрачный стеклянный купол, — но, слава Светлым, он осыпался осколками, стоило к нему прикоснуться. Я закрылась ладонями, оберегая лицо от иллюзорного, но выглядящего таким настоящим, стекла, и с грохотом выпала из портала.
Все еще всхлипывая, кашляя, я уставилась на подавившуюся лапшой леди Алиссандру. Завизжали служанки.
— Нет, это не спальня, а проходной двор какой-то, — пробормотала на чистом райанском метресса Императора. — Выйдите! — скомандовала она раскрашенной, как балаганные актеры, прислуге. Аккуратно отставила плошку с ужином, положила палочки на специальную подставку, промокнула ярко-алые губы. — Ты ведь Лира? — спросила она. — Лира, да? Я тебя узнала.
Я кивнула, исподлобья глядя на женщину, от которой у моего графа сын.
— Что случилось? Почему ты здесь?
— На нас напа… — начала я и осеклась.
За спиной леди Алиссандры висела сабля. Прекрасная араасская сабля в золоченых ножнах с гравировкой из воздушных драконов. Черенок рукояти покрыт слоновой костью и оплетен ярко-алым шнуром, а клинок — готова поспорить! — окажется украшенным темными узорами, как на лучших райанских мечах!
…Подозреваю, я все-таки нарушила пару-тройку араасских обычаев, когда опрокинула низкий столик, за которым ужинала леди Алиссандра, содрала саблю со стены и прыгнула обратно в схлопывающийся телепорт.
Двери распахнулись, и в покои стремительно вошел Император; полы золотого лунпао угрожающе шелестели.
— Снова Виоре? Где он? — остановился Син перед каном. — Что происходит, Алиса? Охрану дворца взломали, а ты, вместо того чтобы звать мага…
— Завариваю чай. Выпей, — протянула Алиссандра пиалу улуна. — Это не Раду, это его девочка, Лира. Которую он считал погибшей.
Син неприличным глотком опустошил пин мин бэй, вернул:
— Хорошо, — уже спокойнее сказал он. — Где Лира? Что ей нужно?
— У них что-то стряслось, Раду перебросил девочку сюда, а она… Син, она стащила саблю твоего деда!
Портал выбросил меня в океан, в двух перестрелах от острова, над которым поднимались клубы черного дыма. Я вынырнула, отплевалась от горько-соленой воды, закрепила перевязь и погребла к берегу. О том, что буду делать, добравшись до особняка, я не думала. Совсем. Потому что в голову сразу начинали лезть другие мысли: о Йарре, надышавшемся отравой и заваленном камнями, о том, что могу не успеть, — я понятия не имела, сколько времени заняли перемещения! — о том, что я не видела Сэли с начала пожара, а Рени не в состоянии защитить себя даже от наглых чаек, не то что от солдат! Поэтому я не думала.
Я сосредоточилась на дыхании, будто все происходящее — тренировка, устроенная Его Сиятельством. Гребок правой рукой. Левой. Правой. Левой. Правой… А на задворках сознания — голос Тимара, колыбельная и сломанное крыло мантикоры.
Берег ударил по ногам, отразившаяся от валунов волна плеснула в лицо. На песке, в трех десятках локтей, двое островитян с белыми повязками сторонников Косты на лбу охраняли лодки. Четыре ялика, на пятнадцать человек каждый. Не меньше пяти десяток врагов. А на шее у старшего из охранников — связник. Работающий.
Волна приподняла саблю, и оружие легко шлепнуло меня по спине.
Говорят, я красивая… Вот и проверим.
Первым меня заметил тот, что моложе, толкнул локтем напарника, указывая на полуголую девчонку, выходящую из воды. Я медленно игла вперед, смотрела им в глаза и очень надеялась, что мой оскал хоть чуть-чуть напоминает улыбку.
— Добрый день, господа, — просипела я и выдернула из-за спины саблю.
О, я не ошиблась в ней! Легкая, изогнутая, ее выковали будто под меня! Рукоять прилипла к ладони, клинок стал продолжением руки! Я стряхнула с нее кровь, убрала в ножны и оттащила трупы за валуны. Связник зашвырнула в волны.
Наверх, туда, где, по моим прикидкам, был выход из подземного хода, я бежала вдоль дороги. Сочная зеленая трава мягко стелилась под босые ноги, а если припасть к пружинящей после дождя земле, скрывала меня с головой. Правая нога — левая нога. Правая — левая. Прыжок через рытвину. Кувырок, дальше вверх. И не смотреть на тела крестьянок, стиравших белье в канале. Что сделали этим уродам старухи?!
Выход из лаза я нашла по кровавым следам на камнях — он прятался на склоне холма, среди валунов. Если не знать — черта с два отыщешь. А значит, предали. Но кто?! Кто мог рассказать об этом людям Косты?! Изжогой поднялась злость — казнить надо было гада. Сразу, как только пленили! Освободители чертовы. Кого они освободили? Старых прачек? Посмертно?
Только заглянув внутрь подземного хода, я поняла, на что подспудно надеялась все это время: что меня не было от силы час, что за это время только разгребли завал и я найду своего графа в окружении пяти островитян. Отобью его, а потом Йарра что-нибудь придумает. У него же всегда есть запасной план!.. Но я опоздала, и теперь, поминая Светлых и Темных, во весь дух неслась к руинам особняка.
…не допустите, боги! Он гад, сволочь, лгун, скотина невозможная, но как я буду без него?!
…лярвин дол, до верфей рукой подать! Неужели никто на галеасе не видит пожара, никому не интересно, что происходит на острове?!
У стены, ограждавшей руины дома, собрались люди с белыми повязками на лбах. Они галдели, смеялись, сбившись в тесный круг, и, только подкравшись почти вплотную, я поняла, что происходит.
Они его ногами били. Моего Волка. На ограде извивался в удавке Сэли — его изо всех сил поддерживал давящийся слезами Рени Литами. Когда карлик устанет, степняк задохнется.
Сабля прыгнула в руку сама, я не помню, как достала ее, как сделала первый взмах. Помню свист, блеск стали, горячие капли на лице и груди и поредевшую толпу шакалов — тех, кто не посмел бы возразить Йарре, поднять на него глаза, сойтись с ним, здоровым, даже не в поединке — в бою, когда один к десяти! — а теперь, когда он слаб и не может ответить!..
Эти скоты ощетинились арбалетами, а я вспыхнула флером.
— Назад!
Солдатня замерла.
— За ограду. Живо. И запереть ворота изнутри.
Наверное, их нужно было убить, пока они стояли, пуская слюну идиотов. Но я тряпка, я не смогла. В бою могу. А просто резать — не умею.
Стукнул засов, и за оградой раздался кашель. От пожарища все еще несло серой и хаа’сер — не так сильно, но отравиться хватит. Выберутся, когда спадет пелена флера. А не выберутся — туда им и дорога. Ш-шакалье.
Я сплюнула натекшую в рот кровь из прокушенной губы, проверила жилку на шее Йарры. Живой, слава Светлым… Дохромав до стены, перерубила веревку, на которой вешали Сэли, и освободила его руки. Хрипящий варвар свалился на землю, а Рени с безумным криком «Госпожа!» уткнулся мне в колени; я засипела не хуже полузадушенного варвара, когда артефакты на лодыжках прижались к обожженным ногам. Могла бы орать — заорала бы.
— Помоги Раду! — оттолкнула я карлика.
Рени вытер ладошкой заплаканное лицо и подбежал к графу, наложил руки сначала ему на грудь, потом на темя, виски. Я не приглядывалась к тому, что он делает. Смотреть на окровавленного Йарру было больно, а «неумение резать» безоружных все больше начинало казаться тупым чистоплюйством.
— Не надо, shialli, — схватил меня Сэли. — Не ходи туда!
Я хлопнула ресницами, вдруг сообразив, что стою у ворот с обнаженной, подрагивающей в руке саблей, и с усилием вернула ее в ножны. Помню, еще промазала несколько раз, едва не полоснув себя по боку. С обратной стороны закричали, заматерились, застучали по ограде в поисках выхода. Действие флера спадало.
— Рени! Рени!
— Да, госпожа?
— Лечи, — указала я на ожоги от артефактов на своих ногах.
— Нельзя! — побледнел карлик. — У вас перенасыщение, у вас… — Его голосок все понижался, понижался, а потом и вовсе стих. Под моим взглядом целитель сник и наконец-то снял боль с лодыжек.
Сэли взвалил графа на плечи, я подхватила Рени под мышку — маленький, но такой откормленный! — и мы побежали вниз, к лодкам. Через пару перестрелов я повернулась, бросив последний взгляд на дом, и выругалась: ворота были распахнуты, удушливый дым, успевший скопиться внутри, растекался по холму, а предводитель нападавших, пьяно стоя на коленях, кричал что-то в связник.
Дура, дура, дура! Почему я не додумалась отобрать амулеты?! Тогда можно было бы выяснить, с кем были последние разговоры, может, даже найти предателя! Светлые боги, ну что я за идиотка?..
В трех яликах Сэли проломил дно камнями по размеру большими, чем моя голова. Мой варвар не человек, а Лесное чудовище, честное слово! В четвертый забросил Рени и графа, велел не мешаться под ногами мне и, упираясь в лодку всем телом, столкнул ее в воду.
Я села на носу, за спиной гребущего Сэли. Чтоб гусей не дразнить, ага. Не то чтобы я прямо поверила в заявление графа, будто нравлюсь варвару, но и в куцых тряпках сидеть перед ним было неуютно.
Рени снова начал колдовать над Раду; я сползла на дно лодки и положила голову графа к себе на колени, начала оттирать разбитое лицо от крови и грязи. Почему, ну почему он не позволил мне остаться с ним?! Что за глупое благородство?!
Не будь граф без сознания, я никогда бы не позволила себе гладить его щеки, лоб, ощупывать скулы и трогать губы.
— Вы только не умирайте, пожалуйста… У вас графство, флот, поместья — что мы будем без вас делать?.. Вы меня учить обещали… Говорили, что продавите организаторов Королевских Игр и мне участвовать разрешат… А вы как Наставник… Я хочу… Очень хочу! Я буду стараться! Чтоб вы гордились… И ныть не буду, что устала, честное слово!
По щеке стекла слезинка. Противная, щекотная. Я хотела ее стереть, но она сорвалась раньше, упала на веки Йарры. Ресницы графа дрогнули и снова опустились.
— Госп-жа, — подполз ко мне Рени. — Я б-больш-ше не м-гу, прос-стите…
Я подняла голову и только сейчас заметила, что целитель дрожит. Глаза у него ввалились, губы обметало, будто от лихорадки.
— Граф?..
— Ег-го С-сиятельство будет ж-жить, — клацнул зубами Рени. — Вн-нутренние кров-вотечения я ос-стан-новил, реб-бра поправил, гем-матома в голове рас-сасасс… ссасывается. Но я… б-без нак-копит-телей… больш-ше не мог-гу… — умоляюще посмотрел он на меня.
Рени что, боится, что я заставлю его пережигать себя?
Как потом он признался — да, боялся. Сказал, что у меня глаза дикие были. А правая рука все время лежала на эфесе сабли, как приклеенная.
— Отдыхайте, — одними губами сказала я.
Рени благодарно поклонился, свернулся калачиком у моих ног и моментально уснул.
Хмурый Сэли вывел лодку на середину пролива, повернулся ко мне.
— Куда дальше? К верфям?
Я кивнула. Скрипнув уключинами, лодка повернулась боком к ветру, ее нос теперь смотрел на эллинги, а в паре лиг от острова — наконец-то! — показался галеас.
Шкуру с Треньйе спущу. За недостаток любопытства. Контр-адмирал хренов!
Сэли снова искоса взглянул на меня, на то, как я придерживаю Йарру, дернул щекой и отвернулся.
О том, как его захватили, я спрашивать не стала. Рени проболтался. Когда начался пожар, степняк, разминавшийся во дворе, вылил на плащ ведро воды и бросился в дом, разыскивая меня. Нахлебался дыма и свалился — и только потому его не расстреляли, как охрану и слуг. Сэли сначала допрашивали, где граф, а после короткого разговора по связнику решили повесить. И жуть как развеселились, когда прятавшийся под медным тазом Рени выкатился к ним и подхватил ноги степняка, не позволяя тому задохнуться. Маленький целитель еще и силы в него вливал, очищая кровь от яда, а тело от побоев. А потом люди с белыми повязками на лбах притащили изувеченного Йарру.
На корабль мы поднялись в гробовом молчании, только борт лодки постукивал об обшивку.
— Треньйе! — просипела я, подзывая лорда? коммандера? недоадмирала? кем он там числится при Йарре? — Сотню человек для зачистки острова Его Сиятельства! Немедленно!
— Зачистки? А разве…
— Вы слово «немедленно» слышали?! — сорвалась я, отпуская напряжение и пережитый страх. — На острове пятьдесят…
— Сорок восемь, — стал за моей спиной Сэли. — Я сосчитал.
— Тогда уже сорок, — оскалилась я. — Сорок мятежников. Брать живьем, к дому не приближаться, дым ядовит. Связники собрать и доставить на корабль. Посыльного к Протектору — мне нужны накопители. Если на острове есть целитель — привезти. Исполняйте!
Чем занимались на «Волке» во время нападения — дым видно за несколько лиг! — я спросить не смогла, голос кончился. О том, что я сделаю из Треньйе двух маленьких Треньйенят, если он позволит людям Косты уйти, тоже сказать не вышло.
— Да, госпожа! — щелкнул каблуками виконт. Удивительно, но в глазах у него читалось облегчение.
Появившийся из-за мачты Юшенг снял свой халат, набросил его мне на плечи. Я благодарно кивнула — идти в одних панталонах и искромсанной рубашке графа мимо двух с лишним сотен мужчин то еще удовольствие.
— Здесь чужие, госпожа, — тихо заговорил старик. — Высокий Лорд со свитой. Это он сказал, что не стоит отвлекаться от патрулирования из-за пожара, и еще утром отправил галеры с половиной войска на север Архипелага.
Что за… тут происходит?! Какой еще лорд?! Откуда у него полномочия раздавать приказы? Откуда его вообще леший принес?! Если бы Йарра кого-то ждал, он бы обязательно сказал мне! Даже если б умолчал, я бы прочла об этом в переписке!
Я скрипнула зубами и, подобрав полы халата, пошла быстрее. С лордом я обязательно познакомлюсь, но сначала нужно устроить Раду и отловить напавших на нас ублюдков.
Сэли сгрузил Йарру на кровать, стал у стены, скрестив руки на груди.
— Не нравится мне происходящее, госпожа.
— Мне тоже, — повернулась я к степняку. — Тебе нужно переодеться, Сэли.
— Обойдусь, — проворчал варвар.
— Госпоже нужно переодеться, — вмешался Юшенг, укладывая Рени на плащ в углу каюты. Распахнул дверь, вышел сам и придержал ее для Сэли, намекая тому покинуть каюту.
Сэли тряхнул косичками и перешагнул порог. Обернулся.
— Я буду рядом.
— Спасибо, — улыбнулась я. И ему, и Юшенгу. Степняку за желание помочь, Юшенгу за помощь со степняком: не умею я Сэли командовать.
Я заперлась изнутри, положила саблю на стол, сняла пахнущий благовониями тяжелый халат араасца. Вода в кувшине для умывания была совсем холодной. Нет уж, сегодня я в непрогретой воде наплескалась по самое не могу. Я оглянулась на койку с лежащим без сознания Йаррой и полезла в его сундук; насколько я помню, зажигательные амулеты Сиятельство хранит в черном атласном мешочке.
Я опустилась на колени, но, вместо того чтобы открыть, прижалась лбом к окованной бронзой крышке — руки и ноги вдруг стали ватными. Все-таки я тряпка. Прячусь в безопасности каюты, вместо того чтобы знакомиться с внезапным пополнением офицерского состава и выяснять, кто позволил им распоряжаться флотилией вообще и кораблем Йарры в частности, вместо того чтобы контролировать отправку солдат на остров, ведь граф всегда говорит — хочешь, чтоб все было, как нужно, — сделай сама!
Я встану, обязательно встану. Посижу совсем чуть-чуть, одну минутку, и встану. Просто я не выспалась ночью из-за пьяного графа. Еще меня отравили вчера, а сегодня я чуть не сгорела. И едва не задохнулась. А если бы не Раду, меня бы засыпало к чертовой матери в обвале подземного хода. Я просто немножко устала. Но я встану. Встану, да. Прямо сейчас.
Я несколько раз глубоко вздохнула и открыла сундук. Атлас скользкий, мешочек с амулетами провалился вниз, на самое дно, и я зарылась в сорочки графа, пытаясь его достать. Пальцы мазнули по холодному, плетеному, очень знакомому. Неужели?.. Мой хауберк! С ума сойти… И кастет — чуть не заревела я при виде оскаленных звериных голов: волк-тигр, Виоре-Орейо. А еще шпильки для волос и шипованные наручни…
Все, кроме пары шпилек, подаренных Его Сиятельством на День Поворота, я сложила обратно. Разровняла сорочки, даже тоненькое перышко в правый верхний угол вернула. И вспомнила, что зажигательный амулет, ради которого полезла в чужие вещи, я так и не достала. Ума палата, как говорит Тимар.
Умывалась я холодной водой, в ней же отмыла босые ноги. Надела шотту, заколола волосы, обулась и открыла дверь, позволяя Сэли войти. А новоявленный капитан так и не соизволил появиться, как будто Йарры и меня не существовало. Потрясающе. Просто восхитительная наглость! Он что, всерьез надеется, что я не расскажу о его поведении графу, когда тот придет в себя?
…Если граф придет в себя, добавил кто-то гадкий внутри. Тот, кто всегда уверен в худшем, а не надеется на лучшее. А если Йарра не очнется, то и бояться ему нечего.
— На остров никого не отправили, госпожа, — угрюмо сказал варвар, и я села.
— Как?! Почему?
— Потому что лощеный хлыщ, объявивший себя адмиралом, пообещал Треньйе трибунал в случае неподчинения его приказам. А он счел все случившееся плодом женского воображения. Меня тоже слушать не стал, я же, — ухмыльнулся Сэли, — тупой варвар. Нам не стоило плыть к галеасу, госпожа.
Это что же получается… Я сама притащила Йарру в ловушку?!
Мысли заметались в голове, как мальки в луже, по которой шлепнула лапой Уголек. Белые повязки на лбах напавших на коттедж указывают на людей Косты, и тогда это месть. Но они знали о подземном ходе, значит, это предательство. А отравили меня по приказу княгини — «Не бойся ее больше, Лира», — причем свои — иначе Йарра не поминал бы Фьюйза… И Фьюйз же мог рассказать о подземном ходе. А значит… Значит…
— Князь, — озвучил мои подозрения Сэли. — Его Светлость решил избавиться от графа, инсценировав нападение сторонников Косты. Или их руками.
— Замолчи! — подпрыгнула я. — За такие слова на дыбу попасть можно!
— Если задержимся на корабле, нас тоже не выпустят, — безжалостно закончил Сэли. — Мы можем уйти, shialli. Прямо сейчас, пока до берега недалеко.
Взгляд степняка стал тяжелым, темным. Очень мужским. Так смотрел на меня Ришар, так смотрит Раду, такие взгляды я время от времени ловлю на себе с ранней юности.
— Я не граф, но смогу дать тебе не меньше, чем он. Может быть, даже больше, — негромко сказал Сэли.
Джун-Джун, Мабуту, Араас, Оазисы… Вольные города Тэха-Эн и Линнеи, бескрайние равнины Степи и небесный купол, усеянный мириадами звезд — такие никогда не увидишь на террасе освещенного замка. Свист ветра в ушах и безумную, безудержную скачку — пока не выдохнется конь, пока я сама не захлебнусь ледяным туманом вересковых пустошей. Дом и камин. Тепло и уют. И, наверное, любовь — «Он сохнет по тебе, Лира! Ты разве не знала?»
За спиной хрипло выдохнул граф, и наваждение растаяло.
— Я не оставлю Раду, Сэли.
Глаза степняка потухли. Он кивнул и уставился в пол. А мне стало неловко, будто я в чем-то перед ним виновата.
— Если ты хочешь уйти…
Амулеты на косах варвара протестующе щелкнули.
— Тогда останься с графом. А я пойду знакомиться с новым командованием.
— Одну я вас не отпущу.
— Если мы правы, то Йарру тихо убьют, едва он останется один. Юшенг — старик, он не сможет защитить Его Сиятельство. Ты сможешь. Я прошу тебя, Сэли. Не приказываю, прошу, — положила я руку на мужское плечо. — Ты всегда был мне другом, а не слугой. Пожалуйста, останься с Раду.
— Я клялся защищать вас, а не…
— Пожалуйста, Сэли! — Соглашайся! Соглашайся, лярвин дол! Я не хочу давить на тебя флером!
— Хорошо, — прикрыл на секунду глаза степняк. — Я останусь с… вашим графом. Но и вы будьте благоразумны, госпожа.
— Обязательно, — пообещала я, закрепляя саблю.
Главное, чтоб Йарра выжил. Он придумает, как объяснить адмиралам и Совету бунт на отдельно взятом корабле. В конце концов, галеас принадлежит Его Сиятельству, и здесь еще есть верные ему люди.
Грудь Йарры едва заметно поднималась и опадала, дыхание было неровным. Пульс частил, и даже смуглая кожа не скрывала отечной синевы кровоподтеков в местах переломов.
…Достаточно слегка надавить, чтобы ребро проткнуло легкое. Совсем немного. Просто положить руку, тогда у shialli не останется причин воевать. Жить в княжестве. Отказываться…
— Ты полюбишь, но она будет принадлежать другому. И однажды тебе придется выбирать — между честью и женщиной, между любовью и властью, — ветром в разнотравье прошелестел голос тетки.
Сэли оглянулся на дверь и перенес графа в угол каюты, к спящему целителю. Стол он укладывал набок куда осторожнее, чем Йарру. Степняк снарядил арбалет и направил его в сторону входа, готовый встречать визитеров.
За несколько месяцев я научилась чувствовать галеас. Огромный, сильный, своенравный — он водным драконом несся по волнам, расправив слюдяные паруса-крылья. Иногда выходил на охоту, и мелочь пиратов-кракенов разбегалась при появлении высокого гребня мачт. А когда выходил на поединок, стоны и плач побежденного были слышны по ту сторону океана. Победитель же складывал крылья и грелся в теплой бухте, сторожа свои сокровища. Порой он резвился, часто взбрыкивал, но неизменно успокаивался, почуяв руку хозяина на колесе руля.
Сейчас галеас был недоволен. Ему претили чужаки, обосновавшиеся в его трюме: палуба скрипела и прогибалась, будто грозилась обрушиться и задавить оскорбивших Йарру, грозно шелестели паруса, а в том углу, где обосновался «вице-адмирал», вот-вот собиралась открыться течь.
Именно на темнеющие доски я и смотрела, когда лорд Прайс смешивал меня с пахучей субстанцией, столь ценимой вилланами по весне. В просторечии — с дерьмом.
— Ты кто такая, чтобы я перед тобой отчитывался, а? Думаешь, раздвинула ноги перед графом… — медленно, со вкусом выговаривал Прайс, положив одну руку на стол и дирижируя второй. Время от времени он обводит взглядом глумливо улыбающуюся свиту, краснеющих офицеров корабля, вдохновлялся моим молчанием и продолжал: — Не слишком много на себя берешь, шлюха? Нацепила штаны, взяла зубочистку и стала гром-бабой?..
Капли воды на досках за спиной Прайса стали крупнее, тяжелее, поползли вниз. Я смотрела на них и зверела.
— Лорд! — не выдержал Треньйе. — Леди Орейо все-таки женщина!
— Женщина? Девка она казарменная, непонятно от кого прижитая… Впрочем, старый олух Орейо никогда не отличался особой разборчивостью. Как и его сын… — Он не договорил, завопив от боли и неожиданности, когда острая шпилька из моих волос проткнула его руку и глубоко вошла в стол.
Один из людей Прайса схватился за оружие, и кончик сабли уперся ему в шею. Меч-бастард вышел из ножен только на треть. Я быстрая, да.
— Брось. Убью. Не руку сними, а брось! — Я пнула меч под стол и зашипела гадюкой: — А теперь послушайте меня, вы все! Мне кажется, вы забыли, кто такой граф Йарра. И кто такая я. И почему меня назвали Волчицей. — Я впервые сказала это вслух. — Я вам напомню.
Вообще, Его Сиятельство крайне не рекомендовал мне своеобразную «вертушку» — многократные удары ногой в развороте. «Потому что я могу сделать так», — подсекал меня граф, и я кубарем летела на песок. Но незадачливый меченоша — не Йарра. Прихлебатель Прайса отлетел к стене и затих.
— Вы хоть представляете, что я с вами сделать могу? — улыбнулась я. — Прямо сейчас, когда князь далеко, а я рядом? Или вы действительно решили, что Его Сиятельство приблизил меня к себе из-за пары сисек?! Верительные бумаги! Живо!
Документы Прайса были в идеальном порядке, комар носа не подточит, и меня прошибло потом. Это что же получается, я только что пропорола руку новому, свеженазначенному князем офицеру и свернула челюсть его помощнику?! С другой стороны, за все помои, что я выслушала, граф бы его убил, пусть радуется, что еще дышит!
— Я говорил! Что имею право!.. — скрежеща зубами, выдернул шпильку Прайс и швырнул ее в меня. — Я тебя в княжеском суде… — зло пробормотал он, оборачивая ладонь платком.
Не сходится. Все равно не сходится. Прайс может презирать смесков вообще и меня в частности, может даже не трудиться скрывать это — сволочь чистокровная! — может не поверить ни единому моему слову о нападении и не слушать Сэли, но игнорировать состояние графа — нет! Тысячу раз нет!..
Додумать я не успела. Наверху раздался топот нескольких десятков ног, и по кораблю поплыл истеричный звон рынды:
— Корабли мятежников у входа в бухту!
Прыгая через несколько ступеней, я выскочила на палубу, вцепилась в борт, глядя на флотилию из четырех галер и тридцати джонок, запрудивших Серебряный Рог.
Светлые боги! Там же не меньше тысячи человек! А нас двести, с гребцами, может быть, триста!
— Е… твою… в дышло! — крякнул длинный и худой, как щепка, солдат. Его поддержали знатными матюками и сдавленными проклятиями в адрес ополовинившего экипаж Прайса.
Паники, благо, не было. По-моему, паниковала на корабле только я, у мужчин в глазах горел нездоровый фатализм. Кое-кто, не дожидаясь команды, стал снаряжать стрелометы и снимать чехлы с катапульт, остальные организованными десятками начали спускаться вниз, за доспехами и оружием.
— Стали…
— Ждут чего?
— Мож, сдаваться приплыли? — хмыкнул Щепка.
Джонки, две галеры и несколько легких лодок — я не сразу разглядела их за парусами — перегородили выход из бухты, еще две галеры пошли на сближение, остановившись на расстоянии полета стрелы.
— Я говорить с главный! — прокричал с галеры островитянин с белой повязкой на лбу.
Прайс шагнул вперед, положил руку на рукоять меча. Высокий, в алом бархатном костюме, с серебряной цепью на шее — да уж, сразу видно, кто здесь самый родовитый. Картину портили только пропитавшаяся кровью повязка на ладони и общая бледность.
— Я адмирал Прайс! Говори!
— Мы пришли за Коста! Вы отдавать его, и мы уходить! Вы отказаться — мы вас убить и сжечь верфи!
— Так и черт с ним, пусть забирают, — буркнул стоящий неподалеку от меня Треньйе. — Нас мало…
— Еще мы хотеть Йарра!
Вот так.
Мозаика сложилась — последний недостающий кусочек занял свое место.
Мы физически не можем устранить всех недовольных — это значило бы вырезать Острова подчистую. Кто-то спрятался, кого-то спрятали. Кто-то не успел проявить себя, и его не заметили. Кто-то сдался, но не смирился. И вот теперь они собрались здесь. Потому что Прайс, наделенный княжескими полномочиями, подставил графа, оставив для охраны верфей галеас и двести солдат. И еще полсотни на берегу.
…Верфи Рисового — вторые по величине после тех, что на побережье княжества. Луар распнет Йарру, если с ними что-то случится.
Если Йарра выживет.
Вот так.
— Вы думать полчаса! — Весла плеснули по воде, и галера сдала назад.
— Может, их в зад еще поцеловать? — выкрикнули с кормы.
— Молчать! — рявкнул Прайс. — Нас двести восемьдесят человек, а их тысяча! Сорок две галеры на ремонте — вы такие деньги даже представить себе не можете!.. Косту расковать и поднять из трюма. — Помолчал. — И принесите Его Сиятельство.
— Адмирала?
— Графа?
— Отдать… этим?
— Вы шутите?! — Офицеры корабля разом шагнули вперед, перегораживая дорогу людям Прайса.
— Я, по-вашему, похож на шутника? Нас сметут к демоновой матери! Сожгут эллинги!
— С чего вы взяли, что они не сделают этого, если получат своего главаря?! Может, и выйдет из Треньйе адмирал…
Отвечать Прайс не стал.
— Я отдал вам приказ, виконт Треньйе. За неподчинение в условиях военного времени — виселица. А ваша семья станет семьей предателя. И это касается всех! — повернулся он к солдатам корабля. — Если для того, чтобы сохранить флотилию и ваши задницы, мне придется повесить десяток-другой — я это сделаю! Будьте уверены, на моем месте Йарра поступил бы так же!.. Косту и графа на палубу!
Треньйе отодвинулся, и на его место встала я.
Черта с два я отдам им графа.
— Расскажите о предательстве мне, лорд Прайс-с. — Я снова сорвалась на шипение. — Нас двести восемьдесят человек! — уставилась я на Щепку. Кричать, как это делал Прайс, я не могла, поэтому просто смотрела. В глаза. — На галеасе с полным боезапасом! — повернулась к другому солдату. Не командиру, но к нему прислушивались даже десятники — я запомнила. — Йарра столько раз вытаскивал вас из задницы, а вы готовы его продать?.. Скольким из вас он оплачивал лечение из своего кармана? Кто получал от него премиальные на содержание семьи? На учебу сына в морской академии? — Да-да, я видела вашу писульку с десятью ошибками в двух строчках, командир Онар! — Это ваша благодарность?!
Флер сиял и переливался, добавляя сочувствия и желания оберегать, артефакты медленно грелись. Меня трясло от злости и невозможности что-то изменить самой. Только через солдат, прямо сейчас отводивших и опускавших глаза.
— Уберите ее отсюда! — рыкнул Прайс.
— Только подойдите, — предупредила я. — Один шаг к каюте, и я вас на ленточки порежу.
Тренькнул арбалет.
Знакомый до мурашек холод предчувствия уколол бок, и я отбила летящий в меня болт, выпущенный подручным Прайса. Кусок оперения улетел за борт, жало громко стукнуло по палубе.
— Вы всегда пакостите исподтишка, верно, адмирал? — толкнула я наконечник мыском сапога.
И это прорвало плотину.
Прайса и его людей обезоружили, перевязали, как баранов, и забросили в трюм — у Косты появились соседи. Адмиральский жезл я отдала Треньйе.
— Мне?
— Ну а кому? Мне? Я ничего не смыслю в морских сражениях! — Я вдруг заметила, что выше его, и едва сдержалась, чтоб не схватить Треньйе за воротник. — Раду вас на контр-адмирала натаскивал! Командуйте, лорд! — всучила я ему жезл.
— Да, госпожа!
И глазки засверкали. Сколько ему лет, интересно? Явно не намного старше меня… Файлен — как Тимар, а этому… помощничку… готова спорить, и двадцати пяти еще нет.
Под прикрытием высоких бортов на галеасе началась деловая суета — я уже видела подобную перед сражениями. Со стороны кажется, что люди бессистемно мельтешат — но только не в армии Его Сиятельства. Каждый солдат, каждый командир графа всегда знал свое место, и Треньйе работал так же.
Надевались доспехи, крепилось оружие. Стрелометы аккуратно опустили на бок, снарядили лежачими, чтобы потом, по команде, выровнять и дать залп. Расчехлили катапульты, подготовили горшки с зажигательной смесью. Треньйе же придумал сделать кукол — под шум и гам на палубу вытащили «Косту» и с почетом — «Йарру».
Настроения были боевыми, приподнятыми. А меня откровенно потряхивало, потому что в этом бою мы должны не просто не проиграть, а победить вчистую.
— Виконт… Вас как зовут?
— Филипп, леди, — удивился моему вопросу Треньйе.
— Филипп, если я не остановлюсь, облейте меня водой, хорошо?..
Боевой транс не игрушки, говорил Йарра. В шторм нельзя лезть на холодные мышцы, на нерастянутые связки. Он не для поединков или соревнований, он выпивает силы и сводит с ума. Единственное, что поможет тебе вернуться из бури, — якорь. Дорогие места, любимые люди. Они не позволят раствориться и стать просто орудием Кориса.
Я стояла на корме, на том самом пятачке, где столько недель тренировал меня Йарра, и, вспоминая уроки графа, загоняла себя в самум.
Моя пустыня… Яркое белое солнце и линялое небо цвета глаз Раду, слепящий блеск столба караванной тропы и детский смех песчаных духов — они появляются на краю зрения и исчезают, стоит мне повернуться. Дразнят, играют со мной, оставляя цепочки следов… Бубенцы и медные каракибы,тягучая песня свирели, зовущая в финиковую рощу…
Не сегодня. Не сегодня, простите меня.
Песок. Мягкий и шелковистый — но моя воля делает его острым, колючим. Музыка замолкает, захлебывается, только каракибы гремят все тревожней и громче. Пустыня наполняется шепотками. Шорохом, шелестом — чешуя по камням — и чьим-то плачем. Солнце тускнеет, заболевает страхом. Ветер крепчает, и песок взмывает вверх темными вихрями. Взмывает и опадает, но рев бури становится все отчетливее.
Где-то там, по ту сторону жизни, кричат и суетятся люди. Галеас, галеры, джонки… Хлопают катапульты, свистят стрелы. Крошкой льда ложится на плечи холодное плетение хауберка.
Я иду между барханами навстречу буре — барханы раздвигаются, и у них, человеческие лица. Ветер бьет в лицо — мой или настоящий, от резкого движения галеаса вперед? Неважно. Тонкая струйка песка спиралью поднимается к моей ладони, и пальцы сжимаются на рукояти фламберга. Странно, раньше он не был изогнутым… Не важно. Это тоже не важно.
Важно помнить Тимара. И Йарру. Мне есть кого защищать и ради кого возвращаться.
Три галеры пылали; вопящие солдаты прыгали в воду, перебирались на джонки. Весла «Райанского Волка» взлетали и опускались, разгоняя корабль для столкновения с последней, четвертой — только у нее остались катапульты с драконьим огнем. Несколько горшков со смесью пролетели мимо, но один попал, и парус вспыхнул. Ненавижу огонь!..
Надводный таран «Волка» пробил борт галеры, соединил корабли, превращая их в поле боя. Я первой запрыгнула на бушприт…
и шагнула в самум.
