12
Перегородившая дорогу к княжескому замку карета из красного дерева могла принадлежать как богатому торговцу, так и Высокому Лорду. Гнедые ахалтекинцы покачивали плюмажами, шумно фыркали, стуча подковами по мостовой. Полированные поверхности тускло блестели в свете факелов, в выемках резных узоров успел скопиться снег.
— Лорд Стен, не откажите в беседе. — Женский голос, раздавшийся из экипажа, был низким, грудным. — В личной беседе.
— Мы знакомы? — Виконт Майхон Стен не спешил покидать седло, хотя леди его заинтриговала. Так к приватному разговору с ним еще не взывали.
— О нет. Но я надеюсь на знакомство и, возможно, взаимовыгодные отношения, — засмеялась женщина.
— Выйдите из кареты. — Отбросив полу плаща, Стен нащупал рукоять кинжала, сжал ее.
Нарочитый вздох, шорох ткани…
— Гайк!
Спрыгнувший с козел кучер согнулся в поклоне, подал руку своей госпоже.
На лопатообразную ладонь простолюдина легла узкая ладошка, затянутая в черную кожу перчатки с заячьей оторочкой. Следом показался мысок туфельки и бархатный подол платья, и, наконец, стройная фигурка, кутающаяся в меховую накидку с черной атласной подкладкой. Верхнюю часть женского лица скрывала маска, но цвет волос и темные глаза выдавали чистокровную.
— Как видите, я одна. — Незнакомка присела в глубоком реверансе. Накидка распахнулась, продемонстрировав виконту низкий вырез платья и соблазнительную ложбинку груди. Мелкие снежинки заискрились на безупречной, будто подсвеченной изнутри коже, растаяли; бриллиантовые капельки влаги медленно поползли к кромке корсажа. Виконт проследил за ними и заерзал — седло внезапно стало некоторым образом мешать.
— Ну же, решайтесь, — мурлыкнула женщина. — Вы ничего не потеряете, даже времени — я с удовольствием подвезу вас к замку Его Светлости.
— Покажите лицо, — велел Стен. Незнакомка волновала… и волновалась — ее запястье искрило.
Женщина покачала головой, пухлые губы едва заметно задрожали.
— Это лишнее. Видите ли, я… отлучена от двора, — понизила она голос. — Но я уверена, вы смогли бы убедить Ее Светлость сменить гнев на милость. Всем известно, что княгиня Анна весьма высокого мнения о вас, виконт… Прошу, не заставляйте меня распинаться перед вашими людьми, — зашептала она, кивнув на отряд сопровождения. — Я и так безумно рискую, мне запрещено появляться в столице…
Стен улыбнулся и расслабился. Всколыхнувшиеся было подозрения исчезли. С тех пор как княгиня ввела его в свою свиту, а он, заручившись предварительно насмешливым согласием князя Луара, назвал леди Анну своей Прекрасной Дамой, просителей и просительниц — особенно просительниц — стало много. Место при дворе, желание быть представленным Их Светлостям, место в свите, рента, земли, налоги… Естественно, он помогал. Само собой, небескорыстно. Разве что на него глядели именно так — снизу вверх, покусывая алые губки, с трепетом ожидая решения, способного изменить судьбу.
— Я выслушаю вас, леди, — снисходительно сказал виконт, усаживаясь в карету.
Резная дверь с залепленной снегом эмблемой — не то пума, не то рысь, потерявшая кисточки, с мягким хлопком закрылась. Кучер вернулся на козлы, взялся за вожжи: «Н-но-о!» — и экипаж, окруженный охраной виконта, медленно пополз в гору.
Не доезжая моста, ведущего к замку Луара, карета остановилась. От вывалившейся от нее пары за лигу несло вином и развратом. Лорд Стен, прячась под капюшоном и невнятно кляня метель, с третьей попытки взгромоздился на коня, усадил перед собой женщину в наспех зашнурованном платье. Кучер проводил госпожу хмурым взглядом и, хлестнув упряжку, повернул к городу.
Во внутреннем дворе замка набравшийся виконт едва не вылетел из седла. Хрипло пообещав повесить всех и каждого, он бросил поводья капитану отряда, поправил капюшон и, ткнувшись лицом в пышную грудь спутницы, потащил женщину по темным переходам галерей.
Час спустя резиденцию князя Луара покинула всадница в меховой накидке с атласным подбоем, следом из замка выехал молодой мужчина с узким нервным лицом и рыжими волосами. Столкнувшийся с ним Четвертый Советник Ремайн удивленно проводил старого знакомого взглядом — все-таки личный секретарь графа Йарры слыл домоседом, но, когда по столице поползли слухи об исчезновении виконта Стена, понятливо закивал. Доносить Его Светлости о своих подозрениях Ремайн не стал: во-первых, зарвавшийся Майхон Стен его жутко раздражал — и не только его, так что Лорд-Дипломат вполне мог ошибаться, а во-вторых, Советник был стар, мудр и прекрасно понимал, что князь пока еще не выиграл, а Йарра все еще не проиграл. И лучше постоять в стороне.
Карета, чинно выехавшая за пределы Лайры, загромыхала, подпрыгивая на ухабах проселочной дороги. На крутых поворотах ее заносило, и жующий кляп лорд Стен бился виском о боковую стену ниши под сиденьем. Стянутые за спиной руки затекли, согнутые в коленях и перетянутые веревкой ноги онемели. Стен взмок, силясь разорвать путы, но лишь туже затягивал узлы.
Тварь! Стер-рва!!! И охраннички эти… канальи! Ворон считали? Или в доле?! Псами затравлю, кнутом исполосую, как только выберусь отсюда!
В том, что выберется, Майхон не сомневался — лорд Арон Стен горы свернет ради единственного сына. А потом заставит похитителей харкать кровью за каждую медяшку выкупа.
Нет, ну с-сука же!
При мысли о девке, забравшейся к нему на колени, стянувшей с него плащ, с придыханием стонавшей, пока он воевал со шнуровкой платья, а затем воткнувшей ему в шею иглу с наркотиком, рот наполнился желчью. В ногах валяться будет, вымаливая прощение!
Карета свернула и остановилась. Стен замер, прислушиваясь. Приближающийся конский топот далеко разносился по подмороженной земле, его не приглушал даже выпавший снег. Двое, решил про себя виконт.
Лошади остановились совсем рядом.
— Все в порядке, Сэли? — услышал Стен голос того, кто с помощью девки связал его и затолкнул под сиденье.
— Да, барон.
Барон, запомнил виконт. Интересно кто. Дамейр? Вольес? Или Ул?! Конечно, Ул. Грозился… Жену его, видите ли, обидели…
— Леди Лойр, ваша награда. Камилла, вы были великолепны.
Вместо ответа хлопнул телепорт. Лойр, значит. Еще увидимся. И поговорим, как ты и хотела. Пр-риватно.
Нагретые кирпичи на полу кареты остыли, и Стен почувствовал, что замерзает. Они что, до лихорадки его довести хотят?! Виконт замычал, толкнулся о стену. Снаружи замолчали, а в следующую секунду по телу пошла дрожь ненаправленных порталов.
Оглушенный, ослепленный несколькими перемещениями подряд, Стен слабо завозился, когда крышка сиденья над головой поднялась, а его самого вытащили из ниши, перекинули через плечо и куда-то понесли. Куда-то вниз — все, что он понял.
Виконта, не развязывая, швырнули на охапку соломы и оставили в темноте. Вернулись только через несколько часов, когда он тихо завыл от боли в плечах и выгнутой спине. Путы сняли, но ненадолго, толкнув Стена в металлическое кресло и защелкнув кандалы на руках и ногах.
— Теперь мы можем поговорить, — вошел в камеру высокий тонкокостный мужчина. Не Ул, и даже не Вольес — совсем юнец. Рыжий, хромой. С длинной косой и совершенно идиотскими веснушками. Опираясь на трость, похититель дохромал до виконта, вынул кляп у него изо рта.
— Вы… кто… — просипел Стен. — Я вас… не знаю…
— Меня — нет. Но вы знакомы с моей сестрой, Лаурой Рэйлирой Орейо. Я бы очень хотел послушать об обстоятельствах вашей с ней… — помедлил он, — последней встречи.
Глаза виконта расширились. Сглотнув, Стен уставился на хромого, не были бы скованы руки — сделал бы отвращающий знак.
— Йарра найдет вас… И освежует. Живьем… А я буду подавать ему ножи.
Но ведь она мертва! Никто не знает! Он сам позаботился о том, чтобы отправить двадцатку наемников в Лес!
— Я не понимаю, о чем вы! — выдохнул Стен. — Я не знаю никакой Орейо!.. То есть я знаю о леди графа Йарры, но не был ей представлен!
— Думаю, вы просто забыли. — Барон придвинулся ближе, и Стен только теперь разглядел, что мальчишка застыл — ему могло быть как двадцать, так и пятьдесят. В мечущемся свете масляной лампы глаза Орейо казались совсем черными и очень старыми, на висках серебрилась седина. — Но у вас будет много времени, чтобы вспомнить, лорд Майхон. А я вам помогу. Видите ли, я очень люблю свою сестру и очень хочу знать, что же случилось с ней под Пратчей.
Золоченый набалдашник трости взлетел и с размаху опустился на ногу лорда Стена. Коленная чашечка треснула, и последние слова Орейо утонули в вопле виконта.
Я провалялась в постели два месяца. Воспаление легких, жар, жуткая слабость и боль в мышцах едва не отправили меня на тот свет. Дни слились в нескончаемый полусон-полубред, перемежаемый появлениями Йарры и какого-то маленького человечка с глазами обиженного ребенка. Они вливали в меня еду и лекарства, натирали грудь и спину жгучими мазями и каждое утро заставляли дышать над кувшином с кипятком, от которого шел нестерпимый дух эвкалиптового масла. И тогда приходил кашель. Он сгибал меня пополам, раздирал бронхи и горло, я вцеплялась пальцами во влажные от пота простыни, зажмуривалась до алых мушек, и кашляла, кашляла, кашляла… Что-то противное, склизкое, холодное жило в груди, ворочалось, перетекало, раздражало и мучило, отбирало силы, и я в изнеможении падала на койку.
Человечек с грустными глазами цвета горького шоколада расстроенно качал головой и промокал мой лоб салфеткой, подсовывал пилюли и травяные отвары, поддерживал мне голову, помогая пить. Забирался на стул с высокой спинкой, становился на колени на сиденье и осторожно трогал мое горло, подмышки, ослеплял зеркальцем и просил показать язык, прикладывал деревянную трубку к груди:
— Дышите, госпожа. Не дышите.
Укрывал одеялом, выгонял графа из каюты и требовал, чтобы я спала.
Йарра кивал, уходил. Возвращался поздно ночью, когда человечек по имени Рени засыпал на своем тюфяке в углу каюты. Неслышно ступая босыми ногами, граф садился у моей постели, смотрел, иногда трогал волосы — накручивал пряди на пальцы. Один раз поцеловал. А впрочем, возможно, мне это снилось, ведь днем все ограничивалось прикосновением жесткой ладони ко лбу и помощью целителю: обтереть, поднять, переодеть, перевернуть…
Стефан появлялся куда чаще.
Сны, преследовавшие меня все детство, но исчезнувшие в последние пару лет, вернулись. И снова спальня, снова пляшущие перед лицом занавески, порванное платье, отнявшиеся от страха ноги и текучее: «Ли-и-ира-а-а…» Рыдая от ужаса, я подскакивала на кровати, сипела, беззвучно кричала — кашель сорвал мне голос, но все равно видела его. Иногда в углу каюты, часто — совсем рядом, склонившимся над кроватью. «Ли-и-ра-а-а…» И никого не было — ни Тима, ни Уголька, ни Йарры. Только Рени спал в своем углу. Но что тот Рени моему кошмару…
Наверное, потому я и болела так долго. Мало мне лихорадки и того, что господин Литами называл чудным словом «пневмония», так еще и почти полное отсутствие сна ночью. Но все же Рени был целителем от Шорда, или, как говорят в Фарлессе, от духов. Пилюли сделали свое дело, жар спал. Кашель стал мокрым, и я по пять раз на день чистила зубы, избавляясь от противного привкуса той самой дряни, которой отплевывалась. Последней ушла мигрень, а вслед за ней пропал комариный звон в ушах и перестали слезиться глаза.
Светлые боги, как же здорово, когда ничего не болит!
Впервые я встала с кровати после Дня Поворота. Сделала под внимательным взглядом Рени пару кругов по каюте, в очередной раз показала целителю язык, позволила заглянуть себе в нос, пощупать шею, прослушать легкие, на всякий случай ощерилась, демонстрируя зубы, а потом чмокнула господина Литами в щеку.
— Спасибо вам.
Рени заалел, забормотал что-то о долге лекаря и клятве фарлесских лекарей, спрыгнул со стула и начал укладывать врачебные принадлежности в свой сундучок. Вообще, чем здоровее я становилась, тем больше он меня стеснялся и, кажется, даже побаивался.
— Господин Литами, если вам что-то понадобится, мой брат, барон Орейо, всегда поможет, если вы упомяните мое имя.
— О нет, благодарю, — махнул детской ладошкой карлик, — Его Сиятельство щедро оплатил ваше лечение, леди Орейо. В качестве последних рекомендаций — не перенапрягаться, не переохлаждаться, не… кхм, пожалуй, будет лучше, если я скажу об этом господину графу, — пробормотал Литами. — Побольше гуляйте на свежем воздухе, не пейте холодное и, будьте добры, леди, прекратите расчесывать ранки! — строго качнул феской Рени. — Вы же им зажить не даете!
Вслед за лекарем я посмотрела на свою руку и ойкнула при виде засохшей крови, забившейся под ногти. Четыре длинные царапины шли от локтя до запястья и, что удивительно, проходили под браслетом поводка. Совершенно не помню, где я их получила.
— Ну что ж, леди Орейо, я с вами не прощаюсь, но покидаю, — улыбнулся Рени, держа свернутый тюфяк под мышкой. — Будьте здоровы.
— Да хранят вас духи Воды и Пустыни, — приложила я пальцы к губам и сердцу.
Господин Литами поклонился и вышел, а спустя пять минут на пороге появился граф.
— Здравствуй, Лира.
— Добрый день, господин, — осторожно ответила я.
И тишина. Только крики чаек, монотонное поскрипывание корабля и ритмичный стук барабанщика.
Йарра снял дублет, повесил его на спинку стула. Сел рядом с кроватью.
— Как себя чувствуешь?
— Хорошо, спасибо.
Наклонившись вперед, граф коснулся моего лба тыльной стороной ладони, пощупал горло, удовлетворенно кивнул.
— Голодна? Пить хочешь?
— Кушать — нет, пить — да…
Йарра плеснул мандариновый сок из кувшина — еще одно предписание господина Литами, — протянул. Я медленно пила приторную жидкость и из-под ресниц посматривала на графа.
Спокойный. Холодный, собранный, сдержанный. Глаза как прозрачные льдинки, а под ними залегли глубокие тени. Отросшие волосы небрежно собраны в низкий хвост, но лицо выбрито до синевы. Нужно было что-то сказать, но ничего, кроме «спасибо», в голову не приходило.
— За что?
— Вы спасли меня… снова.
…каким-то чудом нашел среди нагромождений подводных скал, уже захлебнувшуюся, заставил дышать — об этом рассказал мне Рени. А ему младшие офицеры, которых фарлесец выхаживал после неудачной попытки оттащить Йарру.
Сиятельство посмотрел на меня так, словно я сморозила величайшую в мире глупость.
— Ты всерьез считаешь, что я позволил бы тебе утонуть?..
Отодвинулся, скрестил руки на груди, буравя меня недовольным взглядом. Теперь-то что не так? Я же просто сказала спасибо!..
И снова тишина. Она укрыла нас пуховым одеялом, под которым я спала зимними ночами. Солнечные лучи пробивались сквозь узкое окно под потолком, бликовали на чернильнице, и яркие пятна света прыгали по стенам, щекотали нос — наверное, поэтому у меня на глаза навернулись слезы. Я отвернулась, опустила голову, смахнула режущие веки капли, делая вид, что убираю прилипшую к щеке прядь.
— Не плачь, — протянул платок Йарра.
Помедлив, я приняла крахмально-жесткий треугольник ткани, сжала его в кулаке. Заморгала, стараясь успокоиться.
— Я не хочу с тобой ругаться, — негромко заговорил граф. — Никаких больше споров, криков и взаимных оскорблений, слышишь меня?.. Тем более попыток выцарапать мне глаза и проломить голову кувшином. Подражание верблюдам я тоже не приемлю, моя леди должна вести себя как леди, а не как рыночная торговка. Из каюты можешь выходить когда захочешь, но будет лучше, если первые дни — под моим присмотром. Ты понимаешь почему?.. Хорошо, — продолжил он, дождавшись кивка. — Это тебе для связи с братом в любое время дня и ночи. — Йарра снял с шеи рубиновый амулет, положил его мне на колени. — Хватит на полгода круглосуточной болтовни.
— Спасибо, господин…
Пальцы графа сжали мой подбородок, заставили поднять голову.
— На меня посмотри. Я не считаю полукровок нелюдью второго сорта, тебя тем более, — сказал Йарра, глядя мне в глаза. — И никогда не считал. Я наговорил много лишнего и теперь сожалею о своих необдуманных словах… и поступках. Действительно сожалею. Если придумаешь подарок, который поможет тебе забыть о случившемся, ты его получишь.
— Мне ничего не нужно, — пролепетала я, недоверчиво глядя на графа.
Йарра предлагает мир? Извиняется?.. Не просто подсовывает украшение, считая инцидент исчерпанным, а…
— Не спеши отказываться, — сказал Его Сиятельство, погладив большим пальцем мою щеку, скулу. — Женщинам всегда что-нибудь нужно. — Убрал руку. — И раз уж у нас утро истины, я хочу расставить все раис над рунами относительно Ришара.
Я поежилась, но отвести взгляд не посмела.
— Вряд ли я когда-нибудь забуду то, что видел, — брызнул татуировкой граф. Поморщился, сжал руку в кулак, загоняя серебро обратно под кожу. — Но напоминать тебе о нем не стану. — Помолчал. — Это все, что я хотел сказать. Отдыхай. Если что-то понадобится — позовешь Юшенга.
Йарра встал, и тонкие волоски, выбившиеся из моей косы, потянулись за ним, прилипли к рукаву его рубашки. Как десяток тоненьких мостиков, переброшенных через пропасть.
— Господин, — окликнула я графа.
— Да? — повернулся он.
— А… браслет? — чуть приподняла я руку с поводком.
— Браслет я не сниму.
Мосты затрещали и подломились.
— Я могу спросить почему? — прошептала я.
— Потому, что хочу находить тебя именно там, где оставил. — Смягчившееся было лицо Йарры снова посуровело. — В безопасном месте, Лира, а не в месте, показавшемся тебе безопасным, — оперся граф ладонями о высокую спинку стула.
— Хотите сказать, что это для моего же блага? — закусила я губу, исподлобья глядя на графа. Он шутит? Или просто издевается?!
— Верно. Это для твоего же блага.
— Вы говорили о желании…
— Любом, кроме этого, — отрезал Его Сиятельство.
— Но Тим!..
— Тимар со мной полностью согласен.
— Он согласился носить поводок?! — не поверила я своим ушам.
— После беседы с лордом Стеном — да. Поговори с братом, Лира. И подготовься к ужину, я хочу представить тебя капитанам.
— Тимар! — активировала я связник, не успел граф выйти. — Тими!
— Лира? — завибрировал амулет голосом Тима.
— Да!.. — всхлипнула я, прижимая рубин к губам. — Да, это я… Йарра мне связник дал… Как ты? Как рука? Тебе не больно?
— Нет, я в порядке. В полном. Честное слово.
— Не врешь? — С него станет попытаться умолчать…
— Да чтоб мне лопнуть! — страшно поклялся Тимар. Я представила, как он таращит при этом глаза, и засмеялась сквозь слезы.
— Ты как себя чувствуешь? Граф говорил, ты больна…
— Уже нет, — шмыгнула я носом. — Меня господин Литами вылечил. Знаешь, кто он? — зашептала я. — Карлик! Самый настоящий! Лысый, как коленка!.. А еще фарлесец! У него даже феска есть! С кисточкой!
— Раз кисточка, то, конечно, фарлесец, — хмыкнул Тим. — Это же главная особенность всех жителей Фарлесса. Никто, кроме них, не носит фески!
— Да ну тебя, — надулась я. — Опять смеешься…
— Тебе от Уголька пламенный привет.
— Киса, — расчувствовалась я. — Девочка моя хорошая…
В связник заурчали, замяукали, а потом раздался смачный чавк.
— Твою мать! — При звуках борьбы я захихикала. — Ты что творишь! Выплюнь! Отдай! Отдай сейчас же!.. Уголек! Я кому сказал!..
Шлеп! Шмяк! Бах!
— Р-Р-М-А-А-У-У!
Ого! От рева горной пантеры даже здесь, за несколько сотен лиг от замка, задрожали стены.
— Уши оборву!.. Пшла отсюда! Плохая кошка! Наказана!
— М-а-ау! Ра-а-ау-р!
К концу потасовки я рыдала от смеха.
Шорх-шорх…
— Весь связник исслюнявила!
— А-а-а… Ы-ы-ы… — стонала я, уткнувшись лицом в подушку.
Шорх-шорх — я будто наяву видела кружевную пену платка и тонкие пальцы — печатка Орейо блестит платиной на безымянном. Длинную косу с завивающимся кончиком и рыжие пряди, заправленные за уши. Тревожные глаза, веснушки…
— Ты почему замолчала?
— Не знаю, что сказать… — Знаю, но не могу решиться. — Я рада, что ты здоров.
— Что со мной будет, — отмахнулся Тим. — Ты нормально питаешься? А то знаю я эти плавания с цингой и прочими прелестями. На сквозняках, надеюсь, не сидишь? И как умудрилась вылететь за борт?
— Ты… Граф сказал, что ты допрашивал лорда Стена.
Тишина.
— Тим?
— Да. Мы с ним говорили. — Велеречивость Тимара исчезла. Голос брата вдруг приобрел металлический оттенок, а от раздавшегося смешка стало жутко. Такого Тима я не знала.
— Кто рассказал тебе о нем? — осторожно спросила я.
— Йарра, конечно. Два месяца назад.
О! Значит, граф все-таки запомнил мои слова.
— И ты…
— И я убедил виконта погостить в замке. Он… — Снова смешок, от которого по спине побежали мурашки. — Виконт Стен с радостью поведал мне о приказавшей убить тебя княгине и о том, как именно тебя убивали.
— Княгиня?! За что?! — поразилась я.
И сразу же поняла — за Куколку. Говорят, с того проклятого бала накануне Излома Лета княжна не покидает своих покоев…
Так вот что такое возмездие.
Я зажмурилась, стараясь забыть овраг и грязную жижу, заливающую нос. Искалеченное тело, колодки, волглую солому застенков. Ньето. Боль и тысячу унижений, тычков за отказ целовать руки, протягивающие подаяние.
Я сползла с кровати, залпом осушила кувшин сока, а Тимар все говорил, говорил… О том, как выследил Стена и похитил его с помощью той самой леди Лойр, содержащей «Дом Розы», о том, что виконт раскис всего лишь после ночи с палачом, о том, что служителю Мийсу не удалось узнать о храмовниках — оказывается, граф и это запомнил, — но Тим нашел людей, вспомнивших побиравшуюся девчонку-римела со шрамом на лице.
— Ты рассказал все это Йарре? — Мои щеки вспыхнули от стыда.
— Конечно, — зло усмехнулся Тимар. — Он виновен не меньше, чем ты. Даже больше. Не уследил!..
— Я?! Я виновата?! В чем?! — потрясенно выкрикнула я.
— Тебе где велели сидеть?! — зарычал в ответ Тим. — Ты считаешь, Йарра зря велел быть в госпитале, среди сотни людей?! За каким брыгом тебя понесло на холмы?!
— Мы были в тылу, я не думала, что так выйдет!
— Вот именно, Лира, ты не думаешь! Ты никогда не думаешь! Ты не думала, что артефакт нельзя снимать, и привязала к себе того мальчишку, Джайра. Ты не думала, что в идущую от Леса метель гулять нельзя, и нарвалась на мантикору. Ты не подумала, что на войне нужно быть именно там, где тебе приказали, и едва не погибла!.. Ты не думаешь, поэтому думать за тебя буду я. И теперь я считаю ограничитель отличной идеей. Надеюсь, у тебя хватит родственных чувств ко мне, чтобы не делать больше глупостей.
— Ты не имеешь права так со мной поступать!
— Я?! Я не имею?! — стукнул по столу Тим. — Я дал тебе свое имя! Я тебя вырастил! Я тебя похоронил, Лира!.. Мы с Йаррой трупы переворачивали под Пратчей, чтобы найти тебя! Несколько сотен женских тел — магиан, лучниц, наемниц, просто идиоток, которые носились по улицам, вместо того чтобы прятаться!.. Ты хоть раз подумала, каково нам было?! Тело за телом — в Лизарии одни блондинки?!.. Я своими руками тебя обмывал и в гроб укладывал, и ты говоришь, что я не имею права?!..
Я пришибленно молчала. Руки дрожали, перед глазами все плыло от слез и поднимающейся истерики.
— От княгини я укрыть тебя не смогу, — закончил Тимар. — Но сможет граф. Поэтому ты будешь с Йаррой, пока все не утрясется.
— С поводком?..
— С поводком, раз по-другому ты не понимаешь.
— Ты ненормальный. Вы с ним оба ненормальные, — прошептала я и потушила связник.
