Образование и воспитание способствуют внушению детям ответственности, вызывающей чувство вины.

Но какой ребенок сможет сказать своему отцу: «Ты расстроен из-за моих ошибок в школе, и это разочарование только твое, папа. Я думаю, что ты сам отвечаешь за свое разочарование. Я не хочу нагружать себя этим, заставляя себя работать больше либо обвиняя себя, что я плохо работаю»?

Внушение чувства вины — это своего рода деформация, обострение чувства сострадания, живущего в нас с детства. Эта способность, которая заставляет нас не замечать страдания того, кого мы любим, и того,, кто любит нас. Как только мы говорим тому, кто несчастлив по нашей вине, что мы не чувствуем себя виноватыми в его страданиях, он сразу же возмущается и обвиняет нас в несознательности, испорченности и ужасном отношении к людям. Это утверждение может показаться нам шокирующим.

Не несет ли ответственности мужчина, бросивший свою жену, за отчаяние, которое она испытывает? Или женщина, которая ушла от своего мужа, и ее дети, ведь она не может заботиться о них в одиночку, не чувствует ли себя виноватой, представляя их одиночество? (Конечно, не свое чувство, которое будет названо людьми «свободой» или «легкомыслием».) Не несем ли мы ответственности за тех, кого приручили? (Лис из «Маленького Принца».) Нет, и вместе с тем да, совсем чуть-чуть. Так снова проявляются вопросы верности, чьи корни древнее, чем наша жизнь.

Сложно действовать только так, как мы хотим. Эта трудность заключается в желании угодить, не разочаровать и завоевать уважение другого человека. Но если мы берем на себя ответственность за чувства других людей, мы оказываемся в ловушке.

После многих лет борьбы и увещаний преданная дочь опускает руки: «Если мой отец сам сделал выбор и решил уничтожить себя алкоголем, я прекращаю спорить с ним и портить свою жизнь, пытаясь его спасти. Его алкоголизм принадлежит только ему. И он, стоящий между ним и мной, между другими и ним, его любимый компаньон по жизни. Я свободна от всего этого, и у меня есть собственные жизненные приоритеты...»

Другой отец, потративший много сил, борясь с анорексией дочери, однажды заявляет ей: «Я не несу ответственности за то, ешь ты или нет. Мое обязательство состоит в том, чтобы дать тебе еду — и это все».

Не брать на себя ответственность за других людей — это значит отказываться помогать им убегать от последствий принятых ими решений.

Например, отец-еврей упрекает своего сына в том, что он женился не на еврейке, и отказывается встречаться со своими внуками. Ставший отцом сын не может помочь своему отцу высказаться. Он регулярно его приглашает, несмотря на повторяющиеся отказы, и сам часто приезжает к дверям его дома со своими детьми, заставляя таким образом дедушку пересматривать свои взгляды. Он также демонстрирует свое желание поддерживать связь с отцом и показывает ему (и своим детям), что разрыв был односторонним.

Когда мы сознательно отказываемся от предложенной или навязанной нам другими людьми системы отношений, мы открываем для себя еще больше возможностей, лучше понимаем, чего мы хотим и как позиционируем себя в жизни. Проявлять себя, несмотря на риск быть непринятым и непонятым, это одна из самых сложных вещей в жизни, ведь в нас так сильна потребность в одобрении.

Мы отдаем себе отчет в том, что, написав это, и в особенности стараясь смягчить процесс осознания своей ответственности у участников наших тренингов, мы вызываем сильную реакцию, совершаем один за другим перевороты и провоцируем душевное смятение наших читателей, предлагая им поведение вне привычных стандартов отношений. (Необходимо работать над личностным ростом и развитием, чтобы суметь разоблачать приемы терроризма в отношениях: те самые, что проникают в самые близкие отношения под видом любви.)

Революция в отношениях, которая приносит тяжелые и одновременно более свободные дни, безусловно, идет этой дорогой.