Глава 4
На безумной скорости мчаться по магистрали на мощной машине… Ночью… Игнорируя и знаки, и камеры, и даже патрули дорожной полиции… Разве не об этом мечтает каждый двадцатилетний юноша, впервые вырвавшийся в открытый мир?
На свободу.
Где нет контроля и запретов.
На свободу…
Для поездки в Ростов Зоран взял в аренду мощный и внушительный «Ленд Крузер», разогнал его как следует и теперь, самодовольно улыбаясь, чувствовал себя если не королем дороги, то как минимум одним из её властителей.
Он свободен…
Конечно, Зорану не хватало практики, но трасса перед ним была пуста, и потому он без стеснения доводил показания спидометра до ста пятидесяти миль в час. Иногда, правда, становилось чуть страшновато. Идя на подъём, Зоран невольно представлял, что влетит на полной скорости в задницу какому-нибудь тихоходу, которого просто не успеет разглядеть, однако пока везло: на предыдущих горках никого не оказалось, а сейчас он заранее разглядел белоснежный «Опель» и сбросил скорость до вполне приемлемой сотни. Заодно увидел указатель и поморщился: до Ростова оставалось почти четыреста миль…
Долго.
Душа рвалась на юг, в незнакомый город, на незнакомый остров, тайна которого поможет расплатиться по старым счетам…
С другой стороны, ещё четыреста миль наслаждения скоростью и мощью автомобиля, ночной дорогой и свободой – разве это плохо?
Обойдя «Опель», Зоран не стал сильно разгоняться, а, поудобнее устроившись в кресле, задумался, вновь – в который уже раз! – вернувшись мыслями к прошлому.
Письмо отца…
Получить весточку с того света было одновременно и радостно, и грустно. Зоран перечитал её не меньше десяти раз, выучил наизусть, и теперь слова звучали у него в голове… голосом отца. Это было необычно и… приятно. Несмотря на строгость родителя, Зоран в нём души не чаял. По матери он скучал не меньше, а, может, даже и больше, но читать письмо её голосом не получалось. То ли потому, что он был мужчиной, то ли слишком уж оно было «папино». В каждой строчке, в каждом слове, даже знаке препинания чувствовался отцовский педантизм.
И его любовь…
Зоран снова вспомнил о «Лунной фантазии» и едва не разрыдался, неожиданно даже для самого себя. Всему виной, опять же, было пресловутое письмо – как бы юноша ему ни радовался, оно крепко разбередило старые раны, да ещё густо присыпало их солью. Послание заставило молодого люда вновь пережить горечь утраты, как будто родители погибли не восемь лет назад, а вчера, и пламя ненависти запылало с новой силой.
Зоран снова стал Ненавистью. Она, а не юноша, давила на педаль, торопясь приблизить сладостный миг расплаты. Она мечтала скорее оказаться в Ростове и прочесть страшное заклинание! Она…
Интересно, почему родители не воспользовались свитком во время войны? Почему не отправились в Ростов и не спасли от смерти десятки, сотни людов?
Наверное, всему виной была излишняя гуманность. Родители готовы были умереть с именем Великого Дома Людь на устах, но из-за врождённого благородства не сочли возможным прибегнуть к страшному ритуалу…
«А я? Я исправлю ошибку родителей! Завтра же! Сразу, как только приеду в Ростов! Без всякой войны и без предупреждения!»
Зоран машинально погладил конверт во внутреннем кармане куртки, в котором лежали письмо и футляр.
И улыбнулся.
Единственное, о чём юноша жалел, – что нельзя никому рассказать о важнейшей миссии. Ему всего двадцать, но он прекрасно понимал, что единомышленников для подобного предприятия даже среди людов отыскать не просто. Большинство скажет: «Надо сообщить в Великий Дом!», меньшинство струсит, и хорошо ещё, если не донесёт… Люды предпочитают подчиняться руководству и не верят, что проклятый Замок, ржавым гвоздём торчащий посреди проспекта Вернадского, можно снести.
Люды стараются избегать максимализма…
«Но я отомщу за вас! И за всех, кто погиб в той войне!»
* * *
– Дур-рак ты, Валера! – Карина нарочно разбила первое слово на слоги, чтобы обидней прозвучало.
– Ну а что я? – пожал плечами парень, делая вид, что не обратил на оскорбление никакого внимания. С Кариной иначе нельзя: станешь придираться к мелочам, считай, вечер насмарку.
– А то, что девушка у тебя – шик-блеск, – горделиво вскинув нос, сообщила Карина. – А ты её не ценишь.
– Почему не ценю? Тебя как провожу, так сразу к ней поеду… Благо тут недалеко, Ростов вообще маленький…
Девушка надула щёки и, хлопнув спутника по плечу, выразительно произнесла:
– Дур-рак и сволочь!
– Да я про мать, про маму, – заверил подругу Валера. – Клянусь.
Глядеть на его «страдальческую» мину было до того потешно, что Карина не выдержала – расхохоталась. Час был поздний, двор пустой, и её звонкий смех эхом отразился от кирпичных стен.
– Ну иди ко мне. – Валера, воспользовавшись моментом, ухватил её за изящную ручку в чёрной перчатке.
– Целоваться? – Она уперлась ему в грудь руками и отвернула личико в сторону. – На таком холоде? Ну точно дур-рак…
– Ох ты, посмотрите на неё… – проворчал он, закатывая глаза. – Будто бы мы не на холоде первый раз поцеловались?
– Разве?
– Кажется, кто-то забыл, когда у нас был первый поцелуй?
– Да помню я, помню, в феврале… – Девушка зябко поёжилась. – Но сейчас не намного теплее…
И в этот момент Валера неожиданно остановился.
– Что ты встал? – возмутилась девушка. – Я, между прочим, замёрзла…
– Там мужик лежит, – понизив голос, произнёс парень.
– Какой мужик? – не поняла Карина. – Где?
– Там. – Валера указал на лавку метрах в пяти от них, у третьего по счёту подъезда.
Девушка прищурилась и несколько мгновений спустя увидела лежащего на клумбе человека. Незнакомец распластался на спине и не подавал никаких признаков жизни. Впрочем, с такого расстояния и при таком освещении узнать, дышит мужчина или нет, было нельзя.
– Пойдём отсюда. – Карина ухватила парня за руку и потянула прочь.
– Куда пойдём? – упёрся тот. – Ты чего? Может, он ещё жив и ему помощь требуется?
– А может, это алкаш? Проспится и домой пойдёт.
– Голова у него как-то странно вывернута…
– Ой, да сдался он тебе!
– Шутишь, что ли? – Валера поправил задравшийся рукав и посмотрел на подругу, как на идиотку. – Конечно, сдался! Я ж себе потом не прощу, если просто мимо пройду. И ты не простишь, я знаю.
– Не прощу. Но, блин… если честно, так страшно, – перейдя на шёпот, призналась Карина.
– Нормально, – уверенно произнёс Валера, хотя в действительности ему тоже было не по себе. – Только лежит он как-то… не так.
– Думаешь… Думаешь, он мёртвый? – Девушка зажала рот ладонью.
– Зачем сразу мёртвый? – повёл плечом Валера. – Может, просто без сознания. Или пьяный. Мало ли, время такое… позднее. Может, он вообще бомж, мелочи наклянчил да налакался какого-нибудь «боярышника».
– Я об этом и говорю!
– Но проверить надо. – Парень вздохнул. – Пошли?
– Пошли.
И сердца их в тот момент стучали так, что ребра содрогались.
– Эй! – позвал Валера, остановившись примерно в шаге от клумбы.
Никакой реакции.
– Надо пульс проверить.
– Ох… – Девушка сморщилась и громко скрипнула зубами. – Страшно-то как…
– Не бойся. – Парень коснулся её руки. – Всё будет в порядке.
Один робкий шаг в направлении незнакомца, затем другой – и вот он уже смотрит на бледное лицо. Мужчине на вид около семидесяти, лицо в глубоких морщинах, глаза чуть приоткрыты, но света слишком мало, чтобы в них заглянуть. Грудная клетка как будто не поднимается и не опускается: по крайней мере, одежда не колышется.
«Может, он просто от старости скопытился? – пронеслось у Валеры в голове. – Мало ли, проблемы с сердцем, может, какой-нибудь… тромб?»
В медицине Валера не разбирался, а все его познания в этой области ограничивались просмотром телевизионных фильмов про американских врачей.
Опустившись рядом с незнакомцем на корточки, парень протянул руку к бледной шее, покрытой дорожками вен, но сзади неожиданно громко ахнула Карина, Валера вздрогнул и обернулся:
– Ты чего?
– Прости, я… – начала оправдываться девушка, как вдруг они услышали звук шагов, и, присмотревшись, Валера увидел, что к углу дома спешит мужчина в короткой чёрной куртке.
– Эй! – машинально окликнул его парень, но тот лишь прибавил шагу.
– Ты куда? – изумилась Карина, когда её спутник, резко вскочив, бросился в погоню. – Валера?!
Но тот не ответил, наверное, потому, что и сам в этот момент толком не понимал, что делает. А вдруг это убийца бежит с места преступления? Что в таком случае ему может противопоставить двадцатилетний студент журфака, кроме острого слова и смартфона с металлическим стилусом? Валера не был хорош в драке, строго говоря, он вообще не умел драться, но за незнакомцем побежал.
Зачем?
«Ну, может, он сейчас в машину сядет, а я номер запомню, и потом его полиция по этому номеру найдёт?»
Мужчина в чёрном скрылся за углом, и парень прибавил. Несмотря на то что сердце его болталось где-то в области пяток, азарт придал Валере решимости и сил. Не сбавляя темпа, он резко свернул за угол и…
И получил мощнейший удар в лоб, усадивший его на пятую точку.
Перед глазами заплясали разноцветные блики, голова закружилась, сознание поплыло, и только громкий крик Карины:
– Валера! – сумел прорваться сквозь окутавшую парня пелену.
– Валерочка, что с тобой? Ты меня слышишь? Ты в порядке?
– Не очень…
– Что? – выдохнула перепуганная девушка.
Она хотела присесть рядом, похлопотать, но парень поднялся, пошатнулся, ухватил Карину за руку и тяжело вздохнул:
– Сейчас не очень, но жить буду.
Девушка нервно рассмеялась.
– Ну а чего ты за ним побежал-то, дур-рак?
– Не знаю. Инстинкт охотника.
– Скорее инстинкт идиота!
– Карина…
– Не ори! Голова кружится?
– Чуть-чуть…
– Вот видишь!
Перед глазами вновь поплыло, спорить не хотелось… слушать не хотелось… Вообще ничего не хотелось, только оказаться дома, поэтому Валера согнулся, уперевшись руками в колени, подышал чуть-чуть и попросил:
– Вызови полицию.
* * *
Дождь лил как из ведра. Он лупил в крышу авто с таким остервенением, что казалось, вот-вот сплющит машину, но сидящий внутри мужчина не обращал на ливень внимания. Неестественно выпрямив спину, глядя прямо перед собой, он обеими руками вцепился в руль так, как будто не руль это был, а спасательный круг, способный вытащить его из бушующего вокруг моря. Из беспощадных волн, способных переворачивать крупные суда, а мелкие разбивать в щепки.
Как будто…
Хватка чуть ослабла, и мужчина усмехнулся:
«Отпустило».
Он честно дотерпел до наступления ночи и только тогда вышел на охоту. И даже оказавшись на пустынных улицах, не набросился на первого встречного: разум всё же совладал с овладевшей им силой. Он выжидал. Он выбирал… Забрёл в пустынный дворик и заметил одиноко сидящего у подъезда старика.
Почему старик оказался на улице так поздно? Задумался и не заметил времени? Специально остался, потому что дома его никто не ждёт?
Какая разница?
Старик здесь, и это хорошо, потому что терпеть не было никакой мочи…
Он вытащил из кармана кусок провода, подкрался к деду – тот не услышал и не почувствовал приближения убийцы, – набросил провод на дряблую шею и крепко потянул. Старик дёрнулся, но даже на хрип у него сил не хватило, и смерть превратилась в формальность…
А может, дед и не хотел сопротивляться, может, потеряв близких, давно мечтал умереть, но накладывать на себя руки не решался, потому что грех… В общем, возможно, он оказал старику услугу.
«Не надо врать самому себе… Я убил, чтобы утолить Жажду, только и всего. Я себе услугу оказывал, не ему…»
Убил – и ушла боль, голова немного прояснилась, и мысли перестали вертеться вокруг поиска потенциальной жертвы. Он убил, и стало легче…
«Надолго ли?»
Мужчина отпустил руки и уткнулся в руль лбом.
Жажда мучила его не впервые, и мужчина знал правило: она непременно вернётся. Через неделю или месяц – но обязательно вернётся и вновь погонит его на ночные ростовские улицы. И хорошо, если к тому времени в городе появится ещё один маньяк и он сможет замаскировать свои действия…
Впрочем, маскироваться тоже становится опасным: полицейские не дураки и начали прозревать, что серийные убийцы в действительности совершают меньше преступлений, чем им приписывают. И скоро бросят все силы на поиск неуловимого Подражателя.
А с детективами, сумевшими так быстро изловить Филина, волей-неволей приходилось считаться…
Впрочем – его не поймают. Полицейские его не поймают, если не совершать глупых ошибок. Например, как сегодня… За каким чёртом он остался на месте преступления, наслаждаясь остыванием трупа? Зачем? Да, ему нравилось наблюдать, как смертельный холод обволакивает чужое тело, но ведь не в центре города! Не во дворе дома! Почему он не смог совладать с Жаждой и в итоге едва не попался случайным прохожим?
«Я умею много, смогу ещё больше, но следует соблюдать осторожность! Всегда и во всём! Только осторожность отделяет меня от гибели! Только она!»
Мужчина вновь выпрямился в кресле, но уже не так, как раньше, а спокойно, уверенно, вздохнул и повернул ключ в замке зажигания.
Тишина.
«Проклятье!»
Он попробовал ещё раз и ещё, но так ничего и не добился. Чертыхнувшись, в сердцах врезал по рулю обеими руками и с тоской посмотрел на освещённую фонарями улицу. Идти под дождь не хотелось, но выхода нет – скоро здесь будет полиция. Машина вряд ли привлечёт их внимание, а вот одинокий прохожий – запросто. Значит, надо идти под дождь.
«А всё проклятая Жажда…»
Он попробовал ещё раз завести двигатель – ну а вдруг? – ничего не добился, вздохнул и выбрался наружу. Вдалеке послышалась сирена.
«Вовремя, – усмехнулся мужчина, сворачивая в ближайшую подворотню. – Вовремя я ушёл…»
* * *
Главный недостаток нахождения под мороком заключается в том, что окружающие тебя не видят. То есть – совсем. А значит, не будут тебя обходить, придерживать перед тобой дверь, уступать дорогу, поэтому приходится быть крайне осторожным в любых перемещениях. Можно, конечно, прикинуться другим человеком или предметом, но Терс не любил усложнять «рабочую зону» – то есть район, в котором работал, дополнительными деталями, а любой человек или предмет требует легенды, иначе привлечёт внимание.
К тому же Терс любил невидимость, не чужую личину, а именно невидимость, которая грела профессиональному киллеру душу. Что же касается сложностей с окружающими, то ремесло давным-давно сделало четырёхрукого осторожным. И терпеливым. И методичным. Но в данный момент главное, что он был осторожен и внимателен. Именно эти качества позволили Терсу без приключений добраться до кабинета Брагина. Самого подполковника, как понял хван, заглянув в дежурную часть, в здании не было – выехал на место преступления, но в принципе это не имело значения: магические технологии позволяли четырёхрукому проводить осмотр помещения в присутствии хозяев и оставаться незамеченным. Как сейчас, например, когда он спокойно двигался по коридору управления, изредка огибая полицейских и их подопечных.
– Кузьмин! Ты что тут делаешь?
– Служу России.
– Шутник.
– Не шутник, а уже капитан.
Полицейский, которого остановил коллега в форме майора, улыбнулся:
– Что случилось?
– Массовая драка на Ясной Поляне.
– А я тут при чём?
– Там, говорят, покушение на убийство было.
– Брагину скажи.
– Руки в ноги и с группой на выезд.
– Понял, понял…
Разговор не особенно заинтересовал хвана, он вообще со скепсисом относился к словосочетанию «покушение на убийство», считая его бессмысленной тратой времени и сил. Но разговор прослушал, поскольку полицейские перегородили коридор, а перепрыгивать их Терсу было лень.
К тому же он никуда не торопился.
Расставшись с собеседниками, которые так никогда и не узнали, что при их разговоре присутствовал четырёхрукий свидетель, хван быстрым шагом добрался до кабинета Брагина, машинально просканировал его, убедился, что никаких магических устройств, ни охранных, ни сигнальных, нет, опять же – машинально – огляделся, хотя в этом не было никакой необходимости, не обнаружил наблюдения, расширил зону действия морока, прилепил к стене шарик с «Технической дыркой», запустил артефакт и уверенно прошёл через образовавшийся в стене магический переход. Можно, конечно, было использовать колдовские отмычки, на чём настаивал прижимистый шас, но хван объяснил, что кабинет Брагина, возможно, стоит на сигнализации, и придётся тратить энергию на её отключение, а это существенно увеличит стоимость проникновения. В свою очередь, «Техническая дырка», несмотря на первоначально высокую цену, позволяла оказаться внутри без каких-либо сложностей, не возбуждая сигнализацию, а датчики движения на невидимого посетителя не реагировали.
Шас согласился, чем здорово облегчил хвану задачу.
– Итак, что у нас тут?
Кабинет оказался обычным и скучным, уставленным стандартной мебелью и обклеенным бессмысленными обоями, способными вызвать тоску даже у оса. Шкаф с папками и книгами, письменный стол, перед ним – совещательный. Бумаги. Кресло. Стулья. Накурено… Застарелый запах заставил Терса поморщиться – как все нелюди, он не терпел табака. На столе – компьютер и фотография в рамочке, семья: жена и двое мальчишек. Компьютер, кстати, хвана совершенно не интересовал: включать его – значит привлекать ненужное внимание, а просмотреть содержимое можно потом, для этого у четырёхрукого были друзья-хакеры. Сюда же он пришёл за документами, за бумагами и записями, которые Брагин не доверял электронике. За деталями.
Но прежде…
Ещё самое первое, предварительное сканирование кабинета показало наличие в нём некой аномалии: присутствовал неявно выраженный всплеск магической энергии – слабый, почти на грани чувствительности, неопасный, но, тем не менее, хван не мог не обратить на него внимание, для этого он был слишком методичен.
Всплеск формировался под письменным столом Брагина. Терс подошёл к нему, присел на корточки, заглянул под столешницу, и его брови удивлённо поползли вверх.
* * *
«Как же не вовремя случаются все эти убийства… – размышлял Брагин, глядя через покрытое каплями стекло на беснующийся дождь. – Почему убийцы не берут отпуска на холодный сезон, чтобы честным полицейским не приходилось мотаться под осенним ливнем…»
Он улыбнулся, распахнул дверь и вышел из машины зонтом вперёд, прижимая к куртке кожаную папку. Капли хлестали так, что едва ли не прорывали ткань зонта. Самая подходящая погода для убийства: осень, темень, ливень.
«Вот только работать в таких условиях врагу не пожелаешь, – думал Фёдор Семёнович, шагая к стоящим около «уазика» патрульным. – Пока доберешься до места преступления, дождь двадцать раз успеет смыть все следы… если они вообще были, эти следы…»
– Вечер добрый, Фёдор Семёнович, – поприветствовал подполковника один из полицейских.
– Да не такой уж он и добрый, Герасименко, – со вздохом заметил Брагин. – Дома футбол, дома тепло, кофеёк горячий с рогаликами… А тут у вас что? Смерть и слякоть.
– Хорошее название для детектива, кстати! – рассмеялась симпатичная врачиха, высунув голову из кареты «Скорой помощи».
– Разве что для женского, – хмыкнул в ответ Брагин. – Вы чего задержались?
– Свидетелю рану обрабатывали. Только что закончили.
– Что-то серьёзное?
– Шишка. Говорит, убийца ему засветил.
– Гм… спасибо.
Из салона «Скорой» послышался мужской голос, видимо, свидетель порывался выйти к полицейскому, но общаться с ним сейчас Брагин не хотел, повернулся и отправился к клумбе.
Тело всё ещё оставалось на месте, а над телом курил криминалист – коренастый, низкорослый и угрюмый, сам похожий на латентного маньяка. Работу он, видимо, уже закончил и теперь недовольно ждал появления начальства, то и дело передвигая зонт так, чтобы капли не попадали на лицо. Но игривый ветер сводил усилия Ситникова на нет, что изрядно бесило криминалиста.
– Привет, Рома!
– Доброй ночи, Фёдор Семёнович.
– Что у тебя тут?
– Не у меня, а у вас.
Этой шутке было сто лет в обед, но Ситников обязательно повторял её при каждой встрече с Брагиным.
– Что же тут у меня?
– А у вас тут, Фёдор Семёнович, мужчина, семьдесят два года, зовут Геннадий Аркадьевич Беликов, задушен предположительно проводом чуть более часа назад, – со скучающим видом поведал Роман писклявым, не очень-то подходящим его фактуре голоском.
– Откуда ФИО? Соседи?
– Паспорт у него лежал в нагрудном кармане, – сообщил криминалист. – Там же и бумажник с тремя сотнями рублей.
– Короче, вариант с ограблением отпадает, – подытожил Брагин. – Что-нибудь ещё нашёл?
– Нет?
– Телефон?
– Нет. Только ключи от квартиры. – Ситников кивнул в сторону подъезда. – Здесь он жил, третий этаж.
– Следы?
Оставалась маленькая надежда, что убийца оставит отпечатки на влажной земле, но увы!
– Нет, – качнул головой криминалист. – Дождь.
Ростовская природа хранила ростовского преступника.
– Печально.
– Согласен.
Брагин вернулся к машинам. «Скорая» уже уехала, и свидетели – парень с девушкой студенческого возраста – стояли вместе с патрульными под козырьком ближайшего подъезда. Полицейские при появлении подполковника отошли, не мешая Фёдору общаться с ребятами.
– Добрый вечер.
– Скорее уж ночь, – заметила девушка.
Шустрая. В сообщении значилось имя – Карина. А парня звали Валерой, и он промолчал.
– Подполковник Брагин, отдел по расследованию убийств… Вы обнаружили труп?
– Да, – зачем-то оглянувшись на девушку, подтвердил парень.
– Как это произошло?
– Ну, мы домой шли… В смысле, я Карину провожал…
Говорил в основном Валера, причём говорил до того сбивчиво, что Брагину приходилось по нескольку раз переспрашивать. Девушка изредка вставляла реплики, но, к сожалению, её правки лишь добавляли повествованию хаоса.
Примерно посередине рассказа к компании присоединился Борис Литвинов, приехавший на место преступления из дому, и именно он задал свидетелям первый вопрос по существу:
– Вы, Валерий, зачем побежали за убийцей? Неужели не было страшно?
– Ну… – Парень, будто зачарованный, смотрел на капитана. – Просто… мы тогда ещё не знали, что он убийца, вот и…
Брагин, нахмурившись, проследил за взглядом парня и понял, что тот смотрит на куртку капитана, куда-то в область ближайшего к подполковнику кармана.
– Да какая разница, знали вы, что он убийца, или нет? Зачем бежать за незнакомым человеком? Вдруг это обычный прохожий?
– Тогда зачем он побежал?
– То есть вы предполагали, что он – преступник?
– Пожалуй, так, – кивнул парень.
– А если б он и вас ножом ударил или чем-нибудь ещё? – продолжал допытываться Литвинов.
– Ну, я… – промямлил Валера. Его явно что-то беспокоило. И беспокоило сильно.
– Борь, что у тебя из кармана торчит? – поинтересовался Фёдор Семёнович.
– Что? – не сразу понял Литвинов. – Ах, это…
Он спокойно сунул руку в карман, вытащил небольшой моток чёрного провода и пояснил:
– В машине на датчике холостого хода стоял, оторвался. Теперь уже только завтра на место приделаю.
Брагин кивнул и отвернулся, хотя эта непринуждённость стоила ему немалых усилий. В голове детектива закрутились, складываясь в цепочку, нехорошие мысли: чёрная куртка, чёрные брюки и чёрные туфли. Плюс – моток проволоки в кармане. Плюс – вымок до нитки, сказал, что машина поломалась…
Это было глупо и странно, но Литвинов идеально подходил под описание убийцы.
– А с левой рукой у тебя что?
– Ничего. – Литвинов разжал кулак, который до сих пор поглаживал правой, и продемонстрировал начальнику абсолютно здоровую ладонь без единой царапины или гематомы. – А что с ней может быть?
– Да показалось, что ты её трешь, как больную.
– Испачкал, когда в машине копошился, вот и кажется, что она грязная до сих пор, – ответил Литвинов. – А что?
– Да ничего.
На душе у Брагина стало чуточку спокойней.
– Мы можем идти? – поинтересовалась Карина.
– Вас отвезут, – тут же ответил Фёдор Семёнович. – Вы и так задержались.
– Это наш долг.
– И завтра, пожалуйста, к нам, в управление: нужно будет снять показания по всей форме.
– Мы понимаем.
– Приедете?
– Обязательно.
– Вот и хорошо. – Брагин повернулся к помощнику: – Боря, распорядись.
– Хорошо.
Литвинов отошёл к патрульным, а Фёдор Семёнович вновь перевёл взгляд на парня:
– Позвольте полюбопытствовать, господин Прокофьев, чем вас так заинтересовал капитан Литвинов?
– Меня? – делано удивился Валера.
– Я видел, как вы на него смотрели. Он вас как будто чем-то… пугает. Или мне показалось?
– А если показалось?
– А если не надо врать старшему офицеру полиции?
Парень вздрогнул.
– Не надо, – прошептала Карина.
– Не надо что? – мгновенно среагировал Брагин.
– Не надо на нас давить.
– Почему?
– Потому, что он… – Девушка, не удержавшись, указала пальцем на Литвинова. – Он ваш друг.
«Чёрт!»
– Я на службе, – мрачно напомнил Фёдор Семёнович. – Сейчас у меня друзей нет.
– Полицейские всегда друг за друга стоят.
– Только не в случае предумышленного убийства… – Нужно было торопиться, поскольку Борис мог вернуться в любую минуту, и подполковник вонзил в парня по-настоящему жёсткий взгляд: – Вы говорили, что не разглядели человека, за которым погнались. Я прекрасно помню данное вами описание: тёмная одежда. И всё.
– Да.
– Тогда в чём дело?
Валера покрутил головой:
– Показалось в какой-то момент, что ваш… капитан на того мужика похож.
– Чем похож?
Брагин намеренно не стал подсказывать ответ, хотел, чтобы парень сам подумал «чем», и услышал то, что ожидал:
– Одеждой.
– Короткой чёрной курткой?
– Э-э… – Валера понял, насколько глупо выглядит, и растерялся окончательно. – Да.
Подполковник улыбнулся.
– Слушайте, ну что вы начинаете, в самом деле? – возмутилась Карина. – Валера сказал, что ваш сотрудник похож на убийцу, только и всего. Зачем вы перевираете его слова?
– Я не перевираю, я уточняю.
– Мы, в конце концов, не только свидетели, но и потерпевшие! – продолжила девушка. – Вон у Валеры какая шишка!
– Хотите проехать в травмпункт, снять побои? – вяло предложил Фёдор Семёнович.
– Нет, лучше домой.
– Всё готово, – сообщил вернувшийся Литвинов. – Можно ехать.
– Мы… – Валера заискивающе посмотрел на Брагина.
– Завтра в управление, – напомнил тот.
– Конечно!
– Спокойной ночи.
Ребята едва не бегом бросились к патрульной машине, а Брагин посмотрел на присевшего рядом помощника.
– Завтра надо будет устроить обход квартир.
– Понял.
– Поговорить насчёт старика… Ну, как обычно: конфликты, вражда, наследники…
– То есть не бытовуха ли это? – понял Борис.
– Ага. – Брагин потёр подбородок, машинально отметив, что побриться следовало ещё утром. – Только вот по бытовухе скорее ножом орудуют, а не проводом…
– Зато без крови, – заметил капитан.
– Да, – помолчав, согласился Фёдор. – Зато без крови.
И вздохнул, вспоминая слова паренька.
* * *
Останавливаться по дороге Зоран не собирался, при желании он мог не спать до трёх суток, поддерживая себя в тонусе магическими стимуляторами, но внедорожник так не мог, и, когда стрелка уровня топлива намертво застряла слева, люд принялся искать бензоколонку и приблизительно через две мили увидел большую вывеску, островок света в море кромешной тьмы.
– Бинго, – улыбнулся Зоран, направляя машину к колонке с дизелем.
Остановился, заглушил мотор, подождал несколько секунд, но, поняв, что заправщик выходить не собирается, видимо, уснул, вышел сам, вставил «пистолет» в бак и направился к окошку кассы, на ходу размышляя, как платить: карточкой или наличными? Решил карточкой, поскольку банкнот в бумажнике оказалось мало, постучал в запертое окошко – безрезультатно. Ругнулся. Постучал снова – с тем же успехом. Убрал бумажник в карман и задумчиво посмотрел на витрину магазинчика, через которую был отчётливо виден нависший над кассой мужик в тёмно-синей куртке.
«Может, кассирша бензоколонки в туалет ушла? Или спать? Кто знает, как тут они работают…»
В любом случае, темноволосый чел был единственным источником информации, и Зоран волей-неволей направился в магазин.
Потянул дверь на себя, услышал приветливый звон колокольчика… И замер, заметив, как вздрогнул стоявший за кассой чел.
– А?
Несколько секунд они таращились друг на друга: люд – удивлённо, чел – как показалось юноше, испуганно.
А затем Зоран улыбнулся:
– Добрый вечер.
– До… – Темноволосый сглотнул. – Дбрй.
– Что?
– Дбрй, – повторил чел, и отчего-то посмотрел вниз, себе под ноги. – Чгзволите?
«Испугался от неожиданности», – понял юноша. И со всем возможным добродушием произнёс:
– Мне нужно заправиться, а в кассе никого нет.
– Да у нас тут… как бы… пересмена… – выдавил из себя улыбочку темноволосый. К нему вернулась способность произносить гласные, и Зоран счёл это хорошим знаком. А вот следующую фразу – плохим: – Вы лучше дальше езжайте, а? Через девять миль ещё одна заправка будет.
– Боюсь, не доеду… – Люд вновь полез за бумажником и сунул руку в карман.
– Послушайте, я могу заплатить без сдачи…
Однако чел отреагировал на безобидный жест неожиданно агрессивно: выхватил из-под стойки дробовик и направил его на юношу:
– Замри, нах!
Зоран послушно «замер, нах», хотя и не понял, что именно разозлило странного продавца.
– Куда полез, парень? – прошипел темноволосый. – Чего там у тебя, а? Пистолет, нах?
«Он принял меня за грабителя?»
Люд хотел ещё раз улыбнуться и попытаться объяснить, что он – законопослушный гражданин, что ему нужно заправиться и полез он за бумажником, но… Но чрезмерная нервозность чела заставила парня сосредоточиться и всё как следует обдумать.
Отсутствие заправщика.
Закрытое окошко кассы.
Мужчина в спортивной куртке, а не в форменной красной, копошащийся в магазинной кассе.
Его нервозность.
Дробовик.
Пусть и поздно, но картинка в голове Зорана сложилась, и сложилась правильно.
– Ты чего замер? – повысил голос мужчина.
– Странный ты, чел, – хмыкнул люд. – Сам ведь сказал замереть!
– Чел… – фыркнул темноволосый. – Ты чё, меня челом назвал?
– А что?
– Борзый, да?
На этих словах из служебного помещения вывалился пухлый бородач в кожанке, однако испуга у темноволосого это событие не вызвало. Видимо, он ждал появления напарника.
– Шо за сопляк?! – прорычал бородач.
– Заправиться хотел, – не оборачиваясь, ответил первый бандит. – В окошке ему не открыли, нах, и он сюда ломанулся.
– Во блин, не вовремя.
– И чё с ним делать?
Бородач уставился на люда. Зоран уставился в ответ. Темноволосый ждал.
Люду не было страшно. Во-первых, потому что он сейчас находился на магических стимуляторах и мог ускориться в любое мгновение. Во-вторых, потому что и без эрлийских препаратов был во много раз сильнее челов. Может, не быстрее, но сильнее. И поэтому он просто ждал решения бандитов, не понимая – из-за отсутствия опыта, – что решение может быть только одним…
– Так чё с ним делать? – повторил темноволосый.
– Шо делать, шо делать?.. – Борода выругался. – Не знаю. Ты чего его не отшил?
– Он не уходил.
– У меня топливо на нуле, – сообщил Зоран.
– Ты чё, смелый? – окрысился темноволосый.
– Нет.
– Тогда чё в разговор впиливаешься?
– Я хотел сказать, что не пойду в полицию. – Юноша подумал и сглотнул, вспомнив, что именно так выражают испуг персонажи кинокартин. – Я, типа, меня тут не было. Вот.
Бандиты переглянулись.
«Для них я – всего лишь самый обычный молодой чел… Понятно, почему они меня не боятся».
В какой-то момент Зорану показалось, что ему удалось их убедить. Глупо, конечно, но эту наивность можно списать на молодость.
– Я никому ничего не скажу…
– Все так говорят, – резко ответил бородач, после чего нагнулся и рывком поднял с пола женщину в красной куртке. – Она тоже говорила.
На губах темноволосого появилась глумливая улыбочка.
Зоран похолодел.
– Она много чего обещала, если мы её отпустим…
Бородач рассмеялся.
На глазах женщины выступили слёзы.
Лет тридцать, не больше. Волосы светлые, крашеные, собраны в хвост. Руки стянуты пластиковым ремешком. Во рту – кляп. Одежда ещё в порядке, а значит, бандиты не успели получить то, на что намекал темноволосый.
Который явно наслаждался ситуацией.
– Вытащи кляп!
Бородач хмыкнул и подчинился. И прорычал, тряхнув пленницу:
– Говори!
– Отпустите меня, пожалуйста, – простонала женщина. – У меня дома сын маленький…
– Умоляй!
– Я сделаю всё, что захотите…
– Как сделаешь?
– Как захотите.
– Шалава!
Бородач сдавил женщине грудь с такой силой, что она не сдержала крик.
А у люда задрожали пальцы.
Не сейчас, нет, а в тот момент, когда несчастная упомянула о маленьком сыне. Когда он вспомнил своё безрадостное детство и понял, что какой-то мальчишка может остаться без матери из-за ублюдочных челов…
– А может, пусть они оба… попросят? – громко предложил бородач.
И с интересом посмотрел на симпатичного юношу.
– Отпустите нас, – тихо попросил Зоран. – Просто отпустите, и мы никому ничего не скажем.
– Неужели?
– Клянусь.
– А доказать? – Бородач отпустил пленницу и сделал жест рукой, указывая на свою ширинку, и…
Зоран так и не понял, зачем она это сделала.
Может, испугалась… Да, конечно, испугалась. И потому бросилась бежать при первой же возможности. Не раздумывая. А точнее – не думая. Появилась надежда – женщина закричала и бросилась к двери, и…
Люд просто не успел.
Действия несчастной стали неожиданностью не только для бандитов, но и для Зорана, и он просто не успел. «Разогнал» себя через пару мгновений после того, как женщина рванула к двери, но именно в эти проклятые секунды прозвучал выстрел.
– Нет!
На самом деле – да.
Темноволосый выстрелил машинально, среагировав на бегущую цель, и заряд дробовика буквально снёс несчастную.
– Нет!!
Ускоренный Зоран оказался рядом, вырвал оружие из рук бандита и сразу же, не сдержавшись, ударил им, как дубиной, чела по голове.
Хрясь!
Темноволосый повалился на пол, а юноша уже развернулся к бородачу. Тот потянулся к поясу, из-за которого торчал пистолет, но опередить «простимулированного» люда не мог при всём желании.
Второе «Хрясь!», и бородач присоединился к напарнику.
А Зоран, отбросив дробовик, подбежал к женщине.
– Послушайте! Послушайте! Вы меня слышите?
В ответ – тихий шелест:
– Сыно-о-ок…
И тишина.
Вот так, из-за кассы бензоколонки. Из-за денег. Из-за такого дерьма!
Зоран стиснул зубы, поднялся и оглядел валяющихся в отключке бандитов.
Что делать? Звонить в полицию? Да, наверное… Но разве это спасёт малышу его маму?
Разве спасёт?
На негнущихся ногах люд прошёл вдоль полок с товарами, пока не наткнулся на ряд десятилитровых канистр с бензином. Взял парочку, по одной в каждую руку, и устремился к выходу. Уже открыв дверь, вновь посмотрел на женщину. Мог ли он её спасти? Да, если бы она не побежала. Да, если бы она проявила терпение. Да…
Но что теперь рассуждать?
Выливая содержимое канистр в бензобак, люд опасливо косился в сторону трассы – не появится ли кто в самый неподходящий момент? Но повезло: редкие машины проезжали мимо.
Закончив заправляться, Зоран подъехал к магазину, остановился, но двигатель не выключил, сбегал внутрь и нажал на кнопку экстренного вызова. Вернулся в «Крузер» и резко надавил на акселератор, навсегда оставляя позади мёртвую бензоколонку.
* * *
– Пока не забыл… – Хван посмотрел на шаса и потёр пальцами, то ли вспоминая, то ли подбирая нужные слова: – Завтра дай от чужого имени объявление, что улетел тукан. Ну, и как в таких случаях положено: вознаграждение, адрес возвращения и всё такое прочее.
– Кто улетел? – не понял Магар.
– Большой тукан. – Терс сообразил, что не понят, и попытался объяснить: – Птичка такая чёрно-белая, как фильмы до войны, а клюв оранжевый. Большая.
– Насколько большая? – уточнил шас.
– Во. – Хван изобразил размер чёрно-белой птички верхними руками.
– Откуда он взялся? – продолжил Томба.
– Из Южной Америки.
– Откуда?
– У меня других «разведчиков» под рукой не оказалось, – объяснил хван. – Только этот.
– Ни одного воробья? – прищурился торговец.
– Большой тукан, – повторил убийца. – Запомнил? Или тебе записать?
– Ты серьёзно?
– Я из Бразилии приехал, вот и не оказалось другого артефакта под рукой.
– Я мог бы его сделать за полдня.
– А мне было нужно прямо тогда.
– Терс, ты полон сюрпризов.
– Просто дай объявление, – поморщился хван. – Птичка улетела, награда гарантируется. Тебе сложно? Могу надиктовать текст.
– А если её действительно поймают? – заинтересовался Томба.
– Не поймают, – отмахнулся Терс.
– А вдруг?
– Если поймают, она их заклюёт. И головы открутит.
– Ах да, это же хванский разведчик!
– Именно.
– Птичьим гриппом не болеет?
– А то что?
– А то её местные сначала пристрелят, а уже потом поймают.
Терс внимательно посмотрел на непонятно почему развеселившегося шаса, потёр переносицу верхней правой рукой и сухо поинтересовался:
– Тебя интересует, что я узнал?
– Да, – немедленно ответил Магар.
– А по тебе не скажешь.
– Я оплачиваю эту информацию.
С этим четырёхрукий спорить не стал.
Они снова встретились в ломбарде, в задней комнате, которая превратилась в их импровизированный штаб. На время встреч Томбе приходилось закрывать заведение, но деваться шасу было некуда: к себе домой он хвана звать не хотел, а четырёхрукий не горел желанием принимать работодателя в номере отеля.
– Так что ты узнал? – жадно повторил Магар.
– В первую очередь вопрос: тебе о чём-нибудь говорит имя – подполковник Брагин? – вместо ответа поинтересовался Терс.
– Нет, а должно? – Выглядел Томба слегка удивлённым. – Я с полицией дел не имею… Ну, в смысле – пока не приходилось, поддерживаю только необходимые контакты на невысоком уровне.
– Брагин занимает весьма ответственный пост в Ростовском управлении полиции…
– Рад за него.
– …начальник отдела убийств…
– Какой ужас.
– …и он же занимается маньяками.
– С переменным успехом, насколько я знаю, – хихикнул Магар. – Двух предыдущих изловить не смог, а Филина вроде взял.
– Да, без работы этот чел не сидит, – скупо обронил Терс.
– Почему ты вообще заговорил о Брагине? – опомнился шас. – Брагин помогает Веберу?
– Дело в том, что в его кабинете я нашёл подслушивающие устройства: жучок простой и жучок на телефоне.
– Жаль, что они так безобразно транжирят деньги честных налогоплательщиков, твои и мои, например, – с чувством произнёс Магар. – Я считал, что в полиции должна быть хорошо поставлена служба безопасности.
– Нормально она поставлена, – заступился за блюстителей порядка хван.
– Из твоего сообщения это не следует. – Шасы не часто давали себе труд дослушать собеседника до конца.
– Жучки в кабинете Брагина стоят магические, – небрежно бросил Терс, внимательно наблюдая за реакцией собеседника. – Обычные челы их не увидят.
– За полицейским из отдела убийств наблюдает маг? – Искреннее удивление торговца не вызывало сомнений, а значит, он к постановке жучков непричастен.
– Да, – кивнул четырёхрукий. – Именно так.
– Ага… – До Магара только сейчас стало доходить, насколько серьёзную информацию принёс хван.
Несанкционированное Великими Домами подслушивание высокопоставленного полицейского является серьёзным нарушением режима секретности, предполагающим адекватное наказание, и если кто-то в Ростове рискнул на него, значит, ставки в игре этого «кого-то» весьма высоки. Или, что ещё хуже, юный Виктор действует не сам по себе, а с санкции Ордена… Чем хуже? Тем, что если это игра Ордена приближает стрелки часов к полуночи, то надо не до подоплёки событий докапываться, а бежать из города. И чем быстрее – тем дальше.
– Чем занимается Брагин? – мрачно спросил Томба.
– Я ведь говорил: за маньяками гоняется.
– Говорил… Да кто тебя слушал? – Шас встал с кресла, подошёл к бару и, не спрашивая, плеснул в два бокала коньяк. Вернулся, угостил гостя и сделал глоток сам. – Кому нужны секреты начальника убойного отдела? Журналистам?
– В первую очередь – убийцам, – со знанием дела ответил Терс.
– Подожди… – Томба сделал ещё глоток. – Хочешь сказать, что Вебер – маньяк?
– У него есть хорошо защищённое убежище на Зелёном острове, – доложил четырёхрукий. – И сегодня, я больше чем уверен, он совершил там убийство. – Выдержал паузу и невозмутимо закончил: – Возможно – очередное.
Шас поперхнулся коньяком. Закашлялся. Тыльной стороной ладони вытер выступившие слёзы. Вздохнул пару раз. И только после этого спросил:
– Откуда знаешь?
– Вебер вышел из землянки с окровавленным ножом и вытер его о землю.
– Ты был там?
– Тукан был.
– А-а…
– И вёл себя Вебер странно, как пьяный, – закончил Терс. – Прекрасный, кстати, коньяк. Не хуже, чем в прошлый раз.
– Это вы, хваны, ещё в колыбели убивать начинаете и не дёргаетесь при виде крови… А у мальчика, возможно, это в первый раз… – Томба хрюкнул. – Возможно…
– Или же Вебер убивает, будучи слегка не в себе, – бесстрастно предположил четырёхрукий. – Или в результате убийства он впадает в транс…
– Подожди, подожди! – перебил его шас. – А это не было жертвоприношением?
– Сам понимаешь, это первое, о чём я подумал.
– И?
– Нет.
– Уф!
Терс вновь потёр переносицу и, задумчиво глядя на бокал, в котором оставался глоток янтарной жидкости, продолжил:
– В какой-то момент я почувствовал движение магической энергии и даже резкое её нарастание, как бывает при жертвоприношении, но оно остановилось. И рассыпалось без следа, ничего не оставив после. Возможно, Вебер хотел принести жертву, но у него не получилось.
– Или же Виктор – просто убийца, а мы ищем не там. – Шас бросил взгляд на часы. Стрелка сдвинулась ещё на одно деление и теперь показывала без двух минут полночь. – Есть что-то ещё?
– Я могу просканировать весь Ростов. Определю присутствие магов, проверю, чем они занимаются и нет ли у них проблем или же возможных тёрок с полицией. – Хван дёрнул плечом. – Это единственное, что приходит в голову, помимо слежки за Вебером.
– Сколько же времени у тебя займёт сканирование?
– Один телефонный звонок.
– В «Тиградком»?
– Не важно.
– Ладно, пускай не важно… – Шас посопел. – Но ведь придётся платить.
– Зато мы получим самую точную информацию и не потеряем время. – Хван зевнул, деликатно прикрыв рот левой верхней рукой. А нижние конечности сложил на животе и иногда перебирал пальцами. Здесь, в запертом помещении и в присутствии жителя Тайного Города, Терс мог позволить себе расслабиться и снять морок, наблюдая за тем, как Магар то и дело бросает взгляды на его вторую пару рук.
Быть абсолютно открытым, без маскировки, Терс любил так же, как быть невидимым.
– Хорошо, – вздохнул наконец Томба, завершив внутреннюю войну между жадностью и необходимостью. – Звони, я оплачу расходы.
Хван набрал номер и почти сразу же произнёс:
– Привет, это я.
– Судя по тому, что ты не называешь имени, рядом с тобой сидит жирный и глупый клиент, – проворчал его собеседник.
– А ты догадливый.
– Станешь тут…
Антон – чел, которому звонил Терс, – работал начальником одного из технических отделов «Тиградком», давал Великим Домам клятву блюсти полнейшую конфиденциальность, но не отказывал в сотрудничестве старым друзьям. Не потому, что был жадным и продажным, а потому, что избежать этого было крайне сложно. Сотрудники единственной телекоммуникационной компании Тайного Города, в полном смысле слова, сидели на информации, и к ним постоянно обращались с «интересными» предложениями со стороны. Руководство «Тиградком» и Великих Домов понимало, что уследить за всеми невозможно, и потому смотрело на оказание услуг по «интересным» предложениям сквозь пальцы. Но при этом сотрудникам предельно чётко обрисовывали рамки, выход за которые грозил смертью. Не более и не менее – только смерть. Можно оказывать услуги, но до определённого предела и не продавать те секреты, которые Великие Дома продавать запрещали.
Хван об этом прекрасно знал и никогда не просил у Антона больше, чем тот мог дать.
– Мне нужна поддержка.
– В Ростове?
– Ты всегда шпионишь за друзьями?
– Только когда друзья звонят с незащищённого телефона.
– Мне нужен список зарегистрированных магов в Ростове и области…
– Это почти бесплатно, – усмехнулся чел.
– Понятно… – Терс зажал микрофон пальцем и с горечью прошептал: «Заламывает нереально, гад».
Шас побледнел.
– И нужно, чтобы ты взял на контроль телефон одного молодого чуда.
– Что значит «взял на контроль»?
– Я должен знать о его перемещениях.
– В каком преступлении он подозревается?
– Нарушение режима секретности, – твёрдо ответил хван.
Томба сделал большие глаза, на что четырёхрукий ответил предельно уверенным взглядом.
– Называй номер, – повеселел Антон, получивший формальный повод для небольшого нарушения.
* * *
– Добрый вечер, господин Ребров, – ослепительно улыбнулась администраторша гостиницы «Маринс парк», белокурая девушка лет двадцати пяти.
Вебера здесь любили. Как, впрочем, и прочих клиентов, готовых жить в отеле неделями и вовремя оплачивать номер: такие постояльцы всегда на вес золота, сотрудники с них разве что пылинки не сдувают. Вот и блондинка изо всех сил старалась продемонстрировать, как рада она видеть рыжего богатея.
А ему было плевать. Единственная причина, по которой он терпел эти расшаркивания, – за них не требовалось платить, а вот за их отсутствие хитрющие сотрудники гостиницы вполне могли потребовать денежку.
– За полночь уже, – неприветливо буркнул чуд, – а не «добрый вечер»…
Бугай убит, Чёрный Камень не найден, идея Корнюшина себя не оправдала, зато на его руках появилась кровь. Настоящая, хоть и человская, кровь.
На его руках.
И это обстоятельство приводило Виктора в неистовство.
– Тогда доброй ночи, господин Ребров! – охотно исправилась блондинка.
– Да пошла ты… – едва слышно прошептал чуд.
Девушка продолжала глупо улыбаться, даже не представляя, что Вебер миг назад произнёс. Но если бы услышала, ничего бы не изменилось – продолжила бы улыбаться, потому что клиент всегда прав.
Даже сволочной клиент.
А на этаже чуд столкнулся с коридорным, который при виде Виктора засиял, словно начищенный самовар, и со всех ног бросился навстречу. Зачем? Да чёрт его знает. Багажа у Вебера не имелось, и чем хотел помочь коридорный, осталось для чуда загадкой. Разве что самого Виктора в номер отнести… впрочем, в тот момент он бы, возможно, и не отказался – настолько вымотался за день.
– Доброй ночи, господин Ребров!
Был он, кажется, цыганом – кожа с бронзовым оттенком, чёрные как смоль волосы и вечный хитрый прищур. Складывалось впечатление, что коридорный видит людей насквозь, просто пока не пытается извлечь из этого умения выгоду.
– Доброй, – буркнул чуд.
– Вы грустный, – заметил коридорный. – Что-то случилось?
– Да так, мелочь.
Перед глазами по-прежнему стояло лицо умирающего Бугая.
«Хорошенькая мелочь…»
– Не хотите рассказать Грише? – не унимался парень.
– Не хочу.
Назойливость цыгана раздражала его с первой встречи, но сегодня этот Гриша рисковал побить все рекорды. Это ж надо подойти так не вовремя, а потом ещё очень долго не понимать, что с тобой совершенно не хотят говорить!
– Я просто подумал… – начал было коридорный, но Виктор грубо перебил его:
– Дай пройти. Не до тебя.
Видно было, что слова эти задели цыгана: на лице заходили желваки, во взгляде появилась враждебность. Но лишь на секунду… Вебер был почётным клиентом «Маринс парк», и это обстоятельство заставляло коридорного вести себя не просто вежливо, а предельно вежливо.
– Извините, господин Ребров, я не хотел вам надоедать.
Гриша пропустил чуда и, не оборачиваясь, устремился к лестнице.
«Обиделся… Да и чёрт с тобой!»
Виктор был в считаных шагах от своего номера, даже ключ в кармане нащупал, представляя, как, не раздеваясь, завалится на диван и блаженно закроет глаза, чувствуя усталость каждой клеточкой… А потом достанет из холодильника холодное пиво… А потом…
А потом у него неожиданно закружилась голова, да так сильно, что пришлось опереться на стену, дабы не упасть; замутило – он с трудом сдержал рвотный позыв; и резануло в животе, точнее – от живота к сердцу. На лбу выступила испарина, и Виктор замер, шлёпая губами, как выброшенная на берег рыба, тяжело дыша и пялясь в ковровую дорожку под ногами.
«Что со мной? Что происходит…»
Припадок закончился так же неожиданно, как начался – минуту спустя.
Боль ушла, голова перестала кружиться, и чуд наконец добрался до номера, заперся в нём, достал из холодильника бутылку воды и принялся жадно пить – во рту пересохло.
«Что произошло? Отравился? Чем? Меня отравили? Кто? Я заболел? Свиной грипп? Птичий грипп?»
В памяти всплыла увиденная на острове птица – чёрно-белая, с грандиозным оранжевым клювом.
«Птичий грипп? Да нет, ерунда… – Виктор поставил бутылку на стол и вытер губы. – Ерунда…»
За время его отсутствия в номере убрались.
Брюки, что валялись на кровати, теперь висели на стуле. Брошенная в кресло куртка отправилась на вешалку в прихожей, а картина со стены – нелепая мазня, от которой Вебера подташнивало и без птичьего гриппа и которую он спрятал в ящик стола, – вернулась на прежнее место.
«Может, её порвать? Может, тогда они поймут, что она мне не нравится?»
Но через секунду голова вновь закружилась, Виктор добрался до чемодана, вытащил из него неприметную шкатулку, вроде бы запертую на ключ, а на самом деле – настроенную на его генетический код, приложил к крышке большой палец, вытащил эрлийскую пилюлю и проглотил, не запивая.
Стало легче.
«Главное – не злоупотреблять…»
Вебер улыбнулся, взял ещё одну пилюлю и принял её, как положено, – запив большим количеством воды.
Пива расхотелось, чуд решил, что нужно отдохнуть, почистил зубы и сразу же – не включая ни телевизор, ни компьютер – отправился в кровать.
Однако спал он той ночью плохо, тревожно; снились Виктору кошмары, в которых он, размахивая полуторным мечом, врезался в строй безликих маньяков. И понимал, что ничего – НИЧЕГО! – не может им сделать, потому что меч становился тяжёлым, как молот, и совершенно не желал слушаться. Или руки ослабели настолько, что не могли совладать со стандартным клинком…
В общем, Вебер врезался в строй врагов и оказывался безоружным. И беззащитным.
И чувствовал себя глупо.
Но хуже того – его начинали есть.
Не убивать, не рвать на куски, а именно есть. Маньяки оказывались не убийцами, а какими-то зомби, мертвецами-людоедами, обуянными жаждой плоти и крови. Их было много, до безумия много… Они были слабы, очень слабы, но их было много, и хиленькие ручки плотно держали Вебера, пока острые зубы впивались в его плоть. Кровь брызгала во все стороны и стекала на землю, к собакам, которые жадно слизывали её с ног Виктора и безликих маньяков, плоские лица которых были перепачканы ею же… Плоские лица, на которых не было ни глаз, ни носа – только рты, полные острых зубов…
В тот момент, когда пиршество оказывалось в разгаре, Вебер просыпался.
Но совладать с собой не мог – снова проваливался в сон и снова видел себя с мечом, бегущего на строй маньяков… Знающего, чем закончится атака, но всё равно бегущего…
Словно желающего быть съеденным…
А ближе к утру его стал есть Бугай. Только Бугай – никого больше. Он с лёгкостью отнимал у Виктора меч, который почему-то превращался в ритуальный нож, доставал вилку с точно такой же ручкой – костяной, украшенной изображением танцующего журавля, – и принимался кромсать этими приборами тело несчастного чуда, с сожалением бормоча об отсутствии салфетки, из-за чего он пачкал брюки кровью…
Трижды Вебер просыпался от боли и трижды засыпал вновь, переживая этот ужин. И трижды клялся себе, что было бы лучше самому убить Бугая, чем испытывать такие муки.
Трижды.
А в четвёртый раз не понадобилось…
* * *
Он стоял у окна и смотрел на полную луну в беззвёздном небе. На одинокий фонарь, исправно включающийся каждую ночь…
Удивительно, но света фонаря хватало, чтобы человек мог рассмотреть стоящие во дворе машины, детскую площадку, на которую с наступлением весны обязательно вернётся ребятня, и одинокий ларек с газировкой и пивом чуть дальше, у самой улицы.
Он смотрел на мир из окна десятого этажа и думал, каково это – выпасть с такой высоты? Что успеешь почувствовать? О чём успеешь подумать?
Можно ли выжить?
К сожалению, его личный шанс весьма велик, а значит, это не выход. Переломанные ноги не уменьшат Жажду, напротив – увечья отнимут возможность её удовлетворить, и он будет маяться на больничной койке, не в силах отправиться на охоту… Будет сходить с ума при мысли: «Ты должен убить».
Должен кому? Себе? Миру? Силе, им овладевшей?
Но он ведь ни на что такое не подписывался! Он не хотел! Откуда взялась эта треклятая Жажда? Мучит она только его или те, другие маньяки, которым он подражал, тоже следовали зову, нежданно-негаданно возникшему в их головах?
Они братья?
Избранные или дети неведомого чудовища, жадно требующего убивать.
Убивать.
Убивать…
Он убивает.
Но не может накормить зверя, что засел внутри. Он убивает снова. И снова. И снова. Он одурманен Жаждой. Хочет выскочить за дверь, сбежать по ступенькам вниз и, оказавшись на улице, рвать всех подряд. Ножом. Молотком. Зубами…
Не важно.
Жажда требовала смерти. Любой смерти. И побороть её было невозможно.
Жажда требовала смерти. Любой смерти. И он мечтал кровавым жнецом пройтись по городу и убивать, убивать, убивать… Не жалея никого: ни женщин, ни детей, ни стариков…
«Может, взобраться повыше? На пятнадцатый этаж? Или на крышу? Если прыгнуть оттуда – наверняка разобьюсь… Или нет? Или инстинкт самосохранения выручит? А если снизить внутренний запас магической энергии до минимума? Убрать его? Что тогда? Спасусь?»
Он не был в этом уверен.
Но твёрдо знал одно: он хочет, чтобы всё это закончилось. Каким угодно образом, но закончилось.
Как можно скорее.
