Глава пятая

Следующий звонок был опять от капитана Радимовой. В это время я как раз намеревался прочитать предоставленные мне ксерокопии материалов.

– Тим Сергеевич, вы материалы допросов просмотрели?

– Не успел еще. Сначала Петя терроризировал, потом я терроризировал полковника Свекольникова. Только-только за рабочий стол сел, собирался посмотреть.

– Там есть интересные моменты. Дознаватель райотдела, не знаю уж по какой причине, спрашивал каждого из троих об их действиях в течение последней недели. Где были, с кем встречались, не было ли каких-то конфликтов… Есть у меня соображения, как родился такой вопрос, но я пока не буду распространяться на эту тему. Это только мои домыслы.

– Может, и я смогу в ту же сторону помыслить. Поделитесь, Александра Валерьевна.

– Убийство Сарафутдинова произошло в том же районе. Возможно, дознаватель райотдела полиции, ничего не зная об отпечатках пальцев Гаджиева, интуитивно связал два дела воедино. Это обычная территориальная практика. Проистекает она из общего потока получаемой информации. Я порой точно так же совмещаю даже несовместимые дела. Но вопрос, как оказалось, был задан по существу. Гаджиев сообщил, что заходил в гости к своему знакомому майору спецназа внутренних войск Сарафутдинову. Но заходил он за сутки до убийства майора. Так что отпечатки пальцев он вполне мог оставить тогда.

– Это важный эпизод. Тогда получается…

– … Тогда получается, если это, конечно, правда, а мы не можем этого утверждать точно, что эти трое непричастны к убийству Сарафутдинова. То есть их адресно прислал к вам Расинский. А если следователи ФСБ сказали правду, то вам следует быть предельно осторожным и ожидать нового нападения. У меня, честно говоря, нет оснований не доверять следователям в этом вопросе.

– Точно так. Но я всегда осторожен. Можете, товарищ капитан, не надеяться на мою лопоухость. Я как-то привык ощущать себя живым, и мне это, не скрою, нравится.

– Я надеюсь, что не разонравится. Изучите все материалы. Может быть, я что-то пропустила. Читала бегло – у меня еще четыре дела одновременно в работе, в голове путаница. А вы читайте внимательно, вас это касается напрямую.

– Обязательно, – пообещал я, отключился от разговора и в самом деле засел за изучение материалов дела. Точнее, принялся читать документы предварительного следствия, начиная с протокола собственного допроса и своего же заявления, которое меня заставили написать еще в квартире.

Неблагодарное дело – читать о событии, непосредственным участником которого ты являлся. Давно известно, сколько людей, столько и мнений, и обязательно столько же способов изложения событий. Об одном и том же люди часто рассказывают по-разному не потому, что желают соврать, а потому, что только так умеют и привыкли излагать.

Я читал протокол собственного допроса, подписанный традиционной фразой «с моих слов записано верно». В тот момент я еще не догадывался, что «записано» все не так, как я излагал. Где-то упрощено, где-то рассказано неоправданно многословно. Хотя это только манера изложения, свойственная дознавателю райотдела.

Нам всегда кажется, что наши мысли другие люди излагают не точно. Но все мои теперешние уточнения были бы, скорее всего, неуместны. Возможно, дознаватель лучше меня понимал, что следует расписать подробнее, что вообще оставить без внимания, обойдясь сухой формулировкой. Мне хотелось бы расставить в протоколе свои акценты, а это было уже невозможно. Приходилось мириться, а акценты расставлять в собственной голове, чтобы там выстроилась единственно правильная версия.

Спрятав в сейф папку с документами, я на какое-то время задумался. Еще раз прогнал в голове все факты, сопоставил их с другими событиями.

От раздумий меня отвлек шум шагов за дверью. Эти шаги были мне знакомы. Сотрудники спешили на обед. Часть разъезжалась по домам, часть разбредалась по ближайшим заведениям общепита. В агентстве работали человек двадцать пять – тридцать. Точнее определить я не мог из-за большого количества внештатных служб.

Я обычно присоединялся к какой-нибудь из групп, пользующихся услугами местного фастфуда. Я не считал нужным добираться домой, терять время на дорогу туда и обратно, хотя перекусить дома у меня обычно было чем – в еде я человек неприхотливый.

В этот раз я надумал навестить подполковника Скоморохова, живущего недалеко от меня – в одном доме с капитаном Саней Радимовой. Перед выездом с работы я проверил фары своего автомобиля – ближний и дальний свет, огни поворота. Все работало нормально. Звуковой сигнал на «Джимни» тоже был исправен. Это на тот случай, если от меня снова потребуют рассказать анекдот, а я ими практически не интересуюсь. Лучше ехать на полностью исправной машине, чтобы инспектору ДПС не к чему было придраться.

Но в этот раз придираться ко мне было некому: на всем пути мне не попалось ни одного инспектора, ни одной патрульной машины. В итоге я благополучно добрался домой, заскочив по дороге в магазин, чтобы улыбнуться уже знакомой продавщице, и купить маленькую баночку сметаны к пельменям, лежащим у меня в холодильнике. Я привычно поставил «Джимни» на бетонную площадку под окном своей кухни. При необходимости я мог бы спуститься на крышу своей машины прямо из окна, хорошо, что такой необходимости до сих пор не возникало.

У дверей подъезда остановился сосед сверху. Я видел его раньше, правда, до сих пор не знаю, на каком этаже и в какой квартире он живет. Невысокого роста крепыш с сильными, обильно татуированными руками. Внешность выдавала в нем татарина. В наших краях живет много татар. Есть даже целые татарские деревни. И в городе их много. Потому, наверное, у нас и работают две мечети.

Человек смотрел в мою сторону и явно ждал меня.

Я вышел из машины. Сосед шагнул ко мне, протянул руку. Пожал крепко, показывая мужской характер. Я вообще не люблю вялых рукопожатий. Просто не уважаю мужчин с женскими манерами.

Татарин в этом смысле был вполне нормальным мужиком.

– Привет, сосед. Все хочу с тобой познакомиться, да как-то не получается. Меня Наиль зовут. Я над тобой как раз живу.

– Тимофей, – представился я в ответ.

– Что там у тебя за шум ночью был? Я хотел было выйти, думаю, может, помочь по-соседски нужно, да жена вцепилась, не пустила. Она у меня бешеная. А я и так ежедневно в полиции отмечаюсь. Условно-досрочное освобождение…

– Тогда и правильно. Не нужно было. Я сам справился.

– А что было-то? Наехал кто-то?

– Да, с Кавказа следы. Я там воевал раньше.

– Служил, что ли?

– Да. Капитан спецназа военной разведки. А сейчас вот на инвалидности.

– А менты зачем приехали?

– А куда мне этих девать? Я хоть и на первом этаже живу, а подвала у меня в квартире нет. Пришлось сдать.

– Серьезные парни? С оружием?

– Нет. Нож и две заточки из арматуры. Какое это оружие против моего пистолета!

– У тебя что, «официалка»?

– Наградной.

– Понятно. Если что-то такое будет, стучи по батарее. Я прибегу, – предложил татарин. Мне показалось, что сделал он это честно и бескорыстно.

– Спасибо, Наиль. Я хоть не слабый и не робкий, но за помощь благодарю.

– Может, примем за знакомство? У меня банка самогонки хорошей стоит…

– Я сегодня весь день на машине. За рулем не потребляю. Извини…

– Ох, не люблю я один пить… – вздохнул Наиль, словно ему непременно и именно сегодня нужно было опорожнить эту несчастную банку. Интересно, какого она объема? Если большая, трехлитровая, то Наиля может и «темпераментная блондинка» посетить. Так у нас в бригаде, где народ, в силу специфики своей службы, в основном был непьющий или малопьющий, называли «белую горячку»…

Не знаю почему, но за столом в гостях я всегда себя чувствую неуютно.

Мне в гостях почему-то даже есть бывает стыдно, словно я людей объедаю, хотя знаю, что угощают они меня искренне. И потому я сначала дома перекусил пельменями и только после этого отправился в гости к подполковнику Скоморохову. Ехать до соседнего дома недолго, хотя он и длинный и вообще, как считается, стоит на соседней улице.

Я поставил машину в специальный автомобильный «карман» напротив знакомого подъезда, посмотрел на окна первого этажа – никого не видно. Едва я поднялся на лестничную площадку, как Виктор Федорович, не дожидаясь звонка, открыл мне дверь.

– Заходи, капитан. Всегда тебе рады. Здравствуй.

– Здравия желаю, товарищ подполковник.

– А мы тут обедать собираемся. Ты как раз к столу.

– Извините, я только что из дома. Как раз пообедал, потом решил по дороге на службу к вам заглянуть. Хотелось бы задать пару вопросов.

– Служебных?

– Конечно.

– Тогда садись на свое привычное место. Поговорим.

Из кухни вышла Аглая Николаевна, вытерла руки о фартук.

– У меня борщ со «свойской» свеклой. Где еще такого поешь! Это не магазинная свекла… И зелень тоже с огорода – лук, укропчик, кинза…

Я услышал знакомое слово, которое уже почти забыл – «свойская», то есть выращенная на своем огороде, на своем участке. Так говорят в центральной России, где когда-то служил мой отец, и мы с мамой жили вместе с ним в военном городке при десантной дивизии. Это выражение я не слышал с детства. И пахнуло от него чем-то вкусным и ароматным. Нет, скорее, это пахнуло борщом с кухни. Аромат соблазнительный, но после съеденных пельменей на дополнительный объем в желудке рассчитывать уже не приходилось. Иначе прокладка между рулем и сиденьем в моей машине оказалась бы великоватой. О чем я сразу же и сообщил радушным хозяевам. И даже от чая с традиционным печеньем отказался.

– Слушаю тебя, капитан частного сыска, – сказал подполковник, основательно усаживаясь в свое кресло. Я уже занимал свое, отведенное мне еще при первой встрече.

– Давайте сразу договоримся, товарищ подполковник, на те вопросы, на которые вы не можете или не желаете отвечать, вы не отвечаете. Я не настаиваю.

– Договорились, хотя я таких вопросов не предвижу. С тобой я, слава богу, могу быть откровенным.

– Вас сильно «доставал» полковник Свекольников?

– Не особенно. Вот с ним мы относительно вопросов не договаривались, но я несколько раз говорил ему, что на такой-то вопрос я отвечать не буду. По нежеланию ли, по незнанию. По незнанию – не хочу строить домыслы исходя из собственных наблюдений и соображений. Так я могу кого-то оклеветать, оговорить, а мне бы этого не хотелось. И вообще работать «стукачом» ФСБ я не намерен. Я ему так и сказал. Полковник от этих слов даже не поморщился. Похоже, привык.

– Он мне показался человеком себе на уме, который всегда способен подстроиться под любые обстоятельства и под любое к себе отношение. Хотя со временем его и пробивает на привычное завышенное самоуважение. Но когда ему выгодно будет не заметить откровенный плевок в лицо, он вытрется, улыбнется и сделает вид, что ничего не было. Хотя при случае не забудет рассчитаться. Как со мной сейчас.

– Что, желает рассчитаться?

– Мне так кажется. Причем рассчитаться так, чтобы самому остаться в стороне, увернуться от всех обвинений. Чужими руками хочет действовать. Своими пробовал – не получилось. Вот и выбрал тактику старого КГБ: демонстрирует мне самые благие намерения и одновременно подставляет.

– Рассказывай…

Пришлось мне потратить лишних пять минут на то, чтобы пересказать подполковнику Скоморохову то, что я ранее говорил полковнику Мочилову.

– Значит, ты думаешь, что эти бандиты не имеют никакого отношения к убийству майора Сарафутдинова?

– Чем дальше, тем больше данных за то, что не имеют. Недавно мне позвонила капитан Радимова из городского уголовного розыска и сообщила, что отпечаток пальца одного из бандитов, по его словам, был оставлен им за день до убийства, когда тот посещал Сарафутдинова, с которым вроде как дружил.

– Да, Равиль Эмильевич пару раз между делом упоминал какого-то уголовного дагестанца, которому он чем-то помогает.

– Я тоже помню, – подала с кухни голос Аглая Николаевна. – Даже помню, что зовут этого дагестанца Ильдар.

– Ильдар Гаджиев, – уточнил я.

– Вот фамилию он не называл. Не могу сказать… – ответила женщина.

– А что их связывало? Бывший уголовник-дагестанец и офицер спецназа внутренних войск, в моем понимании, несовместимы, как лук и ягоды на одной грядке. Там они друг другу вкус испортят, а здесь испортят репутацию.

– Помню очень смутно. Только по ощущениям и отдельным словам, – сказал Виктор Федорович. – Равиль Эмильевич вел в клубе электролитного завода занятия в секции армейского рукопашного боя. Мы с ним на этом и познакомились. Его ко мне как к специалисту по «рукопашке» направили из областного военкомата. Я пару раз помогал ему провести занятия. Демонстрировал спортсменам отдельные навыки по «темповому бою».

Как-то у нас зашел разговор о том, что имам мечети, которую Сарафутдинов регулярно посещал, просит его помочь своему родственнику, вставшему на уголовный путь. Имам просил Сарафутдинова взять этого родственника к себе тренироваться. Парень к спорту тянется больше, чем к уголовщине. Имам хотел сделать из родственника спортсмена. Имам тот, насколько мне известно, дагестанец. Хотя я и не уверен, что в тот раз разговор шел именно об Ильдаре. Но Ильдар точно тренировался у Равиля Эмильевича. Это я могу утверждать категорично.

– Спасибо. Это все я смогу проверить. И постараюсь сделать это сегодня же. Но меня интересует, рассказывали ли вы все это полковнику Свекольникову?

– А он уже мог что-то знать про Ильдара? – вопросом на вопрос ответил подполковник.

– Это мне неизвестно. Но я допускаю и такой вариант. По крайней мере, поверил бы, что Свекольникову было известно о подготовке нападения, а он пожелал предупредить меня только после того, как нападение уже было совершено. И вообще, он, как мне показалось, сначала предупредил меня о другом нападении, которое, вероятно, вскоре последует, а потом попытался эти два факта соединить в один, чтобы я расслабился и второго нападения не ждал. Свекольников – слишком темная личность, чтобы о нем что-то говорить наверняка. Но ничего хорошего лично я от него не жду. Его даже личная трагедия не только не сломала, но и не изменила.

– Понятно. Но я по поводу происков Свекольникова рекомендовал бы тебе, Тим Сергеич, обратиться к полковнику Быковскому. Он доложит наверх, а там, твоими заботами, уже есть рычаги давления на Свекольникова.

– Я уже сам напрямую позвонил командующему. Все обсказал.

Подполковник не удивился моей прыти. Он уже знал, что когда я выручал его, то работал на прямой связи и с прямой поддержкой полковника Мочилова. Конечно, командующий далек от какого-то капитана, командира роты. Величины эти несопоставимы. Но бывают обстоятельства, когда сам командующий вынужден сотрудничать с отставным капитаном, тем более что полковник Мочилов, как все в спецназе знали, человек, не пришедший со стороны, а вышедший из простых офицеров и знающий ситуацию в войсках. Да и о демократичности командующего всем в спецназе ГРУ было известно.

– Хорошо, – сказал я. – Главный вопрос мы выяснили. Остальное про личность Ильдара Мухамедовича Гаджиева я постараюсь выяснить сам. Но у меня есть еще один вопрос, примерно такой же невнятный, как первый.

– Я слушаю.

– Вы говорили, что, уходя от вас, Сарафутдинов торопился, поскольку его ждали какие-то люди. Что-то конкретное про этих людей он говорил?

– Сослуживцы обещали его навестить. К ним он и спешил, – с кухни подсказала Аглая Николаевна. – Одного из них я видела. Такой… Метр с кепкой… Чуть выше меня. Печенье мое еще ему очень понравилось. Я однажды угостила Равиля. Пакетик с собой насыпала. А к нему тогда тоже гости пришли. А потом я Равиля на улице с этим человеком встретила. Наверное, Равиль ему сказал, что это я печенье пеку. Тот сразу благодарить меня начал, и уж так печеньем восхищался… Я его хорошо запомнила. Если встречу, обязательно узнаю. У него еще лицо характерное – не лицо, а автомобильная «подушка безопасности». При маленьком росте это в глаза бросается. И ладно бы сам был толстый, а то – худенький, даже очень. А голова, и особенно лицо, шире плеч. Заметно шире…

– А фоторобот составить смогли бы? – спросил я.

– А как это делается? – Аглая Николаевна вышла из кухни, как и прежде, вытирая руки о фартук. – Я знаю, что это такое. Только не умею.

– Это делает специалист-компьютерщик, – объяснил я. – Он будет показывать разные типы глаз, носа, ушей, рта, щек. Вы должны будете только выбрать то, что похоже. Как вы это помните…

– Это делать – в ФСБ? – строго спросил Виктор Федорович.

– Лучше в полиции. С полицией у меня больше взаимопонимания.

– Если Виктор Федорович разрешит, я могу попробовать, – согласилась женщина, одновременно показывая свое высокое уважение к авторитету мужа.

– Подполковник разрешает, – сказал бывший комбат.

Я тут же вытащил трубку и позвонил капитану Сане.

– Александра Валерьевна, срочная просьба. Нужно сделать фоторобот одного из четверых друзей Сарафутдинова.

– Из тех, что к нему приходили?

– Да.

– Кто будет делать? Кто его видел?

– Аглая Николаевна Скоморохова.

– Я сейчас позвоню в отдел, если специалист свободен, сообщу вам. Подвезете Аглаю Николаевну?

– Конечно. Я же главное заинтересованное лицо.

– В смысле?

– Вы же мне поручили найти этих четверых…

– Хорошо, Тим Сергеевич, ждите моего звонка.

Я объяснил Скомороховой ситуацию. Она ушла в другую комнату переодеваться. Мы стали ждать звонка Радимовой. Но раньше позвонил мне наш генеральный директор Петр Васильевич Новиков. Мой смартфон назвал его по имени-отчеству.

– Да, Петя, слушаю тебя, – отозвался я сразу, потому что трубку держал в руке.

– Вы где сейчас, Тим Сергеевич.

– Работаю. Собираю сведения.

– Нам нужна ваша согласительная подпись.

– По поводу?

– У меня в кабинете находятся полковник Свекольников и подполковник Лихачев. Вы их знаете. Они принесли гарантийное письмо от ФСБ России по оплате ваших услуг. Если вы согласны отработать на ФСБ, я могу документы подписать, а вы потом, как освободитесь, в бухгалтерию зайдете и оставите свой автограф. Главное, чтобы было устное согласие. Здесь указана фамилия. Поэтому подписывать обязательно. Но не срочно.

– Хорошо, Петя. Я подпишу. Условия оплаты хоть приличные?

– Я бы сказал, что просто приемлемые. Не московские цены. Но торговаться с нами они не хотят. Из уважения к организации мы готовы согласиться. Главное, что не в ущерб себе. Вот товарищ полковник морщится и ругает наши аппетиты. Но это его право. А наше право свои семьи кормить. И хотелось бы кормить их достойно. Ладно, Тим Сергеевич. Я, значит, подписываю?

– Подписывай, Петя, подписывай. Привет полковнику Свекольникову. И скажи, что я сегодня несколько раз еще ему позвоню. Пусть он порадуется…

Я отключился от разговора. И тут же позвонила капитан Радимова.

– Тим Сергеевич. Компьютерщик будет свободен еще час-полтора. Готов попробовать. Желательно подъехать без опозданий.

Аглая Николаевна (зря, что ли, столько лет с военным человеком прожила) собралась быстро и уже вышла из комнаты, полностью готовая к поездке.

– Мы едем…

Доехали быстро, без приключений. Анекдоты никому рассказывать не пришлось, хотя я на всякий случай вспомнил один, не слишком популярный. Пропуска для нас уже были заказаны. Дежурил в этот раз майор, который меня запомнил и был уверен, что я и без него найду дорогу в кабинет Радимовой.

Капитан Саня, предварительно позвонив по внутреннему телефону, повела Аглаю Николаевну Скоморохову в компьютерный отдел. Я остался дожидаться в кабинете. На сей раз конкурентной борьбы за мягкое кресло для клиентов не предвиделось, и потому я позволил себе расслабиться, привести в порядок свои мысли и составить план действий.

Радимова вернулась быстро. Я понял, что компьютерная служба находилась где-то на этом же этаже. Капитан открыла сейф, взяла с полки какой-то документ и передала мне.

Там был перечень людей, их званий и должностей. Естественно, с фамилиями и именем-отчеством.

Еще не зная, что это, я сделал предположение:

– Отдельный отряд спецназа внутренних войск?

– Только у них он называется отдельный отряд «Росомаха». Я с росомахами не знакома, всегда считала этого зверя каким-то страшным хищником типа медведя, но меня уверяют, что это очень интересный и очень умный зверь, с которым, впрочем, в тайге лучше не встречаться.

– Я только однажды встречался, – признался я. – И впечатление не из приятных. Возили мы на автобусе солдат на авиационный полигон на футбольный матч. Я и командир одного из взводов моей роты. После матча устроили обед в лесу. Рядом с постом полигонной части. Часовой к нам подошел. Дисциплина у них там, прямо скажем, вольная, таежная… Вдруг мой командир взвода вскакивает, бросает котелок и вырывает из рук часового автомат. Я не сразу и понял, куда он стреляет. Сначала подумал, что собака. Потом оказалось – росомаха. Лейтенант ей очередью бок разворотил. Кишки вывалились. Росомаха упала и стала свои же кишки жрать. Противно стало. Я взял автомат и пристрелил ее. Потом уже, вернувшись в часть, заглянул в Интернет. Это, оказывается, зверь из отряда соболиных, жутко прожорливый хищник, который очень редко попадается людям на глаза. С той поры я росомах не люблю. Но отряда внутренних войск это не касается.

– Сарафутдинов служил в этом отряде. Сослуживцы, вероятно, оттуда же. В списке все командиры, которые могут быть вам полезны. Я звонила командиру отряда, предупредила, что вы можете его навестить. Он мне по «электронке» сбросил этот список. Сказал, что любой из этих офицеров готов помочь следствию найти убийц…

– Могу к ним обращаться?

– Без сомнений. Начинать лучше с командира. Где искать их базу, знаете?

– Показывали мне однажды пальцем, когда неподалеку проезжал…