Глава двенадцатая

После этого разговора я вспомнил и о подполковнике Скоморохове, который жил в одном с капитаном Радимовой доме, только с другого его конца. Подполковник собирался на рыбалку, но, может быть, еще не уехал. Хотелось убедиться, что с Виктором Федоровичем все в порядке, поскольку он и на этот раз оказался причастен к расследованию.

Подполковник ответил мне почти сразу.

– Слушаю тебя, Тим Сергеевич.

– Здравия желаю, товарищ подполковник. Вы еще дома?

– Да. Я решил сегодня не ехать. Обойдусь пока без речки.

– Что, клева не обещают?

– Клюет-то на моем месте всегда отлично. Жалко только – редко. Сегодня что-то спина побаливает. Старая контузия. Я решил не рисковать.

– У вас все в порядке?

– Если бы были осложнения, я бы тебе позвонил. Или Аглая Николаевна позвонила бы. Как твои дела? Обещанное покушение не состоялось?

– Пытались сегодня взорвать меня вместе с машиной. Я бы ничего, потерпел, но вот машину жалко. Пришлось принимать контрмеры.

– Городской травматологический пункт успел всех желающих террористов обслужить?

– Я был предельно аккуратен.

– Заезжай, расскажешь. Только не ужинай. А то Аглаю Николаевну обидишь. Она такую уху сварила – я на балконе запах чувствую. Не запах – аромат… Это еще из прошлого улова рыба.

– Извините, товарищ подполковник, ко мне вскоре должны приехать офицеры отдельного отряда «Росомаха»… Те самые, которые в тот вечер были в гостях у Равиля Эмильевича. Их сам начальник штаба отряда привезет. Кроме двоих. Один сегодня погиб – начальник стрельбища майор Габдрахманов. Пуля в голову. Сейчас в отряде работают следователи военного следственного комитета. Всех опрашивают. Калибр, как показала экспертиза, «семь, шестьдесят два». А у них в отряде автоматы только «АКСУ-74». Подозревают, что пуля прилетела со стороны.

Еще один давно уже из внутренних войск уволился, куда-то уезжал, сейчас, судя по всему, вернулся. Я заранее договорился о встрече. Днем встретиться не удалось, обещали вечером приехать. Буду ждать. Хочу расспросить про человека, который вернулся. Хотя после долгого отсутствия вполне естественно навестить старого боевого товарища. Это не вызывает подозрений. Тем не менее проработать следует все варианты. Но завтра, обещаю, постараюсь выбрать время и обязательно к вам заехать. В обеденный перерыв.

– Хорошо. Будем ждать. И уху на твою долю оставим. Завтра она уже будет не такая, конечно, но я сам больше люблю, когда уха настоится. Обязательно приезжай, Тим Сергеевич…

Закончив разговор, я проверил, плотно ли саперы закрыли капот «Джимни». И хорошо, что проверил. Капот оказался только чуть-чуть зацепленным за замок. На скорости его вполне могло поднять ветром. Саперы, конечно, сделали это не нарочно, просто не хотели сильно хлопать – слегка придавили, и все. Точно так же некоторые пассажиры опасаются сильно хлопать дверцами, а в итоге на ходу вываливаются из машины. На «Джимни» следует основательно хлопать и капотом, и дверцами, как на машинах российского производства.

Я посмотрел на часы. Шестой час. Времени оставалось как раз, чтобы добраться до дома.

К дому я подъехал без десяти минут шесть. Поставил машину под окном, поприветствовал курящего на балконе Наиля и поспешил к себе. Успел заварить чай и даже съесть пару бутербродов.

В дверь постучали. Я посмотрел в окно. Неподалеку от моей машины стоял коричневый «Туарег». Номер у этой машины был виден четко. Внутривойсковики прибыли чуть раньше назначенного времени.

Я пошел открывать. Встречал я гостей не водкой, а чаем, поскольку сам водку не сильно уважаю и другим рекомендую относиться к ней точно так же.

Внешность начальника штаба, как определил полковник Калугин, во многом соответствовала фотороботу, выполненному с помощью Аглаи Николаевны, только вот рост и ширина плеч не соответствовали описанию. Видно, что командир отряда сильно недолюбливал своего начальника штаба, поэтому и признавал фоторобот похожим. Я лично полного сходства не нашел.

Я выложил на стол листок с фотороботом. Подполковник Лыков себя не узнал, а я не собирался предложить ему посмотреть в зеркало. Может быть, что-то отдаленное и было, но…

Виктор Николаевич опередил меня предположением:

– Вообще-то слегка смахивает на Габдрахманова. Только отдаленно. Анатолий Рустамович немного худее лицом будет.

– Это он в последние недели так похудел, – с легкой улыбкой подсказал майор Виктор Хайлов.

– Да, он в последнее время что-то сильно нервничал, особенно после смерти Равиля Эмильевича. Они же дружили, – добавил капитан Алексей Глючко. – Просто места себе не находил. От каждого звука вздрагивал. Это жена его сказала. И к бутылке начал каждый день прикладываться. В ней, в проклятой, спокойствия искал.

– Ждал неприятностей? – напрямую спросил я.

– Он разве сам скажет? Он замкнутый был. Спросишь чего, хмуро улыбнется и не ответит.

Мне осталось уточнить только небольшую деталь, хотя я уже знал, что Габдрахманов в тот вечер приходил к Сарафутдинову.

– Роста погибший какого был? Судя по лицу, он был физически крепким?

– Нет, – ответил начальник штаба отряда. – И роста небольшого, и не так уж физически крепок. Стрелял неплохо, как и положено начальнику стрельбища. А в целом боевая подготовка у него была неудовлетворительная. Вот в шахматы хорошо играл. Но это не боевая подготовка. И потому я его ни разу в состав групп, отбывающих на Северный Кавказ, не включал. Хотя он дважды рапорты писал. Он не был офицером нашего отряда. Хотя мы нескольких офицеров областного УВД в свой состав обычно включали. Это было просто жестом доброй воли. Чтобы человек на достойную пенсию выходил. Боевые выплаты такую возможность давали.

– В тот вечер, когда вы Сарафутдинова посетили, о чем шел разговор?

– Обо всем, – уклончиво ответил майор Хайлов. – Выпили, поговорили…

– Какую-то обеспокоенность Равиль Эмильевич выказывал? Заметили что-нибудь необычное в его поведении?

– Да нет. Он больше посмеивался. Он всегда посмеивался над неприятностями. Легко к ним относился, легко переживал. Он был легким в общении человеком. Жена к другому ушла – он радуется, пусть, говорит, новый муж попробует эту тушу прокормить. Машину угнали – он радуется, пусть, говорит, другие за нее налоги платят и ремонтируют. У самого денег на это не хватало.

– У меня вот другое мнение, – неожиданно возразил подполковник Лыков. – Я с ним мало общался, но общался тяжело. Я всегда считал майора Сарафутдинова человеком легкомысленным и упрямым. Если он что-то вобьет себе в голову, то будет делать по-своему, даже несмотря на прямой приказ. Естественно, мне, как начальнику штаба отдельного отряда, такое понравиться не могло. И мы порой по этому поводу конфликтовали. А легкость не была чертой его характера. Я всегда считал это просто легкомыслием. Впрочем, это мое мнение. Мы с майором Сарафутдиновым не дружили и даже часто конфликтовали, отсюда у моего мнения и ноги выросли. Кто с ним дружил, имеют право на собственное мнение. Тем более Равиля Эмильевича уже не перевоспитать.

– Простите, – повернулся я к Хайлову. – Машину угнали?

– Ну да… Это еще два месяца назад было.

– «Тойота Ленд Крузер 200»? Белого цвета?

– Да.

– В ГИБДД не сказали, что машина числится в угоне. Машину ищет только Аглинур Раджиховна. А ГИБДД передала в уголовный розыск только номера кузова, двигателя и шасси. И там обещали искать машину уже после смерти Сарафутдинова. Так ее что, действительно угнали?

– Мне сам Равиль говорил, что угнали. Предполагал, что не найдут. Может быть, потому об угоне и не заявил. Такие машины обычно не находят. Какую-нибудь «копейку» еще может быть. А люксовые машины так запрячут…

У меня появилась мысль, но я не спешил ее озвучивать. Мысль требовала проверки.

– Ладно. Пусть ГИБДД делает вид, что ищет, – согласился я. – А о причине возвращения Сарафутдинова разговор у вас заходил?

– Я спрашивал, – ответил капитан Глючко. – Не подумайте, что особо интересуюсь или планы какие-то строю, просто так спросил, из интереса. Равиль помрачнел и ответил, что никому туда ехать не посоветует. Все там не так, как говорят. Там место только для бандитов, против которых мы вместе с ним на Кавказе воевали. Так и сказал, что только для бандитов. А в серьезных вещах он всегда был человеком серьезным.

– При этом следует учесть, – добавил подполковник Лыков, – что Равиль Эмильевич, хотя про него и говорят, что он человек легкого характера, всегда внешне казался серьезным, и невозможно было сразу понять, всерьез он говорит или шутит. Он выглядел, я бы сказал, человеком мрачноватым. И шутил с тем же выражением лица. Из-за чего многие его шутки просто не понимали. Такая манера поведения. Возможно, он и об угоне машины говорил так же.

Я понял то, что подполковник Лыков относил себя именно ко «многим», которые не понимали шуток Равиля Эмильевича, хотя в действительности, скорее всего, сам Виктор Николаевич был от природы обделен чувством юмора. Но свою вину в этом признавать не желал и потому искал другие причины.

– А конкретно о себе ничего не говорил? Как его там приняли, куда поставили?

– Нет, не говорил. Отделался только общим ответом. Но мы к тому времени уже прилично выпили. Не до серьезных разговоров было.

– Я понял. Теперь еще один вопрос. Очень, на мой взгляд, важный.

– Мы слушаем, – ответил за всех подполковник.

– В компании был еще один человек…

– Да. Старый товарищ майора Сарафутдинова, – снова ответил Лыков, хотя сам в тот вечер на встрече не присутствовал. – Они когда-то вместе служить начинали. И почти одновременно ушли на пенсию. Игорь Владимирович тогда же квартиру продал и куда-то переехал. Кажется, в Среднюю Азию, где родился и вырос. Но, видимо, не понравилось – сейчас там межнациональные отношения по-прежнему сложные, и сюда вернулся. Я сам с ним еще не виделся. Ничего про него сказать не могу – что он, где он, чем занимается…

– Вернулся, – добавил майор Хайлов. – А чем занимается… Чем наши офицеры на пенсии заниматься могут? Или инструкторами работают, или в охрану подаются. Ласкин сейчас начальник охраны в какой-то фирме…

Подполковнику Лыкову позвонили. Он вынул трубку и посмотрел на меня.

Мы сидели на кухне – в большой комнате у меня не было стола.

– Можете из комнаты переговорить… – разрешил я Виктору Николаевичу.

Он кивнул и вышел.

– Кажется, это из военного следственного комитета, – сказал, не оборачиваясь.

– Вы сказали – Ласкин? – переспросил я майора.

– Подполковник Ласкин Игорь Владимирович, – подтвердил Хайлов.

– Гоша Ласкин? – еще раз переспросил я.

– Ну, Гошей его только близкие люди зовут, товарищи. И Сарафутдинов тоже так звал. У нас в отряде чаще по имени-отчеству.

Я начал кое-что соображать.

Подполковник Лыков вернулся на кухню, держа трубку в вытянутой руке, словно предлагая мне присоединиться к его разговору с невидимым абонентом. В этот момент меня «позвал» мой смартфон. Я посмотрел на определитель – звонила капитан Саня.

– Страхов. Здравия желаю, товарищ капитан.

– Тим Сергеевич, вы ко мне сегодня зайдете? – Она снова обратилась ко мне на «вы», чем слегка охладила мой пыл.

– Как обещал…

– Обязательно заходите, и побыстрее. Я пирожки испекла. Точно такие, как утром. Они ведь вам понравились? Специально для вас старалась.

Я уловил в ее голосе напряжение. Но тут же все понял, как только услышал про пирожки.

– Штучек десять мне отложите. – Я вернулся к прежней форме общения. – У меня сейчас гости. Я забегу, возьму, чтобы их угостить. А потом, когда гостей отправлю, вернусь к вам. Устроит, товарищ капитан?

– Приходите… Быстрее… – сказала она хрипло и отключилась от разговора. Случилось это так быстро, будто телефоном распоряжалась не капитан Саня, а кто-то злобный, не желающий, чтобы мы общались долго.

Я сориентировался. Мне следовало действовать без промедления, четко и разумно. Чтобы не повторить судьбу Сарафутдинова.

Я повернулся к подполковнику Лыкову, который все еще стоял с трубкой в протянутой руке.

– Вас просят. Как узнали, где я нахожусь? Какой-то майор Репьев из ФСБ, представился как командир областного РОСО.

Я поспешил взять трубку, понимая, что Репьев не будет звонить просто так.

– Страхов. Слушаю тебя, Вячеслав Александрович.

– Тим Сергеич, дело развивается стремительно. Сегодня на полигоне внутренних войск пулей в голову был убит начальник стрельбища майор Габдрахманов. Как показала экспертиза, пуля была выпущена из винтовки, которую мы с тобой нашли в машине. Отпечатки пальцев на винтовке совпадают с отпечатками пальцев на взрывном устройстве, что поставили под твой «Сузуки». У нас в картотеке этих отпечатков нет, но ты говорил, что взрывное устройство устанавливали начальник охраны мечети и его помощник Мерван. Мы решили их задержать, но ни того, ни другого в мечети не оказалось. Задержали только имама, поскольку винтовка найдена в его машине. Предпринимаем меры для поиска остальных. Тебе рекомендую соблюдать осторожность и оставить себе в поддержку офицеров внутренних войск, которые сейчас у тебя в гостях. Хотя бы до утра.

– Понял, Вячеслав Александрович. На всякий случай запиши номера машин подозреваемых: Гоши Ласкина – у него белая «Порше Панамера» и Мервана – у него коричневый «Туарег»…

Я продиктовал номера. Репьев записал и повторил:

– Передай в ГИБДД. Предупреди, что при задержании они особо опасны. Оба. Стоп… Боюсь, что передавать не надо. Я, кажется, знаю, где они. Да, это должны быть они…

– Слушаю…

– Только что мне звонила капитан Саня Радимова из городского уголовного розыска. Живет она в соседнем доме. Приглашала в гости на пирожки, «которые мне утром понравились». Но она не угощала меня сегодня пирожками. Пожаловалась только, что пекла пирожки, но они не получились. И сказала, что больше никогда печь пирожки не будет. Угостила только печеньем. Понимаешь? Я не пробовал ее пирожков…

– Ее захватили? Зачем? Почему ее?

– Многие подозревают, что между нами есть интим. Безосновательно подозревают. Но пытаются таким образом меня выманить. Записывай адрес… Только я не знаю код на двери подъезда. Могу сообщить потом…

– Не надо. Мы по адресу найдем телефоны жителей. Узнаем в дороге. Я выезжаю со своей группой. Мне сдается, ты прав. Это могут быть Ласкин с Мерваном. Один туда не ходи. Дождись нас.

– Она там одна. С бандитами. Поспеши. Я уже пошел…

– Возьми с собой хотя бы «росомах»…

– Так и сделаю.

Я вернул трубку подполковнику Лыкову и достал из поясной кобуры за спиной пистолет. Проверил на всякий случай патрон в патроннике. Эти мои действия должны были показать офицерам отряда «Росомаха» серьезность ситуации. Они внимательно смотрели на меня, слушая разговор. По решительности в моих глазах было видно, что я не шучу.

– В соседнем доме, предположительно, Гоша Ласкин и вербовщик ИГИЛ Мерван захватили в квартире женщину – капитана уголовного розыска Радимову. Возможно, бандитов шестеро, но не больше. Именно столько сейчас в городе, но мы не знаем точно где. Хорошо, если они все вместе окажутся в квартире Радимовой. Бандиты заставили ее позвонить мне и пригласить в гости. Группа захвата РОСО уже выехала на адрес. Я иду ее выручать. Кто со мной?

– У меня оружия нет, – признался Лыков. – Дайте хотя бы молоток.

– В прихожей на полке.

Майор с капитаном достали свои пистолеты и дослали патроны в патронник, выражая готовность и согласие. «Краповые» береты они носили не зря. Решимости офицерам не занимать. Вместе мы, думается, представляли серьезную силу. Если бы еще капитан Саня добралась бы до своей сумочки и сумела вооружиться…

Я, хотя и был в группе младшим по возрасту и равным по званию только с одним из ее участников, принял командование на себя. Старшие офицеры подчинились безоговорочно. Просто уступили инициативу потому, что я владел ситуацией.

План в голове созрел моментально.

– Работаем так. Первыми выходите вы. Соседний дом. Вон он, из окна видно, – показал я пальцем. – Последний подъезд. Отсюда он будет первым. Чтобы вас не увидели из окна, выходите из-за угла, проходите вдоль дома. Квартира на втором этаже. Обзорность оттуда хорошая. Стараетесь не попасть в поле зрения, прижимаетесь к стене, передвигаетесь стремительно. Незаметно ныряете под козырек подъезда. Там вас уже не видно. Ждете меня там. Я подъезжаю на машине. Все понятно?

– Понятно.

– Идите.

Я видел, как решительно они вышли из квартиры.

Офицеры носили «краповые» береты, следовательно, имели прекрасную боевую подготовку. Конечно, не такую, как в спецназе ГРУ, но ведь и спецназовцы ГРУ не всегда в состоянии выполнить отдельные задачи, которые ставятся перед спецназом внутренних войск. Каждому свое. Но в этом случае офицеры имели более высокую квалификацию, чем я. Работа в городских условиях отрабатывалась у них так же, как у нас действия в полевых условиях.

Выждав время, которое мысленно торопил, я вышел во двор, сел в машину и неспешно тронулся с места. На самом деле очень хотелось «газануть» и затормозить только напротив ее подъезда, резко выскочить из машины и, позабыв захлопнуть дверцу, ворваться в квартиру.

Поворачивая за угол, я заметил, как трое моих помощников один за другим запрыгивают на крыльцо. Не поднимаются по ступенькам, в этом случае их легко можно заметить из окна, а запрыгивают на ступеньки оттуда, где под большим козырьком есть небольшое отделение для очистки мусоропровода.

Я поставил машину на свое привычное место и как бы случайно бросил взгляд на стоящие у другого подъезда «Панамеру» и «Туарег».

Включил сигнализацию, обошел вокруг «Джимни», делая вид, что осматриваю машину. Потряс сумкой, которую взял с собой под пирожки. Сумка самая обычная, хозяйственная, размером с пластиковый пакет, но очень крепкая, из плотной ткани. В сумке лежал кусок фанеры. От пули он, конечно, не защитит, но от ножа – вполне.

Пробить ножом шестислойную фанеру можно только очень сильным ударом с близкого расстояния, когда сам лист плотно прижат к ровной поверхности или зафиксирован за края. Я собирался выставить фанеру навстречу ножу, и пусть противник попробует ее пробить. Наверняка нож застрянет, и вытащить его будет сложно. А в это время я начну действовать руками. Они у меня умеют работать быстро и эффективно. Иногда даже эффектно.

Я неторопливо поднялся на крыльцо и набрал на домофоне номер квартиры.

– Кто там? – послышался испуганный голос капитана Сани.

Именно испуганный. И немудрено, если рядом маячит физиономия башибузука Мервана. Такого кто угодно испугается. Своей хрипотой капитан Саня хотела предупредить меня о засаде и одновременно просила о помощи. Больше ей надеяться было не на кого.

– Капитан частного сыска.

– Заходите…

Дальше все шло своим чередом. Сработал домофон, щелкнул замок, я открыл тяжелую металлическую дверь, пропустил в подъезд «краповых», затем вошел сам. Неслышно ступая ногами, обутыми в тяжелые берцы, офицеры походили на охотников, почуявших близкую жертву.

Поднялись на второй этаж. Стараясь не попасть в поле зрения дверного «глазка», подполковник и майор затаились на лестничной площадке между этажами рядом с бетонной трубой мусоропровода, а капитан прижался к стене за моей спиной. Благо комплекция позволяла. Переведя дыхание, я нажал на кнопку звонка.

В том, что в меня начнут стрелять сразу же, как только откроется дверь, я сильно сомневался. Стрелять в подъезде жилого дома значило моментально засветиться и поднять тревогу. В этом случае вполне можно было обойтись ножом. А к этому я был готов. Я стоял не прямо напротив двери, а немного сбоку, с той стороны, куда она открывалась. Это предполагало, что для нанесения полноценного ножевого удара бандиту придется широко распахнуть дверь.

Я эту тактику знал хорошо. Распахивается дверь, наносится удар, нож остается в теле, меня, не имеющего сил к сопротивлению из-за болевого шока, хватают за шиворот и втаскивают в прихожую, чтобы избежать кровавых следов перед дверью. А дальше спокойно добивают и расправляются с капитаном Саней. Свидетелей в таких делах оставлять не принято.

Еще отъезжая от своего дома, я больше всего опасался, что капитан Саня проявит характер и решится на открытое сопротивление. Она на такое способна. Это я своими глазами видел в день нашего с ней знакомства, когда бандиты пытались убить капитана Саню, и убили бы, не вмешайся в дело я, инвалид с реабилитационной палочкой.

Попробует сопротивляться, желая меня спасти, – точно убьют. И то, что после этого я убью их, положения не исправит. А решиться на сопротивление Радимова может или от недоверия к моим боевым способностям, хотя имела возможность многократно убедиться в обратном, или при подозрении, что я не понял ее телефонного звонка. Конечно, у нее оставалась надежда на то, что я, даже не подозревая о засаде, смогу с этой засадой справиться. При этом капитан наверняка предполагала, что я догадаюсь прихватить с собой «краповых», которые, она это знала, должны были находиться у меня.

Уже около двери я подумал, что следовало бы позвонить подполковнику Скоморохову, живущему в этом же доме. Его помощь пришлась бы очень кстати. Но было уже поздно. К тому же Виктор Федорович – человек в возрасте. Если мне не изменяла память, ему где-то через месяц должно было исполниться сорок восемь лет. Для боевых действий это весьма солидный возраст. Мне не хотелось бы подставлять заслуженного пенсионера под бандитские пули. Хотя сам Виктор Федорович имеет полное право со мной не согласиться. Но в данном случае парадом командую я. И я, при всем своем уважении к подполковнику в отставке, лично выбираю тех, кто идет со мной на дело. Я выбрал и надеялся, что выбор мой правильный: эти трое меня не подведут. Тем более что двое из «краповых» имели при себе пистолеты, а третий вооружился молотком, который в умелых руках может стать оружием более опасным, чем нож.

Я нажал кнопку звонка. Замок щелкнул сразу же – меня ждали.