Елена, не открывая глаз, слушала тишину в квартире. Да, тишина. Ее мальчик, который никогда не взрослел, никогда не постареет, а будет доживать свою жизнь испуганным ребенком, – крепко спит. Он будет спать как минимум до полудня, потом позавтракает и, наверное, опять ляжет спать. Так действует на него лекарство. Она чуть шевельнулась и сразу почувствовала тяжелую боль в затылке. Так для нее кончаются его приступы. Надо справляться. Елена повернулась на бок, положила на подушку руку с перстнем и только после этого открыла глаза. Яркие камни заиграли, слились, распались… Как красиво. Отлично она поступила, купив это кольцо.

В ванной Елена долго разглядывала свое лицо. Надо бы вымыть голову горячей водой, и боль в затылке пройдет. Затем наложить на лицо хорошую японскую маску, полежать в теплой ванне, затем смыть маску и намазаться хорошим кремом, уложить волосы… Да легче застрелиться. Эта ночь ее обескровила. Руку лень поднять.

Елена вернулась в спальню и набрала телефон.

– Добрый день. Это звонит Елена Виленская. Ира сегодня не работает? С кем я говорю? Анна? Вы новенькая? Владимир сегодня как обычно? Хорошо. А Светлана и Лариса? Отлично. Я скоро приеду. Скажите, пожалуйста, им. Деточка, это для других нет «окон». Для меня они найдут. Скажи, что я ненадолго ко всем. Так, немного привести себя в порядок.

Елена вошла на кухню, включила кофеварку, положила в тостер с вечера приготовленные тосты – с сыром и ветчиной. Затем вернулась в ванную, быстро приняла душ, почистила зубы, вынула из шкафчика чистое белье… Когда-то, много лет назад, она сказала одной приятельнице, что женщина должна каждый день надевать чистое белье и свежую ночную рубашку. Та очень удивилась.

– Каждый день стирать?

– Нет. Просто иметь это в большом количестве.

– Слушай, ты уже не знаешь, как себя выставить королевой.

Это был их последний разговор, потому что Елена всегда резко прекращала отношения с теми, кто чем-то разонравился. Никаких обид. Приятельница стала просто ей физически неприятна. А та, конечно, сплетничала о том, какая Елена претенциозная и высокомерная. Но Елене плевать. Она давно и удобно устроила свою деловую жизнь. Владелица небольшой, но достаточно авторитетной фирмы, член совета директоров в одной крупной структуре с правом совещательного голоса и прекрасным вознаграждением, акционер – другой, консультант по особым случаям с регулярной оплатой – в третьей. Ее бывшие сокурсники по экономическому факультету МГИМО бились за свою тему, свое дело, свои диссертации, а в результате многие терпели крах и бились уже за то, чтобы уехать из страны. Елене не нужны были ни свое, очень значимое дело, ни своя тема, ни звания. Она – хороший профессионал, были люди, которые задали планку ее занятости. Она нужна на своем месте, владела небольшой, реально нужной фирмой – деньги получала хорошие и не воровские. Ее представительство на всяких семинарах и форумах ценилось. Не было особой научной репутации, но не было и плохой человеческой. К тому же Елена всегда так вписывалась в ситуацию, как отличная архитектурная деталь в продуманный интерьер. А свое дело у нее есть. И оно не имеет никакого отношения к работе.

Воспоминание об очередной забракованной из-за ерунды приятельнице Елену немного развеселило. Она накинула шелковый халат, пришла в кухню, налила большую чашку кофе со сливками, положила на поднос несколько тостов. Андрей проснется голодный. Вошла к нему. Сын спал и, что ее всегда поражало, во сне как будто переживал разные эмоции, выражение его лица все время менялось. Густые каштановые волнистые волосы прилипли к взмокшему лбу. Елена подняла их вверх, провела ладонью по лбу. Она не знала, отдыхает ли Андрей во сне. Никогда не встречала человека, который бы так спал. В принципе его жизнь наяву мало чем отличается от сна. Он никогда не отдыхает. Он всегда в побеге.

Андрей открыл неожиданно ясные глаза, обрадовался ей и завтраку. Она с удовольствием смотрела, как сын ест, пьет.

– Ты сейчас, наверное, опять будешь спать. А я решила съездить в салон красоты. Привести себя в порядок.

– Интересно, – улыбнулся он, – что, по-твоему, значит порядок? И до какой степени себя можно в него приводить?

– До никакой, – объяснила она. – Это вообще психотерапия. Любой «порядок» из парикмахерской держится до ночи. С утра – начинай сначала.

– Какой ужас! – глаза Андрея стали по-детски круглыми. – Как хорошо, что я всегда в беспорядке.

– Ты в порядке. Сходи, умойся, а я принесу тебе яблоко. Потом спи.

– Потом, хорошо? Я уже засыпаю. Положи мне яблоко на тумбочку. И принеси, пожалуйста, «Сто лет одиночества».

– Почему вдруг?

– Ты не смотрела в окно? А я слышал, как стучит дождь, или град, или такой колючий снег. Ты же знаешь, я всегда в дождь читаю «Сто лет одиночества».

– Да, я не посмотрела. Что-то слышала, но не поняла, что это за шум. Я все тебе положу. Если что, звони, хорошо?

– Спасибо, – вежливо ответил он, – не буду звонить. Не переживай. Все нормально.

Елена вошла в салон «Шоколад», внимательно взглянула на новенькую девушку на ресепшене. Худенькая брюнетка, прическа каре, держится скованно.

– Я – Елена, звонила вам, Аня. Вы сказали мастерам, что я приеду?

– Здравствуйте, Елена. Да. Вас ждут. Сейчас пойду, скажу, что вы приехали. К кому хотите пойти сначала?

– Света или Лариса, потом Володя.

– Хорошо.

– Вы так и не сказали мне, Ира заболела или просто день взяла?

– Как? Вы не знаете? Иру убили.

– То есть…

– Не смогу ничего вам рассказать. Я ведь первый день. Ее и не знала. Может быть, мастера вам расскажут.

– Да, конечно, – задумчиво проговорила Елена. – А директор у себя, не знаешь?

– Кажется, да. Он приходил и вроде не уходил.

– Тогда я зайду к Арсению на пять минут.