Не вызывает сомнения, что дети находятся в тесной эмоциональной связи с заботящимися о них взрослыми и часто «помогают» им хранить тайны своим поведением. Однако этот тип взаимодействия в ряде случаев приобретает причудливые формы.

1. Дети сходят с ума. Этот вариант встречается, когда у ребенка не хватает психических и эмоциональных сил, чтобы справиться со сложной ситуацией. Маленький человек похож на русло ручейка, по которому пускают мощный поток воды. Он затапливает не только русло, но и все, что находится вокруг. Детская психика обладает отнюдь не безграничными возможностями, и, если напряжение слишком высоко, ребенок перегорает, как лампочка, рассчитанная на 220, но получившая 1000 вольт.

Ольга, 28 лет, состоит в браке, дочери пять лет. У женщины возникли разногласия с мужем и сомнения по поводу дальнейшей супружеской жизни. Они живут у родителей Ольги, хотя построили свое жилье и уже год как сделали ремонт. У мужа есть своя фирма, достойный заработок. Но в последнее время супруги все больше не понимают друг друга. Ольга заметила, что начала злиться на мужа. Она все чаше отказывает ему в сексуальной близости.

За несколько встреч мы обсудили различные аспекты семейной жизни Ольги. Она – единственный ребенок немолодых родителей, которые в ней души не чают. Родителям не нравится муж Ольги Сергей. Они постоянно предъявляют ему претензии. Муж не понимает, почему они с Ольгой не могут переехать в собственную квартиру. На третьей встрече Ольга призналась, что у нее есть любовник. Это ее бывший одноклассник, который любил ее со школьной скамьи. Пока он был в армии, она вышла замуж за Сергея. К нему она не испытывала нежных чувств, но случайно забеременела и была вынуждена зарегистрировать отношения.

Наша дальнейшая работа фокусировалась вокруг нереалистичных представлений Ольги о семье как о чем-то романтичном, полном любви, и «жестокой реальности», где нужно заниматься ребенком, готовить еду, убирать, работать… Несмотря на помощь родителей, Ольге сложно принять статус жены, и она постоянно думает о том, как изменить свою жизнь. Она бы давно ушла к любовнику, но Сергей очень любит дочь, и девочка безумно любит отца. О ее тайных встречах с любовником знают мама и подруга.

На очередной встрече Ольга была сильно взволнована. Накануне муж, на которого был зарегистрирован телефон Ольги, взял распечатки ее звонков и СМС-сообщений, так как стал что-то подозревать. Он увидел номер абонента, с которым Ольга говорит по многу раз каждый день, позвонил любовнику жены, сообщил ему, что обо всем знает, и предложил встретиться. Мужчина признался, что у них с Ольгой есть отношения, он ее любит и готов на ней жениться.

Муж ничего не сказал Ольге. Но вечером, когда дочь уже лежала в постели, он пришел домой со своими родителями и закатил, по словам Ольги, безобразный скандал. Родители супругов кричали друг на друга, муж – на Ольгу. Девочка проснулась и начала плакать. Семья Ольги стала выгонять Сергея и его родителей. Выпивший Сергей использовал ненормативную лексику и еще долго стучал в дверь. Дочь была очень напугана. Ольга же сказала, что рада: все разрешилось, и теперь можно спокойно разводиться.

Через три дня она позвонила мне и попросила о срочной дополнительной встрече. Она была крайне расстроена. Ольга узнала, что в детском саду дочь вела себя весьма странно. Она стала истерически смеяться и ругаться матом на детей и воспитателя. Я дала ей телефон детского психиатра и психолога.

На следующем сеансе Ольга сказала, что диагноз поставить пока не могут – то ли навязчивые состояния, то ли шизофрения. Врачи собрали консилиум. Девочка, по словам матери, выглядит как сумасшедшая. С ней невозможно гулять на улице, ее нельзя водить в детский сад – она часто дрожит, продолжаются вспышки нецензурной брани. Еще через неделю она позвонила и отменила нашу встречу. Она уезжала с дочерью в Москву на консультацию к профессору – девочке стало хуже. Она часто плачет и говорит, что «плохие слова сами из нее выскакивают». Я спросила, что происходит с семейными отношениями. Оказалось, что как раз перед ухудшением состояния дочери Ольга рассказывала по телефону подруге, что уходит от Сергея. Это услышала дочь, после чего она начала кататься по полу, бормотать и ругаться. Иногда девочка вполне нормально и осмысленно ведет себя несколько часов, но потом в ней будто что-то перещелкивает – и она снова бранится. Особенно часто она ругает саму Ольгу, называя ее ужасными словами. Когда Ольга говорила мне об этом, чувствовалось, насколько сложно, болезненно и неприятно ей этим делиться.

Вернувшись из Москвы с предположительным диагнозом ребенка «невроз навязчивых состояний», Ольга пришла ко мне еще на две встречи. На второй она рассказала, что помирилась с мужем и собирается переезжать в новую квартиру. Ольга была в церкви и решила, что, видимо, Бог наказал ее за развратное поведение болезнью ребенка и теперь она должна просить у мужа прошения и жить с ним. После примирения Ольги с мужем девочка стала ругаться меньше. Но у нее появились нервные тики.

Очевидно, конституциональные особенности девочки, хрупкая психика, привязанность к отцу и стресс, пережитый во время скандала, привели к появлению симптома. Достаточно непредсказуемое поведение окружающих взрослых, сильная тревога проявились через навязчивое поведение. Она, так же как ее отец в ходе ссоры, стала нецензурно ругаться. Так сохранение тайны (мать не любит отца, у нее есть любовник) и ее раскрытие привели к тому, что девочка заболела. Однако симптом ребенка выполнил функцию, направленную на сохранение семьи.

2. Дети болеют. Все дети болеют, кроме детей из комиксов о неуязвимых супергероях. Это правда. Но иногда болезнь ребенка появляется, чтобы отвлечь родителей от их разбирательств, скандалов, депрессии. Малыш, улавливая семейную тревогу, пытается что-то сделать, помогая родителям смотреть не друг на друга, а в его сторону. Иногда ребенок приобретает тяжелую хроническую болезнь, вследствие которой один из родителей, обычно мать, полностью переключается на заботу о ребенке.

3. Дети плохо себя ведут. Это еще один классический способ «вызвать огонь на себя». Неосознанно заботясь о семейном благополучии, дети начинают демонстрировать «плохое» поведение – драться, ругаться, нарушать правила семейного распорядка, заставляя родителей перевести внимание с актуальных конфликтов на них.

4. Дети попадают в неприятности. Когда в семье присутствует хроническое напряжение, обусловленное семейной тайной, ребенок чувствует это и пытается хоть как-то помочь родителям. При этом невнимательный, неуверенный в себе малыш не замечает внешних опасностей. Такие дети часто демонстрируют виктимное поведение: становятся жертвами ДТП, насмешек одноклассников, агрессии педагогов.

5. Дети молчат. В семье, живущей во власти тайны или секретов, зачастую существует табу на прямые вопросы и высказывания. За честность и излишнее любопытство ребенка наказывают. Человек, чью живую экспрессию подавляли в детстве, со временем формирует такой стиль общения в семье, который позволяет ему адаптироваться с минимальным напряжением. Особенно сложно приходится активным, энергичным, любознательным детям. Именно они больше всех жертвуют природной витальностью. С годами молчание становится не просто золотом – оно покрывается слоями геологических пород. И когда родители интересуются делами ребенка и пытаются с ним поговорить, он односложно отвечает или избегает контакта. Тайны, связанные со случайной беременностью, изменами, плохими отношениями в расширенной семье, не имеют права «выйти в свет», и за это ребенок платит молчанием.

Екатерина состоит в браке два года и страдает из-за отсутствия близости с мужем. Ей кажется, что он ее не любит. Однако изучение супружеских отношений показало, что муж, наоборот, долго добивался и ее внимания, и затем согласия на брак. Именно он всегда был «преследователем», «догоняющим», она же дистанцировалась. Супруг раньше интересовался ее жизнью, делами на работе, но она отвечала односложно и никогда ни о чем его не спрашивала. Вначале он обижался и упрекал ее за это, но потом перегорел и отстранился.

В родительской семье Екатерины тоже не было особой близости. Родители разговаривали мало и вообще, по ее описанию, вели себя по отношению друг к другу довольно дистантно.

В раннем детстве Кати в ее семье не происходило ничего необычного: мама провела с ней три года в декретном отпуске, затем отдала ее в детский сад. Дедушка с бабушкой жили в пяти остановках от них, поэтому всегда, когда было нужно, забирали ребенка к себе. Но летом в тот год, когда Катя должна была пойти в школу, мама неожиданно отвезла ее со всеми вещами к бабушке и впоследствии редко навешала дочь. Отношение мамы к Кате сильно изменилось. В начальную школу она ходила с бабушкой – гимназия находилась во дворе бабушкиного дома.

На мой вопрос «Почему?» Катя не нашла ответа. Я предложила спросить об этом у мамы или бабушки. Мама отреагировала агрессивно и сказала лишь, что так было надо. А вот бабушка дала исчерпывающие объяснения.

Отец Кати был патологическим ревнивцем. Еще до рождения дочери маме пришлось забыть о косметике, нарядах и высоких каблуках. Один-два раза в год он срывался: сам отвозил ребенка к теше и устраивал жене «Судный день». Маленькая Катя об этом не догадывалась – просто улавливала напряжение между родителями.

Когда ей было шесть лет, случился мелкий эпизод, на который в другой семье никто не обратил бы внимания. Катина мама работала на другом конце города, и в жаркий летний день коллега подвез ее до магазина. Как раз в этот момент оттуда выходила Катя с подругой, мама которой недавно развелась с мужем. Девочки купили себе по мороженому и болтали, как вдруг увидели Катину маму в остановившейся рядом машине. «Кто это?» – спросила подруга. «Не знаю», – ответила Катя. «Я знаю, это любовник, как у моей мамы. У него тоже есть усы, и он дает ей деньги», – сказала подруга.

Вечером Катя, нагулявшись, пришла домой. За ужином она что-то вспомнила: «Мама, мы сегодня видели тебя и твоего любовника, когда ты выходила из машины». Папа потемнел и начал расспрос. Катя бесхитростно рассказала все, в том числе озвучив идею подруги о любовнике.

Это послужило началом тяжелейшего семейного кризиса. Мать едва держалась – муж хороший, почти не пьет, зарабатывает… Однако то, что у мужчины с параноидной структурой личности детские слова вызвали приступ ярости, было для Кати тайной. В тот вечер отец хлопнул дверью и ушел. Мама, понимая, что в дом ворвалась беда, собрала Катю и повезла ее к бабушке. Теша знала все о зяте, но просила дочь успокоиться. Чтобы девочка не видела происходящего, ее решили временно поселить у бабушки.

«Бои» дома длились несколько лет. Придя в тот вечер пьяным, муж избил жену. Он не слышал никаких разумных доводов. «Весь двор в курсе, что у тебя есть любовник», – это было его главной идеей. Он заставил супругу уволиться с высокооплачиваемой работы. Она фактически превратилась в рабыню. На протяжении трех лет ежедневно проходили «судные часы». Забирать Катю в такую обстановку мать не могла и не хотела. И только когда Катя окончила четвертый класс, а мама к этому времени родила брата, девочка вернулась домой. Мама, которую она помнит, всю жизнь была тихой тенью, и рассказ бабушки все расставил по своим местам.

Да, родители не скандалили при детях. Да, в семье были деньги. Но почему мама осталась жить с папой в атмосфере постоянного насилия, унижения и травли, осталось для Кати загадкой. Возможно, она боялась его. Возможно, любила, а точнее была созависима. Катя поняла, что она всю жизнь неосознанно следовала стереотипам материнского поведения: ничего не говори, не показывай свои чувства, замри…

Катя поговорила с мамой и попросила прошения за прошлое. Мама сказала, что дочь ни в чем не виновата – так уж случилось… Она хотела сохранить мужа и отца – и ей это удалось. Сейчас, в 57 лет, папа выгорел и стал адекватным. Однако за эту семейную тайну – «у нас в семье есть психически нездоровый человек, но мы будем делать вид, что все хорошо» – теперь платит дочь.

Катя уговорила мужа прийти на супружескую терапию, и мы определили травмы привязанности, существовавшие на протяжении супружества. Катя в присутствии мужа рассказала эту историю, которая пролила свет на ее боязнь близости и выражения чувств. Когда муж приближался, женщина от страха дистанцировалась. Когда он отдалялся, она замечала его и боялась, что он ее разлюбил. Обсуждая семейную историю, супруги стали лучше понимать друг друга, и в их отношениях впервые появилось тепло.

6. Дети не хотят жить. События внутри семьи, особенно те, о которых нельзя говорить, часто запускают процессы, снижающие жизненную энергию ребенка. Агрессия, направленная на себя, или аутоагрессия, связана с работой защитных механизмов.

Ярославу, мать двух дочерей девяти и семи лет, беспокоит поведение старшей – Златы. Она всегда была энергичной, напористой и активной. Примерно год назад ее поведение сильно изменилось. Злата стала замкнутой, потеряла интерес к компьютеру и мультфильмам. В последнее время у нее возникают приступы беспричинной агрессии: она может порвать толстую книгу на мелкие кусочки только потому, что родители напомнили ей о необходимости заняться уроками. Отец даже сказал ей однажды в порыве гнева, что она становится похожей на злобного маленького монстра.

Неделю назад, когда Ярослава ругала Злату за какую-то провинность, та ответила: я вообще не хочу жить, я скоро умру. Это заявление сильно напугало женщину, и она решила обратиться за помощью к детскому психиатру. Ярослава предположила, что у дочери какое-то психическое расстройство, но врач, проведя обследование девочки, порекомендовал записаться на прием к психологу.

Расспросы Ярославы о жизни в семье не дали возможности построить ясную гипотезу. С мужем отношения хорошие, ссорятся они редко. Ярослава тихая, застенчивая, супруг тоже довольно робкий. На вопрос о том, случилось ли в семье что-то заслуживающее внимания и потенциально повлиявшее на поведение Златы год-два назад, Ярослава чуть помедлила и отрицательно покачала головой. Я стала выяснять, кто же в их расширенной семье может демонстрировать вспышки агрессии, и построила генограмму.

Оказалось, что родительская семья Ярославы неблагополучная. Ее отец во время частых приступов гнева бил и мать, и брата. Брат, который был младше Ярославы на два года, все детство терпел насилие отца. Когда я спросила, как зовут брата, Ярослава тихо ответила: «Звали Костей», – и заплакала.

Полтора года назад Костя покончил с собой, спрыгнув с крыши многоэтажного дома и разбившись насмерть. Ярослава любила брата, но, по ее словам, он «был непутевым»: в 29 лет нигде не работал, выпивал… Кроме того, выяснилась еще одна подробность из жизни Кости: в возрасте 16 лет он с друзьями пошел на дискотеку. Ребята дурачились и в шутку устроили потасовку. Костя толкнул одного из парней, не рассчитав сил: тот упал, ударился головой о бордюр и умер. После судебного разбирательства дело было квалифицировано как несчастный случай и закрыто, однако Костя чувствовал себя виноватым и очень страдал. Именно после этого происшествия он стал изредка выпивать, уходить из дома на дни и недели, драться с отцом… Он три раза поступал в вуз и, не окончив первый курс, бросал учебу. Подрабатывал разнорабочим на стройке, перебивался случайными заработками.

Ярослава, вышедшая замуж довольно рано и покинувшая родительский дом, знала об этом из рассказов матери. Она попыталась полностью отгородиться от родительской семьи, однако брат часто приходил к ним в гости, всегда трезвый, помогал мужу с ремонтом, угощал детей сладостями и с удовольствием играл со Златой. Девочка отвечала взаимностью и очень любила проводить время с дядей. Ярослава вспомнила, что незадолго до смерти брат говорил ей, что отогревается у нее дома и очень печалится, когда думает об их детстве с вечно заведенным отцом…

Детям не сказали, как именно умер дядя. Ярослава горевала, но старалась поддерживать себя: ходила в церковь, читала молитвы… Через полгода после смерти Кости у Златы появились поведенческие симптомы.

Вероятно, ребенок почувствовал напряжение и ауру тайны вокруг его смерти. Мать Ярославы часто звонит ей и плачет: «Почему он так сделал? За что мне все это?» Сын-самоубийца, брат-самоубийца – эта печальная и стыдная тайна сплотила семью. Однако, беседуя с матерью, Ярослава выходит из комнаты и закрывается в ванной или туалете, потому что боится, что такая информация травмирует дочерей. Дома у Ярославы теперь вообще не говорят о Константине – будто его не было.

По словам Ярославы, Злата и внешне походит на дядю: те же вьющиеся волосы, разрез глаз, манеры… Тайна смерти с одновременной потерей значимого человека, похоже, запустила развитие тревоги у девочки. Ее поведение – напоминание членам семьи об утрате (Злата, как и дядя, потеряла интерес к окружающему миру) и о том, как все произошло (она говорит, что тоже не хочет жить).

Ярославе было рекомендовано в подходящий момент, во время просмотра семейного альбома, рассказать детям о жизни брата: о детстве с агрессивным отцом, о несчастном случае, в ходе которого он убил своего друга, о его поисках себя, о самоубийстве… Главное, что она должна была сообщить детям, – это то, что Константин был ее братом и их дядей, что они будут помнить о нем и чтить его память. Ярослава сомневалась, но все же решила рискнуть и через некоторое время поговорила с дочерьми.

Она обратилась за помощью еще раз через полгода, когда искала психотерапевта для мамы, которая все больше погружалась в депрессию. Ярослава рассказала, что в ее семье все хорошо. Злата ведет себя как обычно – живая, энергичная, иногда злится, но учится сдерживаться. После рассказа о дяде она несколько раз по вечерам расспрашивала маму о детстве, об отношениях с родителями и братом. Они вместе съездили на кладбище, дети пропололи траву на могиле дяди. К удивлению и радости Ярославы, девочка больше не говорит о желании умереть.

В крайнем случае ребенок может перестать хотеть жить. Иногда это связано с тем, что дети неосознанно идентифицируют себя с умершими и готовы «последовать» за ними.

По сути, все способы детского поведения направлены на то, чтобы отвлечь родителей или одного из них от чего-то неприятного и болезненного. Родители – самые важные люди для ребенка, и он готов защищать их даже ценой собственной жизни и благополучия.