Тревис выбрал прямой путь через высоты. Однако он шел не настолько быстро, чтобы достигнуть долины до наступления ночи. Ему вовсе не улыбалось войти туда при лунном свете. Два желания боролись в нем. С одной стороны, ему очень хотелось поскорее забраться в башни и разгадать их секрет. Но в то же время в нем рос страх. Древние суеверия, вызванные редаксом, соседствовали в нем с современными знаниями, полученными в мире пинда-лик-о-йи. Одна его половина была смелым апачем из прошлого, а другая — современным археологом, жадным до знаний. А может, причиной его страха было что-то другое?

Тревис сидел в ложбине, согнувшись, и пытался разобраться в своих ощущениях. Почему для него вдруг стало так важно обследовать эти башни? Если бы только койоты были с ним... Он прислушался к малейшему шороху, принюхивался к каждому запаху, доносимому ветром. Ночь жила своей собственной жизнью, впрочем, как и день. Тревис мог узнать только некоторые звуки, а видел он и того меньше. Вдруг на фоне золотисто-зеленого диска одной из лун показалась огромная тень с широкими крыльями. Тень была настолько большая, что Тревису на мгновение показалось, что это вертолет. Но крылья захлопали, и существо слилось с темнотой ночи. Этот ночной охотник представлял реальную и очень серьезную опасность. Такого Тревис еще никогда не видел.

Теперь Тревис мог полагаться только на самого себя и на свое охотничье чутье. Он забросал единственный подход в ложбину хрупкими палочками. Их хруст предупредил бы его о приближении незваного гостя. Затем, согнув колени и положив голову на руки, он задремал. Однако холод так пробрал его, что он был ужасно рад увидеть небо, окрашенное первыми лучами рассвета. Тревис съел скудный паек, запил его водой и отправился в путь.

Когда солнце было уже высоко, апач достиг водопада. Чем ближе Тревис подходил к долине, тем быстрее он шел, иногда переходя на бег. Однако перед входом в долину в Тревисе заговорила природная осторожность, и он намеренно замедлил шаг. Он добрался до арки и окунулся в золотистый туман, окружавший башни.

С тех пор, когда он побывал здесь с Кайдессой, в долине ничего не изменилось. Разве что появились Наликидью и Нагинлта. Нехотя поднявшись с желто-зеленой брусчатки, они потрусили навстречу Тревису, не выражая при этом никакого удивления, словно расстались с ним час назад.

Апач опустился на одно колено и протянул руку к самке, которая всегда была более дружелюбна. Она сделала несколько шагов и, ткнувшись холодным носом в ладонь Тревиса, тихо заскулила.

«Почему?» Но это был лишь один вопрос из многих, возникших у Тревиса. Почему койоты покинули его? Почему они предпочли это место, хотя здесь не на кого было охотиться? Почему они встретили его здесь, словно знали наверняка, что он вернется?

Тревис перевел взгляд с животных на башни и на окна, расположенные вдоль стен. И вновь ему почудилось, что за ним наблюдают. Туман был настолько густым, что наблюдатель мог легко остаться незамеченным. Апач медленно вошел в долину. Его мокасины бесшумно ступали по каменной дороге, лишь стук коготков койотов раздавался в тишине. Лучи солнца не проникали сюда, вместо этого Тревиса окутывал густой золотистый туман. Тревису казалось, что он окутывает его словно кокон. Даже арку, ведущую в долину, было невозможно разглядеть.

— Найе-незиани — победитель чудовищ! Дай моим рукам силу натянуть лук и дай силу моим запястьям удержать нож.

Из каких глубин памяти всплыл этот древний призыв? Тревис даже не понимал смысл слов, пока не произнес их вслух.

— Ты, ждущий — ши индай то-да ишан — апач не пища для тебя! Я — Фокс из племени Итка-ткуднде'ю — Народа Орлов, А рядом со мной идут га'н...

Тревис замигал и замотал головой, словно пробуждаясь. Почему он это сказал, используя слова и фразы, которые не были частью современного языка? Тревис обошел вокруг основания первой башни, но двери не нашел. Ему не удалось обнаружить ни малейшего отверстия или щели. Он обошел все три. Безрезультатно. Если он хочет попасть внутрь, то нужно найти способ добраться до нижних окон.

Тревис прошел через другую арку, туда, где располагался лагерь монголов. Но ни одного из них он не заметил. Он согнул молодое деревце, срезал его и обстругал так, что получилось нечто, похожее на жердь. Затем апач порвал на полосы свой кушак и связал их в длинную веревку, которой, правда, едва хватало для его целей. Он весьма удачно метнул палку в окно ближайшей башни, и она застряла там. Такая дорога вверх была очень ненадежна, но лучшего он придумать не смог. Тревис карабкался по веревке, пока ему не удалось дотянуться рукой до подоконника. Тогда он подтянулся и забрался внутрь.

Подоконник оказался довольно широким, около метра от внешнего до внутреннего края. Мгновение Тревис медлил, не решаясь двигаться дальше. Внизу на брусчатке лежали койоты, подняв морды кверху и облизываясь. В их глазах светился неподдельный интерес.

Полутемное внутреннее помещение было круглым. Второе окно располагалось как раз напротив первого, на противоположной стене. Тревис спрыгнул с подоконника и замер, осматривая комнату. Мебели здесь не было вообще, лишь в самом центре помещения располагалось нечто вроде колодца, наполненного темнотой. Из него поднималась гладкая, слабо мерцающая колонна. Привыкшие к темноте глаза индейца определили, что на темно-синем фоне пульсировали сгустки зеленого и лилового цвета.

Колонна уходила вверх и вниз в одинаковые отверстия. Таким образом, у Тревиса было два выхода: либо подняться вверх по колонне, либо влезть в верхнее помещение через окно. Тревис медленно двинулся к колодцу. Под ногами он ощущал твердую гладкую поверхность. Пол был покрыт толстым слоем пыли, и при каждом шаге она поднималась вверх маленькими облачками. На полу виднелись отпечатки странной треугольной формы, и апач подумал, что их могли оставить птицы. Отпечатков ног он не увидел. Вероятно, эту башню очень давно никто не посещал.

Тревис подошел к колодцу и посмотрел вниз. Кроме темноты он ничего не увидел, только свет, исходящий от колонны, проступал отчетливее. Однако даже этот свет не позволял рассмотреть колодец изнутри. Тревис постарался исследовать колонну, насколько это было возможно. Ее поверхность казалась абсолютно гладкой, без единой трещины или скобы. Если эта колонна и служила лестницей, то на ней почему-то отсутствовали какие-либо уступы или ступени.

Наконец Тревис решился дотронуться до колонны. Он хотел было отдернуть руку, но ничего не получилось. Его пальцы словно прилипли к странному материалу, из которого была сделана колонна. Он был гладким и твердым, как металл, но в то же время — эта мысль вызвала у Тревиса приступ тошноты — теплым и похожим на живую плоть! Он собрал все свои силы и попытался освободиться, но тщетно. Теперь уже и вторая рука потянулась за первой! Внутри Тревиса поднялся животный ужас, он поднял голову и закричал, как раненный охотником зверь.

Мгновение спустя колонна крепко держала обе руки индейца, и он вдруг почувствовал, что его ноги начинают отрываться от спасительного пола, а тело тянется к колонне. К своему ужасу он понял, что скользит вниз. Тревис закрыл от страха глаза, его тело сотрясала дрожь.

После того как прошел первый шок, апач понял, что он не просто падает вниз. Он спускался вниз со скоростью человека, идущего пешком. Тревис уже миновал два помещения и теперь, судя по всему, находился ниже уровня долины. Он все еще был пленником колонны, окруженным кромешной темнотой. Наконец его ноги коснулись твердой поверхности, и он понял, что достиг основания колонны. Тревис вновь напряг свои силы, чтобы высвободиться, и выскочил так быстро, что едва не упал. Неведомая сила уже не держала его. Он стоял, тяжело дыша. Казалось, что свечение, исходящее от колонны, наполняло воздух и являлось его частью. В помещении было довольно светло, и Тревис рассмотрел, что стоит в темном коридоре, который уходит вправо и влево.

Апач вновь подошел к колонне и приложил к ней ладони. Никакого эффекта. На этот раз его плоть не приклеилась, стало быть, у него не было пути назад. Оставалось только надеяться, что коридор выведет его на поверхность. Но в какую сторону пойти? Наконец он решил идти направо, останавливаясь каждые несколько шагов и прислушиваясь. Однако никаких звуков, кроме тихого шороха его собственных шагов, не доносилось. Воздух был очень свеж, и Тревису показалось, что он различает слабое дуновение ветерка. Возможно, он прав, и впереди его ждет выход.

Но вместо этого он попал в комнату, при виде которой у апача вырвался возглас удивления. Стены были абсолютно пустые и излучали такое же сине-зелено-лиловое свечение, как и колонна. Прямо перед Тревисом стояли стол и скамья, вырезанные из желтовато-красной горной породы. Другого выхода, кроме того, откуда пришел он, не было.

Тревис подошел к скамье. Отодвинуть ее было невозможно. Она была расположена так, что кто бы на нее ни садился, оказывался за столом, лицом к стене. На столе лежал предмет, который Тревис немедленно узнал. Это было устройство считывания ленты, с помощью которого путешественники, невольно оказавшиеся на чужой планете, получали информацию о древней галактической цивилизации.

Считывающее устройство, а рядом с ним коробка с кассетами. Тревис осторожно прикоснулся к ним, опасаясь, что они могут превратиться в пыль. Это помещение было давным-давно заброшено. Каменный стол, скамья, башни — все это уцелело, пережив сотни лет, а вот другие предметы...

Кассеты были целыми. А слой ныли, покрывавший их, был тоньше, чем в верхнем помещении. Сам не зная, зачем, Тревис перекинул ногу через скамью и уселся за стол. Считывающее устройство и коробка с кассетами лежали прямо перед ним.

Он посмотрел на стены, но тут же поспешно отвел взгляд. Разноцветные переливы приковывали к себе взгляд. У Тревиса возникло ощущение, что если он будет смотреть на это слишком долго, то колдовские сети поработят его волю, как машины русских. Он переключил свое внимание на считывающее устройство. Оно было похоже на те, что использовались на их звездолете.

Эта комната, стол, скамья были сделаны с единственной целью, Тревис мог поклясться в этом: использовать устройство. Руки Тревиса лежали на коробке с кассетами, но он никак не мог заставить себя открыть ее. Должно быть, эти кассеты были очень важны для тех, кто их оставил. Вся эта долина с башнями была ловушкой для того, чтобы заманить в это подземное помещение любого, кто войдет в долину.

Тревис открыл коробку с кассетами, вставил одну из них в устройство и приник глазами к окуляру на его крышке.

Когда Тревис вновь взглянул на стены, ничего не изменилось. Но спазмы в мышцах подсказали ему, что с того момента, как он взял первую кассету, прошли часы. Апач закрыл руками уставшие глаза и постарался сосредоточиться. Кассета содержала огромное количество записей на непонятном языке. Кроме этого он видел трехмерные картинки, сопровождающиеся комментариями на чужом языке. Голос говорившего, казалось, возникал прямо из воздуха. Тревис мало что понял, о значении всего остального он мог только догадываться. А некоторые догадки были совершенно неправдоподобными. Единственное Тревис знал наверняка: эти башни были построены безволосыми инопланетянами и имели крайне важное значение для этой исчезнувшей цивилизации. Несмотря на то что информация была очень разрозненной, Тревис понял, что на Топазе находятся такие сокровища, о которых он не мог и помыслить.

Тревис начал раскачиваться на скамье. Знать так много и одновременно так мало! Если бы только с ним был Эш или какой-нибудь другой техник, участвующий в проекте! Сокровища, о которых ничего не известно, могут стать настоящим ящиком Пандоры для нашедшего их. Тревис по очереди осмотрел стены комнаты. Теперь его взору открылось нечто новое: в стенах были двери. Тревис был почти уверен, что сможет открыть хотя бы одну из них. Но не сейчас. Конечно, не сейчас!

Еще в одном он был уверен: скорее всего, русские не обнаружили этого помещения. Ведь если информация попадет им в руки, это будет означать не только конец для всех тех, кто находится на Топазе, но и конец для всей Земли. Это место может содержать совершенно новое знание, которое в состоянии в мгновение ока уничтожить целые нации! Если бы он только мог — хотя все его существо археолога протестовало против этого, — он бы уничтожил эту долину со всеми ее постройками. Но если у русских и есть возможности и оружие для этого, то у апачей — нет. И тем не менее он и его люди должны сделать все возможное, чтобы не пустить в долину врага, а прежде всего уничтожить лидеров русских. И это должно быть сделано до того, как они обнаружат башни!

Тревис тяжело поднялся. Глаза болели, голова была забита картинами, намеками и размышлениями. Ему хотелось выйти отсюда на свежий воздух, где ветер, дующий с гор, развеял бы эти пугающие знания из его затуманенного сознания. Он, пошатываясь, вышел в коридор, прикидывая, как вновь попасть наверх. На его пути вновь встала колонна. Надежды не было, но, повинуясь какому-то внутреннему инстинкту, он приложил ладони к гладкой поверхности. И вновь его руки, а затем и тело прилипли к колонне, только теперь он скользил вверх.

Тревис, затаив дыхание, миновал первый уровень и лишь потом расслабился. Принцип действия этого странного подъемного устройства был ему непонятен. Но оно работало, и это Тревиса вполне устраивало. Когда он вновь очутился в комнате с окнами, солнечный свет покинул ее. Вместо этого на пыльном полу были видны отблески зеленоватой луны. Должно быть, апач провел в подземной комнате целый день.

Тревис отошел от колонны. Его импровизированная лестница была на прежнем месте, и он бросился к ней. Ему нужно было во что бы то ни стало догнать своих. То, что они собирались сообщить клану, потеряло всякую значимость в свете новых открытий. Теперь апачам нельзя, избегая сражения, двигаться на юг и оставить без присмотра долину.

Тревис спрыгнул вниз и стал озираться в поисках койотов. Он даже попытался мысленно позвать их. Но они исчезли так же таинственно, как и появились. У Тревиса не было времени на поиски. Вздохнув, он отправился в обратный путь.

Тревис помнил, что в старые времена индейские воины могли преодолеть пешком сорок пять, а то и пятьдесят миль по пересеченной местности в день. Но, несмотря на то что он не был настолько быстр, Тревис был уверен, что успеет догнать остальных. Однако, подойдя к перевалу, он никого не обнаружил. По знакам, оставленным индейцами, он понял, что они доберутся до лагеря гораздо раньше него и сообщат новости, прежде чем он расскажет о своих.

Тревис упорно шел вперед. Он ужасно устал и поддерживал себя только пайком из своей сумки. Он старался не просто быстро идти, а бежать трусцой. На протяжении всего пути его преследовали увиденные им картины. Чудовищной силы бомба была кошмаром, преследовавшим его народ на протяжении долгого времени. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что вытворяли безволосые.

Наконец, когда его силы были на исходе, он рухнул возле ручья и заснул. Когда Тревис проснулся, чтобы продолжать путь, ярко светило солнце. Что это за день? Как долго он находился в подземной комнате? Он уже потерял счет времени. Но он твердо знал одно: нужно добраться до лагеря, рассказать о своей находке и убедить Деклая и других реакционеров в необходимости вторжения на север.

Пик горы, знакомый ориентир, показался на горизонте. Тревис шел вперед, тяжело дыша. Его дыхание со свистом вырывалось из потрескавшихся, опаленных солнцем губ. Он даже не предполагал, что его лицо выглядит так, будто на него надели маску непреклонной решимости.

— Э-ге-ге-гей!

До притупленного слуха апача донесся крик. Он поднял голову и увидел стоящих перед ним людей. Он никак не мог взять в толк, что означает нацеленное на него оружие. В нескольких дюймах от его ног о землю ударился камень, за которым последовал второй.

— Ни'ильгак!

Колдун? Где они увидели колдуна? Тревис затряс головой. Здесь нет никаких колдунов.

— До не'илка да!

Древняя угроза смерти. Но почему? Для кого?

В Тревиса вновь полетел камень. Он с такой силой ударил его по ребрам, что апач отлетел назад и упал. Он попытался встать на ноги, но увидел, как осклабился и замахнулся Деклай. Наконец Тревис понял, что произошло. В тот же самый момент его голова взорвалась болью, и он начал проваливаться в колодец тьмы. Только на этот раз не было синей светящейся колонны, которая смягчила бы его падение.