С УДАРОМ ПЕРВОГО КОЛОКОЛА Уилладен проснулась на низенькой кровати; одеяло и белье пахли лавандой и цветущим клевером. Ей нравилось нежное, словно бы ласкающее, прикосновение ткани к коже, чистая постель навевала ей сны, в которые никогда не прокрадывались недобрые тени. Как все изменилось за последние двадцать дней! — словно бы она открыла дверь и с порога шагнула в новый, прекрасный и чистый мир…

Все началось с того далекого теперь утра, когда она, выполняя приказ Халвайс, дрожа, пробралась по аллее, нашла две незакрепленные доски в заборе и оказалась здесь, в месте, осененном благословением Звезды. Пройдя в комнату, она тут же услышала голоса, доносившиеся из лавки; и нечто большее, чем простое любопытство, заставило девушку прильнуть к щели между дверным косяком и занавеской.

Халвайс стояла за прилавком, Уилладен заметила, что она по-прежнему держится за его край, — однако голос госпожи Травницы был таким же уверенным, как обычно.

— … нет, камергер, — говорила она. — Время от времени мы получаем из-за моря такие благовония. Однако вы прекрасно знаете, что купеческие караваны сейчас ходят много реже, чем когда-то. То, что вы просите по приказу своей госпожи, больше не принадлежит мне: я не могу это продать. — Она коснулась кончиками пальцев крышечки флакона в форме розы. — Его светлость уже заказал это в подарок на именины дочери.

Мужчина, стоявший перед прилавком, пожал плечами. На его темно-синей ливрее переплетались вышитые серебром знаки, которые Уилладен не могла толком разглядеть.

— Ее милость хорошо платит… она также слышала, что вы, госпожа, можете дистиллировать ароматы, которые ничем не отличаются от привозимых из-за моря.

— У каждого свое ремесло, камергер. Составление новых масел или ароматов зачастую занимает годы и годы труда. Большая часть тех трав, которые я выращиваю здесь, предназначены для лечения и приготовления пищи, — Халвайс улыбнулась, но улыбка ее, как заметила Уилладен, не отличалась дружелюбием. — Разумеется, если бы Звезда благословила меня и мне удалось бы найти Сердцецвет…

— Сердцецвет… — повторил мужчина. — Прошу вас, расскажите мне, что это такое.

Госпожа кивнула:

— Это очень старая история, сейчас, возможно, почти забытая. Говорят, что однажды целительница из Кронена, на которой лежало благословение Звезды, случайно отыскала цветок столь совершенной формы, со столь сладостным запахом, что решила сохранить его в масле, в плотно запечатанном сосуде. Те, кто видел этот цветок, приходили снова и снова, чтобы посмотреть на него, так что ее дело процветало. Но потом, в день Солнцеворота, ей был послан сон, в котором голос предупредил ее, что Сердцецвет послан не для того, чтобы с его помощью обретать мирские блага. И вот поутру она отдала цветок как подношение Обители… Люди говорят, на Обитель той же ночью напали «волчьеголовые». Сокровища были захвачены, а служители Звезды преданы мечу. Все это случилось более трех сотен лет назад. С тех пор никто никогда не находил Сердцецвет. Но существуют предания — например, о том, что одна девушка, которая окунула лишь кончик пальца в масло, где сохранялся цветок, обрела великое множество поклонников, вышла замуж за человека много выше ее по положению, и супруг был верен ей всю жизнь. И… возвращаясь к тому, за чем вы пришли, камергер: если у меня появится еще один флакон «Дыхания Роз», я немедленно сообщу об этом высокородной госпоже Сайлане, даю вам слово.

С мрачным видом камергер вытащил из кармана горсть серебряных монет. Тем не менее Уилладен заметила, что он очень бережно держал полученный от госпожи Травницы сверток. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем посетитель покинул лавку; только тогда Халвайс сдвинулась с места, но ее взгляд был по-прежнему обращен в сторону двери, словно она каким-то неведомым образом могла видеть сквозь стены и теперь ожидала, пока гость зайдет за угол соседнего дома. Затем госпожа медленно направилась к входной двери и плотно закрыла ее, повесив снаружи небольшую табличку. Только задвинув засов, она подошла к входу в комнату, откинула занавеску и кивнула Уилладен так, словно ожидала увидеть девушку именно здесь.

— Зажги все пять ламп, — велела она. Девушка поспешно выполнила приказ, и когда комнату залил яркий свет, можно было разглядеть неподвижное тело незнакомца. Правда, Халвайс утверждала, что он жив; но Уилладен нисколько не сомневалась, что с тех пор, как она затолкала его в это убежище, он не пошевелился.

— Вытащи его сюда, — госпожа Травница указала на свободное место посреди комнаты.

Такое распоряжение легче отдать, чем выполнить; однако в конце концов Уилладен сумела справиться с безвольным телом и уложила мужчину лицом вверх. Он оказался гораздо моложе, чем показалось Уилладен на первый взгляд. Привлекательный, с тонкими чертами лица, юноша был вовсе не похож на прыщавого толстого Фигиса, служившего на постоялом дворе…

Халвайс пристально рассматривала молодого человека: судя по всему, размышляя, какой состав нужно приготовить в этом случае. Похоже, задача была не из легких. Наконец госпожа Травница вздохнула.

— Что ж, давай приниматься за дело. Пойди к шкафу у кровати и дважды надави ладонью под скользящей дверцей.

Уилладен заколебалась, и взгляд Халвайс, обращенный на девушку, стал суровым и жестким:

— Что тебя останавливает, девочка? Сейчас время работает против нас.

— Госпожа, вы слишком посвящаете меня в свои тайны, — медленно проговорила Уилладен. — А я даже не ваша служанка…

Халвайс улыбнулась:

— Но ведь именно этого ты и хотела всегда, разве нет? — Уилладен быстро закивала, и госпожа продолжила: — Все это можно устроить. Да, я посвящаю тебя в свои секреты, но делаю это потому, что, клянусь именем Звезды, знаю, из какого материала ты сделана, девочка. Некоторые из нас с рождения наделены особыми дарами. Если мы живем, следуя своему предназначению, то пользуемся ими.

— Мое чутье на запахи? В этом все дело?

— Да, именно так, — подтвердила Халвайс. — Но ты способна не только определить по запаху, что находится во фляге или кружке, в горшках и сковородах: ты способна понять человеческую сущность. Что ты почувствовала, когда толкнула дверь в то утро и вошла в мою лавку?

— Зло! — не задумываясь ни на миг, ответила Уилладен.

Халвайс кивнула с удовлетворением, как человек, получивший именно тот ответ, на который рассчитывал.

— А сейчас ты его здесь ощущаешь? Уилладен вдохнула воздух, который для нее был наполнен множеством разных ароматов: даже для того, чтобы просто перечислить их, понадобилось бы немало времени. Но того запаха, о котором напомнила ей госпожа Травница, среди них не было.

— Вот видишь, — не дожидаясь ее ответа, продолжила Халвайс. — Как и ты, я, по благословению Звезды, наделена этим даром. Тебе можно доверять, поскольку ты оказалась причастна к делам великим и суровым. А теперь принеси мне то, что найдешь в тайнике в шкафу.

Уилладен нажала на деревянную панель, и та подалась, скользнув в сторону. Внутри находился ящичек, источавший запах, с которым Уилладен никогда раньше не сталкивалась, — острый и чистый, похожий чем-то на свежий вереск. Уилладен принесла ящичек госпоже; внутри он был разделен на множество отделений наподобие шкафов и полок в лавке, причем каждое закрывала отдельная крышечка, а изнутри к нему было прикреплено небольшое, величиной в две ладони, блюдце.

— Вот это, — Халвайс высвободила блюдце из зажимов, — нужно поставить ему на грудь, на уровне сердца.

Уилладен быстро и точно выполнила приказание, удостоверившись, что блюдце стоит ровно. Халвайс уже успела открыть несколько отделений ящичка; задумавшись, она снова закрыла одно или два, потом вытащила из мешочка на поясе небольшой сосуд с прикрепленной к нему на цепочке маленькой ложечкой и принялась смешивать разные порошки…

Острый, пощипывающий запах стал еще сильнее, однако он не был неприятным — скорее, прояснял мысли; Уилладен вдруг осознала, что все ее чувства обострились самым невероятным образом.

Госпожа тщательно перемешала получившуюся смесь маленькой ложечкой; не прерываясь, она кивнула девушке:

— Вон там, под подушкой — мешочек. Принеси его!

Мешочек оказался чуть больше кошелька и словно наполнен галькой.

— Открой, — продолжая перемешивать порошок, приказала Халвайс, — но только осторожно.

Уилладен развязала шнурок, которым была затянута горловина мешочка, и, открыв его, вытряхнула на ладонь… драгоценные камни — необработанные, похожие на кусочки чего-то целого, намеренно разбитого на части.

— А теперь… — Халвайс подвинула табурет чуть ближе к центру комнаты, — ты должна разложить их в правильном порядке, так, как я тебе скажу. Это можно сделать только один раз, а потому ошибок быть не должно. Отыщи среди тех, что лежат у тебя на ладони, два белых кристалла и положи их точно над макушкой Николаса.

Уилладен повиновалась; по крайней мере, наконец она узнала имя незнакомца.

— Теперь выбери синие и положи их посередине между белыми, — продолжала госпожа Травница.

Затем Халвайс протянула девушке маленький сосуд с порошком, который она энергично размешивала все это время.

— Высыпь то, что здесь находится, на блюдце, но осторожно — порошок не должен рассыпаться по всей поверхности.

Вопреки ее ожиданиям порошок, похожий на легкий пепел, не поднялся облачком в воздух, а образовал на блюдце аккуратный маленький холмик. И снова последовал приказ:

— Теперь поищи кристалл со звездой. Среди осколков камней действительно нашелся такой, менее бесформенный, чем все остальные, с гладкими краями, а его сердцевина напоминала звезду.

— Воткни этот кристалл в порошок!

Уилладен повиновалась. Результат был таким, словно туда упал уголек: порошок тут же начал дымиться. Поднявшись примерно на длину руки, дымок разделился на шесть одинаковых дымных шлейфов, и каждый из них потянулся к одному из камней.

Острый запах вселял в душу Уилладен странные мысли и желания: ей казалось, что она вот-вот оторвется от земли и полетит над городом. Халвайс заговорила снова; но на этот раз она не отдавала никаких распоряжений.

Голос госпожи Травницы то взлетал вверх, то опускался вниз в песнопении, которому не нужно было никакого сопровождения, даже звона струн арфы; незнакомые слова иногда и вовсе сливались в странную мелодию. Ароматный дым образовал облако, укрывшее неподвижное тело почти наполовину, теперь девушка уже не могла видеть лица Николаса.

Бросив взгляд поверх дымного облака, Уилладен мельком разглядела черты госпожи Травницы, монотонно раскачивавшейся из стороны в сторону в такт словам. Очевидно было, что Халвайс испытывает сейчас огромное напряжение — и все же девушка не решалась даже пошевелиться, чтобы предложить ей помощь.

Дым, скрывавший лицо молодого человека, снова пришел в движение. Его щупальца отползали назад, снова втягиваясь в конус ароматного порошка, породивший их; спустя мгновение на блюде уже ничего не было, а камни потускнели, напоминая угли под слоем пепла.

Халвайс бессильно уронила голову на грудь. Не дожидаясь приказа, Уилладен приподнялась и, собрав камни, снова убрала их в мешочек. И тут темноволосый юноша шевельнулся: на девушку смотрели глаза, серые, как стальной клинок, и таившие в себе ту же сумрачную угрозу, что и острая сталь.

— Во имя Рогов Гратча, кто ты? — голос прозвучал тихо, едва ли громче шепота.

Уилладен отшатнулась; молодой человек приподнялся, опираясь на локти; оглядевшись, он заметил Халвайс — и замер в неудобной позе. Потом он снова резко повернул голову в сторону Уилладен, и в этот миг девушка поняла, кого он видит сейчас перед собой: грязную оборванную прислужницу с постоялого двора.

Потом Николас начал двигаться — слишком быстро, если вспомнить о том, что всего несколько мгновений назад он больше напоминал труп. Прежде чем Уилладен успела отодвинуться подальше, молодой человек вцепился пальцами в ее волосы. Не разжимая хватки, он принялся пристально осматривать комнату; и снова его взгляд остановился на госпоже Травнице.

— Что ты здесь сотворила! — Он тряс Уилладен, по-прежнему держа ее за волосы, а взгляд его серо-стальных глаз пронзал девушку насквозь, как два острых клинка.

— Отпусти! — Халвайс выпрямилась на своем табурете. — Ты всегда слишком скор на расправу — это глупо, Николас. Отпусти Уилладен! Если бы не ее помощь…

— Что она делает здесь? — Николас все же разжал пальцы, так что Уилладен смогла высвободиться и встать подальше от этого опасного человека: а ну как ему снова придет в голову схватить ее?

— На то Воля Звезды, — голос Халвайс звучал сурово и жестко: так взрослый говорит с расшалившимся непослушным ребенком. — Если бы Провидение не привело ее в мою лавку, мы оба угодили бы в сети, расставленные этой змеей в человеческом обличье.

Госпожа Травница быстро рассказала Николасу о том, что случилось в лавке. Уилладен не раз хотела перебить ее: она беспокоилась только о благополучии Халвайс, и ей не было никакого дела до этого молодого грубияна!

— Я принес пакет от Арвана — как всегда. Он встретил меня на постоялом дворе «Граница Форка» и показал мне печать на свертке, зная, что я направляюсь в Кроненгред. Все выглядело как обычно… — Николас умолк и нахмурился. — Значит, они использовали меня… и Арван…

Его рука потянулась к поясу — туда, где висел в ножнах нож, явно слишком длинный для того, чтобы нарезать мясо и хлеб.

— В свое время мы узнаем, какую роль играл во всем этом Арван, — в голосе Халвайс слышались нетерпеливые нотки. — Важнее то, что происходит здесь и сейчас. Ты прибыл из-за границы с посланием и задержался с доставкой, Первый Колокол прозвонил уже давно, поэтому сейчас следует отправиться в путь. И еще вот это. — Ее рука скользнула за корсаж, откуда госпожа извлекла медальон, похожий на монету. — Как я понимаю, вещь принадлежит тебе.

Однако молодой человек вовсе не собирался беспрекословно подчиняться Халвайс.

— Эта девчонка… — Николас снова взглянул на Уилладен.

— Эта девушка — мое дело. Предупреждаю: не смей противоречить судьбе. А теперь иди.

— Николас хорошо служит своему господину, — задумчиво произнесла госпожа Травница, когда молодой человек ушел — тем же путем, которым воспользовалась Уилладен. — А теперь — забудь его!

Девушка кивнула. Конечно, ее мучило любопытство, однако она ясно понимала, что сейчас не время для вопросов. Халвайс оглядела ее с головы до ног — замарашка, да и только!

— Возьми-ка котелок — самый большой! — скомандовала Халвайс, махнув рукой в сторону очага. — И разведи огонь. Значит, Джакоба решила принять от Уайча свадебный выкуп за тебя? Об этом нужно позаботиться как можно скорее. Ради тебя самой, девочка, ради твоего же блага тебе лучше быть под моей опекой. По крайней мере, то, что за доклад о происшедшем здесь кое-кто готов заплатить полновесным золотом, — истинная правда.

Уилладен вздрогнула. Быть может, Николас был шпионом — как, возможно, и Халвайс… Но она знала — наверное, благодаря своему дару, — что в женщине, сидевшей сейчас перед ней, не было зла и что во всем содеянном ею она может признаться перед Звездой.

— Да, дитя мое, мы с тобой птенцы одного гнезда, только меня отковали и закалили, как кузнец закаляет клинок, а ты пока что лишь необработанная руда. Я знаю, что ты давно хотела прийти ко мне, но у меня были свои причины повременить с этим, к тому же я не хотела, чтобы злоба Джакобы обратилась против нас обеих. Сегодняшний день изменил все… Принеси мне одну из маленьких мерок и третью бутылочку слева на второй полке у окна. Когда Уилладен вернулась, Халвайс хотела взять у нее оба предмета, но руки женщины дрожали так сильно, что она побоялась выронить их.

— Старость приходит ко всем, — проговорила она бесцветным голосом, словно бы размышляя вслух. — Возьми это и налей жидкость из бутылочки в мерку, пока она не дойдет вот до этой отметины. Давай же!

Девушка кивнула; осторожно и тщательно, так же как это всегда делала госпожа Травница, она начала переливать зеленую жидкость в мерку. Вокруг разлился запах свежести и чистоты, прежде незнакомый Уилладен, ей показалось, что этот аромат способен омыть ее тело, исцелив все ушибы и царапины.

Халвайс взяла мерку дрожащими руками и поднесла к губам, затем медленно выпила зеленую жидкость до последней капли. Еще мгновение она сидела неподвижно, потом поднялась на ноги, двигаясь ловко и быстро, словно по волшебству снова став такой, какой Уилладен привыкла ее видеть.

— Прекрасно, — протянув руку, госпожа Травница взяла у девушки бутылочку с зельем. — А теперь займемся нашими неотложными делами.

Бережно поставив бутылочку на стол, Халвайс направилась к сундуку — такому старому, что время успело стереть с крышки узоры, — и подняла крышку. Уилладен ощутила новый запах, на этот раз знакомый: этот аромат исходил от трав, которыми перекладывали одежду, чтобы уберечь ее от моли и сырости.

Из сундука Халвайс извлекла сверток, перевязанный узкой полосой ткани, положила его на стол и указала девушке на большую бадью размером почти что с саму Уилладен, прислоненную к стене.

— У меня нет служанки, а те, что время от времени прислуживают мне, выглядят гораздо лучше, чем ты сейчас. Налей в бадью горячей воды, и мы отмоем грязь. Вот в этом ящичке мыло; намыль тело и волосы хорошенько. Ни один человек, обладающий нюхом, не может оставаться в том виде, в котором ты сейчас. Потом наденешь вот это, — она постучала пальцем по свертку. — Мне надо в лавку: скоро прозвенит Полуденный Колокол; обычно, когда мне нужно бывает отлучиться по делам, к этому времени я уже возвращаюсь.

Госпожа Травница вышла, отодвинув занавеску, а Уилладен приступила к выполнению ее распоряжений. Конечно, бадья — это не ванна, в которой могут нежиться знатные дамы, однако девушка обнаружила, что для нее места здесь вполне хватает и вода оказалась достаточно теплой. Уже несколько лет ей не удавалось вымыться нормально — но, купаясь, намыливая волосы в очередной раз, она начала смутно припоминать те времена, когда у нее было вдосталь и горячей воды, и мыла — как сейчас.

Растеревшись досуха жестким полотенцем, девушка подобралась поближе к огню. Несмотря на все ее усилия, на руках по-прежнему остались тонкие серые линии — там, где в трещины кожи въелась грязь. В свертке, оставленном Халвайс, оказалась сорочка, почти подходящая девушке по размеру, и рубашка с коротким рукавом, явно предназначенная для тех, кому приходится много работать руками. Уилладен нежно погладила зеленую тесьму, которой была отделана рубашка. Затем настал черед юбки — широкой, немного свободной в талии, но девушка справилась с этим мелким неудобством, соорудив пояс из той полосы ткани, которой был перетянут сверток. И все это: сорочка, рубашка, юбка — чистое, с запахом сухих цветов…

Так началась жизнь Уилладен в лавке и доме Халвайс, и девушке не раз приходило в голову, что даже та жизнь среди красоты и света, которая обещана Звездой праведным, не может быть лучше.

Разумеется, в скором времени пришел посланник магистрата; вместе с Халвайс Уилладен обязали явиться в суд. Она трепетала от одной только мысли, что закон во всем своем величии, несомненно, окажется на стороне ее тетки. Но к ее удивлению, хозяйка постоялого двора выглядела притихшей, гнев ее угас — или, быть может, она просто предпочла скрывать его. Правда, Джакоба попыталась заявить, что Уилладен уже обручена, однако два или три искусно заданных вопроса показали: сама девушка не принимала решения о том, чтобы вступить в брак.

Итак, никогда в жизни больше ей не придется видеть Джакобу; а ее ученичество у госпожи Травницы было должным образом подтверждено и заверено двумя членами магистрата — от той части города, где жила Джакоба, и от той, где находилась лавка Халвайс.

Торговля в лавке шла довольно оживленно, время от времени здесь появлялись чужеземные торговцы или их помощники, доставлявшие Халвайс нужные ей масла и травы из земель, лежавших далеко от границ Кронена. Однако среди посылок попадались особые: две таких были однажды доставлены уже заполночь через сад. Большинство таких посетителей, кажется, вообще не замечали присутствия Уилладен — а та, в свою очередь, старалась держаться как можно тише и неприметнее, раскладывая и расставляя разные ящички и бутылочки по местам, надписывая их или просто наводя порядок в лавке. Но, несмотря на все старания девушки ни во что не вмешиваться, размеры дома не позволяли ей держаться подальше от странных гостей, и против воли она слышала их разговоры с Халвайс. Разговоры эти, впрочем, оставались для девушки тайной за семью печатями. Одно она знала точно: ни одна беседа, ни один гость, будь то дневной или ночной, тайный, не приносил с собой липкого запаха зла.

Дважды появлялся Николас; один раз он открыто пришел в лавку — в красивом камзоле цвета густого вина с вышитыми на плече и на груди знаками канцлера — и передал госпоже обычный заказ на средство для успокоения нервов и снотворное. Впрочем, когда Халвайс приказала Уилладен отмерить нужную дозу, молодой человек нахмурился. Было ясно, что он все еще не доверяет девушке.

— Я слышала, — заговорила Халвайс, — что дочь герцога прекрасно показала себя во время церемонии представления. Она достаточно миловидна и, судя по всему, держится с достоинством, приличествующим ее положению.

Николас фыркнул.

— О да, зрелище было великолепное! Полагаю, даже высокородная госпожа Сайлана не нашла, к чему придраться. И вот что я вам скажу: конечно, нынешний герцог занял трон случайно, но зато он приложит все усилия, чтобы удержать власть в своих руках. А его дочь… — Он усмехнулся.

— Леди Зута по-прежнему сидит по правую руку от госпожи Махарт?

Николас нахмурился.

— А как же иначе? Его светлость никому другому и не позволял приближаться к дочери. Однако с леди Зутой дело обстоит так же, как и с милордом канцлером: она будет наслаждаться своим положением только в том случае, если герцог останется на троне.

— Из-за границ доходят странные вести… — продолжала Халвайс. — Похоже, что у королевской семьи тоже есть свои проблемы.

— Кронену нет до этого дела, — Николас равнодушно пожал плечами; потом внезапно сменил тему. — А правда ли, что существуют ароматы, которые могут приворожить мужчину — не сбить его с ног в буквальном смысле слова, как это произошло здесь, а просто заставить исполнять чужую волю, не задумываясь о том, что происходит, и не ведая об истинной подоплеке событий?

— Говорят, есть и такие составы, но это — оружие женщин… — ответила Халвайс. — Ты должен понимать, что значит попасться и в самую малую из подобных ловушек. На твоем месте я размышляла бы на эту тему с большой осторожностью.

На губах Николаса появилась беззаботная юношеская усмешка.

— Что ж… слухов всегда полно, если все слушать, сам себе голову заморочишь без всякого зелья! К чему верить в эти сказки? Мой господин благодарит вас за ваши услуги…

Уилладен запечатала маленькую подушечку, которой занималась все это время, и толкнула ее по прилавку к Николасу.

В следующий раз он пришел три дня спустя — на этот раз заполночь, тихо постучав в заднюю дверь. Уилладен вопросительно посмотрела на госпожу, та кивнула, и девушка отодвинула засов. Николас был в длинном черном плаще с капюшоном, закрывавшем его от шеи до пят. Судя по всему, капюшон он откинул только что.

Без единого слова Халвайс подошла к шкафу и извлекла оттуда сверток — слишком маленький для того, чтобы там было что-то особо ценное, и не звякнувший, когда она передавала сверток молодому человеку. Тот немедленно спрятал сверток под плащом.

— Граница?.. — Это прозвучало скорее как вопрос, чем как утверждение.

— Госпожа, Нетопыря трудно выследить, — Николас рассмеялся так весело, словно сказал какую-то забавную шутку. — Если у него все получится и в этот раз, вы скоро услышите странные вести…

Кивнув на прощание, он исчез. Халвайс медленно опустилась в кресло, которое они снова притащили из лавки в жилую комнату, и тяжело вздохнула. Судя по всему, ее неудовольствие было вызвано не Уилладен, а какими-то словами или поступками Николаса.

— Да пребудет над ним свет Звезды! Человек рискует и играет в прятки с судьбой, но это не может длиться вечно. — Вздохнув, она обратилась к девушке: — Принеси мне книгу, которая стоит в конце полки, но будь осторожна: эта книга так стара, что боюсь, однажды просто рассыплется в пыль.

Уилладен повиновалась. Старинный фолиант источал необычный аромат — к запаху очень старой кожи и пергамента примешивалась странная смесь, которую она не успела распознать. Халвайс, положила книгу на стол между двумя зажженными лампами, так что страницы были освещены полностью, и принялась листать.

— Мы можем только пытаться… — бормотала она про себя. — Ох, Уилладен, ложись! Я могу тут просидеть еще половину ночи.

И снова, несмотря на то что ей очень хотелось задать вопрос, девушка молча повиновалась.