Глава 14
Первая ласточка

Утром Шибаев позвонил Андрею Богданову и сказал, что ему нужен доступ к архивам компании. Кроме того, он хотел бы поговорить с обслугой Ады Романовны. Да, да, конечно, сказал Богданов, я распоряжусь, извините, не могу с вами лично, страшно занят. Шибаев ответил, что в этом нет необходимости, он разберется сам. Все, что от меня зависит, любая помощь, в любой момент, конечно, с готовностью заверил Богданов. Помню, ценю, рассчитываю на взаимопонимание, ответил Шибаев. Расшаркавшись, они пожелали друг другу удачи и расстались. И Шибаев начал действовать.

В отделе кадров «Форели» ему сказали, что Ирина Вилонова действительно работала официанткой, но недолго, всего полгода. Насчет посудомойки или уборщицы по имени Маня ничего утешительного Шибаеву не сообщили. На тот момент числилось у них четыре подсобницы, но ни одна не подходила на роль Мани по возрасту. Адрес Вилоновой – всегда пожалуйста, Андрей Вениаминович распорядился, правда, когда это было! Уже и быльем поросло. Но, может, соседи вспомнят.

По указанному адресу Ирины Вилоновой он не нашел и отправился прямиком в адресный стол. Погулял вокруг, выпил кофе из киоска, посидел на влажной скамейке в парке и через пару часов получил адрес Ирины Витальевны Вилоновой. Бывшая официантка «Форели» проживала по улице Вокзальная, пятнадцать, в квартире двадцать один.

День складывался для Шибаева удачно, поиск катился гладко, ухабов на пути пока не наблюдалось. Еще немного – и наступит момент истины. Настоящее имя Мани, местонахождение ее и ребенка. А потом – проще простого. Жаль, Ада Романовна не дождалась.

Название улицы говорило за себя: в десяти минутах ходьбы – железнодорожный вокзал. Околица, раздолбанный асфальт, затрапезность и глухая провинциальность. Нужный ему дом – обшарпанную панельную пятиэтажку – Шибаев узнал издалека. Он был последним в ряду таких же пятиэтажек-близнецов, выкрашенных в грязно-коричневый колер; дальше начинался частный сектор.

Он позвонил в нечистую дверь, хранящую на себе следы многочисленных атак. Никто не спешил ему открывать. Он позвонил еще раз – с тем же результатом. Он уже прикидывал, не позвонить ли соседям, узнать, на месте ли Ирина Витальевна, как дверь вдруг раскрылась на длину цепочки, и на Шибаева взглянул чей-то тусклый глаз.

– Кто? Чего надо? – хрипло спросил старческий голос. Человек пытался рассмотреть Шибаева.

– Ирина Витальевна Вилонова?

– Ну, я. Чего надо?

– Меня зовут Шибаев, я по поручению Ады Романовны Руданской. Нам нужно поговорить, Ирина Витальевна. Откройте, пожалуйста. Вот мои документы. – Он сунул в щель лицензию.

– От Ады Руданской? – удивилась старуха. – Когда это было! А чего надо-то? Стряслось чего?

– Мы можем поговорить? – терпеливо спросил Шибаев. – Если хотите, можем во дворе на лавочке. Я подожду.

Дверь захлопнулась, звякнула цепочка, и тут же открылась снова. Шибаев вошел и невольно задержал дыхание. В прихожей было темно и стоял густой кошачий смрад.

– Проходи в залу! – Старуха махнула рукой и направилась вперед.

В «зале» Шибаев наконец рассмотрел ее. Седая, страшная, в каких-то лохмотьях. Похоже, нетрезвая. Около ног ее терлись три черно-белые кошки.

– Чего смотришь? Садись! – Она выжидательно смотрела на него блеклыми подслеповатыми глазами.

Шибаев с опаской присел на кончик дивана и сказал:

– Я ищу Маню, которая работала в «Форели» посудомойкой. Мне сказали, вы с ней дружили.

Одна из кошек подошла, ткнулась головой ему в ногу. Шибаев на всякий случай отодвинулся. Алик рассказал как-то страшную историю, как однажды на него кинулась кошка знакомой и укусила за руку, причем никто не мог понять, с какой радости. Нормальная домашняя кошка. Потом решили, что от него пахло шибаевским котом – Шпаной, тем еще персонажем и гуленой, и бедная домашняя кошечка не выдержала, гормоны взыграли, и в результате пострадал Алик. Черт их разберет, этих кошек, сказал он, рассматривая укус. Может, была голодная, предположил Шибаев, или бешеная. Смотри, Дрючин! Ты, главное, воду все время пей. Говорят, помогает.

– Кто сказал? Ада Романовна? – напомнила о себе Вилонова.

– Нет. Ада Романовна умерла, вчера похоронили.

– Ада умерла? Да ты что! – Старуха оживилась. – А я ни сном ни духом! И не сказал никто. Значит, сначала Коля преставился, а теперь и она следом. Вона как… Господи! – Она перекрестилась. – Не старый еще был. А какой красавец! Здоровый, сильный… Ада на него сразу запала. Она сама как мужик была, и постарше. Ухватилась за него и отбила. А Маня тебе зачем?

– У Николая Андреевича был сын, его нужно разыскать.

– Ну, был. А зачем? Неужели наследник? А их сынок? Коли и Ады?

– Их сын умер два года назад.

– Да ты что! – Она всплеснула руками. – Во дела! Всех выморило. Грех на них обоих, особенно на ней. Маня чуть руки на себя не наложила, когда Коля ее бросил. Мы не то чтобы дружили, просто жалко было смотреть, как мучилась. Еще и беременная, на третьем месяце. Рыгала страшно, зеленая, страшная, в туалет все время бегала, а у Кольки новая зазноба. Ни стыда, ни совести у людей!

– В отделе кадров ее данных нет.

– Да она и не оформлялась, так, помогала на кухне. Ее Коля привел, земляки они были. А потом сразу ушла.

– Как ее звали? Мария?

– Мария? Нет! Она была Валя. Валентина.

– Почему тогда Маня?

– Потому что маленького росточка и худенькая, кожа да кости. Коля ее Манюней называл. Так и пошло: Маня да Маня.

– Руданская Валентина… а отчество?

– Она не Руданская была, не-е. Они нерасписанные жили. Она была… – Старуха задумалась. – Память ни к черту стала! Волох! Точно! Валя Волох! Конечно, Волох. Она сразу домой уехала, в Зареченск. Коля тоже оттудова. Я ее навещала, у них дом был, они там с теткой жили. Валя сирота была. Там и родила мальчика, Игорьком назвала… вроде.

– Руданский не пытался с ней увидеться?

Вилонова пожала плечами.

– Откуда ж мне про такое знать? Не знаю, может, и пытался. Коля добрый был, я потом встречала баб из «Форели», говорили, мучился сильно, аж с лица почернел. Раньше веселый был, а тут смурной стал, совесть, видать, нечистая совсем задавила. Маня ничего не говорила, но жили они трудно. Ада стерва была, ее все боялись. Как глянет, аж мороз по коже. И богатая, вот Коля и не устоял. За деньги человек на любую подлость пойдет, а куда денешься? Жизнь и не на такое толкнет и заставит. Все хотят сладко кушать. Грехи наши тяжкие… – Она пригорюнилась, и Шибаеву показалось, что забыла о нем. – Ну да все равно теперь! Царствие ей небесное. Я ушла оттудова, меньше года продержалась. Потом вышла замуж, и мы с мужем уехали на заработки. С тех пор Маню и не видела. Потом мужа подъемным краном задавило, помер на месте. Иногда думаю, надо бы найти Маню, встретиться. Узнать, как она, да… – Она махнула рукой. – То одно, то другое мешает, знаешь, как оно бывает? Так жизнь и прошла.

Когда он прощался, Вилонова сказала, кашлянув и глядя в сторону:

– Ты это… У тебя не будет перехватить до пенсии, а?

Он порылся в карманах, вытащил несколько смятых бумажек; протянул.

– Спасибо! – обрадовалась Вилонова, хватая бумажки. – Дай тебе бог!

Они вышли из подъезда вместе. Шибаев пошел к машине, Вилонова, сжимая в руке деньги, побежала куда-то за угол дома…