34
Оставшись наедине с доктором Колдуэлл, Мелани сразу же уходит в дальний конец зала и прислоняется спиной к стене. Она испуганно и настороженно наблюдает за каждым движением доктора, готовая в любую секунду нырнуть в открытую дверь, через которую вышла мисс Джустин.
Но доктор Колдуэлл садится в одно из кресел, слишком уставшая и погруженная в свои мысли, чтобы обращать внимание на Мелани. Она даже не смотрит на нее.
В любое другое время Мелани принялась бы исследовать окружающий мир. Весь день она видела новые удивительные вещи, но они проходили в быстром темпе, и у нее не было времени остановиться и изучить любое из чудес, что появлялось по обе стороны от дороги: деревья и озера, решетчатые ограды, дорожные знаки, указывающие на места, чьи имена она знает по урокам в классе, рекламные щиты с ободранными плакатами, превратившиеся в абстрактную мозаику. А также живые вещи – птицы в воздухе, крысы и мыши и ежи среди сорняков на обочине дороги. Мир слишком большой, чтобы принять его сразу, слишком новый, чтобы иметь имена.
И сейчас она здесь, в этом доме, который так отличается от базы. Здесь должно быть столько интересных и неизвестных ей вещей. Одна эта большая комната наполнена тайнами, большими и маленькими. Почему стулья стоят только по краям, хотя помещение такое большое? Почему у стены рядом с дверью на проволоке висит колыбель с пластиковой бутылкой внутри, а выше надпись – ПЕРЕКРЕСТНАЯ ИНФЕКЦИЯ УНОСИТ ЖИЗНИ? Почему на столе лежит выцветшая картинка (на ней лошади скачут галопом по полю), которую разрезали на сотни и сотни маленьких волнообразных кусочков, а потом собрали обратно?
Но сейчас Мелани хочет только одного – оказаться в тихом месте и в одиночестве подумать о той ужасной вещи, что произошла с ней сегодня. Страшный секрет, который она узнала только что.
Помимо двери, через которую они вошли, в зале есть еще две. Мелани идет к ближайшей, не выпуская из виду доктора Колдуэлл (которая до сих пор не сдвинулась с места). Она попадает в другую комнату, очень маленькую и в основном белую. Здесь стоят белые шкафы с белыми полками, а стены покрыты черно-белой плиткой. В одном шкафу есть окно, над которым множество циферблатов и переключателей. Пахнет старым жиром. Мелани знает достаточно, чтобы догадаться, что шкаф с окном – это плита. Она видела фотографии в книгах. Это, наверное, кухня – место, где делают вкусные вещи, которые можно есть. Но комнатка совсем маленькая, здесь нигде не спрячешься. Если доктор Колдуэлл пришла бы за ней, она была бы в ловушке.
Она выходит оттуда. Доктор все так же сидит в кресле, поэтому она идет к другой двери, огибая ее по широкой дуге. Следующая комната сильно отличается от кухни. Стены окрашены в яркие цвета, висят плакаты. На одном изображены ЖИВОТНЫЕ БРИТАНСКИХ ЖИВЫХ ИЗГОРОДЕЙ (СРЕДНЕЙ ЛЕСОПОЛОСЫ), а на другом слова, начинающиеся с каждой буквы алфавита. Апельсин. Башня. Ветер. Город. Дом. А под ними наглядные картинки, очень веселые и простые. Башня и дом на картинках улыбались, Мелани почти уверена в том, что так не бывает.
Здесь тоже стоят стулья, но поменьше и не по краям комнаты. На полу разбросаны игрушки так небрежно, как будто их разбросали секунду назад. Куклы девочек в платьях и солдат в мундирах. Легковые и грузовые автомобили. Пластиковые строительные блоки, сложенные в форме автомобилей, или домов, или людей. Плюшевые животные все стали серыми.
И книги. Они на стульях, на столах, на полу. Еще сотни стоят в большом шкафу рядом с дверью. Мелани сейчас не в настроении читать их; но секрет этих книг давит на нее изнутри. В любом случае, даже если бы она захотела, – ее руки скованы за спиной наручниками, а ноги хоть и свободны, но ими сложно переворачивать страницы. Вместо этого она изучает их названия.
Очень голодная гусеница
Лиса в носках
Пиипо!
Полицейские и грабители
Что ты будешь делать с кенгуру?
Там, где живут чудовища
Мальчик, чья мама была пиратом
Пропусти Джема, Джим
Целые истории в одних названиях. Некоторые из книг рассыпались либо их порвали – страницы разбросаны по полу. Это бы огорчило ее, если бы сердце не было уже переполнено головокружительными эмоциями.
Она не маленькая девочка. Она голодная.
Это невероятно и слишком страшно, чтобы быть правдой. Но теперь это очевидно. Голодный отвернулся от нее на базе, хотя мог съесть, потому что… да почему угодно. Или просто так. Его мог отвлечь запах крови доктора Селкрик, или он искал кого побольше, или синий дезинфицирующий гель замаскировал ее запах, как и химикаты в душе всегда маскировали запах взрослых.
Но снаружи, вот только что, когда она встала перед сержантом Парксом, – рефлекторно, не задумываясь, желая сражаться с монстрами так же, как и он, вместо того чтобы прятаться от них, как большая пугливая кошка, – они, кажется, даже не видели ее. Как будто она невидимка. Как будто на ее месте стояла абсолютная пустота.
Хотя это не такое уж доказательство. Но оно приводит ее к действительно большому доказательству, настолько очевидному, что она не понимает, как могла не обратить на это внимания сразу. Это само слово. Название. Голодные.
Монстры названы в честь ощущения, которое переполняло ее, когда она почувствовала запах мисс Джустин в камере или юнкеров на базе. Голодные слышат твой запах и начинают преследовать, пока не съедят. Они не могут остановить себя.
Мелани теперь отлично знает это состояние. Значит, она монстр.
Теперь становится понятно, почему доктор Колдуэлл хотела разрезать ее на кусочки и разложить по банкам.
Дверь за ней открывается, почти беззвучно.
Она оборачивается – доктор Колдуэлл стоит в проеме и смотрит на нее сверху вниз. Выражение ее лица сложное и запутанное. Мелани отшатывается назад.
– Каким бы ни был фактор случая, – говорит доктор Колдуэлл, – ты его апогей. Ты знала это? Гениальный мозг, на который вся эта серая гадость никак не повлияла. Офиокордицепс должен был съесть кору твоего головного мозга, оставив лишь двигательный аппарат и ряд случайных функций. Но вот ты здесь, – она делает шаг вперед, и Мелани еще отступает.
– Я не собираюсь причинить тебе вреда, – говорит доктор Колдуэлл. – Я в любом случае ничего не могу здесь. Нет лаборатории. Нет микроскопов. Я просто хочу взглянуть на валовые структуры. Корень языка. Ваши слезные протоки. Ваш пищевод. Посмотреть, насколько глубоко проникла инфекция. Это что-то. Что-то, с чего стоит начать. Остальное подождет. Но ты чрезвычайно важный образец, и я просто не могу…
Когда доктор Колдуэлл приближается к ней вплотную, Мелани ныряет под ее рукой и бежит к двери. Доктор Колдуэлл разворачивается и делает выпад, но резкости ей немного не хватает. Кончики пальцев скользят по плечу Мелани, но бинты сделали ее неуклюжей и ухватить девочку ей не удается.
Мелани бежит так, как будто за ней гонится тигр.
Она слышит яростный возглас доктора Колдуэлл: «Черт! Мелани!»
Обратно в зал с креслами по краям. Мелани даже не знает, погналась ли она за ней, потому что боится оглянуться. Желчь поднимается к горлу при одной мысли о лаборатории, о длинном столе, о ноже с длинной ручкой.
В панике она вбегает в первую попавшуюся дверь. Она опять на кухне. В ловушке. Мелани издает звук, похожий на животный визг.
Она опять выбегает в зал. Доктор Колдуэлл стоит на другой стороне. Дверь в коридор находится прямо на полпути между ними.
– Не будь глупой, – говорит доктор Колдуэлл. – Я не сделаю тебе больно. Я просто хочу осмотреть тебя.
Мелани начинает идти к ней, послушно опустив голову.
– Вот это правильно, – успокаивает ее доктор. – Иди ко мне.
Когда Мелани проходит полпути, она резко разворачивается и несется к двери.
Она не знает, где она, но это не важно, потому что она помнит повороты. Налево. Налево. Направо. Это выходит непроизвольно. Тот же инстинкт заставил запомнить дорогу от лаборатории обратно к камере, когда сержант Паркс забрал ее. Твой дом может переезжать, но важно помнить обратную дорогу к нему. Эта необходимость зарыта в ней слишком глубоко, чтобы пытаться откопать.
Все коридоры на одно лицо, в них нет потаенных мест – по крайней мере, для тех, кто не умеет толком прятаться. На бегу она дергает ручки дверей, везде закрыто.
Она наконец находит небольшое углубление в стене, достаточно широкое, чтобы залезть в него. Но только слепой не увидит ее здесь, всем остальным достаточно повернуть голову. Если доктор Колдуэлл найдет ее, она снова побежит, если доктор Колдуэлл поймает ее, она будет кричать мисс Джустин. Лучшего плана она не может придумать.
Ее уши напряженно вслушиваются в далекую тишину, ища в ней звук приближающихся шагов. Когда она слышит пение, совсем рядом, она подпрыгивает, как кролик.
«И вопит скорбно… Где мой сын чернец…»
Голос такой хриплый, что и не голос вообще. Дыхание прорывается через трещину в стене. Эту песню будто оставил здесь кто-то, уже погибший и вернувшийся в дикую природу.
Только эти пять слов. Тишина до и тишина после.
В течение примерно минуты. Мелани считает себе под нос, дрожа всем телом.
«Ему оказать… мне слово дайте…»
На этот раз она не подпрыгнула, но прикусила губу. Она не представляет себе рот, который мог бы так петь. Она слышала о привидениях – однажды мисс Джустин начала рассказывать классу историю о привидениях, но прекратила, подобравшись слишком близко к запрещенной теме смерти, – и теперь думает, может, это призрак человека, умершего здесь, напевает песню по старой памяти.
«Увы, я гибну… близок мой… конец…»
Она должна узнать. Даже если это действительно окажется призрак, это не так страшно, как незнание. Она следует за звуком, выбирается из своего укрытия и идет по коридору.
Красный свет, как кровь, проходит через открытую дверь, пугая ее сначала. Но зайдя, она видит, что это всего лишь закатное солнце, пробивающееся через открытое окно.
Всего лишь! Она видела его всего лишь один раз, и этот закат лучше. Небо загорается от земли, и пламя переливается всеми цветами, постепенно охлаждаясь от красно-оранжевого до фиолетового и синего в зените.
Эта картина ослепляет ее на десять или двадцать секунд, и она не видит, что не одна здесь.
