– «Стрикеры» могут набрать вдвое большую скорость, чем вам говорили.

Чейз чуть не упала со стула. Именно этого она ждала с момента прихода франко-канадского инженера.

Доктор Адриен продолжала говорить, но Чейз изо всех сил тянула руку вверх, ожидая, что ей дадут слово. Пожилая женщина ничего не замечала. Она стояла перед массивной металлической трубой, похожей на телескоп, с одного конца закрытый решеткой вентилятора. Механизм был таким огромным, что Чейз смогла бы через него пройти.

Команды «Стрикеров» сняли с обычных занятий на специальное совещание. Чейз не могла не отметить, что они составляют на редкость асоциальное сборище. Пиппин что-то записывал, Бунтарь игнорировал команду «Феникса», а Сильф сторонилась всех, словно была выше чином.

Чейз замахала рукой и так перегнулась через крышку парты, что уронила тетрадь на пол. Шум привлек внимание доктора Адриен, и Чейз моментально спросила:

– Насколько быстро?

– Скорость ограничивается способностью пилота выдерживать большие перегрузки, – ответила Адриен.

Бунтарь поспешно потянулся за ее тетрадью и стукнулся головами с Тристаном, который тоже наклонился, чтобы помочь. Тристан любезно отдал ее ручку Бунтарю, и тот – или Чейз показалось? – зарычал на него.

Ну, все! Парни действительно недочеловеки!

Чейз отняла свое имущество у Бунтаря и снова сосредоточилась на облаченной в лабораторный халат женщине.

– Короче, – продолжила Адриен со своим вязким французским акцентом, – их скорость будет зависеть от того, какую скорость способны выдерживать вы.

Она прошла к широкой части трубы и открыла узкую дверцу. Внутри Чейз увидела кресло пилота и ручку управления.

– До этого момента мы считали нужным поставить ограничитель на двигатель «Стрикера», чтобы никто из вас случайно не вышел на такую высокую скорость, что потерял бы сознание. Однако пришло время «открыть» двигатели, если можно так выразиться. А для этого нам надо практиковаться. – Она прикоснулась к громадному металлическому устройству. – Это – центрифуга «Звездного городка», первоначально – русского изготовления. Она будет имитировать такое высокое ускорение, какое вы до этой поры только воображали. Эквиваленты скорости в семь или даже восемь Махов.

– Клево! – сказал Ромео.

Чейз не смогла не улыбнуться. Это действительно было клево. Ничего более крутого она в жизни не слышала.

– Это сходно с испытанием астронавтов на взлетные перегрузки. Нам нужно выяснить, насколько хорошо вы переносите длительное ускорение до, скажем, восьми или девяти g. Вы летали достаточно быстро, чтобы на короткие мгновения испытывать даже большие перегрузки, но сегодня мы попытаемся создать их вам на достаточно продолжительное время. – Адриен остановилась рядом с Тристаном и положила руку ему на плечо. – Вам надо не терять голову и лететь.

Адриен повернула выключатель – и на стене развернулся большой экран.

– У вас будет монитор с проецируемым компьютером ландшафтом, а мы будем наблюдать за вашими действиями отсюда. Сегодня – только пилоты. Завтра мы проверим ОРП.

– Выглядит опасно, – сказала Сильф.

Доктор Адриен рассеянно помахала рукой.

– Вы можете потерять сознание. Или испытать полуобморочное состояние. Это бывает при уменьшенном притоке крови к мозгу: тогда происходит сначала потеря цветового восприятия, а затем – и зрения вообще. Восстановление в таких ситуациях происходит быстро, обычно в считаные минуты. Хотя я слышала истории о том, что возникают аневризмы.

Похоже, Адриен дразнит Сильф! Инженер сжала губы, чтобы не ухмыльнуться, – и Чейз внезапно испытала к старушке глубокую симпатию.

– Мы будем контролировать ваше кровообращение и мышечный тонус конечностей. Это будет непросто: в отличие от астронавтов, которым можно терять сознание и приходить в себя при работе автопилота, мы не можем допустить, чтобы вы в полете потеряли сознание.

– Впали в полуобморок, – уточнил Пиппин.

Ромео с Тристаном ухмыльнулись, и Чейз с некоторым удивлением увидела, что ее ОРП ответно улыбается Тристану.

Адриен включила центрифугу.

– Нужно немного подождать, чтобы она набрала скорость.

Устройство ожило с тихим жужжанием, которое постепенно стало нарастать вместе с вибрацией.

Ромео перегнулся через проход, чрезмерно откровенно глазея на грудь Сильф.

– У меня вопрос к американским пилотам. Почему две женщины? Ведь парень и девушка были бы лучше уравновешены?

Чейз поймала ладонью смешок, готовясь услышать ответ Сильф.

Сильф резко вскинула брови.

– Если не учитывать пенисы, Ромео, то мы попали на «Стрикеры» в результате конкурса. Мы с Никс – лучшие пилоты академии. Вот почему женщины.

– Ты не лучше Стрелы, – возразил Ромео. – По крайней мере, не быстрее.

Не успела Сильф парировать этот выпад, как Адриен объявила, что ей нужен доброволец. Когда первым поднялся Тристан, Сильф вскочила.

– Черта с два! – заявила она ему и посмотрела на Чейз. – Никс. Это в твоем вкусе. Шевелись.

Адриен взяла Тристана за локоть.

– Для начала пойдет мистер Рутер. Попробовать смогут все.

Сильф уселась обратно так резко, что ее стул протестующе заскрипел. Женщина помогла Тристану пристегнуться в кресле пилота, и, закрыв дверцу, стала наблюдать за ним в маленькое окошко. Центрифуга загудела так громко, что наполнила шумом всю комнату. Адриен раздала всем шумопоглощающие наушники, которые надевали наземные команды. Большой экран на стене засветился, показывая оцифрованное небо с лесистым горизонтом.

Тренажер заработал.

Чейз заворожил вид, открывавшийся из кабины Тристана. Он сделал быстрый поворот, оставив одно крыло чуть ниже второго. Он вел самолет непринужденно – и она ощутила в нем свой привычный порыв – постоянное желание увеличить скорость. Ей было бы интересно узнать, ощущает ли Тристан то же, что и она: зуд. Потребность.

Тристан был прекрасным пилотом – и краем глаза Чейз подметила, как это осознает Сильф. Поначалу та выглядела скучающей, потом – настороженной, а потом – упрямо-сосредоточенной.

Адриен отметила девять g – только после этого в действиях Тристана стало заметно усилие. Она давала советы в маленький микрофон, который, видимо, передавал ее голос в ревущую центрифугу. – Дыши чаще, – кажется, уловила Чейз слова Адриен. – Подымайся выше и доведи режим до максимума.

Чейз кусала нижнюю губу. Она получала удовольствие, глядя, как Тристан поднимается к цифровым облакам и летит вперед. Ей вспомнился их совместный полет – и ей больше всего на свете захотелось его повторить. Он перемещался ровно, красиво – и так быстро!

– Это – пять Махов, – объявила Адриен, снижая скорость центрифуги. – Сила тяжести увеличена в девять раз.

Когда Адриен открыла дверцу, Чейз стащила с головы наушники. Тристан обмяк в кресле. Голова у него свесилась на грудь, волосы намокли и растрепались. Он был так непохож на свое обычное уверенное «я», что Чейз почувствовала желание ему помочь. Но не стала.

Ромео перекинул руку Тристана себе через плечо. Пиппин подхватил Тристана с другой стороны, и два ОРП отвели Тристана в сторону и усадили на пол у стены.

Адриен была довольна.

– Если бы ты был в воздухе, то поставил бы рекорд скорости управляемого полета.

– Пиппин, – приказала Сильф, – не помогай ему.

– Не рявкай на моего ОРП, Сильф, – предупреждающе проговорила Чейз.

По правде говоря, ей было странно смотреть, как Пиппин приподнимает Тристану волосы с шеи, чтобы пощупать пульс. Пиппин проверил Тристану зрачки, а Тристан ошеломленно ему улыбнулся.

– Он в порядке, – сказал Пиппин.

– Просто устал, – добавил Тристан.

Следующей в центрифугу Адриен затащила Сильф. Бунтарь начал принижать ее, как только ее закрыли внутри, напомнив, что она никогда не выходила на три Маха, не говоря уже о пяти. Он не ошибся: центрифуга едва успела полностью заработать, когда она уже бросила управление и завопила, чтобы ее выпустили.

Когда Сильф выбралась наружу, ругаясь и втирая пот в волосы, то схватила Чейз за руку.

– Побей его.

Ее темно-карие глаза нацелились на нее, словно ракета. Чейз заподозрила, что под неуемной ревностью Сильф скрывается что-то более серьезное, но сейчас было не время задавать вопросы.

Чейз кивнула, но ей совершенно не нужны были стимулы вроде ярости Сильф. Ее уже подгоняло собственное чувство соперничества. Она пристегнулась в кресле пилота. От механизма пахло смазкой и металлом.

Адриен засунула голову внутрь.

– Лучшее напоследок? Это ведь ты обожаешь скорость?

Чейз понравилось, как Адриен произносит слово «скорость». Из-за ее акцента слово ускорялось, становилось напряженным и настойчивым.

Она кивнула, показывая, что готова.

Адриен закрыла дверцу, щелкнув замком. Чейз осмотрела круглый металлический гробик. Это было совершенно не похоже на управление «Драконом». Центрифуга была не узкой и удобной, как ее кабина, а рукоятка управления самолетом и двигателем высовывалась из пола у ее ног. Однако экран перед ней показывал голубой простор с лесистым горизонтом… Здесь она могла лететь когда угодно.

Чейз нырнула в испытание, взлетев быстрее остальных. Мышцы ее напряглись, противодействуя нарастающему давлению, а она подалась навстречу ему, дыша сквозь зубы. Ее полет был настолько стремительным, что лес слился в изумрудный поток.

Тристан преодолел пять Махов. Чейз собиралась добраться до шести. Пусть знает, что она не менее выносливая и способная. Что при необходимости она будет выжимать из себя все, пока не отключится: полет – это самое важное.

Давление стягивало ее кости плотью, выжимало кровь из пальцев, из ног… Цифровое небо побледнело, став нежно-голубым, а потом – почти не голубым, а деревья вообще лишились зелени.

Голос Адриен донесся до Чейз откуда-то издалека:

– Пора снижать скорость.

– Еще, – прошептала Чейз.

Она прибавила скорость, и ее желание опередить Тристана исчезло, оставив только подлинную мотивацию. Скорость «Дракона» определяется тем, что сможет выдержать она, а она свою птичку не подведет. Она не подведет Кейла. И испытания. И своего вечно недовольного отца.

Она докажет, что по праву здесь находится. Что по праву пилотирует «Стрикер».

Серая картинка расплылась по краям – а потом стала полностью белой.

Тристан появился рядом с ней, устремив взгляд к горизонту. Он вытянул руку. Поблизости буран взметнулся темно-лиловым, а потом все небо пронизал ослепительный свет. На месте Тристана возник Торн, недовольно качая головой.

– Она приходит в себя, – сказал Ромео. Акцент у него стал сильнее обычного. – Отойдите.

– Это ты отойди, – огрызнулся Бунтарь. – Она моя подружка.

– Ну конечно же, Бунтарь, – ответил Пиппин, – а заодно подрабатывает жисюндинским шпионом.

– Не. Смешно, – сказала Чейз. – Пиппин?

В белесом пространстве над ней появилось лицо ее напарника.

– У тебя было перегрузочное видение? – спросил он. – Адриен сказала, что они бывают яркими и живыми, как от дозы. Ты хохотала, когда начала приходить в себя. Типа, безумно.

– Это было жутко, – сказала Сильф, глядя на Чейз – как той показалось, с огромной высоты.

– Ничего не видела, – соврала Чейз.

Она попыталась сесть, но ее удержали за плечи. Она почувствовала, что голова у нее лежит на чьих-то скрещенных ногах – и, откинув голову, увидела перевернутое лицо Тристана.

– Ты набрала шесть Махов.

Тристан был спокоен, внимателен – и очень близок. Его волосы свисали к ее лицу, и ей пришлось бороться с желанием по-кошачьи ими поиграть.

– Дайте мне встать, – сказала она.

– Только после того, как снова увидишь цвета. – Голос Адриен донесся откуда-то сбоку. Она протянула руку. – Какого цвета мое кольцо?

– Серебряное.

Тристан тряхнул головой, и его волосы закачались.

– Оно золотое, Чейз.

– Ну, золотое. Отпусти.

Она попыталась сесть, но его руки снова надавили ей на плечи.

– Сделай десять глубоких вдохов, – велела Адриен.

Чейз чувствовала, как при каждом долгом выдохе у нее проваливается живот. Она постаралась уйти от реальности, вспоминая свое видение. Буран распахнулся, как лиловое небо, полное хрустальных звезд. И Тристан был там, стоял рядом с ней – и его взгляд был окружен искрами.

– Готовы, мисс Харкорт? – пробился сквозь ее грезы голос Адриен. – Какого цвета глаза у мистера Рутера?

– Сапфировые.

– С открытыми глазами, пожалуйста, – укоризненно сказала Адриен под аккомпанемент смешков.

Чейз поспешно посмотрела вверх и успела увидеть, как губы Тристана изгибаются в улыбке.

– Синие. – Она села, заставив всех отойти. – Синие, черт!

Мир кренился то в одну сторону, то в другую, а она изо всех сил старалась удержаться на ногах.

Экран на стене был ослепительно-оранжевым, изображая пожар. Дымящуюся дыру от ее рухнувшего самолета. Чейз напряглась. Сильнее, чем в центрифуге. Оцифрованные обломки насмехались над ней – говорили о ее чудовищной ошибке. Она была готова лететь, пока не отключится, но она ведь не единственная, по кому ударит ее упрямство, если подобное произойдет в небе.

Сильф покачала головой, а Ромео и Бунтарь смотрели в пол.

Пиппин смотрел на экран, и оранжевое пламя румянило ему щеки. Он безнадежно пожал плечами:

– Ты нас убила, Чейз.