Тем временем, услышав, что Окати Дзиро Мунэудзи, направленный в сторону впадины у Гокуракудзи, храма Крайней радости, пал от стрелы Хомма, а воины его отступили до Катасэ и Косигоэ, Нитта Ёсисада, командуя больше, чем двадцатью тысячами доблестных воинов, в середине ночи двадцать первого числа окружил Катасэ и Косигоэ и повёл наступление на склон у Гокуракудзи.

Когда при свете луны он осмотрел многолюдный стан противника, там на севере до самой придорожной впадины высоко в горах шла крутая дорога, а над нею, наподобие ограды, в ряд стояли щиты, между которыми были проходы. В лагере находилось несколько десятков тысяч воинов. На юге, на мысу Инамура, над узкой песчаной дорогой до самой кромки волн густо рос терновник, а в открытом море, в черырёх-пяти тё, выстроились в ряд большие корабли, оборудованные башнями для лучников, которые были готовы стрелять с обоих бортов.

Ёсисада увидел, что действительно, там сделано всё, для того, чтобы никому не было по силам атаковать этот лагерь, и всякий отступил бы, поэтому он сошёл с коня, снял с себя доспехи, зашёл далеко в море и опустился в поклоне, обратясь с молитвой к богу-дракону.

— Почтительно передаю, что наша госпожа со времени основания Японии, Великая богиня Аматэрасу из Исэ, сокрыла свою изначальную сущность в почитаемом образе Дайнити, будды Великого Солнца, а явленный след её проявляется в боге-драконе синего моря. Моего же господина, их потомка, из-за его мятежных вассалов носит по волнам западного моря. Ёсисада до конца прошёл путь верноподданного, поэтому он предстал перед вражеским станом с секирой в руках. Намерения его служат единственно добродетелям государя и спокойствию народа. Я почтительно прошу богов-драконов восьми сторон внутренних и внешних морей: «Сделайте подданных образцами верности, прилив отодвиньте за пределы десяти тысяч ри, а дороги велите открыть для трёх армий.

Так он молился, преисполненный верой, сам же обнажил свой золотой меч и бросил его в море. Поистине, бог-дракон, видимо, это подношение принял, и той ночью при закате луны на мысе Инамура, где давным-давно сухости не было, вдруг на двадцать с лишним тё поднялась суша и образовалась песчаная равнина. Много тысяч военных кораблей, нацеленных на лучную стрельбу с бортов, были увлечены отливом и унесены далеко в открытое море. Удивление людей было беспримерным. Увидев это, Ёсисада распорядился:

— Передают, что когда позднеханьского полководца Эр Ши обвинили в том, что в крепости недостаёт воды, он обнажил меч и вонзил его в каменную скалу. Вдруг из неё вырвался поток водопада. Говорят, что в нашей стране, когда императрица из комплекса синтоистских святилищ изволила напасть на Силла, сама взяла жемчужину засухи, оросила её в море, после чего приливная вода далеко отступила, и в конце концов императрица смогла назвать эту жемчужину драгоценностью победы. То и другое — два прекрасных примера из истории Японии и Китая, старинные и нынешние повторные проявления чудесных предзнаменований. Так двинемся же вперёд, о воины!

И тогда, начиная с людей Эда, Отати, Сатоми, Торияма, Танака, Ханэкава, Ямана и Момонои, шестьдесят с лишним тысяч всадников из войск провинций Этиго, Кодзукэ, Мусаси и Сагами стали единым целым и прямым, как цифра I, строем выехали на мыс Инамура, далеко высохший от прилива и вторглись в центр Камакура.

Увидев это, многочисленные воины обороны хотели ударить противника с тыла, но их атаковал авангард наступавших. Захотели обороняться от противника спереди, но крупное войско арьергарда преградило им дорогу и намерено было по ним ударить. Они растерялись, не зная, куда двинуться, заблудились между востоком и западом и не могли вести сражение, прямо развернувшись к противнику фронтом.

Был в Камакура человек по имени Симадзу Сиро, который славился владением мечом. Он поистине превосходил обычных людей внешним обликом и телосложением, поэтому являлся тем человеком, который должен был вершить большие дела. Сам Вступивший на Путь Нагасаки совершал над ним обряд надевания головного убора. Доблестью он один равнялся тысяче, поэтому, когда теперь вступил в решительное сражение, то не стал искать места, где можно из него выйти, а нарочно остановился возле особняка Вступившего на Путь из Сагами.

В этом месте отряды охраны побережья были разбиты. Люди шумели, что Гэндзи уже пробились к дороге Вакамия кодзи, поэтому Вступивший на Путь из Сагами вызвал Симадзу к себе, сам угостил его, и когда трижды преподнёс ему чашечку сакэ, то провёл его в конюшню в три кэн и велел вывести для него под седлом с серебряной лукой коня по кличке Сиранами, Белая волна, в Канто не имевшего себе равных. Среди людей, которые это видели, не было таких, кто бы сказал, что не завидует Симадзу. Симадзу поскакал на этом коне от самых ворот, под ветром с берега бухты Юинохама, который овевал его гербы в виде тёмно-красных зонтов. Взяв три вещи и четыре вещи, он поскакал навстречу противнику, рассчитывая на успех.

Увидев это, многочисленное войско решило, что это действительно всадник, который один равен тысяче воинов. До сих пор он пользовался милостью вышестоящих и более всего отличался заносчивым поведением, — так считал каждый, и других людей не было.

Увидев-Симадзу, воины Ёсисада вскричали: «О, вот это противник!» — и начиная с Курифу, Синодзука, Хата, Ябэ, Хоригути, Юра и Нагахама, доблестные воины, которые пользовались славой силачей, наперегонки двинули навстречу ему коней, решив тут же определить победителя.

На обеих сторонах были прославленные силачи, и они сражались, не смешиваясь с другими людьми. С громкими криками «Смотри туда!» противники разом затаили дыхание. По ним струился пот, и все удерживались от того, чтобы глазеть на них. Здесь Симадзу спрыгнул с коня, снял шлем, поправил на себе одежду, посмотрел, что ему делать дальше, а потом преспокойно сдался в плен и перешёл на сторону войска Ёсисада Не было никого из благородных и подлых, высоких и низких, кто, увидев это, не сменил бы хвалебные слова о нём на дурные.

Те, кто сдаются в плен, это или наследственные вассалы, или в течение многих поколений прямые подданные сёгуна, которые бросают своего господина и становятся пленниками, бросают своих родителей и переходят к противнику. Видеть их невыносимо.

В общем, Гэн и Хэй, те и другие, используя свою власть, заставляли Поднебесную сражаться и считали, что сегодня-то этому уже виден конец.