Между тем, когда в Киото услышали, что за государем во время его пребывания в Касаги последовали войска из ближних провинций, там возникло опасение, что против Рокухара могут двинуть свои силы и монахи из Горных врат. Собрав вместе силы из провинции Оми, их направили в Оцу к Сасаки-хоган Токинобу. Когда же сказали, что этих сил мало, к ним добавили восемьсот с лишним всадников, принадлежавших семьям Кугэ и Нагасава, жителей провинции Тамба, и они расположились лагерем к востоку и западу от почтовой станции Оцу.

В первый день девятой луны оба военных протектора из Рокухара, Касуя-но Сабуро Мунэаки и Суда-но Дзиро Саэмон, с пятьюстами всадниками направились в монастырь Равного мира, Бёдоин, что в Удзи, отметить прибытие туда воинских сил.

Не дожидаясь напоминаний, днём и ночью без перерыва прибывали воинские силы из разных провинций, и число всадников превысило сто тысяч человек. Они решили, что уже назавтра, второго числа, в час Змеи должны будут вступить в бой. А накануне Такахаси Матасиро выбрался из лагеря и, решив добыть славу для себя одного, собрал триста с лишним всадников из одних только своих сородичей и направил их к подножию горы Касаги.

Говорят, что правительственных войск в крепости было не так много, но дух отваги в них был ещё крепок. Это были люди, которые считали, что возьмут в свои руки рычаги управления Поднебесной и явят силы, вращающие Небо. Поэтому, видя перед собою ничтожно малые силы противника, как могли они удержаться и не ударить по этим силам?! Более трёх тысяч всадников спустились с горы на берег реки Кидзугава, окружили отряд Такахаси и все как один начали беспощадно сражаться. Такахаси же позабыл свой первоначальный пыл и, увидев большие силы соперников, ни разу не оглянувшись, повернул назад, был обстрелян и отступил, Множество его людей было загнано в бурные воды реки Кидзугава и обстреляно там. Спаслись лишь немногие. Потеряв коней, побросав доспехи, они остались нагишом и при свете белого дня бежали в столицу.

Зрелище было непереносимым. Некий человек плохо об этом подумал. Возле спуска с моста у монастыря Бёдоин он написал такое стихотворение:

Заслышав о срочном выступлении Такахаси, следом за ним сейчас же выступил Кобаякава, который решил добыть себе славу вместо Такахаси, если тот отступит. Говорят что воинов его отряда преследовали тогда же, так что они без оглядки бежали до самого Удзи. Поэтому вдобавок к первой дощечке прикрепили ещё одну:

«Едва только станет известно, что во вчерашнем сражении верные двору войска одержали победу, прискачут отряды из провинций, и тогда появятся трудности. Времени терять нельзя», — с такими мыслями оба военных протектора разделили войска, расположившиеся под Удзи, на четыре группы и во второй день девятой луны направили их на замок Касаги.

В Южную группу направили воинов пяти провинций Гокинай. В этой группе было больше семи тысяч шестисот всадников, они окружили гору Коме сзади и направились в тыл к замку. В Восточную группу направили воинов из провинций Ига, Исэ, Овари, Микава и То-томи, которые входят в пятнадцать провинций Токайдо. Он был силою более двадцати пяти тысяч всадников и по дороге Ига направлялся, чтобы преодолеть горы Конго-сан. В северной группе были воины из восьми провинций Санъиндо. Свыше двенадцати тысяч всадников направлялись от окрестностей почтовой станции Насима, чтобы окружить подножие горы Итинобэ и атаковать замок с фронта. В западную группу были направлены воины из восьми провинций Санъёдо. Их силы численностью более тридцати двух тысяч всадников, поднявшихся вверх по Кидзугава, наступали по крутому берегу, разделившись надвое. В общей сложности с фронта и с тыла больше семидесяти пяти тысяч всадников заполнили на глубину в два-три ри с четырёх сторон всё пространство вокруг горы Касаги так, что не оставалось свободной ни одной пяди земли.

Когда стало светать, третьего числа девятой луны, в час Зайца войска, наступающие с востока, запада, юга и севера стали сближаться друг с другом. Их голоса гремели словно сотни и тысячи раскатов грома и двигали землю и небо. Троекратно издав воинский клич, нападающие выпустили встречные стрелы с гудящими наконечниками, однако в замке было тихо, ответных кличей не было слышно и встречные стрелы оттуда не летели.

Этот замок под названием Касаги стоял на высокой горе. Одна сторона горы была покрыта белыми облаками. В ущельях позеленевшие камни загромождали дорогу на протяжении десятков тысяч дзин. На восемнадцать тё поднимались ввысь извилистые дороги. Рвы были сооружены из затёсанных скал, стены выложены камнями. Поэтому, хотя людей, державших оборону, и не было, подниматься вверх было нелегко. Подумав, что в замке не раздаётся ни звука и всё спокойно, не видно ни одного человека, а значит, противник бежал, нападавшие со всех четырёх сторон больше семидесяти пяти всадников преодолели рвы и, цепляясь за побеги лиан, поднялись на вершину скалы, оказавшись у деревянных ворот перед павильоном Двух Королей.

Немного передохнув здесь, нападающие, конечно, подняли глаза вверх, заглянули внутрь замка и увидели, как при свете яркого солнца сверкает парчовый стяг государя с солнцем и луной из золота и серебра на нём. Под его сенью плечом к плечу, безо всякого просвета, выстроились сверкающие звёздами наверший шлемов более трёх тысяч воинов, одетых в доспехи. Их ряды были подобны облакам и туману. Кроме них, на башнях и в тени бойниц находились те, кого принимали за лучников, они увлажняли ртами тетивы своих луков, ослабляли шнуры у колчанов, а в наконечники стрел втирали жир с ноздрей. Силы эти были настроены решительно, нельзя было опрометчиво нападать на них.

Более десятка тысяч всадников, осаждавших замок, пребывали в растерянности, не решаясь ни наступать, ни отходить.

Чуть погодя, в башне над воротами замка откинулась доска, закрывавшая бойницу, и послышалось называние имени:

— Я Асукэ Дзиро Сигэнори, житель провинции Микава, всемилостивейше призван Владыкой Поднебесной и охраняю в замке эти ворота. Не ошибаюсь ли я, что знамёна наступающих отрядов — это знамёна людей из провинций Мина и Овари? Здесь замок, где имеет пребывание обладатель Десяти видов благих деяний, поэтому я ожидал, что против замка двинутся господа из Рокухара. Чтобы к этому приготовиться, я припас немного стрел с наконечниками работы кузнецов из Ямато. Извольте получить одну из них!

С этими словами он до предела натянул тетиву лука, которую обычно натягивали трое, со стрелою длиной в тринадцать ладоней и три пальца, не спеша прицелился и выстрелил. Его стрела перелетела через долину и, пробив пластину в доспехах, глубоко, по самое древко, вонзилась в правый бок Арао Куро, который спокойно сидел на коне на расстоянии больше двух тё от стрелка. Хоть и считается, что это была простая стрела, но цель для неё была выбрана удачно, поэтому Араи тотчас же рухнул с коня и сразу умер.

Его младший брат Ягоро, встал лицом к противнику, укрывшись от него так, чтобы тот не увидел его, чуть высунулся из-за края щита и прокричал насмешливо:

Мощь лука господина Асукэ не настолько велика, как я считал прежде! Благоволите выстрелить сюда! Проверим при помощи Вашей стрелы стыки моих доспехов! — и стоял, похлопывая себя по набрюшнику.

Услышав его слова, Асукэ подумал: «Судя по тому, что говорит этот человек, у него под доспехами наверняка надеты безрукавка или кольчуга. Увидев мою первую стрелу, он хлопает себя по груди со словами "стреляй сюда!". Если попасть в верхнюю часть доспехов, древко стрелы сломается, а наконечник рассыплется. А если угодить стрелой в забрало шлема, — отчего бы ей и не разбить забрало и не пройти насквозь?!»

Потом Асукэ достал из колчана стрелу с металлическим наконечником, провёл по ней носовым жиром и произнёс:

— Ну, тогда одну стрелу пошлю. Попробуй-ка, получи её!

Он несколько ослабил на себе доспехи, тетиву со стрелой длиною в тринадцать ладоней и три пальца оттянул пуще прежнего, до самого упора, и выстрелил. Стрела не отклонилась от намеченной цели, разбила забрало у шлема Араи Ягоро в двух сунах выше его металлического края и, угодив как раз посередине между бровями, вонзилась туда Не сказав и двух слов, оба брата мёртвыми легли на одну подушку.

Это было началом сражения. Нападающие с фронта и с тыла, люди внутри замка, издавая вопли и крики, отчаянно сражались. Звон стрел и голоса людей не прекращались ни на мгновение. Казалось, это большие горы рушатся и тонут в море, что земная ось ломается и разом погружается в недра земли.

Когда опустились вечерние сумерки, многими рядами нападающие устремились в сторону ворот, выставив перед собой щиты, однако здесь был монах секты рицу по имени Хондзёбо, человек огромной силы, который принёс с собой из храма Совершенной мудрости, Ханнядзи, что в Южной столице, список буддийских сутр. Он связал за спиной рукава своего монашеского облачения и, легко сжимая в руках большие обломки скалы, которые трудно было бы сдвинуть с места даже сотне обычных людей, и, словно мячи, метнул их один за другим штук двадцать или тридцать. Ими монах не только вдребезги разбивал щиты десятков тысяч нападающих. Люди, которых эти камни задевали хотя бы слегка, падали навзничь.

На восточных и западных склонах людскую лавину смело, сверху на неё падали и падали кони и люди. Долины были очень глубоки, но они обе были заполнены мёртвыми телами. И даже после того, как сражение закончилось, река Кидзугава текла кровью, её воды своим тёмно-красным цветом не отличались от тех, по которым плывут сплошным потоком багряные листья клёна. Несмотря на то, что нападающие были подобны облакам и туману, ни один человек не пытался идти приступом на замок. На замок нападали только издалека, окружив его со всех четырёх сторон.

Так шли дни за днями. В одиннадцатый день той же луны из провинции Кавата прискакал срочный гонец. Он доложил:

— Человек по имени Кусуноки-хёэ Масасигэ принял сторону двора и поднял знамя. Те из его соседей, которые сочувствуют Масасигэ, примкнули к нему, а те, которые не сочувствуют ему, бежали и укрылись на востоке и на западе. Простому народу своей провинции он выставил требование поставлять его воинам провизию и построил на горе Акасака, что возвышается над его резиденцией, укрепление и укрылся в нём со своими силами численностью в пятьсот всадников. Если промедлить с его усмирением, могут возникнуть трудности. Нужно срочно направить против него войско.

В Рокухара зашумели, посчитав это дело серьёзным.

Кроме того, к вечеру тринадцатого дня той же луны прибыл срочный гонец из провинции Бинго, который передал:

— Вступивший на Путь Сакураяма Сиро со своими сородичами принял сторону двора и поднял знамя. Своим укреплением он сделал главное святилище провинции. К нему примкнули некоторые мятежники из соседних провинций, так что силы его составляют уже более семисот всадников, и он собирается захватить всю провинцию, а после этого ударить по другим провинциям. Думаю, что нужно срочно, превратив ночь в день, направить воинов против него, иначе дело может стать серьёзным. Небрежность недопустима.

Сначала укрепился замок Касаги, и он до сих пор не пал, хотя крупные силы из провинций штурмуют его днём и ночью. Потом каждый день стали прибывать гонцы с докладами о том, что следом за ним поднялись мятежники Кусуноки и Сакураяма. Уже принесли смуту дикари с юга и варвары с запада. Кто знает, как поведут себя восточные варвары и северные дикари? — так думал владетель провинции Суруга, управляющий северной частью Рокухара, и не было на душе у него покоя. Поэтому он каждый день отправлял срочных верховых на восток, прося прислать воинские силы.

Сильно встревоженный Вступивший на Путь владетель Сагами созвал шестьдесят три человека своих родственников и главных вассалов из других домов и сказал им:

— В таком случае, скоро посылаем карательную экспедицию!

Командующими были Осараги Саданао — губернатор провинции Муцу, Осараги — губернатор провинции Тотоми, Фуондзи — губернатор провинции Сагами, Масуда — губернатор провинции Этидзэн, Сакурада — губернатор провинции Микава, Акахаси — губернатор провинции Овари, Эма — губернатор провинции Этидзэн, глава Левых придворных конюшен Итода, Ида — помощник начальника уезда Хёго, Сакаи — губернатор провинции Кадзуса, помощник главы Правых придворных конюшен Нагоя, помощник главы Правых придворных конюшен Канадзава, Тотоми-но сакон-таю-сёгэн Харутоки, старший помощник главы Ведомства гражданской администрации Асикага Такаудзи; командиром отряда — помощник командира Левой дворцовой охраны Нагасаки Сиро, помощниками командира — вступивший на Путь Миура-но Сукэ, помощник командира Левой дворцовой охраны Такэда Каи-но Дзиро, Вступивший на Путь Юки Кодзукэ, Вступивший на Путь Ояма Дэва, Удзиэ — губернатор провинции Мимасака, Вступивший на Путь Сатакэ Кадзуса, Вступивший на Путь Наганума Сиро из Левой дворцовой охраны, Цутия — помощник губернатора провинции Аки, Насу — помощник губернатора провинции Kara, помощник командира Левой дворцовой охраны Кадзихара Кодзукэ-но Таро, Вступивший на Путь Иваки Дзиро, Сано-но Ава-но Ятаро, помощник командира Левой дворцовой охраны Кимура Сиро, Сома Дзиро из Правой дворцовой охраны, Намбу Сабуро Дзиро, Мори — прежний протектор провинции Танго, Наба-сакон-таю-сёгэн, Игусэ-таю из Ведомства народных дел, Тохи — прежний протектор провинции Садо, Уцуномия — прежний протектор провинции Аки, Уцуномия, помощник губернатора провинции Хиго, помощник главы Воинского ведомства Касаи-но Сабуро, Санго-но Ясиро, Кодзукэ-но Ситиро Сабуро, Оути — прежний протектор провинции Ямасиро, младший помощник главы Ведомства гражданской администрации Нагаи, Нагаи Бидзэн-но Таро, Вступивший на Путь старший помощник главы Народного ведомства Нагаи Инаба, прежний протектор провинции Этиго, Вступивший на Путь Симоцуса, таю из Левой дворцовой охраны Ямасиро, Вступивший на Путь Уцуномия Мино, помощник командира Левой дворцовой охраны Ямадзаки Дансё, Коку Досон Хикосабуро, Вступивший на Путь Датэ, Вступивший на Путь старший помощник Ведомства юстиции Тамура, семья Ириэ Камбара, обе партии Ёкояма Иномата; кроме того, там были военные силы из пяти провинций: Мусаси, Сагами, Идзу, Суруга и Кодзукэ, а всего более двухсот семи тысяч шестисот всадников в двадцатый день девятой луны были отправлены из Камакура и в последний день той же луны их передовые отряды достигли провинций Мино и Овари, арьергардные же находились ещё на вершинах Такаси и Футамура.

Суяма Тодзо Ёситака, житель провинции Биттю, и некий Комияма Дзиро, повинуясь требованиям Рокухара, присоединились к числу нападающих на замок Касаги и встали лагерем на берегу реки, но, когда они услышали, что крупные силы из восточных провинций уже прибыли в Оми, они собрали своих сородичей и молодых сподвижников и сказали им так:

— Каково будет ваше мнение? Нет числа тем тысячам и десяткам тысяч воинов, которые побиты камнями или погибли, поражённые дальними стрелами, в эти дни в многодневных сражениях. Все они умерли, так и не свершив выдающихся деяний, поэтому тела их ещё не высохли, а имена уже забыты. Мы с вами одинаково смертны, но если мы все разом погибнем в бою, отважно сражаясь, мы на тысячу лет оставим потомкам свои славные имена, а воздаяние за это расцветёт в домах наших потомков. Если хорошенько подумать о тех людях, слава о которых, как о людях большой твёрдости высоко вознеслась в древности и современности со времён мятежа дома Тайра, они совсем не заслуживают такой чести. Во время битвы при Итинотани первыми ворвались в расположение противника Кумагаэ и Хираяма, потому что они полагались на большие силы в тылу. Кадзивара Хэйдзо выступил дважды, чтобы выручить Гэнта. То, что Сасаки Сабуро переправился через бухту Фудзито, было заслугой его проводника, Сасаки Сиро Такацуна первым переправился через реку Удзи благодаря своему коню Икэдзуки. Но в нынешнем мире даже и о них передают, имена их остались на устах людей в Поднебесной.

Так он сказал, и пятьдесят с лишним его сородичей и молодых сподвижников согласились с ним:

— Это будет лучше всего!

Решив, что живым вряд ли вернётся назад один из тысячи, все заранее приготовились к смерти и прикрепили к себе мандалы. Сложив вдвое поводки уздечек длиною в десять дзё и связав их так, что получилось по одному сяку, к их концам воины привязали «медвежьи лапы». Теперь появилась возможность подниматься на скалы и камни, так что нападающие решили использовать эти поводки для того, чтобы подниматься наверх, зацепившись «медвежьими лапами» за ветви деревьев и за скалы.

Это была ночь последнего дня девятой луны, поэтому она была тёмной, хоть глаз коли; дождь и ветер были такими жестокими, что невозможно было ни с кем встретиться. Пятьдесят с лишним человек с большими мечами за спиной и малыми мечами сзади поднимались на каменную стену с северной стороны замка, что возвышается на несколько сот дзё, где и птицам пролетать трудно.

И вот, поднявшись только на высоту в два тё, воины обнаружили ещё более высокое место. Там громоздились скалы наподобие стоящих складных ширм, старые сосны свешивали вниз ветви, дорога была скользкой от зелёного мха.

Добравшись до этого места, все призадумались: как тут быть? Остановились и посмотрели далеко вверх, Суяма Тодзо, легко поднимаясь на скалы, набрасывал свою верёвку на ветки деревьев, которые росли выше, и спускался с верхушек скал, а каждый из воинов, следовавших по его стопам, хватался за неё, и все они легко преодолевали даже самые трудные места. Оттуда вверх не было отвесных скал, поэтому некоторые держались за корни лиан, некоторые же на цыпочках передвигались по мху, и всего через четыре часа трудного пути добрались до самого гребня стены.

Немного отдохнув там, все перебрались через стену и, следя за тем, как ночные стражи ходят по кругу, в первую очередь стали наблюдать, что происходит внутри замка.

Главные ворота, обращённые к западному склону горы, обороняли более тысячи верховых воинов из провинций Ига и Исэ. Задние ворота — восточный проход в стене — обороняли силы в пятьсот с лишним всадников из провинций Ямато и Кавати. На южном склоне, перед павильоном Ниодо, оборону держали силы в семьсот с лишним всадников из провинций Идзуми и Кии. Полагались ли защитники замка на отвесные скалы с северной стороны? Воинов охраны здесь не было ни одного, только два или три человека из низкоранговых, которые никакого отношения к сражению не имели. Они расстелили под башней рогожи, раздули угли в металлической жаровне и легли спать.

Суяма и Кономияма обошли замок вокруг и быстро осмотрели лагерь противника со всех четырёх сторон. Задавшись вопросом, где же находится император, они направились к главному павильону, и там их услыхал кто-то из штаба.

— Удивительно, как много людей крадучись проходят мимо нас среди ночи. Что вы за люди?! — спросил он, и Суяма-но Ёсицугу тут же ответил:

— Мы из войска провинции Ямато. Нынче ночью чересчур свирепствует дождь с ветром, и пока столь беспокойно, мы совершаем ночной обход, чтобы на нас не совершили ночное нападение и не проникли сюда скрытно.

— Действительно! — послышалось замечание, и больше вопросов не было.

После этого они уже особенно не таились и громко окликали осаждённых:

— Эй, во всех станах! Быть начеку! — и преспокойно заглянув в главный павильон, решили, что здесь — место пребывания государя: во многих местах горят свечи, чуть слышен звон колокольчиков.

На просторной галерее прислуживали человека три-четыре в надлежащих одеяниях и головных уборах. Они спрашивали воинов охраны:

— Кто вы?

Воины, выстроившиеся в ряд в изогнутом дугой коридоре, в ответ называли себя:

— Мы такие-то из такой-то провинции!

Когда Суяма и его люди высмотрели всё, вплоть до внешнего вида места пребывания императора, и решили, что этого довольно, они совершили благодарственное поклонение местному божеству, потом, поднявшись на вершину, которая возвышается над главным павильоном, в пустующей монашеской келье зажгли огонь и в один голос издали воинственный клич.

Нападавшие на замок со всех четырёх сторон, услышав этот клич, решили: «Это мятежники вышли из замка и зажгли огонь. Надо соединить наш боевой клич с их кличем!» — и голоса семидесяти с лишним тысяч всадников, осадивших главные ворота и задние ворота, слились в единый мощный вопль. Этот вопль отозвался на небе и на земле, он был таким, что мог разрушить восемьдесят тысяч йоджан горы Сумэру.

Теперь пятьдесят с лишним воинов Суяма всё подробно выведали внутри замка. Они зажгли огонь у здания управления и там издали воинственный клич; улучив момент, зажгли огонь у башни и, бегая по кругу во всех четырёх углах и восьми сторонах замка, на своём пути издавали такой шум, словно замок переполнен военными силами нападающих.

Верные двору войска, оборонявшие свои позиции, могли подумать, что в замок проникли большие силы противника. Сбросив с себя доспехи, люди бежали, в спешке побросав луки и стрелы, не разбирая ни круч, ни рвов, падая и опрокидываясь.

Увидев это, чиновник резиденции экс-императора Нисигори воскликнул:

— Что за гадкое поведение! Похоже, что люди, на которых угодно было положиться государю, совершившему десять благих деяний, те, которые способны стать врагами воинских домов, бросились бежать без боя, посчитав, что силы врага чересчур велики. Для чего же нам жалеть наши жизни?!

Он бросался и бросался на врага, по пояс обнажился и когда выпустил все свои стрелы и сломал меч, вместе со своим сыном и тринадцатью вассалами разрезал себе живот. Они вместе замертво упали на одну подушку.