Глава 15
Диверсия
Спал он отвратительно, просыпаясь каждые полчаса, несмотря на поддержку каютного медкомплекса. В каюте было темно, однако спейсер окружало такое количество близких звёзд, что казалось, будто их свет свободно проникает сквозь корпус корабля и его защитные экраны.
Первые сутки после погружения в ядро Млечного Пути Шапиро вместе с остальными членами экспедиции с интересом наблюдал за красочной звёздной феерией, поражающей воображение. Но корабль снова развернули, как только он попытался прыгнуть к одной из крупных оранжевых звёзд ядра, у которой, по расчётам ксенологов, могла находиться цивилизация, и эмоции участников похода по большей части упали в негатив.
Развернулись, остановились, в бессилии наблюдая за танцем миллионов светил перед носом корабля, превративших чёрный бархат космоса в ярчайший бисерный шар. Зона радиусом в тридцать три световых года – от центра Млечного Пути до района дрейфа «Непобедимого» – казалась непреодолимой.
Но для Шапиро, физика, никогда не решавшего криптологические задачи противостояния с кем бы то ни было, проблем выявления шпионов Вируса, жить в компании ксенологов, не зная, кто из них друг, кто враг, было ещё тяжелей. Ему не хватало привычной среды обитания, не хватало свободы, не хватало слушателей и оппонентов и не хватало дискуссий по темам, в которых он считал себя специалистом.
За десять суток, что они провели в ядре родной галактики, лишь раз в кают-компании зашёл разговор об экзотических свойствах объектов типа чёрных дыр, после того как видеосистема корабля выдала панораму собственно ядра – окрестностей чёрной дыры; в данном случае – комплекса дыр. Самих дыр, естественно, видно не было, зато был виден ослепительный пламень падающих в дыры потоков пыли и газа, а также звёзд, хотя поглощение дырами звёзд считалось редким явлением.
Одно из этих агонизирующих светил обнаружил Платон, показал пассажирам, и температура звезды оказалась столь высокой, что восхитился даже Том Чаун, не знакомый, очевидно, со звёздной статистикой.
– Вот это монстр! – ахнул он. – Двадцать тысяч градусов!
– Это ещё не монстр, – возразил Шапиро, с не меньшим любопытством разглядывающий растянутый сгусток звёздного огня, по форме напоминающий банан. – Есть звёзды погорячее. Даже на нашем солнышке встречаются районы с большей температурой.
– Правда? – удивился Чаун. – Температура Солнца всего шесть тысяч градусов…
– Корона разогревается до двух миллионов, а в некоторых узлах до двадцати миллионов. Да и в центре Солнца целых пятнадцать миллионов. Так что мы видим ординарную струю плазмы. В центрах нейтронных звёзд вообще держится триллион градусов.
– Представить трудно. – Чаун виновато шмыгнул носом. – Я как-то не очень интересовался астрофизикой. Вы хотите сказать, самые горячие штучки Вселенной – нейтронные звёзды?
– Вспыхивающие сверхновые ещё горячей плюс квазары, те же нейтронные звёзды, даже чёрные дыры, точнее, падающая на них плазма, так что горячих объектов много.
– А какие всё-таки самые-самые?
Шапиро едва не брякнул: «Дырка в Омеге Кентавра», – но вовремя остановился.
– Квазары, наверно. Вообще самая высокая температура создавалась во время рождения нашего метадомена – десять в тридцать второй степени градусов. Ни при каких условиях внутри Метагалактики эту температуру создать невозможно, ядерные и термоядерные реакции намного холоднее.
Беседу учёных слышали все участники экспедиции, но поддерживать её не стали, и это был единственный момент во время всей экспедиции, когда Шапиро почувствовал себя специалистом-физиком.
Тульпаана Нтомбу не волновали физические аспекты и процессы, протекающие в ядре Млечного Пути. Но и ксенологические проблемы он решать не торопился, поддерживая подозрения Люсьена Леблана в том, что африканец ждёт неких указаний. От кого – можно было только догадываться.
Представитель ФАК связался с Шапиро рано утром – по независимому времени корабля, экипаж которого соблюдал двадцатичасовой суточный режим, рекомендованный для дальних полётов.
– Не разбудил, коллега? – влился в ухо физика грассирующий голос француза.
– Я не сплю, – буркнул Шапиро, раздумывая, принять душ или обойтись формальной чисткой зубов. – Мерещится всякая дребедень.
– Примите успокаивающее. Капитан дал добро на поиски сюрпризов.
До Шапиро не сразу дошёл смысл сказанного.
– Сюрпризов?
– Всё-таки вы ещё спите. Вчера мы говорили о поисках бомбы… или иного способа ликвидации спейсера.
– А-а… прошу прощения. Я уже прикинул возможные точки внедрения вирусов…
– Заходите, поговорим.
Пришлось быстро приводить себя в порядок, на что ушло в общей сложности пятнадцать минут. Кинув взгляд на звёздную сферу – если бы не фильтры и специальная обработка изображения, смотреть на этот безумный пылающий фейерверк было бы невозможно, – Шапиро влез в «кокос» и по-воровски выбрался из своей каюты, подумав мимолётно, что наблюдавший за всем, что происходит на борту, Платон, наверно, испытывает сейчас озабоченность, хотя вряд ли понимает, почему люди ведут себя иногда нелогично.
Люсьен пил горячий селенчай, полулёжа в кокон-кресле. Предложил стакан с изумрудной жидкостью гостю, привычно включил блокиратор прослушивания.
– Судя по выражению лица, у вас плохое настроение, коллега?
– С чего оно должно быть хорошим? – огрызнулся Шапиро. – Я эксперт по космологии и экзофизике, а не контрразведчик, а мне приходится заниматься следственными процедурами.
– Чем только не приходится заниматься, если хочется выжить, – философски пожал плечами Леблан. – Я тоже не контрразведчик, однако вынужден решать несвойственные мне задачи. О спасении человечества я никогда не мечтал. Но к делу, месье. Капитан нас поддерживает и со своей стороны обещает не допустить на борту никаких бунтов и инцидентов. Однако, чтобы ограничить подозреваемых в свободе действий, ему требуются доказательства вины подозреваемых, которых у нас пока нет. Наши убеждения и оценки «эола» не являются таковыми. Предлагаю следующую программу, первое: обыскать личные вещи участников экспедиции, которые и в самом деле не досматривались при их посадке на борт. Капитан подтверждает ваше предположение. Второе: наметить проверку систем корабля, которые могут быть подвержены наноатаке, и вовремя заменить их дублями. В первую очередь это, на мой взгляд, система связи и генераторы хода.
– Или защитный пояс.
– Возможно, и защита. Капитан уверял меня, что корабль нельзя взорвать изнутри, даже если пронести на борт бомбу и активировать её, системы безопасности и антивирусная база гарантированно не допустят этого. Но в своё время и Маккена не допускал мысли, что вирус может проникнуть на борт «Ра» и повредить компьютер. А такое произошло. Есть мысли по этому поводу?
Шапиро с удовольствием отпил колющего язык мятными иголочками напитка.
– Без прямого подключения к Платону я не смогу проанализировать уязвимые точки систем корабля. Он тоже не является экспертной системой типа «Умник», но тем не менее не уступает по мощности дивайсам спецслужб.
– Капитан обеспечит вам режим «один-на-один».
– Ладно, попробуем. Но как вы себе представляете обыск личных вещей подозреваемых?
– Надо их отвлечь.
– Вы усадите их в кают-компании смотреть порно?
Леблан рассмеялся.
– Вот я и поднял вам настроение. Нет, порно показывать не придётся, достаточно того, что Нтомба соберёт нас всех для очередного коллоквиума.
– Дальше что? Кто-то из нас полезет в каюту Бермана?
– Капитан даст форга, тот под видом уборщика спокойно осмотрит каюты.
– Но Платон не позволит копаться своим роботам в чужих вещах.
– Императив ВВУ подчиняет любую программу инка и позволяет во имя безопасности применять карт-бланш чрезвычайных полномочий. У нас как раз такой случай.
Шапиро расслабленно допил чай, мечтая поспать пару часов в тишине каюты, перехватил оценивающий взгляд француза и расправил плечи.
– Хорошо, я готов. Но мне нужен прямой доступ к Платону.
– Я уже обговорил с Буничем способ связи. Из каюты нельзя выйти на режим «один-на-один», вам придётся подняться в рубку.
– А если за нами следят?
– Вряд ли «вирусята» имеют на борту собственную систему видеонаблюдения, антивирусная сеть её бы уже вычислила, а штатный мониторинг в ведении Платона.
Люсьен включил видеопласт каюты, и оба какое-то время разглядывали ярчайшее облако звёзд в направлении на ядро Галактики. Их было столько, что звёзды сливались в сплошную стену огня, самыми яркими язычками которой были наиболее близкие светила: до ближайшей можно было долететь за четверть часа, не прибегая к режиму «суперструны».
Потом Шапиро сбросил охватившее его благоговейное оцепенение и встал.
– Разрешите приступить к выполнению плана, босс?
– Приступайте, – улыбнулся Леблан.
* * *
Работа с Платоном в режиме мысленного контакта не выявила слабых мест в защите «Непобедимого». Инк не обнаружил ни малейших угроз кораблю изнутри и не увидел опасности со стороны происходящих в ядре процессов – столкновений звёзд, вспышек сверхновых и прячущихся в темноте чёрных дыр. От всего этого крейсер, как считал Платон, был прекрасно защищён.
Правда, Шапиро определил некоторые узлы спейсера как потенциально уязвимые, однако инк упрямо отверг все его предположения, заявив, что не имеет оснований для тревоги.
«Непобедимый» выбрал очередную звезду для броска, сутки посылал к ней призывы принять делегацию землян, затем прыгнул – и снова оказался за пределами зоны радиусом в тридцать три световых года. Галактоиды продолжали отмахиваться от него как от назойливой мухи, не видя в горсточке контактеров достойного собеседника.
Нтомба снова собрал приунывших коллег в кают-компании, предлагая обсудить «новые идеи относительно привлечения внимания к экспедиции».
Шапиро перед совещанием позвонил Леблану, и француз коротко сообщил:
– Новостей пока нет.
Совещание длилось больше двух часов и закончилось ничем. Новых идей у ксенологов не было. Оставалось только ждать и надеяться, что обитатели ядра смилостивятся и пропустят-таки корабль к звёздам, объединённым Великим Кольцом, не желавшим, в отличие от описанного в романах древних фантастов, считать человечество разумной системой.
Том Чаун предложил вернуться домой.
Берман яростно защищал своё мнение – продолжать попытки пробиться к ядру.
Витухновский молчал.
Кляйман затеял безнадёжный спор – кем являются галактоиды, гуманоидами или нет, придерживаясь мнения, что жизнь в звёздном ядре Млечного Пути вряд ли имеет биологическую основу, и Шапиро вяло поддержал диспут в основном из-за желания дать форгу-уборщику время на обыск кают членов экспедиции. В конце концов он увлёкся, и спор продолжался долго, пока все контактёры не сошлись в едином резюме: носители галактоидов – либо плазмоиды, живущие в атмосферах звёзд, либо кристаллиты, устроившиеся на поверхности горячих планет, либо устойчивые конфигурации полей и частиц. Биохимические комплексы в условиях пронизывающих пространство потоков излучений от близкорасположенных звёзд возникнуть не имели шанса и уж тем более не могли достичь уровня развития больших социальных систем.
Шапиро начал было обсуждать физические основы возникновения разума у тех же «полевых конфигураций», однако Тульпаан Нтомба ласково пожурил его за избыток воображения, и дискуссия на этом закончилась.
– Вы сами не верите в свою теорию, – посочувствовал физику седобородый Кляйман. – Обычно всё бывает наоборот: никто не верит в гипотезу, кроме тех, кто её выдвинул, зато все верят в эксперимент, кроме тех, кто его проводил. Мы провели эксперимент – попытались достучаться до братьев по разуму, но они оказались…
– Не братьями, – закончил Шапиро. – И всё же очень хотелось бы встретиться с такими же, как мы.
– В этом я вас поддерживаю.
– Готовимся к новому прыжку, – объявил Тульпаан, покидая кают-компанию.
Леблан поманил Шапиро за собой, и они уединились в его каюте.
– Смотрите, Всеволод, капитан сбросил мне любопытные снимки.
Коммуникатор француза развернул объёмное изображение. На нём был виден открытый блок-шкаф в каюте и в нём несессер чёрного цвета, на торце которого мигала красная искорка. Несессер потерял плотность и цвет, стал прозрачным, очевидно, форг включил радиосканер, стали видны пакеты, коробочки, сложенное бельё, туфли, туалетные принадлежности и два тубуса, похожие на термосы для горячих напитков, но оба непрозрачные, покрытые чёрной плёнкой.
– Ничего не вижу, – хмыкнул Шапиро. – Или вы думаете…
– Посмотрите внимательней.
Шапиро помолчал.
– Ну… стандартный джентльменский набор… плюс термосы…
– Это не обычные термосы, Всеволод, они не поддаются просвечиванию, форг пытался их просканировать. Ни один термос не обладает «зеркальной» защитой, она им просто ни к чему. А это означает, что предназначены они не для переноски горячего кофе или холодного виски.
– Вы думаете… это бомбы?
– Скорее Н-коммандеры, носители нанокластеров, замаскированные под термосы. И боюсь, эти «черви» уже запущены в дело.
Шапиро с сомнением вгляделся в тубусы.
– Не верю… они же не идиоты – сами себя убивать? Ведь если корабль будет повреждён, «вирусята» погибнут вместе с ним.
– Они на что-то надеются. Но теперь хоть понятно, чем объясняется упорство Нтомбы в стремлении во что бы то ни стало якобы добиваться цели – контакта с галактоидами, несмотря на их молчаливый отказ. Мне думается, что посланцы Знающих на борту ждут, когда их снимут с корабля.
– Кто? – не понял Шапиро.
– Другие посланцы. Как только они проявятся, а я уверен в этом почти на сто процентов, нановирусам будет дана команда, и они начнут свою чёрную грызню.
– На борту установлена антивирусная защита…
– Любую защиту можно обойти, идеальных компьютерных защит не существует. – Леблан выключил коммуникатор. – Точно такой же баул обнаружен и у Нтомбы, и теперь где-то в укромных уголках корабля прячутся нанокиллы, готовые к атаке.
– Надо предупредить капитана…
– Он уже знает, по кораблю ползает целая армия микрофоргов, Платон методично обследует каждый отсек, каждый коридор, но я не уверен, что «черви» буду обнаружены. Они спокойно могут внедряться в любой объект, даже в тело человека, и будут спать до получения команды.
– В таком случае мы обречены.
– Пока мы что-то делаем, шанс есть. Ваша идея правильная, надо искать нанозасаду в определённых узлах корабля. Если мы узнаем точные координаты мест закладки «червей», шанс выжить увеличится.
– Я не разработчик космических крейсеров…
– Платон в вашем распоряжении. Капитан ждёт вас в рубке.
Шапиро проглотил ставшую горькой слюну, повернулся к выходу.
– Ни пуха ни пера, – сказал ему в спину Леблан.
– К чёрту! – отмахнулся физик.
Но времени на поиски нановирусных закладок ему не дали форс-мажорные обстоятельства. Он не успел попасть в рубку крейсера, волна интеркома разнесла по кораблю недобрую весть:
– К нам подходит неизвестный корабль! Всем пассажирам занять свои места!
Шапиро послушно развернулся и помчался к себе, соображая, что за корабль появился вблизи «Непобедимого». Хотелось верить, что это прибыла для контакта миссия галактоидов, наконец-то откликнувшаяся на призывы землян.
Однако стоило ему включить систему обзора, как всё стало на свои места.
Неизвестный корабль был ещё далеко, в миллионе километров от «Непобедимого», но видеосистема распознала его в сонме светлячков-звёзд за кормой и выдала на обзор изображение чужака.
У Шапиро ёкнуло сердце: на фоне звёздного бисера плыло угрюмое чёрно-зелёное чудище – «крокодилочерепаха», с собратьями которой уже сталкивался «Ра» во время похода к Омеге Кентавра.
Он связался с Лебланом:
– Люсьен, это же посудина Знающих!
– Понял уже, вот чего ждал Нтомба, подхода своих!
– Надо предупредить капитана!
– Уже предупредил, от нас теперь мало что зависит.
– Надо рвать когти!
– Поздно, дружище, да и не мы с тобой руководим экспедицией.
– Тогда хотя бы надо послать сообщение на Землю, контрразведчикам… Воеводину.
Леблан помедлил.
– А это правильная мысль. Сейчас свяжусь с Буничем. – Он замолчал.
Чужой космолёт, вобравший в себя контуры земноводных – крокодила и черепахи, но размером в тысячу раз больше, исчез… чтобы через несколько мгновений появиться в пределах прямой видимости. До него теперь можно было «рукой подать», он закрыл собой чуть ли не весь левый сектор обзора.
Интерком донёс взрыв голосов экипажа: они отреагировали на перемещение монстра. Среди общего гвалта хорошо был различим голос инконика спейсера Рэма Блюминга, которого Шапиро недолюбливал за вечную презрительную полуулыбку на губах. Он вдруг вспомнил, что видел Блюминга в компании Тульпаана Нтомбы. Пришло неуютное ощущение дежавю.
– Люсьен…
– Слушаю, Всеволод.
– Блюминг… инконик… встречался с Тульпааном.
– Что вас смущает?
– «Червь»… можно заложить… в тело человека!
Француз понял.
– Вы думаете, в Блюминге… закладка?
– Наверно… у него полный доступ ко всем системам корабля… Я виноват, мог бы сообразить раньше.
Леблан снова отключил связь.
«Крокодилочерепаха» начала стремительно вырастать в размерах, словно её экипаж решил взять земной космолёт на абордаж.
«Что они там себе думают?!» – подумал Шапиро со страхом.
Стена видеообзора мигнула… и гигантский корабль с отвратительно пупырчатой кожей живого монстра пропал.
Шапиро выдохнул застрявший в лёгких воздух, порадовавшись за реакцию капитана, бросившего корабль прочь от гиганта. Но радовался он рано.
«Крокодил» вернулся, и не один. За ним вдали на фоне звёздного полога виднелись ещё несколько чёрно-зелёных чудовищ, один вид которых мог отбить аппетит у кого угодно.
– Люсьен! Надо задержать инконика!
– Я предупредил капитана.
Волна содрогания обежала стены каюты, проникла из пола в кресло, передалась оттуда в ноги, в тело. Лязгнули зубы. Шапиро едва не прикусил язык.
– Люсьен?!
Молчание в ответ.
– Люсьен!
– Кажется, мы опоздали, – глухо проговорил начальник отдела ФАК.
– Внимание! – заговорил инк спейсера. – Повреждён слим-модулятор главного привода! Переход на С-режим невозможен! Пассажирам запрещается покидать каюты! Режим ЧС! Режим ЧС!
Шапиро попытался вызвать капитана, но не смог, Платон категорическим тоном сообщил, что капитан занят.
– Спроси у него, насколько серьёзны…
– Извините, сэр, я тоже занят.
– Тогда скажи хотя бы, где сейчас находится ваш инконик Блюминг?
– В энергоотсеке.
– Что он там делает? Немедленно задержите его!
– Это невозможно.
– Почему?!
– Рэм Блюминг погиб при взрыве слим-модулятора.
Перехватило дыхание. Перед глазами поплыли красные круги.
– Люсьен!
– Я уже в курсе, Всеволод, – ответил наконец француз. – Это запланированная акция, нам не хватило времени её предотвратить.
– Надо пробраться в рубку, объяснить капитану… и послать сообщение на Землю!
– Сообщение ушло, оно отсылается автоматически при аварийной ситуации.
– Надо задержать Бермана… и Нтомбу.
– Не вижу смысла, они своё дело сделали.
– Так что же делать?!
– Ждать, дружище, – ответил Леблан грустно.
