18
Понятия не имею, что мне теперь делать. Позвонить Кайлу? Накричать на него? Сказать себе, что он все-таки не Положительный персонаж, а еще один Майк?
Не верится, что это опять случилось со мной — в который раз. Моя жизнь все время движется по кругу: увольнения, измены, затем снова увольнения и снова измены. Ну как отвязаться от собственной кармы? Даже совершение в промежутке между очередным увольнением и очередной изменой тяжкого преступления не смогло разорвать этого круга.
Кайл избавляет меня от необходимости делать выбор: он звонит первым.
— Послушай, я хочу извиниться за свое поведение в тот вечер, — начинает он, имея в виду нашу ссору из-за «Максимум Офиса».
— Мне плевать, — тут же зверею я. — Я хочу знать, почему ты мне врал.
— Врал? Ты о чем?
— Я знаю, что у тебя дома девчонка. Я ее видела.
— Ты что, шпионишь за мной? — ошеломленно спрашивает Кайл.
— Не увиливай. Кто она? Очередная подружка? Невеста?
Надо мной витает Призрак Майка. Злость рвется наружу, бурлит и переливается через край. Во мне сосредотачивается вся испанская инквизиция.
— Джейн, успокойся, — твердо говорит Кайл. — Если ты о Лоре, это моя восемнадцатилетняя двоюродная сестра. Она приехала на выходные, посмотреть колледжи.
— Ха. Твоя сестра, — усмехаюсь я.
— Ты же помнишь Лору. По-моему, когда ты видела ее последний раз, она еще носила пластинку на зубах и короткую стрижку.
Бешенство стихает: я вспоминаю, что у него действительно есть двоюродная сестра, блондинка по имени Лора. А не виделись мы… в общем, много лет.
— Твоя сестра, — фыркаю я, все еще недоверчиво.
— Что? Ты знаешь меня всю жизнь и думаешь, что я стану спать с другой прямо у тебя под носом? Ты думаешь, я снова бы начал встречаться с тобой — сестрой лучшего друга, — если бы хотел поразвлечься с подростком?Вот за кого ты меня держишь?
Я вдруг чувствую себя круглой дурой. Больше всего на свете мне сейчас хочется машину времени, чтобы отмотать минут десять назад.
— Мне казалось, ты знаешь меня, Джейн, — грустно говорит Кайл. — Но ты меня совершенно не знаешь.
Слышатся короткие гудки.
Похоже, я противоположность короля Мидаса. Все, к чему я прикасаюсь, превращается в дерьмо.
Мне не нужно подтверждений, но Тодд все равно подтверждает: это действительно Лора, двоюродная сестра Кайла, которая приехала в гости. Я знала бы об этом, если бы не поругалась с Кайлом из-за «Максимум Офиса» и если бы спокойно спросила, вместо того чтобы следить за ним, словно какая-нибудь сумасшедшая ревнивая баба.
Мне явно требуется помощь. Возможно, даже медицинская.
Пятница заканчивается тем, что я еду на электричке в Эванстон: мама упросила меня поужинать дома, потому что по телефону я с ней говорила «убитым» голосом Я не притворяюсь. Я и правда убита. Полиция и Кайл, отсутствие перспектив с работой и безденежье — вот что меня убивает.
Когда я приезжаю, в доме дым, хоть топор вешай. Папа тычет ручкой метлы в датчик пожарной сигнализации, ругаясь словами, которые обычно приберегает на декабрь, когда протягивает на крышу цветные фонарики.
— Папа! Что тут творится? Где мама? — кричу я: бог знает что можно подумать, увидев, как папа размахивает метлой.
— Твоя мама задерживаетсяна работе. — Каждый звук папа произносит с преувеличенной отчетливостью. — Она сказала мне пожарить мясо. Ты представляешь?!
Можно подумать, будто мама попросила его пожертвовать почку или продать себя на улице.
Я захожу на кухню — из духовки валит дым. Окорок лежит прямо на решетке, без противня (его папа предусмотрительно оставил на столе), снизу мясо обуглилось, сверху сырое. Капли жира покрыли дно духовки черным ноздреватым налетом.
— Папа, мясо нужно жарить на противне! — кричу я из кухни.
В ответ — молчание. Потом раздается противный треск. Когда я возвращаюсь в прихожую, папа уже бросил разбитую пластмассовую коробку пожарного датчика на пол, метлу прислонил к стене, а сам вернулся в свое кожаное кресло — смотреть «Фактор О'Рейли».
— Папа? Что будем делать с ужином?
Не отводя глаз от телевизора, он роется в кармане и вытаскивает смятую десятидолларовую бумажку.
— Вот. Иди, закажи пиццу.
Папа не имеет представления о ценах. Он уверен, что семья из восьми человек может прекрасно питаться на пять долларов в день.
Мама приезжает через час. У нее в руках две толстые папки, набитые бумагами, и сумка с ноутбуком — сразу видно, кто теперь кормит семью.
— Что-то горит? — Мама принюхивается.
— Да нет, — отвечаю я, но злосчастный окорок выдает меня с головой.
— Где отец?
Такой строгий и сухой тон она использует только для серьезных разговоров. Видимо, сейчас не лучший момент спросить, можно ли мне переехать обратно в свою старую комнату.
* * *
Мы трое едим пиццу в относительной тишине. Мама сердита на папу, поэтому старательно делает вид, будто его здесь нет. Она смотрит на меня и совсем не замечает папу. Папа, как обычно, опустил голову и низко нагнулся над своей тарелкой, чтобы было удобнее запихивать в рот пиццу со скоростью света.
— Фундамент снова перекосился, — произносит мама, адресуясь к некой точке над папиной головой.
— Не представляю, где сейчас достать денег на ремонт, — бурчит папа с набитым ртом.
— По-моему, нам нужно взять еще один кредит.
Папа только фыркает.
— Как вы там ладите с новой соседкой? — обращается ко мне мама. Доброжелательная и радушная хозяйка, как всегда.
— Эта квартира! — тут же рявкает папа. — Сколько раз повторять, она тебе не по карману!
— Прекрати донимать бедную девочку из-за ее квартиры! — вдруг кричит мама, и мы подпрыгиваем: мама редко повышает голос дома, а уж тем более за едой. — Она нашла себе соседку. Это признак финансовой сознательности.
— Дорис, она все равно живет не по средствам. Если бы это зависело от меня, мы бы научилидетей ценитьденьги.
Щеки мамы становятся свекольного цвета.
— С каких это пор ты заботишься о воспитании? —гремит она. — Да ты в доме палец о палец не ударил. С чего это ты теперьтак разволновался? Это я вырастила наших детей. Не ты!
— Дорис, мне кажется, это не самая подходящая тема для ужина, — тихо говорит папа.
Обычно мама понимает намек, берет себя в руки и извиняется, что не сдержалась, но не сейчас.
— Ну ВСЕ! — выкрикивает мама и швыряет льняную салфетку на свой кусок пиццы. — Развод!
— Дорис, — невозмутимо увещевает папа, — успокойся, пожалуйста.
— Я устала быть спокойной, — заявляет мама.
— Веди себя разумно, Дорис, — уговаривает ее папа.
— На этот раз я так и сделаю, Деннис. Я ухожу.
С этими словами мама топает по лестнице в спальню. Слышно, как она яростно выдвигает и задвигает ящики комода.
— Пап? — Я вопросительно смотрю на него.
— Не бери в голову. — Папа снова принимается за еду. — Последнее время она постоянно требует развода.
— Может, стоит ее выслушать?
— Скоро остынет.
Папа продолжает жевать, а мама тем временем спускается вниз, волоча за собой большой чемодан на колесиках.
— Прости, Джейн, что тебе пришлось при этом присутствовать, — говорит она и выходит через черный ход.
Сидя за столом, мы с папой слышим, как она заводит свой «вольво»-универсал и выезжает из гаража. По темной улице проносятся фары.
— А вещи она тоже каждый раз собирает? — спрашиваю я.
— Нет, — качает головой папа. — Это что-то новое.
Сбитая с толку и растерянная, я всю ночь лежу на диване и жду, когда вернется мама. Но она не возвращается.
Утром выясняется, что мамы все еще нет, и папа, державшийся накануне с эдакой беспечностью, начинает волноваться.
— Она вернется, — повторяет он, однако уже не так уверенно, как вчера вечером.
— Попробуй позвонить ее сестре, — советую я.
— Ладно, но позже, — соглашается папа, явно недооценивая ситуацию. — Если она сама не позвонит через час или два.
Я со вздохом качаю головой.
Звоню на работу и сообщаю, что заболела, а сама жду весь день и весь вечер, но мама так и не объявляется. Не зная, что делать, еду на электричке к себе, оставив папу в кресле у телефона.
В квартире яблоку негде упасть, из моего старого магнитофона громыхают мощные басы «техно», кто-то сдвинул мебель к стенам, и люди танцуют в центре гостиной. На кухне стоит пивной бочонок, в воздухе висит дым марихуаны.
— РОН! — в бешенстве ору я, проталкиваюсь через толпу едва одетых поклонниц, вращающихся под какую-то ужасную танцевальную музыку, и налетаю на Ганешу, которая выписывает замысловатые круги, стоя на моей тахте. — Что здесь делает весь этот народ? — кричу я ей.
Ганеша пожимает плечами:
— Празднуем выход сингла «Засора»!
Я нахожу Рона на пожарной лестнице; он курит косяк и треплется с парнями из своей группы, Рассом и Джо.
— Убери их всех отсюда! — требую я.
— Слышь, Джейн, расслабься. Обычная вечеринка.
— Рон, это МОЯ квартира. Ты не имеешь ПРАВА никого в нее приглашать.
Как раз в этот момент из гостиной доносится грохот. Похоже, кто-то разбил мои антикварные фарфоровые часы в форме кошки.
— По-моему, вам всем пора уматывать.
— Ну, старушка, успокойся.
— ЭЙ! — ревет кто-то у нас над головами. Это Хозяин Боб. — ЧТО ВИ ТАМ ДЕЛАЕТЕ?
— Отмечаем, чувак! — отзывается Рон. — Хочешь холодненького?
Рон предлагает Хозяину Бобу пиво через два этажа.
Хозяин Боб на секунду задумывается.
— Я СИЧАС ВНИЗ, — решает он, затягивая пояс розового махрового халата.
Чудесно. Превосходно. Только этого мне и не хватало.
— Вот видишь, Джейн? С людьми надо по-хорошему, они поймут, — наставительно говорит Рон. — К чему вся эта агрессия?
— ЭТО НЕ АГРЕССИЯ, — ору я.
— Старуха, тебе жизненно необходимо напиться, — советует Джо.
— Я звоню в полицию, — угрожаю я, но сама себе не верю.
— Джейн, может, тебе нужно поспать? — Рон кладет руку мне на плечо, я спихиваю ее.
— У Рона разбито сердце, — говорит Расс. — Его, может, пожалеть нужно.
— Ага, вечеринка называется «выход песни» дробь «скатертью дорога, сучка», — разъясняет Джо.
— Ты, не смей так о Мисси, — предупреждает Рон.
— Мне плевать, как называется эта вечеринка, — она закончена, — твердо объявляю я.
— Ну что? Разве я не говорил, что она все еще по мне сохнет? — Рон обращается к Рассу и Джо; те понимающе кивают.
— НЕПРАВДА, — протестую я.
— Джейн, все видели, как ты ревновала к Мисси, а теперь, когда она ушла, ты собралась подбить под меня клинья. Но послушай, все КОНЧЕНО, ПОНИМАЕШЬ? Просто меня к тебе не тянет. — Рон сочувственно треплет меня по плечу. — Тебе пора начать новую жизнь.
— Я начала новую жизнь, — беспомощно оправдываюсь я. — Это ты вечно ко мне приходишь. Это ты ко мне переехал.
— Я переехал ради Мисси, — парирует он.
— Меня к тебе уже давно не тянет, — возмущаюсь я.
— Конечно, куколка. Конечно, конечно.
Мне становится противно, и я возвращаюсь внутрь.
Хозяин Боб не рискнул спускаться по шаткой пожарной лестнице и зашел через широко распахнутую входную дверь. В одной руке у него уже пиво.
— Зачти это в уплату долга, — говорю я.
— О, ТИ МНЕ НАПОМНИЛА. — Хозяин Боб роется в кармане халата, наконец вытаскивает скомканную бумажку и подает мне.
— Что это? — Я беру ее двумя пальцами. Все, что коснулось его халата, инфицировано.
— УВЕДОМЛЕНИЕ О ВИСЕЛЕНИИ, ДА? ТИ ЗДЕСЬ НЕ ЖИВЕШЬ.
— Где ты на этот раз проигрался?
Хозяин Боб пожимает плечами:
— СОБАЧЬИ БЕГА.
— Прекрасно. Просто прекрасно.
— ЭХ, МОЙ ПЕСИК ПОШТИ ВИИГГАЛ.
— Это нечестно, Боб.
— ДЖЕЙНЗ, МОЙ БГАТ, ОН ПЛАТИТЬ ДВА МЕСЯЦА ВПЕГЕД ЗА ТВОЮ ХОГОШУЮ КВАГТИГУ. ЧЕГЕЗ НЕДЕЛЮ Я МЕНЯЮ ЗАМКИ, ДА? ЕСЛИ НЕ МОЖЕШЬ ПГЕДЛОЖИТЬ БОЛЬШЕ, А?
— Боб, я не буду конкурировать с твоим братом.
Похоже, спорить с ним бесполезно. Он поднимает пиво, как будто провозглашает тост за мое выселение, и делает большой глоток.
Сквозь грохот музыки доносится звонок телефона. Я еле раскапываю трубку под грудами использованных салфеток.
Это мама.
— Просто хотела проверить, все ли у тебя в порядке, — говорит она.
— Мама, конечно, у меня все хорошо, но где ты?
Я забираюсь в шкаф в прихожей: там относительно тихо.
— Со мной все нормально, не переживай.
— Мам, папа правда беспокоится о тебе, ему действительно жалко, что так вышло, — уверяю я, хотя он ничего подобного о своих чувствах не говорил.
— Джейн, у нас с отцом давно что-то разладилось.
— Мам…
— И мне нужно какое-то время, чтобы все обдумать, — добавляет она.
— Мам, может, тебе стоит поговорить с папой?
— Скоро поговорю, обещаю.
Кто-то налетает на дверь шкафа, и я пропускаю следующие мамины слова.
— Что? — кричу я в трубку, но слышу только гудки.
Потрясенная, я выползаю из шкафа.
Неужели бывает хуже?
Поднимаю глаза и вижу, что Ганеша намотала на голову мой шарф. Оглядев танцующих, замечаю в толпе еще кое-какую свою одежду. Когда я вхожу к себе в комнату, полуодетая парочка на моей незастеленной кровати перемешивает физиологические жидкости.
— Эй, вы! — ору я. — Оба вон отсюда!
Они даже не вынимают языки друг у друга изо рта, чтобы взглянуть на меня.
Комната превратилась в зону бедствия. Мой платяной шкаф обчистили, вещи разбросаны по полу, или беспорядочно висят на дверце, или примяты под парочкой, совокупляющейся на моей кровати.
Когда я пытаюсь вытащить из-под них свои любимые джинсы, сквозь грохот техно пробивается мощный стук в дверь. Я протискиваюсь через толпу к входу — на пороге стоит полицейский.
Я чуть не падаю в обморок. Жду, что он протянет мне ордер на арест за кражу со взломом. Вместо этого он, положив руки на пояс в нескольких дюймах от огромного пистолета, сообщает: «Поступила жалоба на шум, мэм».
Нажаловалась, само собой, миссис Слэттер. Я уверена, что теперь, вернувшись из Лас-Вегаса, она звонит в полицию каждый час — учитывая количество народа в моей квартире.
Быстро оглянувшись, я вижу происходящее его глазами: громоподобная забойная музыка, сотрясающая стены; полная квартира пьяных, буйных девиц, курящих травку; Боб в своем розовом халате; Вишну, как раз в этот момент стягивающая с себя футболку…
— Могу я поговорить с Джейн Макгрегор? Она здесь живет? — спрашивает меня офицер.
— Э-э… — Я прикусываю язык. Если врать, так сейчас. — Я ее не знаю.
— Джейн! — орет Рон из комнаты. — Джейн Макгрегор! Иди сюда, я тебя развеселю.
Я его игнорирую.
Полицейский смотрит на меня.
— Джейн! — снова кричит Рон. — ДЖЕЕЕЕ-ЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЙН!
— Вы ее не знаете, я правильно понял? — скептически спрашивает полицейский.
— Э-мм, — блею я.
Рон подходит ближе, дико изгибаясь и вращаясь под танцевальную музыку.
— Ладно, конечно, я сделаю потише, офицер, — обещаю я.
— Сделайте потише сейчас, — требует он.
— Хорошо, — соглашаюсь я, глядя, как Рон приближается к нам.
— Сейчас.
— Да.
— «Сейчас» означает, что я не уйду, пока вы не приглушите музыку, — объясняет он.
Когда Рон закручивается в финальном па, загнутые носки его туфель цепляются за широкие отвороты безразмерных штанов. Он яростно машет руками, словно тощая ощипанная пичуга, которая пытается взлететь. Будто в замедленной съемке я вижу, как на меня рушится его длинное, жилистое тело с перекрученными конечностями. Рон врезается в меня, я падаю на офицера, мы вваливаемся в прихожую, от удара в воздух взлетает пакетик с белыми таблетками.
Мы приземляемся друг на друга, на нас сыплется снежок из белых таблеток экстази.
Офицер громко кряхтит и поднимается на ноги.
— Ну, это вы зря, — вздыхает он, стряхивая с груди мелкие белые таблетки, потом хватает меня за руку и поднимает.
Рон, известный мастер выходить сухим из воды, показывает на меня:
— Это не мои, офицер. Это ее.
Он опередил меня примерно на полсекунды. Просто от удара я сбилась с дыхания.
— Вы поверите, что это аспирин? — выдавливаю из себя я.
Офицер рассматривает одну таблетку.
— Точно, аспирин. — Он берет меня за руку. — Пройдемте.
— Пройдемте? Куда?
— Я вынужден арестовать вас обоих, — отвечает офицер. — Только без фокусов, ясно?
Мне и так не приходит в голову ни один фокус.
ОКРУЖНОЙ СУД
ОКРУГА КУК, ИЛЛИНОЙС
ГОРОДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
Роберт Мерсье
Истец
Джейн Макгрегор
Ответчик
№ 08071999
Претензии по арендной плате $ 7025
День слушания: 30/5/02. Время: 9:30
СУДЕБНАЯ ПОВЕСТКА
Вышеуказанный истец(-цы) направил в данный суд иск о вашем выселении. Прилагаем подлинный и полный экземпляр иска.
НАСТОЯЩИМ обязываем вас, ответчика(-ов), явиться лично в указанный суд 30 мая 2002 г. к 9:30. Это место и время судебного разбирательства.
Подпись:
ДОРОТИ БРАУН,
СЕКРЕТАРЬ ОКРУЖНОГО СУДА ОКРУГА КУК, ИЛЛИНОЙС
ВАЖНАЯ ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ ОТВЕТЧИКОВ:
В ВЫШЕУКАЗАННОЕ ВРЕМЯ СУД РЕШИТ, СЛЕДУЕТ ЛИ ВАМ ПОКИНУТЬ ЖИЛПЛОЩАДЬ ИЛИ ВЫ МОЖЕТЕ НА НЕЙ ОСТАТЬСЯ. В СУД НЕОБХОДИМО ЯВИТЬСЯ В НАЗНАЧЕННОЕ ВРЕМЯ. РАБОТА, БОЛЕЗНЬ И ДРУГИЕ ПРИЧИНЫ НЕ ОПРАВДЫВАЮТ НЕЯВКУ В СУД. ЕСЛИ ВЫ НЕ ЯВИТЕСЬ В СУД, СУД МОЖЕТ ВЫНЕСТИ РЕШЕНИЕ О ВЫСЕЛЕНИИ ВАС С ЖИЛПЛОЩАДИ В СРОК, НЕ ПРЕВЫШАЮЩИЙ ДЕСЯТЬ РАБОЧИХ ДНЕЙ.
