17
Когда я возвращаюсь, музы исследуют мою квартиру с точки зрения фен-шуй. На их взгляд, мои проблемы отчасти вызваны тем, что в зоне денег у меня стоит мусорное ведро, а в зоне души — засохший цветок.
— А что у меня в углу любви? — спрашиваю я.
— Ворох неоплаченных счетов, — отвечает Ганеша.
На следующее утро я то и дело подключаю людей к неправильным добавочным номерам. Все мои мысли — о том, что сказал Кайл. Ясное дело, он прав. Он самый взрослый человек в моей жизни после родителей, но они, наверное, не считаются. Если он думает, что я наломала дров, это о чем-то говорит. Может быть, все-таки стоит обратиться в полицию? Я бы так и сделала, но мешает одна мелочь — моя трусость.
И потом, у меня под кроватью лежит личное дело Майка, и я до сих пор не знаю, как его использовать. Отправить невесте? Отослать на телевидение? Сказать ему и потребовать денег? Разорвать? Не могу решить.
В обеденный перерыв встречаюсь с папой на бирже труда, потому что мама взяла с меня обещание сопроводить его в плавании по волнам безработицы.
Папа, который не может получить даже водительских прав без пространной критики во всеуслышание «дутого» правительства либералов, излагает свои впечатления от биржи труда стилем, достойным гордости любого журналиста.
— Так вот на что идут мои налоги?! — провозглашает папа так, что слышно всем в радиусе двух миль. — Мы КЛИЕНТЫ. Они получают зарплату из НАШЕГО кармана, а они сидят тут и делают МАНИКЮР!
Строго говоря, две женщины в приемной ссорятся: одна утверждает, что вторая нарочно погнула скрепку и из-за этого она сломала себе ноготь. Я пытаюсь объяснить папе, что агрессивность только приведет к тому, что они «случайно потеряют» его чек, но он не слушает.
Обнаружив, что нужно заполнять бланки, папа возмущается и требует менеджера, но женщина за стеклом велит ему выйти из очереди.
— Вы получаете зарплату из МОЕГО кармана, — напоминает папа и удивляется, почему она не начинает извиняться и не предлагает ему какой-нибудь освежающий напиток, чтобы скоротать время. — Невероятно! — говорит он, когда подходит охранник и просит нас прийти в другой день. — Вот ради чего Билл Клинтон заставлял нас платить все эти налоги.
— Папа, Билл Клинтон больше не президент, — сообщаю я. — Нужно жить сегодняшним днем.
— Кто забывает прошлое, второй раз наступает на те же грабли, — парирует папа.
Я решаю спросить, в завуалированной форме, что он думает о взломах.
— Папа, если бы ты сделал что-нибудь незаконное и надеялся, что тебя не поймают, но по-хорошему надо было бы сознаться, — ты бы сознался?
Папа пристально смотрит на меня.
— Ты про квартплату? Я же говорил, эта квартира слишком дорогая.
Я вздыхаю. Почему все сводится к моей квартире?
— Я не про себя. Чисто теоретический вопрос.
— Что ты, что твоя мать. Вечно со своими теоретическими вопросами. Зря тратите время. Женщин интересует теория, а мужчин — факты. Поэтому мужчинам и женщинам друг друга не понять.
— Ладно, забудь.
Когда я прихожу домой, в моей гостиной голая Вишну занимается йогой, скрутившись в такую позу, которую, поверьте, не стоило бы опробовать нагишом. Я отвожу глаза и направляюсь к холодильнику, но выясняется, что они прикончили даже кетчуп. Там нет ничего, если не считать лифчика Ганеши и футбольного мяча.
Лучше и не думать, как они там оказались.
Звонят в дверь; я иду открывать, всей душой надеясь, что это какой-нибудь заблудившийся разносчик пиццы.
На пороге стоят два мальчика в кепках с эмблемой студенческой организации.
— Рон дома? — спрашивает один.
— Вот зелень, — добавляет другой, помахав у меня перед лицом пятидесятидолларовыми купюрами.
— Давай я, — говорит Вишну, завернутая в мой шерстяной платок. Она подает мальчикам бумажный пакетик бог знает с чем.
— Это были наркотики? — спрашиваю я, когда Вишну закрывает дверь.
— Надеюсь, — отвечает она.
— Я категорически против, чтобы вы с Роном торговали наркотиками через мою квартиру.
— Ну ты и зануда, — вздыхает Вишну.
Снова звонок домофона.
Я не реагирую. Вишну направляется к двери.
— Не смей, — пытаюсь протестовать я, но она не обращает внимания, впускает гостей в подъезд и тут же снова принимается за свою йогу, на ходу указав мне на аккуратные ряды коричневых пакетиков на столе в прихожей:
— Просто отдашь им один пакет.
Я распахиваю дверь, готовая послать студентов в другое место, и вижу двух мужчин в пиджаках и брюках от «Докерс». У меня сразу возникает нехорошее предчувствие. Во-первых, ни тот ни другой не улыбаются. Во-вторых, не похоже, чтобы их интересовал экстази.
— Джейн Макгрегор? Я детектив Мейсон, — представляется человек покрепче, в синем галстуке. — А это, — он показывает на напарника, — детектив Джоунз. Можно с вами поговорить?
У меня пересыхает во рту. Ничего не могу ответить. Даже пошевелиться не могу. По-моему, у меня остановилось сердце. Я вообще не слышу, чтобы оно билось, и, кажется, у меня кружится голова. Я выскальзываю из квартиры, прикрывая дверь, чтобы он не увидел ряды коричневых пакетиков, но детектив Джоунз пытается заглянуть внутрь.
— Мы расследуем вторжение в контору, где вы раньше работали, — говорит детектив Мейсон. Он произносит это так, словно «Максимум Офис» — бордель или притон наркоманов.
— Да, — выдавливаю я. И, сглотнув, добавляю: — То есть да, я слышала об этом в новостях.
Детективы переглядываются, один черкает что-то в блокноте.
Я вдруг вспоминаю о личном деле Майка, лежащем у меня под кроватью. Приходится собрать всю волю, чтобы не обернуться посмотреть, не открыта ли дверь спальни и не видна ли в щель папка.
— Ясно, — кивает детектив Мейсон. — Мы опрашиваем людей, работавших под начальством Эда Фергюсона; возможно, кто-то заметил нечто подозрительное в его поведении за неделю до взлома.
Это личное дело — как «Сердце-обличитель» Эдгара По. Оно стучит в моих ушах, мне все кажется, что за дверью шелестят бумажки.
— Фергюсон? — переспрашиваю я, стараясь собраться с мыслями и сосредоточиться. — Я когда-то работала с ним, но меня сократили больше трех месяцев назад.
— Да? — удивляется детектив Мейсон, глядя в свой блокнот.
Неужели «Максимум Офис» дал ему устаревшие сведения? Похоже, отдел кадров бестолков, как и прежде. Вот бы и бухгалтерия так же не спешила обновлять свои данные о зарплате.
— Вы общались с мистером Фергюсоном в последнюю пару недель? — спрашивает детектив Джоунз.
Папка с личным делом. Конечно, они увидят папку. А вдруг Ганеша нашла ее и положила на журнальный столик? Собираю всю волю в кулак, чтобы не обернуться проверить.
Детектив Джоунз не замечает, что я медлю с ответом: он потрясенно смотрит через мое левое плечо на упражнения Вишну. Подозреваю, что она там делает стойку на руках.
— Кажется, как-то раз столкнулась с ним, — отвечаю я как можно туманнее.
— Вы помните — когда?
— Точно не скажу. Наверное, пару недель назад.
— Где?
— Э… в общем-то, на улице.
Я не вру. За время затянувшегося пребывания Фергюсона в моей квартире я действительно один-два раза видела его на улице перед домом.
Детектив Мейсон снова записывает что-то в блокнот.
И зачем я взяла эту папку, думаю я. Единственная серьезная улика.
Детектив Мейсон отрывается от своей писанины:
— Он не выглядел странным?
— Нет. Не страннее, чем обычно.
Они не смеются. Я забыла, полисменам не положено иметь чувство юмора.
— Шутка, — поясняю я.
— А… конечно, — говорит детектив Джоунз без всякого намека на улыбку.
Теперь уже оба детектива смотрят мне через плечо. Страшно подумать, что они там видят.
— Что-нибудь еще? — спрашиваю я.
Оба стоят со слегка приоткрытыми ртами.
— Вроде бы нет, — отзывается детектив Джоунз, глядя мне за спину.
— Спасибо, что пришли, — говорю я, словно гостям на вечеринке.
Как только они уходят, я бросаюсь в спальню, чуть не сбив голую Вишну, и ныряю под кровать. Папка там, в полной сохранности, все страницы на месте. Так, срочно надо что-то делать. Может, выкинуть? Но что-то меня останавливает. И я засовываю ее под матрас.
— Держи себя в руках, — наставляет меня вечером по телефону Стеф. — Они ничего не подозревают. Просто потрясли немножко, и все.
— Тебе-то хорошо. Не к тебе же заявилась полиция.
— И потом, Вишну должна была их отвлечь. Ты рассказала им про наше алиби, с «Офисным пространством»?
— Нет. Я не думала, что ты серьезно. Я думала, ты шутишь.
— Ну и ладно. Может, ничего страшного и не случится.
— Так ты серьезнонасчет этого алиби? —недоверчиво спрашиваю я.
— Успокойся, — приказывает Стеф. — Ты смотришь «Закон и порядок»?
— Нет.
— Что ты за безработная, если не видела ни одной из передач «Закона и порядка»? Их бесконечно повторяют. — Стеф не дожидается ответа. — В любом случае,если бы смотрела, то знала бы: они всегда хитростью заставляют одного человека донести на другого. Так они и выигрывают свои дела.
— И что с того?
— Если ты не расколешься, и я не расколюсь, и Фергюсон не расколется, все будет в ажуре, — уверенно заявляет она.
— Нет, ты что, не понимаешь, как это глупо? Ты хочешь обосновать нашу защиту на телепередаче.
— Только не паникуй, все обойдется.
Но я паникую и решаю, что мне нужен серьезный совет юриста. Пора унизиться и вымолить у Кайла прощение. Ведь ясно, что не права я.
Набираю номер Кайла. Отвечает женщина.
Я удивляюсь и вешаю трубку.
По-видимому, я ошиблась номером. На этот раз нажимаю на кнопки аккуратно и внимательно.
Тот же голос.
— Кто это? — раздраженно спрашивает она. По-хозяйски. Чувствуется, что это постоянная подружка, а не случайная девчонка, которая здесь первый и, может быть, последний раз. Она вполне уверенно отвечает на звонки Кайлу. Как будто он ее собственность. Она похожа на Кэролайн. — Кто ЭТО? — повторяет она, уже более требовательно. Ревнует? Что-то подозревает?
Я молча вешаю трубку.
* * *
Через две минуты я еду в такси к Кайлу. Пора во всем разобраться. Дважды меня не одурачить.
Я вызываю квартиру Кайла по домофону, из динамика с треском слышится тот же взбешенный женский голос.
— КТОтам?
В этот момент появляется разносчик тайских блюд и вручает мне несколько меню. Он звонит в соседнюю квартиру. Я проскальзываю за ним в подъезд.
Колочу в дверь Кайла с одной мыслью: я должна хорошенько рассмотреть ту, что с той стороны. Открывает женщина в обрезанных выше колена штанах и футболке Северо-Западного университета; волосы кое-как завязаны в пучок, молодое лицо совершенно без косметики. У нее такой вид, будто она тут живет. Она ест мороженое из полулитровой картонной коробки.
— Могли бы просто засунуть под дверь, — говорит она, выхватывая из моей руки меню тайского ресторана и захлопывая дверь у меня перед носом.
НАСА
Космический центр имени Джонсона
Хьюстон, ТХ 77058
Джейн Макгрегор
Кенмор-авеню, 3335
Чикаго, IL 60657
10 мая 2002 г.
Уважаемая миз Макгрегор!
К сожалению, Вы не удовлетворяете необходимым требованиям для работы астронавтом в космической программе НАСА. Несмотря на то что Вы закончили Гарвард по специальности квантовая физика, мы тем не менее предъявляем к астронавтам другие и очень строгие требования, в частности:
• Не меньше 1000 часов пилотирования реактивного воздушного корабля; весьма желателен опыт летных испытаний.
• Физическая подготовка — 1-й космический класс НАСА, аналогичный 1-му военному или гражданскому авиационному классу и включающий следующие нормы: острота зрения — 20/70 и выше без коррекции, 20/20 с максимальной коррекцией (на каждый глаз). Кровяное давление — 140/90 в сидячем положении.
• Рост от 160 до 190 см.
Конкурс на место астронавта очень высок. Рекомендуем Вам попробовать еще раз после выполнения некоторых из этих требований.
С наилучшими пожеланиями,
Мэтт Тоддсон,
специалист по найму, НАСА.
