Книга: Месть Спящей красавицы
Назад: Глава 22
Дальше: Глава 24

Глава 23

Зачем Сафронову понадобилось навещать старое кладбище, он не знал. Просто по странному наитию, в каком-то забытьи свернул с дороги в сторону каменной арки. И через пару минут уже тормозил возле домика сторожа. Тот, увидав или почуяв его приближение, тут же выскочил на улицу в одних трениках, босой, без рубахи. Согнулся в поклоне, оскалился, закивал.
– Илья Гаврилович, здрассте… Давненько, давненько не заглядывали.
– Как они там? – кивнул на ворота Сафронов, тяжелой поступью двигаясь мимо крыльца сторожа.
– Все аккуратно, прибрано. Знаете же! – попытался изобразить обиду полуголый мужик. – Цветочки раз в три дня меняем. Знаете же!
Знал. Просто так спросил. Мужику он платил зарплату, чтобы присматривал отдельно за могилой жены, пустой могилой старшей дочери, и в соседнем ряду за могилой любимого верного помощника Леньки. К нему он первому и пошел. Встал у гранитного памятника, вымытого дождем до блеска, наклонил голову, вгляделся в фотографию.
– Не похож ты на ней, брат, на себя. Послушал дуру Нельку! – проворчал Сафронов едва слышно. – Не таким ты был. Лучше. Лучшим ты был, Ленька.
Ленька в самом деле был лучшим. Равных ему не было ни до него, ни после. Сафронов, по сути, дважды в своей жизни терял любимых людей. Первый раз – когда старшая дочка погибла. Второй, когда с дороги в глубокий кювет улетел его верный помощник Леонид Яровой.
Каким тот был мастером выбираться из сложных ситуаций! Каким мастером! Кажется, все – конец! Глухая стена, уперлись в нее лбом, точка! Ан нет…
Леня найдет щелку, влезет в нее, разворотит до размеров, приемлемых хозяину. В любое игольное ушко тому было под силу пробраться. Везде дырочку найдет для спасения. Башка, что ли, у него была так устроена, черт его знает! Родился, что ли, с таким разумом, или потом приобрел, пытаясь выжить?
– Трындец мне наступает, брат, – тихо пожаловался Сафронов и провел ладонью по лицу.
Щеки были влажными, то ли от слез слабости, то ли от природной сырости. С неба без конца посыпало мерзкой влагой, которую он просто не переносил.
– Обложили меня, брат. Со всех сторон обложили! Вылезает та иголочка, которую мы с тобой в огромном стогу сена спрятали. Вылезает…
Сафронов, боясь поскользнуться на мраморных плитках, осторожно приблизился к памятнику, присел на корточки, дотронулся до фотографии помощника, ставшего ему настоящим другом. Спросил:
– Что мне делать, Ленька? Мочить всех без разбору? Начать с Ганьшина – иуды поганого, потом ментенка этого молодого вальнуть, а закончить доченькой? Выхода никакого, брат! Что делать-то?!
Мраморный камень оставался безмолвным. И даже какая-то издевка почудилась Сафронову в нелюбимом улыбающемся портрете друга. Он подосадовал на себя – раскис. Поднялся, отряхнулся. Не оглядываясь, зашагал на следующую дорожку, к жене и дочке. Дочки Оленьки там, конечно же, не было. Он знал об этом. И знал, где мог бы ей поклониться. Но ни разу туда не съездил за десять лет. Ни разу! И знал почему.
Но место какое-то должно было у него быть, покаянное место? Вот и организовал надгробие. Тут уж Нельку не послушал, сам фотку выбрал. Любимую для любимой.
– Здравствуй, малышка. – шепнул Сафронов, и сразу почувствовал незабывающуюся с годами боль. – Прости меня… Давно не был. Прости, что не уберег!
Потом он долго еще говорил с ней, жаловался, просил совета, объяснял что-то без конца и даже улыбнулся пару раз, вспоминая ее детские шалости. Затем повернулся, чтобы уйти. В сторону могилы жены, как всегда, глянул только единожды. И то лишь для того, чтобы плюнуть в ее сторону.
Сторож топтался возле его машины, успев обуться в резиновые сапоги с широкими голенищами и надеть куртку на голое тело.
– Все нормально, Илья Гаврилович? – улыбнулся он заискивающе.
– Да, все хорошо, – рассеянно кивнул Сафронов и полез в машину. Вдруг вспомнил: – Слышь, уеду скоро. Надолго. В банке распорядился, каждый месяц на карту тебе будут перечислять все, как и раньше.
– Карту?! – смотритель побледнел. – Так нету карты, Илья Гаврилович! Отродясь не было у меня ее!
– Все в банке. Там карта. Получишь. Паспорт-то есть, надеюсь? – Он со вздохом полез в бумажник, отсчитал три сотни долларов, протянул сторожу. – Это тебе премия за хороший труд. Стереги их тут.
– Ой. Спасибо!
Тот точно подпрыгнул от радости. Сафронов мог поклясться, что слышал, как стукнули подошвы его резиновых сапог о мокрый асфальт. Вот натура убогая, а! За денежку гопака плясать начнет голышом. И одежонку сбросит, посули он ему еще сотни три. Недосуг, а то бы можно было позабавиться. Да и настроение не то.
Ленька был мастаком на такие забавы. Ох и любил озорничать, царствие ему небесное! Помнится, девок голых в садовую тележку впряг и заставил себя по участку возить. Вот ржака была, да. Они тогда одни в доме были, Оленьки уже не было, Эльзы еще не было. И творили что хотели.
Ленька, он во всем был выдумщиком.
Сафронов, глядя на кладбищенские ворота, размашисто перекрестился. Завел машину и поехал в город. Домой было рано. Домой пока было нельзя. Почему? Да потому что из последних сил сдерживался, чтобы не удавить ненавистную девку.
Это надо, что удумала, тварь! Почитать, говорит, мне нужно документы! Он ей почитает! Он ей так сегодня ночью почитает! Она заплатит за все потраченные на нее деньги! За все страхи и риски. За всю безнадегу грядущую. Почитать ей надо, мать ее…
На панели засветился брошенный туда мобильный телефон. Сафронов сцапал его рукой, глянул на дисплей. Номер был без имени, но он знал, кто это звонит. Он запомнил четыре последние цифры. Удача отвернулась, а с памятью пока все было тьфу-тьфу.
И чего звонит, спрашивается?! Он же ему запретил! И даже униженно просил забыть! А он снова звонит! Неужели не понимает, сволочь старая?!
– Я же просил тебя не звонить мне больше, – тихо, но с явной угрозой произнес Сафронов, ответив. – Просил? Не понял? Не понимаешь, что отследить звонки могут?
– Так точно, Илья Гаврилович! – залопотал мужик в трубку. – Вы не волнуйтесь. Этот номер никому не известен. Он даже не на мое имя зарегистрирован. Не отследят!
– И чего хотел?
Сафронов медленно поехал прочь от кладбища. Сделалось противно и неуютно от соседства унылых безмолвных деревьев, окаймляющих кресты и памятники. Он туда еще не скоро собирается, тьфу-тьфу…
– Допрашивали меня, – признался мужик.
– Ты говорил.
– В этот раз иначе допрашивали! С пристрастием, – простонал мужик.
– Слышь, как тебя там, забываю вечно?
– Голин я, Иван Голин, – с некоторой обидой произнес мужик.
Будто Сафронов должен был знать всех придурков по имени, с которыми даже не он, а Ленька тогда работал вплотную.
– Отлично. Слышь, Иван, чего ты трясешься, не пойму? Чего ты знал-то? Ничего по большому счету. Чего видел? Тоже толком ничего. Пил неделю со мной. В этом твой грех.
– Вот и я им так же говорю, – обрадовался Голин, затараторил. – Ну, хорошо, хорошо, говорю, допустил должностную халатность. Чего-то не доглядел, чего-то не проверил.
– Не понял! – оборвал его Сафронов. – А чего ты проверить-то был должен?
– Так это… Вашу вторую девочку я не видал. А вроде видал. А ведь ее ваш помощник тогда в долину увозил. Так ведь?
– Ну! Мы это в прошлый раз по телефону уже выяснили. Чего повторяешься? И тебе за это заплачено было щедро, если не забыл. Чтобы ты на глаза девчонке не попадался своей протокольной мордой. Все же выяснили. Чего звонишь?
– Я вам в прошлый раз не все рассказал, Илья Гаврилович, – с заминкой признался Голин.
– Ух ты! Снова денег хочешь? Теперь за подробности?
Сафронов рассвирепел. Что же это делается с миром?! Все хотят денег!
– Да не нужны мне ваши деньги, – не очень уверенно отозвался мужик и вздохнул. – Я не сказал вам в прошлый раз, что в том ущелье, где вы потеряли дочь, нашли останки.
– Это ты мне говорил, – напомнил Сафронов.
– Да, но я не сказал, что нашли останки двух девушек. А не одной! Как вами было заявлено десять лет назад, – с легким раздражением признался Голин.
– И что? – в глазах у Сафронова потемнело. Он еле вырулил на повороте. – Мало там чудаков срывалось за эти годы вниз? Разве нет?
– Может, и срывалось, кто спорит! Но… – собеседник перевел дыхание. – Но останки найденных девушек были одеты в одинаковые костюмы, Илья Гаврилович.
– И это может быть совпадением, – неуверенно оспорил Сафронов.
– Может быть, хотя никто в это не поверил, – мягко укорил его Голин. – А после проведенной экспертизы сомнения и вовсе отпали. Девушки родственницы.
– Какой экспертизы?!
Он знал, какой, но все равно спросил. Последняя попытка придержать дверцу захлопываемой клетки. Наивно и смешно!
– Экспертизы ДНК, – тяжело вздохнул мужик. И тут же проговорил с обидой: – Вовлекли вы меня в историю, Илья Гаврилович! Если бы я знал тогда, что обе ваши дочери сорвались в пропасть. Разве бы стал брать деньги?!
Стал бы, гад, еще как стал! Что же, думал, что тебе за невмешательство заплатили такое бабло?! Урод! Лживый урод!
– Поэтому я попрошу вас, когда вас будут допрашивать, Илья Гаврилович, не упоминать мое имя всуе, – закончил Голин почти с визгом.
– Разберемся. Может, и промолчу, – с угрозой в голосе пообещал Сафронов. – Только ты мне вот что скажи, Ваня… Кому же в голову пришло делать такой дорогостоящий анализ? Кому вообще в голову пришло лезть в эту чертову расщелину? Туда же, приплати, никто не полезет! Мы с тобой даже по протоколам другое место указали, где дочка моя погибла. А тут достали трупы, и вместо того, чтобы их похоронить, на анализ ДНК отправили. Кто такой ушлый, а?
И сразу подумал о Ганьшине. Этот иуда плетет сети! Он к его состоянию подбирается. Вроде и улетел, пожав руку с вежливой улыбкой. А охранника-то его видели на неделе в городе. Значит, оставил его тут. Зачем?!
– Ганьшин? – не выдержал, спросил Сафронов.
– Ганьшин? – фамилия мужика вроде удивила. – Не слыхал такой фамилии. Там будто какой-то офицер из полиции инициировал поиски.
– Офицер? Из полиции? – он даже не сразу понял, о ком речь, удивился. Невольно подумалось о молодом парне, посещавшем его дом. – Какой такой офицер? Молодой?
– Будто нет.
– А чего этому офицеру надо?
– Так он дочку свою уже десять лет ищет. Пропала она у него при невыясненных обстоятельствах. Он и идет по следу уже десять лет. Он и поиски организовал в частном порядке, и на экспертизе настоял.
– Фамилия? – прохрипел Сафронов и резко вдавил ногой педаль тормоза.
Все, ехать дальше он не мог. Ни черта не разбирал дороги.
– Фамилия у того офицера полиции есть?! – проскрипел он, зажмуриваясь.
– Ой, боюсь ошибиться, но то ли Игнатов, то ли Игнатьев, то ли Игнатенко. Как-то так. Так что, Илья Гаврилович, мы с вами договорились? Вы не станете…
– Не стану, – буркнул Сафронов через силу и выключил телефон.
Игнатьев! Игнатьев была фамилия того мужика, что нашел в ущелье трупы двух его дочерей. Этот мужик захлопнул только что своими руками тяжелую дверь его клетки…
Назад: Глава 22
Дальше: Глава 24