Глава 10
– Я слушаю вас! – повторила хозяйка кабинета с заметным нетерпением.
Ее время было расписано, оно в дефиците теперь. Много лет назад его девать было некуда, а сейчас…
– Я по личному вопросу, – повторила Света, узнавая и не узнавая Сидорову Ксюху – неудачливую дурнушку, которую все сторонились в юности.
Сколько ей сейчас? Чуть за тридцать? Да, наверное. Десять лет назад ей было едва за двадцать. И она драной мартовской кошкой бегала за несовершеннолетним Сашкой Говоровым. Только он в ее сторону даже не смотрел. Он глаз не сводил с Настеньки Игнатьевой – умницы, красавицы, перспективной девочки во всех отношениях. Он Настю любил до безумия. Где-то он сейчас?
– Я понимаю, что вы по личному вопросу, Светлана… – Искусно подведенные некрасивые глаза Сидоровой сверились с записями в регистрационном журнале посетителей. – Светлана Ивановна Игнатьева. Так что у вас за личный вопрос?
– Это очень личное, – настырничала Света и выразительно смотрела в сторону девушки-секретаря, которая вела протокол. – Мне хотелось бы без посторонних.
Сидорова со вздохом покосилась на помощницу. Та едва заметно кивнула, подняла попку со стула и исчезла за дверью.
– Ну! – совершенно лишенным любезности голосом потребовала хозяйка кабинета и высоко задрала подбородок.
Холеная физиономия Сидоровой Оксаны Степановны все равно не стала красивой, – злорадно подумала Светлана, отчаянно потея в теплом платье – единственном, в которое она влезла сегодняшним утром. – Ухоженная – да. Нарядно и дорого одетая – да. Но как была дурнушкой, так и осталась. Она вот лично даже в этом платье, с толстым животом, и то лучше выглядит. Может быть…
– У вас две минуты, – резко прервала ее размышления Оксана Степановна. – Слушаю вас! Что у вас за дело?!
– Дело в том, что вы, Оксана Степановна, должны мне денег.
Так велел говорить Стас: сразу, без предисловий.
– Ага. И много?
Странно, но она не удивилась, не разозлилась, не развеселилась. Она требовательно уставилась на Свету, явно желая разъяснений.
– Много, Оксана Степановна. Очень много! – осмелела Светлана. – С учетом пени, набежавшей за минувшие десять лет, это…
Она полезла в сумочку и достала заранее приготовленный листочек, на котором было написано Стасом – тысяча евро.
Сидорова прочла, удивленно поиграла бровями и неожиданно спросила:
– Вы считаете, что это много?
– Нет. Не много, если вы заплатили бы мне один раз.
– А я должна платить вам как долго, простите?
– Ежемесячно! Десять лет моего молчания стоят того, не находите? – и Света сладко улыбнулась. И тут же с наигранным испугом поспешила добавить: – Надеюсь, вы не думаете, что я блефую? Если хотите, я представлю вам доказательства!
Сидорова бесстрастно ее рассматривала, не говоря ни слова. И Света осмелела окончательно.
– У меня есть видеозапись того, как десять лет назад в ангарах вы…
– Я поняла!
Сидорова подняла вверх руку, призывая ее к молчанию. Тут же с глухим стуком уронила ее на стол. И впервые за время визита отвернула лицо от Светланы в сторону окна.
– Мне надо подумать. Вы можете идти.
– Мне вам позвонить? – спросила Света, неуверенно переминаясь с ноги на ногу возле двери, за которой, она подозревала, подслушивала секретарша.
– Нет. Я найду вас.
Оксана Степановна выбралась из-за стола, шагнула к окну. Махнула Светлане, приказывая убираться.
– У вас неделя, – проворчала Света и ушла.
Подумаешь! Особа царственная! Что она вообще о себе возомнила?! Да, следит за собой. Да, не расползлась от жира. И одевается красиво. Но морда-то, морда по-прежнему неказистая. Будто бы и ничего на первый взгляд. А всмотреться, ничего интересного. Глазки мелкие, бесцветные какие-то. Нос великоват. Губы тонкие. Овал лица хорошо поправлен, спорить сложно. Но овал этот мог бы быть и поменьше. А то размером со сковороду!
– Ну что? – Стас ждал ее в машине за углом. – Что она сказала? Орала? Бесилась?
– Никак нет. – Света потянула застегнутую до подбородка молнию на платье, часто задышала. Пожаловалась Стасу: – Думала, издохну! Духота! И миссия моя, мягко говоря, не из приятных.
– Зато конверт каждый месяц получать со штукой евро будет ой как приятно! – загоготал он и завел машину. – Только учти, Света, пятьдесят на пятьдесят.
– Да хрен с тобой, – отмахнулась она вяло. – Лишь бы выгорело.
А про себя подумала, что по теперешнему курсу она денег немало скопит. Если станет распоряжаться ими с умом.
– А чего не выгорит? Дура, что ли? – продолжал веселиться Стас, везя ее домой. – Она баба одинокая, пожаловаться ей некому. Обеспеченная! И власть любит. Поэтому из-за каких-то сраных денег не станет рисковать своей карьерой и добрым именем. Выгорит…
– Ты кое-что забыл.
Света обеспокоенно завозилась в пассажирском кресле. Ей вдруг сделалось зябко. Будто пот ее стремительно подмораживало, превращая его в тонкую ледяную корку, покрывшую все ее крупное тело.
– И что же?
– Ты забыл, что она уже однажды совершила.
– И что же? – глупым попугаем снова спросил Стасик, проскакивая на красный свет светофора.
– Она уже однажды совершила преступление. Еще будучи никем! И это сошло ей с рук. И что мешает ей, Стасик, теперь совершить умышленное убийство? Теперь, когда у нее есть деньги и власть?
– Дура ты, Светка, – беззлобно отозвался Стасик и беззаботно шлепнул ее по плечу. – Говоришь, не удивилась почти? И договорить не дала?
– Все так.
– Вот! – он потрепал ее по холке, как собачку. – А знаешь почему?
– Почему?
– Потому что она знала, что кто-то ее видел тогда. Знала и ждала все эти десять лет…
