Глава 28
Вторник, 29 июля – пятница, 24 октября
Целых три дня Микаэль Блумквист уделил чтению распечаток из компьютера Лисбет – целой тучи бумаг. Но разобраться в махинациях Веннерстрёма оказалось очень непросто. Он то заключал опционную сделку в Лондоне, то проворачивал валютную операцию в Париже, через представителя; то задействовал офшорную компанию в Гибралтаре, то внезапно удваивал счет в «Чейз Манхэттен банке» в Нью-Йорке…
К тому же постоянно всплывали детали, в которых приходилось досконально разбираться. Например, пять лет назад в Сантьяго, в Чили, была зарегистрирована торговая компания со счетом на двести тысяч крон, до которых никто не дотрагивался. И это всего лишь одно из почти тридцати аналогичных предприятий в двенадцати разных странах, – и никакого намека на какую-либо деятельность. Замороженные компании? Но замороженные в ожидании кого или чего? Подставные компании для маскировки какой-то другой деятельности? Компьютер не давал ответы на эти вопросы. Очевидно, Веннерстрём держал эту информацию в голове и не доверял ее электронным документам.
По мнению Лисбет Саландер, им не удастся получить ответы на подобные вопросы. Да, они заметили несостыковки в документах, но разобраться, с чем они связаны, не могли. Империя Веннерстрёма напоминала луковицу: снимешь один слой, а за ним – следующий. И так без конца – целый лабиринт компаний с весьма запутанными взаимосвязями. Компании, счета, фонды, ценные бумаги… Наверняка даже сам Веннерстрём не имел понятия о реальном состоянии дел. Империя Веннерстрёма жила собственной и очень обособленной жизнью. Однако существовала некая система, или, по крайней мере, намек на нее. Множество компаний, принадлежавших одна другой. При попытке хотя бы приблизительно оценить активы империи Веннерстрёма получались результаты с невероятным разбросом: от ста до четырехсот миллиардов крон. Все зависело от того, кто и как подсчитывал. Но если компании имеют доступ к ресурсам друг друга, то какова же все-таки их общая стоимость?
Когда Саландер задала этот вопрос, лицо Микаэля Блумквиста исказила гримаса страдания.
– Это эзотерика, – ответил он и продолжил сортировать банковские активы.
Ранним утром они поспешно покинули Хедебю. Лисбет Саландер взорвала бомбу по имени Веннерстрём, и теперь Микаэль Блумквист потерял покой и сон. Они поехали прямо к Лисбет и провели перед ее компьютером двое суток, на протяжении которых она стала гидом для Микаэля – демонстрировала ему владения Веннерстрёма. У Блумквиста возникло множество вопросов, но один из них был вызван чистым любопытством.
– Лисбет, каким образом тебе удается практически управлять его компьютером?
– Мой коллега Чума изобрел одну маленькую фиговину. У Веннерстрёма есть айбиэмовский лэптоп, на котором он постоянно работает – и дома, и в офисе. Следовательно, вся информация аккумулируется на одном-единственном жестком диске. Дома у него широкополосный Интернет. Чума изобрел своего рода манжетку, которая застегивается вокруг самого кабеля, и я ему сейчас ее тестирую. Манжетка регистрирует все, что видит Веннерстрём, и пересылает информацию на какой-нибудь удаленный сервер.
– Разве у него нет персонального брандмауэра?
Лисбет улыбнулась:
– Разумеется, есть. Но в том-то и секрет, что манжетка работает и как своего рода брандмауэр. В результате его компьютер очень легко хакнуть. Скажем, если Веннерстрём получает мейл, то сообщение сначала попадает на манжетку Чумы, и мы можем прочесть его еще до того, как оно проходит через его брандмауэр. Хитрость заключается в том, что мейл переписывается и к нему прилагается исходный код в несколько байт. И так всякий раз, когда Веннерстрём что-нибудь скачивает на свой компьютер. А с фотографиями получается еще лучше. Он очень много времени серфит по Сети. Каждый раз, когда он закачивает порноснимок или заводит новую домашнюю страницу, мы добавляем несколько строчек исходного кода. Через некоторое время – несколько часов или дней, в зависимости от того, как часто он пользуется компьютером, Веннерстрём скачивает себе целую программу примерно в три мегабайта, где каждый фрагмент присоединяется к следующему.
– И что из этого?
– Когда последние фрагменты занимают свое место, программа интегрируется в его интернет-программу. Он считает, что его компьютер завис, и вынужден перезагрузить его. Во время перезагрузки инсталлируется совершенно новое программное обеспечение. Веннерстрём использует «Интернет-эксплорер». В следующий раз, когда пользователь запускает «Эксплорер», он на самом деле запускает совершенно другую программу, которая не отображается на его рабочем столе, функционирует и выглядит как «Эксплорер», но делает еще много разных вещей. Первым делом она контролирует его брандмауэр и следит за тем, чтобы все работало. Потом начинает сканировать компьютер и посылает фрагменты информации каждый раз, когда он, находясь в Сети, кликает мышкой. Через некоторое время, опять-таки в зависимости от того, как долго он зависает в Сети, полная копия содержимого его жесткого диска аккумулируется на удаленном сервере. И тут наступает время Эйч-ти.
– Эйч-ти?
– Сорри. Чума называет это Эйч-ти. Hostile Takeover.
– Вот как.
– Главная фишка в том, что происходит дальше. Когда структура сформировалась, у Веннерстрёма получается два полноценных жестких диска – один на его собственной железке, а второй – на нашем сервере. Затем, запуская свой компьютер, он на самом деле запускает «зеркальный» компьютер. Таким образом, он работает уже не на собственном компьютере, а на нашем сервере. Его комп начинает слегка тормозить, но это почти незаметно. И тогда, подключаясь к серверу, я могу подсоединяться к его компьютеру в режиме онлайн. Каждый раз, когда Веннерстрём нажимает на клавиатуру своего компьютера, я вижу это на своем мониторе.
– Твой приятель, вероятно, тоже хакер.
– Это он организовал нам прослушивание в Лондоне. Чума, конечно, немного чудаковатый и никогда не общается с людьми, но в Сети он слывет легендой.
– Ну хорошо, – сказал Микаэль и улыбнулся. – Вопрос номер два: почему ты не рассказала о Веннерстрёме раньше?
– Ты меня не спрашивал.
– А если бы я так и не спросил – допустим, мы с тобой никогда бы не встретились, – ты бы так и молчала о том, что Веннерстрём преступник, а «Миллениум» бы тем временем обанкротился?
– Меня никто не просил разоблачать Веннерстрёма, – нравоучительным тоном ответила Лисбет.
– А если бы все же попросили?
– Но ведь я же рассказала, – отрезала она.
Микаэль решил, что тема исчерпана.
Блумквист полностью погрузился в содержимое компьютера Веннерстрёма. Лисбет переписала жесткий диск махинатора – около пяти гигабайт – на десятки CD. Ей уже начинало казаться, что она фактически переехала в квартиру Микаэля. Саландер терпеливо ждала, пока он во всем разберется, и отвечала на его бесконечные вопросы.
– Я просто не понимаю, неужели он такой придурок, что хранит все свое грязное белье на одном жестком диске? – сокрушался Микаэль. – А вдруг все это попадет в руки полиции…
– Люди вообще иррациональны. Вероятно, ему даже в голову не приходит, что полиция когда-нибудь конфискует его компьютер.
– Ну, да, он у нас выше всяких подозрений… Согласен, что Веннерстрём – высокомерный ублюдок. Но неужели у него нет консультантов по безопасности, которые могут растолковать ему, как обращаться с компьютером? У него же там хранятся материалы с девяносто третьего года…
– У него относительно новый компьютер. Он произведен год назад, но Веннерстрём, похоже, перенес туда всю старую корреспонденцию и информацию с жесткого диска, вместо того чтобы сохранить архив на CD. Однако он все же использует шифрующие программы.
– Что абсолютно бессмысленно, если ты находишься прямо в его компьютере и читаешь пароли каждый раз, как он их вводит.
На пятый день их пребывания в Стокгольме в три часа ночи Микаэлю на мобильник вдруг позвонил Кристер Мальм.
– Хенри Кортес сегодня вечером ходил с подружкой в ресторан.
– Угу, – сонно произнес Микаэль.
– На обратном пути они завернули в кабак на Центральном вокзале.
– Не лучшее место для соблазнения подружки…
– Ты послушай. Янне Дальман нынче вроде как в отпуске… Так вот, Хенри заметил его за столиком в компании другого мужчины.
– И что же?
– А то, что Хенри узнал его спутника по фотографии. Это Кристер Сёдер.
– Кажется, мне знакомо это имя, но…
– Он работает в журнале «Финансмагасинет монополь», которым владеет «Веннерстрём груп», – продолжил Мальм.
Микаэль аж подскочил в постели.
– Ты слышишь?
– Слышу. Но ведь это не обязательно что-то значит. Сёдер – журналист и может оказаться просто старым приятелем Дальмана.
– Допустим, у меня паранойя. Но три месяца назад «Миллениум» купил репортаж у одного независимого журналиста, а за неделю до нашей публикации Сёдер выпустил почти идентичное разоблачение. Это был тот же материал о производителе мобильных телефонов, который скрыл отчет о том, что они используют компонент, способный вызывать короткое замыкание.
– Я слышу, слышу… Но такое бывает. Ты говорил с Эрикой?
– Нет, она все еще в отъезде и вернется только на следующей неделе.
– Ничего не предпринимай. Я перезвоню позже, – сказал Микаэль и отключил телефон.
– Проблемы? – спросила Лисбет Саландер.
– Это связано с «Миллениумом», – сказал Микаэль. – Мне надо туда ненадолго заскочить. Поедешь со мной?
В четыре часа утра в редакции было пусто. Лисбет Саландер потратила примерно три минуты, чтобы взломать пароли в компьютере Янне Дальмана, и еще пару минут, чтобы перекачать его содержимое в лэптоп Микаэля.
Бо́льшая часть электронной почты, правда, находилась в личном лэптопе Дальмана, доступа к которому у них не было. Однако Лисбет Саландер смогла через его стационарный компьютер в редакции выведать, что, помимо служебного почтового адреса «millennium.se», Дальман имеет хотмейловский аккаунт. Через шесть минут она взломала этот адрес и перекачала его корреспонденцию за последний год.
Через пять минут Микаэль располагал неопровержимыми доказательствами того, что Янне Дальман сливал налево информацию о ситуации в «Миллениуме» и держал редактора «Финансмагасинет монополь» в курсе того, какие материалы и в каких номерах журнала планирует опубликовать Эрика Бергер. Он шпионил за ними по меньшей мере с прошлой осени.
Они выключили компьютеры, вернулись в квартиру Микаэля и несколько часов поспали. Около десяти часов утра Блумквист позвонил Кристеру Мальму.
– У меня есть доказательства того, что Дальман работает на Веннерстрёма.
– Я так и знал!.. Ладно, сегодня же вышвырну этого ублюдка на улицу.
– Не надо. Ничего не предпринимай.
– Ничего?
– Положись на меня. До какого числа у Дальмана отпуск?
– Он вернется на работу в понедельник.
– Сколько сегодня в редакции народу?
– Ну, примерно половина.
– Ты можешь созвать совещание на два часа? Только не говори, о чем пойдет речь. Я приду.
Перед Микаэлем в конференц-зале сидели шесть человек. Кристер Мальм выглядел усталым. Хенри Кортес был влюблен, и это явно читалось по его лицу. Еще бы, двадцатичетырехлетние всегда в кого-нибудь влюблены, и скрыть это невозможно. Моника Нильссон застыла в ожидании. И хотя Кристер Мальм ни слова не сказал о том, чему посвящено собрание, но она проработала в редакции достаточно долго, чтобы понять: произошло нечто из ряда вон выходящее. Она обиделась, потому что ее не просветили на этот счет. Лишь Ингела Оскарссон выглядела как обычно. Она работала только два дня в неделю, занимаясь административными вопросами, регистрацией подписчиков и тому подобным, и казалась довольно задерганной с тех пор, как два года назад родила ребенка. Вторым совместителем была независимая журналистка Лотта Карим. У нее с журналом был такой же контракт, как и у Хенри Кортеса, и она только что вышла из отпуска. Сонни Магнуссон еще отдыхал, но Кристеру удалось его вызвать.
Микаэль начал с того, что поприветствовал всех и попросил прощения за то, что отсутствовал почти целый год.
– То, о чем сегодня пойдет речь, ни я, ни Кристер не успели обсудить с Эрикой, но могу вас заверить, что в данном случае я говорю от ее имени. Сегодня нам предстоит решить судьбу «Миллениума».
Он сделал паузу, ожидая вопросов. Но вопросов никто не задал.
– Последний год был тяжелым. Я даже удивлен, что никто из вас не занялся поисками другой работы. Приходится исходить из того, что вы – либо полные психи, либо исключительно преданы делу и вам почему-то нравится работать именно в нашем журнале. Поэтому я собираюсь раскрыть карты и попросить вас внести последний вклад.
– Последний вклад? – заинтересовалась Моника Нильссон. – Это звучит так, будто ты намерен закрыть журнал.
– Вот именно, – ответил Микаэль. – После отпуска Эрика соберет всех нас на трагическую летучку и объявит, что к Рождеству «Миллениум» закроется и вы все будете уволены.
Тут всех присутствующих охватило беспокойство. Даже Кристер Мальм на секунду поверил, что Микаэль говорит всерьез, но потом все успокоились, увидев его довольную улыбку.
– В течение осени всем нам предстоит вести двойную игру. Дело в том, что наш драгоценный ответственный секретарь Янне Дальман раздобыл себе вторую работу – он служит информатором у Ханса Эрика Веннерстрёма. В результате наш враг всегда знает, что происходит в редакции, и этим объясняются многие наши неудачи в последний год. Если помнишь, Сонни, некоторые рекламодатели, казавшиеся положительно настроенными, вдруг нас покинули…
– Я все время это подозревала, – сказала Моника Нильссон.
Янне Дальману в редакции никто особенно не симпатизировал, и его разоблачение явно ни для кого не стало шоком. Микаэль прервал возникшую паузу:
– Я рассказываю вам обо всем этом, потому что полностью вам доверяю. Мы проработали бок о бок несколько лет, и я знаю, что вы разбираетесь, что к чему. Я также могу смело рассчитывать на то, что осенью вы сможете мне подыграть. Сейчас исключительно важно заставить Веннерстрёма поверить в то, что «Миллениум» находится на грани банкротства. Так что ваша задача – заставить его в это поверить.
– А какая у нас ситуация на самом деле? – спросил Хенри Кортес.
– Дело обстоит следующим образом. Я знаю, что всем пришлось нелегко и мы еще не выкарабкались. Здравый смысл подсказывает, что «Миллениум» должен был бы находиться на пути к могиле. Но даю слово, что до этого дело не дойдет. «Миллениум» стал сильнее, чем был год назад. После нашей встречи я снова исчезну – примерно на два месяца. К концу октября я вернусь. И тогда мы подрежем Хансу Эрику Веннерстрёму крылья.
– Каким образом? – поинтересовался Кортес.
– Извини, но это – закрытая информация. Я напишу новую статью о Веннерстрёме, и на этот раз уже никаких проколов не будет. А потом мы начнем готовиться к празднованию Рождества прямо здесь, в редакции. В качестве главного блюда я намерен предложить зажаренного целиком Веннерстрёма, а на сладкое – всяких разных критиков.
После этих слов у всех поднялось настроение. Микаэль задумался, как бы ко всему этому отнесся он сам, если б сидел за конференц-столом среди других и выслушивал подобную речь. Со скепсисом? Скорее всего. Однако было очевидно, что среди команды сотрудников «Миллениума» он по-прежнему обладает капиталом доверия. Он опять поднял руку:
– Для успеха предприятия важно, чтобы Веннерстрём думал, будто «Миллениум» гибнет. Я не хочу, чтобы он выкинул какой-нибудь фортель или в последнюю минуту нашел бы аргументы в свою пользу. Поэтому для начала мы набросаем сценарий, по которому вы будете работать осенью. Во-первых, важно, чтобы ничего из того, что мы сегодня обсуждаем, не фиксировалось на бумаге и не обсуждалось по электронной почте или с кем бы то ни было, помимо присутствующих здесь. Мы пока не в курсе, насколько Дальман внедрился в наши компьютеры, а ведь, как мне стало известно, читать личную почту сотрудников совсем не трудно. Так что мы будем обсуждать все проблемы только в устной форме. Если в ближайшие недели вы захотите кое-что уточнить, надо будет обращаться к Кристеру и встречаться у него дома, в обстановке строжайшей секретности.
Микаэль написал на доске: «Никакой электронной почты».
– Это во-первых. А во-вторых, всем нужно перессориться. Для начала я хочу, чтобы вы ругали меня на чем свет стоит всякий раз, когда Янне Дальман окажется поблизости. Только не переборщите; используйте только свою природную стервозность. Кристер, мне надо, чтобы у вас с Эрикой наметились настоящие разногласия. Фантазируйте и скрытничайте по поводу причины. Но все должно выглядеть так, будто журнал разваливается и все между собой перессорились.
Он написал на доске: «Дрязги».
– В-третьих. Кристер, когда Эрика вернется, ты должен ввести ее в курс дела. А ее задача – внушить Янне Дальману, будто наш контракт с концерном «Вангер», который сейчас не дает нам утонуть, фактически расторгнут из-за того, что Хенрик Вангер тяжело болен, а Мартин Вангер погиб.
Он написал на доске: «Дезинформация».
– Но на самом деле договор остается в силе? – поинтересовалась Моника Нильссон.
– Можете мне поверить, – сказал помрачневший Микаэль. – Концерн готов на все, что угодно, лишь бы «Миллениум» выжил. Через несколько недель – например, в конце августа – Эрика созовет собрание и оповестит всех о предстоящих увольнениях. Но важно, чтобы вы все понимали: это розыгрыш и исчезнет отсюда только Янне Дальман. Но не забывайте о своих ролях. Начинайте беседы о поисках новой работы и обсуждайте, как невыгодно иметь в своем резюме «Миллениум». И все такое прочее.
– И ты полагаешь, что благодаря этому фарсу мы сможем спасти «Миллениум»? – спросил Сонни Магнуссон.
– Да, спасем. А тебя, Сонни, я попрошу составить фальшивый месячный отчет, из которого станет очевидно, что рынок рекламы катастрофически сужается, а количество подписчиков сокращается.
– Звучит интересно, – сказала Моника. – Должны ли мы скрывать эту информацию внутри редакции – или сделать так, чтобы она просочилась в другие СМИ?
– Будем держать все внутри редакции. Если эта история всплывет где-то в другом месте, мы будем знать, кто допустил утечку. А если через несколько месяцев кто-нибудь спросит нас, мы ответим: да что вы, ничего подобного, до вас просто дошли беспочвенные слухи, «Миллениуму» никогда не угрожало закрытие. А еще лучше, если Дальман действительно передаст информацию другим СМИ. И тогда он полностью разоблачит себя в наших глазах, а перед другими изданиями выставит себя полным кретином. Подбросьте Дальману какую-нибудь правдоподобную, но совершенно идиотскую историю. Это будет просто замечательно.
На составление сценария и распределение ролей они потратили два часа.
После собрания Микаэль с Кристером Мальмом пили кофе в кафе «Ява» на Хурнсгатан.
– Кристер, сейчас крайне важно, чтобы ты встретил Эрику в аэропорту и сразу посвятил ее в наши планы. Пусть она поскорее включается в эту игру. Насколько я ее знаю, она захочет разобраться с Дальманом немедленно, но этого допускать нельзя. Я не хочу, чтобы Веннерстрём догадался и успел бы сфальсифицировать доказательства.
– Хорошо.
– И проследи, чтобы Эрика держалась подальше от электронной почты, пока не установит шифрующую программу PGP и не научится ею пользоваться. Скорее всего, Веннерстрём благодаря Дальману имеет возможность читать все, что мы пишем друг другу. Я хочу, чтобы ты и все остальные сотрудники установили себе PGP. Но только это нужно сделать незаметно: я дам тебе координаты консультанта, и ты свяжешься с ним. Он приедет, чтобы проверить сеть и компьютеры всех сотрудников редакции, – и незаметно установит программу.
– Сделаю все, что в моих силах… Микаэль, что у тебя на уме?
– Все дело в Веннерстрёме. Я собираюсь размазать его по стенке.
– Но как?
– Извини, но пока это секрет. Могу пока сказать только, что я собрал материал, на фоне которого наше предыдущее разоблачение покажется просто невинным чтением для семейного круга.
Кристер Мальм выглядел испуганным.
– Микаэль, я всегда доверял тебе. А ты? Неужели ты мне не доверяешь?
Микаэль засмеялся.
– Что ты, конечно же, доверяю. Но на данный момент я нарушаю закон, за что могу запросто угодить на два года за решетку. Можно сказать, что моя методика работы немного нелегальна… Я использую почти те же методы, что и Веннерстрём. И не хотел бы, чтобы ты, или Эрика, или кто-нибудь другой из «Миллениума» оказался к этому как-нибудь причастен.
– Я начинаю волноваться.
– Не волнуйся. И передай Эрике: это будет большой материал. Очень большой.
– Эрика захочет узнать, какие у тебя планы…
Микаэль на секунду задумался. Потом улыбнулся:
– Передай ей: весной, когда она подписала контракт с Хенриком Вангером, не советуясь со мной, она ясно дала мне понять, что я теперь – просто рядовой независимый журналист, не входящий в правление и не имеющий никакого влияния на политику «Миллениума». Так что я тоже больше не обязан ее информировать. Но обещаю: если она будет хорошо себя вести, то получит право первой опубликовать материал.
Неожиданно Кристер Мальм захохотал.
– Она взбесится, – сказал он, и глаза его вспыхнули.
Конечно, Микаэль был не до конца откровенен с Кристером Мальмом. К тому же он намеренно избегал встреч с Эрикой. Ему следовало бы немедленно связаться с ней и посвятить ее в свои планы. Но ему не хотелось с нею объясняться. Раз двенадцать он вытаскивал мобильный телефон и набирал ее номер, но в последний момент передумывал.
Блумквист знал, в чем проблема. Сейчас он не мог бы смотреть ей в глаза.
Когда там, в Хедестаде, Микаэль согласился скрыть то, что ему стало известно, он совершил проступок, недостойный журналиста. Он даже не представлял себе, как объяснить ей все это и при этом не солгать. А вообще он никогда ни при каких условиях не собирался лгать Эрике Бергер.
А самое главное, он не мог справиться также и с проблемой по имени Веннерстрём. В результате Микаэль отложил встречу и отключил мобильный телефон. Но он понимал, что разговора не избежать и что это лишь отсрочка.
Сразу после собрания в редакции Микаэль перебрался в свой домик в Сандхамне, где отсутствовал больше года. В его багаже находились две коробки с распечатками материала и те CD-диски, которыми его снабдила Лисбет Саландер. Он запасся едой, заперся, открыл свой лэптоп и начал писать. Ежедневно журналист совершал короткую прогулку, покупал газеты и минимум еды. Яхты по-прежнему забивали гостевую гавань, и молодежь, одолжившая «батину лодку», как всегда, напивалась до беспамятства в баре «Дайвер». Микаэль вообще не замечал никого и ничего вокруг. Он открывал глаза и садился за компьютер – и сидел за ним до тех пор, пока вечером не валился с ног от усталости.
Зашифрованная электронная почта
находящемуся в отпуске ответственному редактору
Микаэль, мне необходимо знать, что происходит. Бог мой, я возвращаюсь из отпуска – а меня ждет нереальный хаос. Новость о Янне Дальмане и срежиссированная тобою двойная игра. Мартин Вангер мертв. Харриет Вангер жива. Что происходит в Хедебю? Где ты? И есть ли у тебя материал? Почему твой мобильник молчит? Э.
P. S. Я поняла намек, который мне не без удовольствия передал Кристер. Ты мне за это еще ответишь. Неужели ты на меня всерьез разозлился?
Привет, Рикки. Нет, что ты, я вовсе не сержусь. Прости, что не успел ввести тебя в курс дела, но в последние месяцы моя жизнь напоминала «американские горки». Расскажу при встрече, лично. Я сейчас нахожусь в Сандхамне. Материал есть, но не о Харриет Вангер. В ближайшее время я буду торчать здесь как приклеенный, пока не доведу все до логического завершения. Положись на меня. Целую. М.
В Сандхамне? Я немедленно к тебе приеду.
Сейчас не надо. Подожди пару недель, пока я хотя бы разберусь с текстом. Кроме того, я жду другого визита.
Тогда я, конечно, воздержусь. Но мне все же нужно знать, что происходит. Хенрик Вангер снова стал генеральным директором и не отвечает на мои звонки. Если договор с ним аннулирован, мне необходимо это знать. В данный момент я просто не понимаю, что мне делать. Я должна знать, выживет журнал или нет. Рикки.
P. S. А кстати, кто она?
Во-первых: ты можешь быть совершенно уверена, что Хенрик никуда не денется. Но он перенес обширный инфаркт и сейчас начинает работать в час по чайной ложке. Я думаю, что хаос после смерти Мартина и воскрешения Харриет отнимает все его силы.
Во-вторых: «Миллениум» должен выжить. Я работаю над самым главным репортажем моей жизни, и когда мы его опубликуем, мы окончательно потопим Веннерстрёма.
В-третьих: в моей жизни сейчас все перевернулось с ног на голову, но в отношении тебя, меня и «Миллениума» ничего не изменилось. Поверь мне. Целую. Микаэль.
P. S. При случае я вас познакомлю. Ты будешь обескуражена.
Когда Лисбет Саландер приехала в Сандхамн, ее встретил заросший Микаэль Блумквист с ввалившимися глазами. Он рассеянно обнял ее, попросил поставить кофе и подождать, пока он закончит какой-то текст.
Лисбет оглядела его дом, и ей тут сразу понравилось. Дом стоял прямо на мостках, и двери его находились в двух метрах от воды. Размером он был всего шесть на пять метров, но оказался очень высоким. Наверху помещалась спальная антресоль, куда вела винтовая лестница. Лисбет могла выпрямиться на антресоли во весь рост, а Микаэлю приходилось слегка пригибаться. Она обследовала кровать и убедилась, что та широкая и сможет вместить их обоих.
Возле двери располагалось большое окно, выходившее на воду. У окна находился кухонный стол Микаэля, служивший ему также письменным столом. На стене у стола висела полка с CD-проигрывателем и большой коллекцией Элвиса Пресли вперемежку с хард-роком – эту музыку Лисбет не слишком жаловала.
В углу стояла печка из стеатита, застекленная спереди. В остальном меблировка состояла только из прикрученного к стене большого шкафа для одежды и постельного белья, раковины для мытья посуды, в которой можно было и помыться, поскольку она отделялась занавеской для ванны. Около раковины имелось маленькое окошко. Под винтовой лестницей Микаэль отгородил угол для биотуалета. А вообще дом напоминал каюту, обставленную стилизованными рундуками.
В своем досье на Микаэля Блумквиста Лисбет пришла к выводу, что он отремонтировал дом и смастерил мебель самостоятельно – она так решила после того, как прочитала электронное письмо к Микаэлю одного приятеля, который когда-то посетил Сандхамн и воспевал его рукодельные способности. Дом выглядел прибранным, без затей, почти спартанским. Саландер поняла, почему Микаэль так любит свой домик у воды.
Через два часа ей удалось отвлечь Микаэля от работы. Он с неохотой выключил компьютер, побрился и повел ее на экскурсию по Сандхамну. На улице было дождливо и ветрено, и они быстро завернули в местную гостиницу. Микаэль рассказал о том, что он уже успел написать, а Лисбет вручила ему диск с обновлениями из компьютера Веннерстрёма.
Когда они вернулись домой, Лисбет затащила его на антресоль, раздела – и отвлекла еще больше.
Проснувшись поздно ночью, она почувствовала, что его уже нет рядом. Заглянув с антресоли вниз, девушка увидела, что Микаэль сидит, склонившись над компьютером. Она долго лежала, подперев рукой голову, и наблюдала за ним. Он казался счастливым, и она сама вдруг почувствовала, что способна радоваться жизни.
Лисбет Саландер провела в Сандхамне у Микаэля всего пять дней и вернулась в Стокгольм, поскольку Драган Арманский беспрестанно названивал ей по поводу работы. Она посвятила новому заданию одиннадцать дней, отчиталась и поехала обратно в Сандхамн. Гора распечаток возле лэптопа Микаэля за это время разрослась.
На этот раз Лисбет провела у него четыре недели. За это время у них установился определенный распорядок дня. Они вставали в восемь, завтракали и около часа обменивались мнениями. После этого Микаэль напряженно работал до вечера. А потом они отправлялись на прогулку и оживленно беседовали.
Бо́льшую часть дня Лисбет проводила в постели, читая книги или шаря в Интернете, используя ADSL-модем. Днем она старалась не беспокоить Микаэля. Ужинали они поздно. После ужина Лисбет заставляла Микаэля подниматься на спальную антресоль, где следила за тем, чтобы он уделял ей максимум внимания.
Лисбет казалось, что она впервые в жизни находится в отпуске.
Зашифрованная электронная почта от:
Привет, М.
Посылаю тебе официальное сообщение. Янне Дальман увольняется и через три недели начинает работать в «Финансмагасинет монополь». Я решила сделать так, как ты просил, и ничего не сказала, все остальные тоже ломают комедию. Э.
P. S. Похоже, что всем весело. Пару дней назад Хенри с Лоттой типа поссорились и кидали друг в друга разные предметы. Редакция разыгрывает перед Дальманом настолько грубый фарс, что я не понимаю, как он может не понимать, что это лажа.
Пожелай ему удачи и отпусти. Но припрячь столовое серебро. Целую. М.
Я осталась без ответственного секретаря за две недели до выпуска, а мой ведущий журналист торчит в Сандхамне и избегает контактов со мною… Микке, я тебя умоляю, поучаствуй уже в нашей жизни! Эрика.
Потерпи еще пару недель, и мы победим. И начинай планирование, потому что декабрьский номер будет отличаться от всего, что мы делали раньше. Мой текст займет около 40 полос. М.
40 ПОЛОС!!! Ты совсем спятил?
Это будет тематический номер. Я смогу закончить все через три недели. Сделай, пожалуйста, следующее: (1) зарегистрируй книжное издательство с названием «Миллениум» (2) раздобудь номер ISBN (3) попроси Кристера состряпать эффектный логотип для нашего нового издательства (4) найди приличную типографию, которая сможет быстро и недорого напечатать тираж в мягкой обложке. И, кстати, нам надо раздобыть капитал, чтобы выпустить нашу первую книгу. Целую. Микаэль.
Тематический номер… Книжное издательство… Деньги… Будет сделано, шеф. А ты не хочешь, чтобы я сделала еще что-нибудь еще? Например, сплясала бы голой на площади у Шлюза? Э.
P. S. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь. Но что мне делать с Дальманом?
Ничего не делай. Просто отпусти его. «Монополь» долго не протянет. Подбери для этого номера побольше материалов, авторы которых внештатники. И, черт побери, найми нового секретаря. М.
P. S. Я бы очень хотел взглянуть на тебя голую на площади у Шлюза. М.
Площадь у Шлюза – что ж, мечтать не вредно. Но мы ведь всегда принимали на работу новичков вместе. Рикки.
И всегда были едины в том, кого выбрать. Так что выбирай, кого сочтешь нужным. Мы прихлопнем Веннерстрёма. И это самое главное. Позволь мне только спокойно все завершить. М.
В начале октября Лисбет Саландер прочитала заметку, которую обнаружила в интернет-версии газеты «Хедестадс-курирен», и показала ее Микаэлю. Изабелла Вангер скончалась после непродолжительной болезни. О ней скорбит ее недавно воскресшая дочь Харриет Вангер.
Зашифрованная электронная почта от:
Привет, Микаэль.
Сегодня меня в редакции навестила Харриет Вангер. Она позвонила за пять минут до своего визита, и я оказалась совершенно не подготовленной к ее визиту. Красивая женщина, элегантно одетая и с холодным взглядом.
Она сообщила, что сменила Мартина Вангера в качестве представителя Хенрика в правлении. Была любезна, дружелюбна и заверила меня, что концерн «Вангер» не собирается нарушать договоренность с «Миллениумом» и что семья, напротив, полностью разделяет обязательства Хенрика перед журналом. Она попросила провести ее по редакции и спрашивала о том, как я расцениваю сложившуюся ситуацию.
Я сказала все как есть: что не чувствую твердой почвы под ногами, что ты запретил мне приезжать в Сандхамн и что я не знаю, над чем ты работаешь, но что ты собираешься прихлопнуть Веннерстрёма. (Я решила, что могу с ней поделиться, все-таки она член правления.) Харриет вскинула одну бровь, улыбнулась и спросила, неужели я сомневаюсь в том, что у тебя это получится? Что я могла ответить? Я сказала, что мне было бы куда спокойнее, если бы я до конца понимала, что происходит. Конечно, я доверяю тебе. Но ты выводишь меня из себя.
Я спросила, знает ли она, чем ты занимаешься. Харриет покачала головой, но сказала, что, по ее впечатлению, ты на редкость решительный человек с креативным мышлением. (Это ее слова.)
Я сказала также, что понимаю: в Хедестаде произошло что-то драматическое, и я себе места не нахожу от любопытства по поводу истории Харриет Вангер. Короче говоря, я чувствовала себя круглой дурой. Она ответила вопросом на вопрос: неужели ты действительно мне ничего не рассказал? По ее словам, она поняла, что у нас с тобой особые отношения и что ты, конечно же, расскажешь мне, когда у тебя появится свободное время. Потом она спросила, может ли на меня полагаться. Что я могла ответить? Она сидит в правлении «Миллениума», а ты оставил меня одну, и мне приходится вести переговоры в полном неведении.
Потом она сказала то, что меня удивило – попросила меня не судить ни ее, ни тебя слишком строго. Она утверждала, что очень благодарна тебе и очень хотела бы, чтобы мы с нею тоже подружились. Затем она пообещала рассказать мне свою историю, раз уж ты не удосужился это сделать. Она ушла полчаса назад. Я пребываю почти в шоке. Думаю, она мне понравилась, но пока не знаю, могу ли я полагаться на нее. Эрика.
P. S. Я скучаю по тебе. Мне кажется, что в Хедестаде произошло нечто кошмарное. Кристер говорит, что у тебя появилась странная полоса на шее, похожая на след от удавки. Это правда?
Привет, Рикки.
История Харриет настолько ужасна и непередаваема, что и представить такое невозможно. Будет гораздо лучше, если она сама все расскажет тебе. Лично мне даже страшно об этом подумать.
А пока я могу гарантировать, что ты можешь полагаться на Харриет Вангер. Она сказала правду, утверждая, что в долгу передо мной, и можешь мне поверить – она никогда не навредит «Миллениуму». Стань ей другом, если она тебе нравится. А если не нравится, не надо. Но она заслуживает уважения. Она – женщина с трудным прошлым, и я испытываю к ней большую симпатию. М.
На следующий день Микаэль получил еще одно письмо.
Привет, Микаэль.
На протяжении нескольких недель я пытаюсь выкроить время, чтобы написать Вам, но, похоже, в сутках не хватает часов. Вы так поспешно исчезли из Хедебю, что мне так и не удалось попрощаться с Вами.
Все мое время после возвращения в Швецию оказалось заполнено тягостными впечатлениями и тяжелой работой. Концерн «Вангер» находится в состоянии полного хаоса, и мы с Хенриком очень стараемся исправить положение. Вчера я посетила «Миллениум», ведь я – представитель Хенрика в правлении. Хенрик подробно рассказал мне о проблемах – Вашей и Вашего журнала.
Я надеюсь, что Вы не возражаете против того, чтобы я появилась там в этом качестве. Если Вы не хотите, чтобы я (или вообще кто-либо из нашей семьи) был в правлении, я Вас пойму, но заверяю, что сделаю все, чтобы поддержать «Миллениум». Я в неоплатном долгу перед Вами и уверяю Вас, что мои намерения всегда будут благими. Я встретилась с Вашим другом Эрикой Бергер. Не знаю, понравилась ли я ей… Меня удивило, что Вы не рассказали ей обо всем случившемся.
Я очень хочу быть Вам другом, если Вы, конечно, в состоянии продолжать общаться с кем-нибудь из семьи Вангер.
С наилучшими пожеланиями, Харриет.
P. S. Я узнала от Эрики, что Вы снова собираетесь воевать с Веннерстрёмом. Дирк Фруде рассказал мне о том, что Хенрик вас обманул. Что я могу сказать? Мне очень жаль. Дайте мне знать, если я могу что-нибудь сделать для вас.
Привет, Харриет.
Я в спешке покинул Хедебю и работаю сейчас над тем, чем, собственно говоря, и должен был заниматься этот год. Вы получите информацию заранее, до того, как текст отправится в печать, но смею утверждать, что вскоре нам удастся преодолеть все проблемы, которые тяготили нас в этом году.
Надеюсь, что Вы с Эрикой подружитесь, и, разумеется, не возражаю против Вашего участия в правлении «Миллениума». Я расскажу Эрике о том, что произошло. Но в настоящий момент у меня нет ни сил, ни времени. Пусть все потихоньку уляжется.
Давайте будем на связи и поддерживать контакт. Всего доброго. Микаэль.
Лисбет не проявляла особого интереса к работе Микаэля. Когда однажды он вдруг сказал что-то непонятное, она оторвалась от книги.
– Извини. Просто думал вслух. Я сказал, что это довольно грубо.
– А что именно грубо?
– Веннерстрём спутался с двадцатидвухлетней официанткой, и она от него забеременела. Ты не читала его переписку с адвокатом?
– Микаэль, дорогой! У тебя на этом жестком диске хранится корреспонденция, электронная почта, контракты, билеты, отчетная документация по поездкам и бог знает что еще – за целых десять лет. Я не настолько очарована Веннерстрёмом, чтобы глотать шесть гигабайт всякой ерунды. Я прочла кое-что, в основном чтобы удовлетворить свое любопытство, и убедилась, что он бандюган.
– Допустим. Она забеременела в девяносто седьмом году. Когда она стала требовать компенсации, его адвокат отправил кого-то уговорить ее сделать аборт. Думаю, он намеревался предложить ей некоторую сумму денег, но она не захотела ее взять. Тогда наемник прибегнул к более убедительным аргументам и продержал ее под водой в ванне, пока она не согласилась оставить Веннерстрёма в покое. И обо всем этот дебил адвокат сообщает в письме – пусть и зашифрованном, но все же… Я не слишком высокого мнения об интеллектуальном уровне этой компании.
– А что стало с девушкой?
– Она сделала аборт. Веннерстрём остался доволен.
Лисбет замолчала, ее глаза внезапно потемнели. Через десять минут она процедила:
– Надо же, еще один женоненавистник.
Микаэль ее не услышал.
Саландер одолжила у него CD-диски и посвятила ближайшие дни внимательному чтению электронной почты Веннерстрёма и других документов. Пока Микаэль продолжал работу, Лисбет лежала на чердаке с компьютером на коленях, размышляя над судьбами уникальной империи Веннерстрёма.
И тут ей пришла в голову мысль, которая уже никак ее не отпускала. Но больше всего ее удивляло, как она не додумалась до этого раньше.
В последний день октября Микаэль распечатал последнюю страницу и выключил компьютер только в одиннадцать утра. Не говоря ни слова, он взобрался на антресоль и протянул Лисбет солидную кипу бумаг, после чего сразу заснул. Она разбудила его вечером и высказала свои соображения по поводу текста.
Днем в начале третьего Микаэль внес в свое произведение последние поправки.
На следующий день он закрыл ставни и запер дом. Отпуск Лисбет подошел к концу, и они вместе поехали в Стокгольм.
До прибытия в город Микаэлю пришлось обсудить с Лисбет один деликатный вопрос. Он приступил к этой теме, когда они пили кофе из бумажных стаканчиков на борту теплохода, перевозившего их из Ваксхольма.
– Нам нужно договориться о том, что я буду рассказывать Эрике. Она откажется публиковать статью, если я не смогу объяснить, откуда раздобыл материал.
Эрика Бергер. Главный редактор и многолетняя любовница Микаэля. Лисбет никогда с ней не встречалась и не была уверена в том, что ей этого хочется. Но Эрика угрожала ее благополучию, хотя она пока не знала, каким именно образом.
– Что она обо мне знает?
– Ничего. – Блумквист вздохнул. – Я ведь с лета избегал встречи с Эрикой. Я так и не решился рассказать ей обо всем, что произошло в Хедестаде, поскольку мне было ужасно стыдно. Она очень нервничает, потому что я ее почти ни о чем не информировал. Конечно, ей известно, что я сидел в Сандхамне и писал этот текст, но о его содержании она ничего не знает.
– Ну-ну.
– Через пару часов она получит рукопись. И уж тогда устроит мне форменный допрос! Я даже не знаю, что мне ей отвечать.
– А что ты хочешь сказать?
– Я хочу рассказать правду.
Лисбет нахмурила брови.
– Лисбет, мы с Эрикой почти всегда ругаемся; такая у нас своеобразная манера общения. Но мы безоговорочно доверяем друг другу. Она стопроцентно надежна. Ты – наш источник, и она скорее умрет, чем выдаст тебя.
– А кому еще тебе придется рассказывать?
– Больше никому. Все это уйдет в могилу вместе со мной и Эрикой. Если ты откажешься, я не раскрою ей твою тайну. И все-таки я не собираюсь лгать Эрике и выдумывать про какой-то несуществующий источник.
Лисбет раздумывала до тех пор, пока они не причалили у «Гранд Отеля».
Анализ последствий.
Наконец она смилостивилась и позволила Микаэлю представить ее Эрике. Он включил мобильный телефон и набрал номер.
Блумквист позвонил как раз в тот момент, когда Эрика Бергер обедала с Малин Эрикссон, которую намеревалась зачислить на должность ответственного секретаря редакции. Малин было двадцать девять лет, и она уже пять лет выполняла разные временные задания. Постоянного места у нее никогда не было, и она уже почти потеряла надежду его получить. Объявление о вакансии еще не публиковалось. Малин Эрикссон рекомендовал Эрике старый приятель из одного еженедельника. Бергер позвонила ей в тот день, когда у Малин заканчивалась очередная временная работа, и спросила, интересует ли ее сотрудничество с «Миллениумом».
– Это временная должность на три месяца, – сказала за обедом Эрика. – Но если все пойдет хорошо, то она может стать постоянной.
– Я слышала, что «Миллениум» скоро закроется.
Эрика улыбнулась:
– Не стоит верить всему, что слышишь.
– Этот Дальман, которого мне предстоит заменить… – Малин замялась. – Он переходит в журнал, принадлежащий Хансу Эрику Веннерстрёму…
Эрика кивнула:
– Наш конфликт с Веннерстрёмом едва ли является тайной в издательском цехе. Он не любит людей, работающих в «Миллениуме».
– Значит, если я соглашусь на работу в «Миллениуме», то тоже попаду в эту категорию?
– Да, скорее всего.
– Но ведь Дальман получил работу в «Финансмагасинет»?
– Можно сказать, что Веннерстрём именно таким способом рассчитался с ним за некоторые мелкие услуги, которые ему оказывал Дальман. Вас по-прежнему интересует мое предложение?
Малин Эрикссон немного подумала и кивнула.
– Когда вы хотите, чтобы я приступила к работе?
В этот момент звонок Микаэля прервал их беседу.
Эрика открыла дверь в квартиру Блумквиста своими ключами. Впервые они встретились лицом к лицу после его краткого визита в редакцию в июне. Войдя в гостиную, Бергер обнаружила на диване анорексичную девицу. Она развалилась, одетая в потертую кожаную куртку, а ноги закинула на журнальный столик. Сначала ей показалось, что девушке лет пятнадцать, но лишь до того мгновения, пока они не встретились взглядами. Когда Микаэль вошел с кофейником и печеньем, Эрика все еще продолжала разглядывать эту девицу.
Микаэль и Эрика оглядывали друг друга.
– Прости за то, что я вел себя невыносимо, – сказал Блумквист.
Эрика склонила голову набок. Что-то в Микаэле изменилось. Он выглядел измученным и исхудавшим и избегал встречаться с ней взглядом. Она покосилась на его шею. Там виднелась побледневшая, но отчетливо различимая полоса.
– Я избегал встречи с тобой. Это чересчур долгая история, и я вовсе не горжусь той ролью, которую в ней сыграл. Но мы обсудим это позже… Сейчас я хочу представить тебе эту юную даму. Эрика, это Лисбет Саландер. Лисбет, это Эрика Бергер – главный редактор «Миллениума» и мой лучший друг.
Лисбет оценила ее элегантную одежду и уверенную манеру держаться – и тут же пришла к выводу, что Эрика Бергер вряд ли станет ее лучшим другом.
Они беседовали пять часов. Эрика дважды куда-то звонила и отменяла встречи. Затем она целый час читала фрагменты рукописи, которую ей вручил Микаэль. У нее возникла тысяча вопросов, но при этом она понимала, что потребуются недели, чтобы получить на них ответы. Но, конечно, рукопись, которую она отложила, – потенциальная сенсация. Даже если хотя бы крупица этих утверждений соответствует действительности, то это кардинально меняет всё.
Эрика посмотрела на Микаэля. Она никогда не сомневалась в его порядочности, но на какой-то миг у нее даже закружилась голова, и она подумала, уж не добила ли его история Веннерстрёма и не нафантазировал ли он все, что изложено в рукописи. А Микаэль как раз поставил перед ней две коробки с распечатками источников. Эрика побледнела. Конечно, ей захотелось узнать, как ему удалось все это раздобыть.
Потребовалось немало времени, чтобы убедить ее, что чудаковатая барышня, не вымолвившая пока ни единого слова, имеет неограниченный доступ к компьютеру Ханса Эрика Веннерстрёма. Более того, она проникла также в компьютеры его адвокатов и ближайших сотрудников.
Эрика сразу же заявила, что этот материал нельзя использовать, поскольку он получен путем нелегального проникновения в чужой компьютер.
Конечно же, можно, возразил Микаэль. Они вовсе не обязаны отчитываться в том, как они добывали материал. Они могли бы получить материалы от источника, имеющего доступ к компьютеру Веннерстрёма и скопировавшего содержимое его жесткого диска на несколько CD-дисков.
В конце концов до Эрики дошло, какое оружие оказалось у нее в руках. Она чувствовала себя совершенно измотанной, у нее по-прежнему возникали вопросы, но Бергер не знала, с чего начать. Она откинулась на спинку стула и развела руками.
– Микаэль, что же все-таки произошло в Хедестаде?
Лисбет Саландер быстро подняла глаза. Блумквист долго сидел молча, а потом ответил встречным вопросом:
– А как у тебя складываются отношения с Харриет Вангер?
– Мне кажется, вполне конструктивно. Я встречалась с нею дважды. На прошлой неделе мы с Кристером ездили в Хедестад на собрание правления. И даже перебрали там винца…
– А чем закончилось собрание?
– Она слов на ветер не бросает.
– Рикки, я знаю, ты не можешь понять, почему я всячески уклоняюсь от объяснений и избегаю откровенного разговора. Мы с тобою всегда были откровенны друг с другом. И вдруг так складывается, что о нескольких месяцах своей жизни я… не в силах тебе рассказать.
Эрика поймала его взгляд. Она знала Микаэля как свои пять пальцев, но сейчас в его глазах она прочитала нечто такое, чего прежде не видела. Он обращался к ней с мольбой. Он умолял ее ни о чем не спрашивать. Эрика открыла рот и беспомощно посмотрела на него. Лисбет Саландер равнодушно наблюдала за их бессловесным диалогом и в разговор не вмешивалась.
– Неужели все так ужасно?
– И даже гораздо хуже, поверь мне. Я боялся этого разговора. Обещаю рассказать тебе все, но несколько месяцев я пытался отвлечься от этих кошмаров, полностью погрузившись в дело Веннерстрёма… Я пока еще не совсем готов. Я был бы рад, если бы тебе все рассказала сама Харриет.
– А что у тебя за след вокруг шеи?
– Лисбет спасла мне жизнь. Если бы не она, меня бы уже не было в живых.
Глаза Эрики расширились. Она взглянула на девушку в кожаной куртке. Пока Бергер сидела в гостиной Микаэля, она ощущала на себе взгляд Лисбет Саландер, молчаливой особы, от которой исходило ощущение враждебности.
– И сейчас ты должна заключить с ней договор. Она – наш источник.
Эрика довольно долго сидела, погрузившись в размышления. Потом сделала то, что удивило ее саму, смутило Микаэля и шокировало Лисбет, – встала, обошла вокруг стола и заключила Лисбет Саландер в объятия. Та стала вырываться, как червяк, которого собираются насадить на крючок.
