Май Шеваль и Пер Валё
Мультимиллионер
В течение тридцати пяти лет Май Шеваль и Пер Валё оставались самыми ивестными, самыми читаемыми и самыми уважаемыми шведскими писателями-детективщиками. Десять их романов, напечатанных в Швеции с 1965 по 1975 год, были переведены на множество языков. Они получили ряд премий, включая премию имени Эдгара Аллана По. Фильмы по их романам снимались в США, в Германии, в Советском Союзе, в Нидерландах. Май Шеваль и Пер Валё встретились летом 1962 года. Валё к тому времени уже стал известным писателем и журналистом. У него были жена и дети.
Май Шеваль была разведена, жила с шестилетней дочерью и работала журналистом и редактором. Они влюбились друг в друга с первого взгляда, но не могли быть вместе. Они встречались в барах, работали и писали вместе. Не прошло и года, как Валё съехался с Шеваль.
Их первый сын родился девятью месяцами позже. По тем временам это был большой скандал. Они не оформили свои отношения, но не расставались всю жизнь. Их союз стал легендой. Вскоре после встречи они начали планировать серию детективных романов, в которых могли бы выразить свои радикальные левые взгляды. Серия называлась «История преступления». В этом названии заключался политический посыл романов. Авторы считали, что причина преступлений кроется в том, что общество потеряло контакт с рабочим классом. Они писали главы по очереди, потом редактировали написанное друг другом и вместе готовили книгу к изданию. Оба писателя вынуждены были продолжать работать, чтобы содержать себя, поэтому на написание романов у них было мало времени. Но иногда им удавалось вместе создавать сценарии и новеллы. Всего таких новелл три. Все они имеют общую структуру. Авторам в них отведена роль наблюдателей, делящихся с читателем увиденным и услышанным. Но только в рассказе «Мультимиллионер» Валё и Шеваль поднимают вопросы, сделавшие их романы знаменитыми. Перед вами история банального мошенничества.
Несколько лет назад мы познакомились с мультимиллионером. Не каждый день встречаешь такого человека. Особенно если это долларовый мультимиллионер. Есть в долларах какой-то особый шик.
Но если принимать во внимание место встречи, то она перестает казаться такой уж необычной. Произошло это на борту «Королевы Елизаветы» – настоящего корабля, который теперь превратили в отель где-то во Флориде, да еще и в первом классе, а он, как известно, кишит миллионерами. Были там и синеволосые американки, и шепелявые английские лорды. Но этого мужчину мы запомнили, потому что он рассказал интересную историю. Историю с моралью. С палубы мы наблюдали за яхтами под мостом Варрацано Нэрроус, а когда маяк Эмброус скрылся в тумане, перешли в бар – и там-то и увидели этого мужчину. Он сидел один за столом, сутулый, в голубом кашемировом пуловере. Перед ним стоял двойной виски. Было рановато для алкоголя. Он бросил на нас взгляд, когда мы карабкались на барные стулья. Кроме нас и бармена, в баре больше никого не было. До обеда оставался час. Мужчине на вид было лет шестьдесят, но потом мы узнали, что ему сорок два. Когда мы заказывали напитки, мужчина выронил пачку сигарет на палас. Он поднял глаза на бармена, смешивавшего нам напитки, и произнес:
– Будьте добры, подайте мне мои сигареты.
Бармен продолжил заниматься своим делом.
– Мои сигареты упали на пол. Подайте их мне, – повторил мужчина на диване.
Бармен энергично смешивал напитки, притворясь, что не слышит.
– Или я разозлюсь, – добавил мужчина.
Бармен с невозмутимым видом насыпал лед. Мужчина на диване сверлил его взглядом голубых глаз. Нам стало любопытно, что будет дальше. Мужчина в голубом пуловере резко поставил стакан на стол и произнес:
– Теперь я разозлился.
Так он и сделал. Пришел в ярость. Вскочил. Разразился гневной тирадой в сторону бармена, обозвал его всеми мыслимыми словами, устроил истерику, как пятилетний ребенок, и вылетел из бара, оставив пачку сигарет лежать на ковре. Бармен сохранял невозмутимость. Вскоре показался его помощник, который поднял пачку сигарет и положил на стол.
– Какой неуравновешенный тип, – сказали мы.
Бармен сохранял загадочное спокойствие сфинкса.
В этом плавании нам достались места за столом судового врача и казначея. Там мы снова столкнулись с мужчиной из бара. Не за обедом – тогда его стул пустовал, – а за ужином. Он был в плохом настроении, потому что его не посадили за стол капитана. Он хотел сидеть за капитанским столом, как и положено мультимиллионеру.
Плавание заняло четыре дня, пятнадцать часов и двадцать пять минут. Это не так уж долго, в прошлом путешествия занимали гораздо больше времени, но нам это время показалось целой вечностью.
Пассажиров в первом классе было немного. Обеды и ужины растягивались надолго. И поскольку мы всегда сидели за одним столом, нам пришлось много общаться с мультимиллионером. Мы даже узнали, как его зовут, – Макгрант. А в том, что он был американцем, сомневаться не приходилось. Когда мы спросили, где он живет, он удивленно поднял брови и сказал:
– Разумеется, в Макгранте.
Как выяснилось, он родился в городе Макгрант – то ли в Миссисипи, то ли в Кентукки. Его прадед прибыл туда из Шотландии и основал город. Ему принадлежал весь город: банк, универмаг, все здания и почти вся земля. Красивый город, отметил мультимиллионер, с населением около десяти тысяч жителей, все белые, и даже слуги у них белые, и все живут в своих собственных домах. И, да, разумеется, он контролирует местную власть тоже.
Ему очень нравится его «Бентли», рассказал мужчина, но еще больше ему нравится его «Роллс-Ройс», хотя следовало бы отдать предпочтение американским «Кадиллакам», которых у него было два. Нас он воспринимал как своих друзей, поскольку мы делили с ним хлеб-соль и странные десерты Кунарда, похожие на лебедей из пудинга.
Он бросал презрительные взгляды на старых английских лордов, сидевших за столом капитана, и говорил, что когда позволил себе приступ ярости в баре из-за пачки сигарет на ковре, то и представить не мог, что окажется за одним столом с нами.
Мы слушали его с плохо скрываемым любопытством и испытывали к нему смесь ужаса и сочувствия.
Он никогда сам не открывал и не закрывал дверь. Никогда не садился на стул, если его него для не отодвигали. Никогда не поднимал предметы, которые он постоянно и явно нарочно ронял на пол. Он хотел, чтобы ему прислуживали. И если обслуга медлила, он изливал на них свою ярость. Это было частью его повседневного ритуала.
И если мы или другие пассажиры пытались помочь, он злился.
Смотреть на это было отвратительно. Мы недоумевали, как можно так себя вести.
Видимо, этот вопрос читался у нас в глазах, потому что мужчина решил рассказать нам свою необычную историю.
Поначалу это была стандартная история единственного сына жесткого и требовательного отца. Ради наследства сын должен был сперва показать, на что он способен. Странным только оказался метод, который выбрал отец.
Однажды отец сказал: «Вот билет до Сан-Франциско. Езжай туда, проживи там год, и когда вернешься – получишь город Макгрант». (Ему следовало добавить, что к тому времени он умрет от инфаркта, что и произошло.)
Младшему Макгранту ничего не оставалось, как подчиниться воле отца. С парой долларов в кармане и сумкой, наполненной самым необходимым, он сел на поезд до Сан-Франциско. Это было далеко. Он никогда раньше не бывал на западном побережье США и никого там не знал.
– Но я справился, – сказал Макгрант. – Разумеется, справился. И более того, я прекрасно провел этот год в Сан-Франциско.
– Значит, вы нашли там работу? – предположили мы.
– Работу?
Макгрант уставился на нас голубыми глазами, полными удивления.
На третий день штормило. После обеда мы в бинокль увидели Фастнет-Рок на северо-востоке. Тяжелые зеленые волны нещадно качали корабль. Пассажиры и команда рассредоточились по судну. Мы трое сидели одни за обеденным столом. Поговаривали, что даже судового врача одолела морская болезнь и что он лежит в ванне в своей каюте и смотрит, как вода поднимается и опускается в такт волнам. После обеда мы выпили кофе с коньяком в полупустом салоне.
– Нет, – сказал Макгрант. – Работать я не работал, но научился жить в Сан-Франциско. Поскольку вы мои друзья, я расскажу, как это получилось. Может, и вам пригодятся мои методы.
Мы внимательно слушали.
– Когда я приехал в Сан-Франциско, у меня не было за душой ни цента, – начал Макгрант.
– Ни цента?
Он вопросительно изогнул брови и, сверкнув голубыми глазами, спросил:
– Вы действительно не знаете, что в таких случаях делают?
– Нет, – ответили мы. И это была чистая правда.
Тогда он продолжил:
– Я приехал в Сан-Франциско без единого цента, и у меня был только один путь. Сан-Франциско – один из самых сложных городов в Штатах, да и, наверное, во всем мире.
– Вот как, – сказали мы. – И что же делают люди?
И он рассказал следующую историю:
– Я прибыл в Сан-Франциско утром. Я хотел есть. Но денег у меня не было. Я не знал город и не знал, что делать. Я вышел с вокзала, увидел очередь из такси и осознал, что не могу поднять руку и попросить отвезти меня в лучший отель города. Я стоял там с сумкой в руке и думал: «Ты здесь совсем один. Ты должен выжить». Но как? Вот в чем вопрос.
И тут я увидел его. Невысокого помятого человечка, который неровной поступью шел по тротуару напротив. Он нес плакат со словами «Ешьте во «Фрэндли» – самом дружественном ресторане». Ниже шрифтом помельче было написано: «Попробуйте нашу домашнюю кухню. Если не понравится – мы не возьмем с вас денег».
Как уже говорилось, я был голоден. Все деньги, что у меня были, я по старой привычке спустил на спиртное в вагоне-ресторане. И я решил принять вызов с плаката, будучи уверенным, что их еда мне не понравится. Оказалось, что «дружественный» ресторан находится на соседней улице. В зале оказалось полно людей, пришедших позавтракать. Я сел в дальнем углу и заказал полноценный завтрак из яиц с беконом, тостов, масла, сыра, джема, сока, кофе – всего, что пришло мне на ум. А вы, наверное, заметили, что ем я очень мало. Совсем как птичка. Так было всегда.
Мы кивнули. Он действительно ел мало, явно предпочитая еде выпивку.
– Принесли мой заказ. Я попробовал всего понемногу и быстро насытился. Позвал официантку, показал на практически нетронутый завтрак и заявил, что это была самая ужасная еда в моей жизни. Разумеется, вызвали распорядителя. Он выразил сожаления по поводу того, что я недоволен их кухней, и заверил меня, что «Фрэндли» держит слово. Затем попросил меня расписаться на счете. Я написал первое, что пришло мне в голову: «Дж. Формби». Я всегда был неравнодушен к банджо. Когда я, сытый и довольный, шел к выходу, то заметил, что гости оставляют чаевые на столе, как это обычно делают в Штатах. Было проще простого подобрать монетки по дороге к выходу.
«Неплохое начало», – подумал я. Чаевых мне хватило на то, чтобы снять комнату. И можете представить мое удивление, когда я выглянул в окно своего нового дома и первое, что увидел, – старика с плакатом, идентичным тому, что уже видел на вокзале. «Ешьте в «Фрэндли» – самом дружественном ресторане! Попробуйте нашу домашнюю кухню. Если не понравится – мы не возьмем с вас денег».
Я посетил телефонную будку и, к своему удовольствию, выяснил, что «Фрэндли» являлся большой сетью ресторанов. В одном только Сан-Франциско их было около ста. Я понял, какие невероятные возможности это мне дает. Разумеется, я стал их постоянным клиентом. Я жил на чаевые, собранные со столов в ресторанах «Фрэндли». Потихоньку у меня стал расти капитал. Однажды ко мне обратился человек за соседним столом. У меня не было никакого желания говорить с этим типом, похожим на бродягу.
– Хороший трюк. Жаль только, что проделывать его можно лишь пару раз в год. Они собирают счета с именами и проверяют их. И стоит одному имени повториться, как они заносят его в черный список.
Я смотрел на него во все глаза. Может, у него проблемы с головой? Когда я с недовольной миной расписался на счете, он вытер рот и сказал:
– Я знаю другой хороший трюк, но его можно проделывать раз в год. У «Парслиз». Там дарят торт на день рождения. Торт можно продать. Но нужно показать документ с датой рождения.
Не удостоив его взглядом, я поднялся и пошел к выходу, подбирая чаевые со столов и тем самым увеличивая мой капитал. По возвращении домой я связался с властями Макгранта и приказал им прислать сотню удостоверений личности с незаполненной датой рождения. Выдачей удостоверений в моем городке занимался шериф. Ему предстояли перевыборы через полгода, так что через три дня в руках у меня были заветные карты; их доставили экспресс-почтой. Дальше все было очень просто. Я брал торты в «Парслиз» – тоже большая сеть заведений – и продавал их ресторанам «Фрэндли», в которых уже нельзя было питаться. Здесь надо сказать, что я не люблю ходить пешком и не воспринимаю так называемый общественный транспорт, разве что за исключением этого корабля.
Макгрант прервался, чтобы обвести рукой салон «Королевы Элизабет», в котором престарелый, страдающий от холестериновых пробок и тупости пятый граф Какой-то-Там читал лекцию о лорде Нельсоне и битве при Абукире для группки матросов, от скуки ерзавших на стульях, – им приказали сюда прийти. Старика даже сильная качка не могла пронять.
– Итак, – протянул Макгрант, как бы невзначай роняя ложку на пол. – Вот что я сделал. Я позвонил во все автомобильные салоны города и сказал, что тетушка поручила мне купить ей машину. Роскошную машину. Но она требует, чтобы я сначала проверил ее сам. Я назначал встречу с продавцами в фойе дорогих отелей. Дальше я обкатывал машину, любуясь окрестностями. Когда продавец начинал нервничать и намекать, что пора бы принять решение, я сообщал ему, что эта машина моей придирчивой тетушке никак не подойдет. И потом приглашал следующего продавца. С одним автомобилем – кажется, это был «Даймлер» – после десяти дней катания мне пришлось на одиннадцатый устроить тетушке инфаркт. Так, друзья мои, я прожил год в Сан-Франциско – самом жестоком городе в мире. И если вам доведется там оказаться, вы знаете, как поступать. По истечении года я вернулся домой, и уже не с пустыми карманами, как вы можете догадаться. К сожалению, отцу не довелось стать свидетелем моего триумфального возвращения: он скончался неделей ранее.
В общении с нами Макгрант проявлял осторожность. Правда, поддавшись порыву, он показал нам свои лекарства – сотню упаковок – и наличность. Несмотря на присутствие чековой книжки и кредитной карты, а также того обстоятельства, что все путешествие было оплачено заранее, он повсюду таскал с собой бумажник с пачками купюр различной западноевропейской валюты.
– Никогда не знаешь, что может случиться, – приговаривал он.
И, конечно, был прав.
Макгрант сошел на берег в Шербуре. На набережной его уже ждал черный лимузин с шофером.
На прощание он дал нам полезный совет:
– Не давайте чистильщикам обуви чаевых, когда прибудете в Саутгемптон.
Когда Макгрант выходил из столовой, мы увидели, как он подобрал со стола чаевые, оставленные каким-то доверчивым американцем.
Помимо американца, все на корабле было обычным. Запах рыбы, качка волн, корабельные сигналы. Капитана звали Лоу.
Мы выиграли приз за самую смешную шляпку. Все участники получили такой приз. Макгрант не участвовал. Он стоял на главной палубе и ругал стюарда за то, что его багаж неправильно упаковали. Стюард, кстати, был из чужой каюты.
Пер Валё родился в 1926 году. Он начал работать журналистом в 1947 году и продолжал писать для газет и журналов до 1964 года, одновременно работая рецензентом кинофильмов и театральных пьес. Свой первый роман он опубликовал в 1959 году. Еще семь – в последующие девять лет. В них отражены его политические взгляды и озабоченность социальной несправедливостью и злоупотреблением властью. Эти темы являются центральными и в десяти детективных романах, написанных в соавторстве с Май Шеваль. Последняя родилась в 1935 году. Она работала журналистом, редактором, писателем и переводчиком. Валё и Шеваль познакомились в 1963 году и почти сразу начали встречаться. В 1965 году они выпустили первый роман «Розанна», с которого началась серия из десяти романов «История преступления». Главным героем романов стал главный инспектор Мартин Бек из отдела уголовных преступлений шведской полиции. Четвертая книга серии, «Смеющийся полицейский» (1968), в 1971 году получила премию имени Эдгара Аллана По за лучший детектив, напечатанный в США. Шеваль и Валё вместе работали над сценариями кинофильмов, рассказами и эссе. Последний роман в серии, «Террористы», вышел уже после смерти Валё в 1975 году. Валё на тот момент было сорок восемь лет. Романы перевели на множество языков и перепечатывали бесчисленное количество раз. По ним были сняты кино и телесериалы. Около двадцати фильмов было снято по мотивам книг. В Англии BBC поставила по ним радиоспектакли. Май Шеваль писала, что им с Пером Валё не удалось изменить шведское общество, несмотря на то что это являлось их целью, – но им удалось навсегда изменить шведскую детективную литературу.
