Яфа Каванар
Яфа Каванар никогда не утверждала, что она идеальна – но многие молодые люди Таркора были в этом уверены. Она сама более трезво оценивала себя и понимала, что вся ее смелость и красота основаны, во многом, на том, что мать давно умерла, а отца больше волновали его алхимические опыты, нежели дочь. И предоставленная самой себе Яфа заказывала дерзкие украшения, шила платья смелых фасонов и сочетала, казалось бы, не сочетаемое.
Такие люди часто становятся местными шутами. Но у Яфы было чувство стиля. Она не только умело подчеркивала собственные достоинства, но и стала законодательницей моды. Леди Каванар отлично понимала, что несмотря на траур по королю, большинство благородных дам спит и видит бал во дворце в честь Праздника Огней. И предполагает, каким же будет платье леди Яфы. Чтобы на следующий же день отправиться к своим портным и заказать что-то подобное.
Шагая по коридорам поместья Каванар, Яфа размышляла, не стоит ли добавить еще немного кружев к ее наряду. По крайней мере, эти мысли представлялись ей более «безопасными», чем в очередной раз думать о брате, его жене и своем будущем.
Но проходя мимо запертого кабинета отца, девушка невольно остановилась. В последнее время ей в голову приходила и другая мысль.
Аран Каванар умер год назад. В этом самом кабинете, где его нашли слуги. Он проводил еще один из своих бесчисленных опытов, когда его сердце остановилось. Естественная смерть, как сказал лекарь.
Тогда Равен закрыл кабинет. Не то чтобы там было что-то особенное… просто и он, и Яфа не имели желания разбираться с вещами отца. В итоге, брат отдал ключ Яфе, но она никогда не хотела входить внутрь. Помимо всего прочего, это могло быть и опасно, кто знает, что хранил в своем кабинете алхимик.
Но в последние дни все чаще девушка думала о том, что стоит разобраться в вещах отца. Не то чтобы ею завладевала ностальгия – но Яфа все отчетливее понимала, что не знает, что ей делать, и как дальше быть. Возможно, в вещах отца найдется что-то, что сможет ее вдохновить. Или даст ответы на вопросы, которые она сама боится задать.
Отвернувшись от двери, Яфа решительно двинулась дальше. Возможно, она и заглянет в кабинет отца, но не сейчас. Сейчас ее ждут.
Вообще-то с большим удовольствием леди Каванар встретилась с Валентайном, вестей от которого с нетерпением ожидала. Но он еще не выходил на связь.
Поэтому стоит заняться теми делами, которые напомнят всем на королевском балу, кто здесь совершенство.
В поместье Каванар целый зал был отдан под танцевальные уроки. Хотя все аристократы обучались танцам, Яфа решила и в этом достичь небывалого мастерства. Именно она отыскала Ахикара Амбассалана, именно после визитов к леди Яфе он стал одним из самых известных и модных учителей танцев в Таркоре.
Это случилось много лет назад, но с тех пор Яфа никогда не пренебрегала возможностью еще немного усовершенствовать свое искусство танца. К тому же, она просто любила танцевать.
– Леди Яфа, рад видеть вас, – Ахикар поклонился и приложился губами к ее ладони. – С каждым днем вы расцветаете все больше.
– Так что скоро начну стареть.
– О, до этого момента еще очень далеко.
– Ничего не меняется в этом городе – а вы все также профессионально льстите, милорд Амбассалан.
Он приподнял темную бровь. Настолько изящную, что Яфа подозревала, Ахикар много времени проводит, тщательно следя за своей внешностью. Что ж, это умный ход… учитывая, что обучает танцам он хорошеньких молодых аристократок.
– Мне казалось, мы давно перешли на имена.
– А мне казалось, милорд Амбассалан, мы уже давно на ты.
В его темных глазах отразилось замешательство, пока он не понял, что Яфа попросту играет с ним. Ахикар рассмеялся и, резко притянув девушку к себе, коснулся ее губ своими.
Яфа отстранилась через несколько секунд.
– Давай сначала потанцуем. Мне и правда хотелось бы на бале не упасть в грязь лицом.
– Ты же Яфа Каванар. Ты не можешь быть не прекрасной.
Невольно девушка коснулась одной рукой ладони другой. Как и всегда, ее руки были скрыты перчатками – тонкими, чтобы они не мешали, но достаточными, чтобы скрывать ее ладони.
Ахикар не обратил внимания на ее жест – или не заметил его. Сделав шаг назад, он встал в начальную позицию танца, который в Таркоре называли «Поцелуем бабочки». За поэтическим названием скрывались сложные фигуры и едва уловимые касания партнера – будто крыльями бабочек.
Яфа присела в глубоком реверансе. Ахикар же начал отсчитывать такты.
Раскрасневшаяся леди Каванар устроилась в гостиной, в глубоком кресле, где почти терялась ее хрупкая фигурка. Волосы растрепались после многих часов танцев, но впервые за долгие дни Яфа могла сказать, что чувствовала себя абсолютно умиротворенной и даже счастливой.
Унизанными кольцами пальцами она сжимала бокал с охлажденным вином. Впрочем, утолив первую жажду, она просто потягивала напиток, изредка отвлекаясь от созерцания камина.
Хотелось только побыстрее избавиться от корсажа. После часов танцев оставаться в нем становилось совершенно невыносимо.
Яфа улыбнулась, будто довольная кошка: если бы она захотела, то сейчас была без одежды – и не одна. Она с удовольствием вспоминала, как после изнурительных тренировок Ахикар наклонился к ее уху и прошептал:
– Может быть, пригласишь меня в свою комнату?
– Не сегодня, – рассмеялась она. – Но до праздника мне понадобится еще много уроков!
Некому было рассказывать ей, что прилично, а что нет. Что стоит одобрять, а чего категорически избегать. И Яфа делала то, что ей хотелось – всегда. Ей нравился Ахикар – к тому же, он оказался рядом, когда отдалился Равен.
Глотнув еще вина, Яфа вытащила из прически несколько последних шпилек, позволив прядям рассыпаться по плечам. Удобнее устроившись в кресле, она прикрыла глаза, наслаждаясь моментом. Вино приятно холодило пальцы, даже сквозь перчатки, а камин потрескивал, дополняя ощущение уюта.
Дверь скрипнула, и Яфа отчетливо услышала, как кто-то вошел в гостиную. Но ей так не хотелось открывать глаза и разрушать момент – возможно, слуги быстро уйдут. Или даже не заметят ее.
– Моя дорогая Яфа! Как я рада тебя видеть.
Вздрогнув, девушка открыла глаза и повернула голову, чтобы посмотреть на Джану, жену ее брата.
Она даже не хотела знать, где Равен ее нашел. И как ему пришло в голову залезть к ней под юбку – и почему он женился на ней вместо того, чтобы избавиться, когда она забеременела.
Джана была довольно некрасивой, со слишком толстыми губами и тонкими волосами, которые никак не хотели укладываться хоть в какое-то подобие прически. По мнению Яфы, у Джаны еще и напрочь отсутствовал вкус. Вот и сегодня на ней было совершенно невнятное платье, кажется, светло-голубого цвета. Которое умудрялось отлично подчеркивать круглый живот леди Каванар.
Она уселась в соседнее кресло.
– Слышала, приходил твой учитель танцев.
– Да, – сдержанно ответила Яфа.
– Как жаль, что я не смогу присутствовать на празднике!
– В твоем положении это было бы не уместно.
– Конечно. Не стоит подвергать наследника опасности.
Яфа чуть было не сказала: если только это не девочка. Но сдержалась. Главное, выдержать для приличия хотя бы пару минут – а потом можно вежливо откланяться.
Джана достала откуда-то веер, а может, он и был у нее в руках, Яфа не обратила внимания. Раскрыв его, леди Каванар начала лениво обмахиваться и, как ни в чем не бывало, продолжать щебетать:
– Надеюсь, ты и милый Равен хорошенько там повеселитесь. И он, конечно же, найдет тебе подходящего мужа.
– Равен спросит моего мнения при выборе мужа.
– Конечно-конечно.
Яфа уже с трудом сдерживалась. Она сильнее сжала бокал с вином и обдумывала, как бы сказать, что у нее масса неотложных дел. Где-нибудь подальше от Джаны.
– Если конечно, твой учитель танцев тебя не попортил, – продолжала леди Каванар. – Или еще кто. Порченый товар сложнее пристроить замуж. Придется Равену покрутиться.
Яфа вскочила на ноги, бокал полетел на пол, разлетаясь на осколки, заливая ковры темными пятнами.
– Как ты смеешь, – прошипела Яфа, – шлюха…
Впервые за вечер Джана посмотрела на нее. И в ее глазах было только спокойствие и презрение:
– Ты можешь называть меня как угодно. Но теперь я хозяйка этого дома. И приложу все силы, чтобы вышвырнуть тебя вон. Когда родиться ребенок, для тебя тут места не будет.
– Еще посмотрим, сможешь ли.
– Смогу. Я знаю, что отец позволял вам творить все, что вздумается… я знаю, что ты и Равен были друг другу ближе, чем положено брату и сестре. Я не собираюсь греть на груди змеюку, моему сыну нужна здоровая атмосфера.
И Джана погладила свой живот, который сейчас казался совсем огромным.
– Надеюсь, ты сдохнешь при родах, – холодно бросила Яфа.
Развернувшись, она вышла из гостиной, а ей в спину летел негромкий смех Джаны. В этот момент Яфа вспоминала все страшные сказки о ведьмах и злобных колдунах, которые слышала. Может быть, у Джаны тоже есть немного Дара? Который она использует не во благо окружающим, однозначно.
Кулаки Яфы непроизвольно сжались, пока она шагала по коридорам поместья. Как эта шлюха смеет ей угрожать! И в то же время сложно не признать, что теперь она стала хозяйкой дома – и Яфа не сомневалась, от нее постараются избавиться как можно скорее. Но неужели Равен на это пойдет? Неужели ему настолько плевать?
С горечью Яфа вспомнила их последний разговор. Да, вполне может. После смерти отца многое изменилось. В том числе и сам Равен.
Яфа застыла посреди коридора. Мысли об отце вызвали в памяти массивную дверь его запертого кабинета. Возвращаться к себе в комнату Яфе не хотелось, настроение безвозвратно утеряно, Ахикар уже отбыл.
Так может, сейчас то самое время, когда стоит наведаться в кабинет отца? То единственное место в поместье, где никто не будет ее искать. И никогда не найдет.
Решившись, Яфа сжала ключ, который всегда носила на шее – с того самого дня, как Равен отдал его. К ее удивлению, замок щелкнул сразу же, а дверь поддалась легко и без усилий – как будто отец ушел только вчера.
Арана Каванара называли Коллекционером. Странных вещей, диковинок, зачарованных безделушек. Его считали эксцентричным лордом, тоскующим по безвременно умершей супруге и тихонько проводящем свои алхимические опыты. В кабинете, полном его коллекцией.
Яфа застыла на пороге, но разглядеть что-то во мраке было совершенно невозможно. Она запоздало пожалела, что не взяла с собой никаких источников света, но потом вспомнила, что наверняка в кабинете отца стояли магические шары. И если только отец не извратился как-то по-особенному, они должна зажигаться тем же командным словом, что и все шары в поместье.
– Сефид.
Негромкий голос Яфы прозвучал в спертом воздухе как-то неуверенно и глухо. Но в тот же момент в разных углах кабинета по очереди вспыхнули магические шары. Их свет не был слишком ярок – но вполне достаточно, чтобы рассмотреть кабинет.
В последний раз Яфа была здесь в день смерти отца. Тогда своими криками слуги переполошили весь дом – они и нашли Арана Каванара, прямо за его рабочим столом, где его хватил удар.
Массивный стол стоял в глубине кабинета. Он терялся среди огромных стеллажей и нагромождений странных вещей, которые в смутных отблесках шаров принимали самые необычные формы.
Оглядываясь, Яфа не торопясь двинулась в глубину комнаты. Она не пыталась что-то отыскать, как и не пыталась все разглядеть или запомнить. Она позволяла взгляду скользить, а разуму фиксировать детали, но не зацикливаться на них.
С полок на леди Яфу таращились пыльные чучела, которые лорду Каванару привозили со всех уголков света. В нише, во мраке, терялся огромный книжный шкаф – в нем стояли те фолианты, которые могли понадобится Арану во время его работы. Тут же был и алхимический стол со странными приспособлениями, колбами и ретортами.
Около него Яфа остановилась. И долго рассматривала, склонив голову на бок. Затем провела пальцем по длинной трубке, соединяющей одну колбу с другой. В пыли остался след ее пальца.
Застыв на секунду, Яфа по очереди сняла все кольца, стянула с руки сначала одну перчатку, а затем и вторую. Лишенные второй кожи, уродливые рубцы отчетливо проступили в полумраке магических шаров. Тот изъян, который Яфа старалась скрывать.
Пальцы вновь прошлись по стеклу трубки. Яфа отлично помнила тот день, когда получила ожоги. Тогда же, когда погибла ее мать, леди Иффа.
Оставив перчатки у пыльных колб, девушка двинулась к столу отцу. Усевшись на скрипнувший стул, она оглядела резную крышку стола, разбросанные бумаги, груды каких-то папок. Некстати пришла мысль, что последним на этом стуле сидел Аран Каванар – точнее, его мертвое тело.
Взяв один из листов бумаги, лежавший сверху, Яфа подула на него, разгоняя пыль. Правда, это ничего не дело: бумагу покрывали какие-то формулы и знаки, как подозревала девушка, алхимические.
Небрежно бросив листок на стол, Яфа откинулась на спинку стула. Что она вообще хотела тут найти? Неожиданный дневник, который представит отца в новом свете? Запертый сундук с тайнами?
Яфа никогда не испытывала по отношению к отцу того благоговейного восхищения, которое было свойственно Равену. Она и в кабинет-то не заходила только потому, что ей было не интересно. Возможно, это и стало главной причиной, почему после смерти лорда брат отдалился от нее. Равен восхищался отцом, преклонялся перед ним – хотя при жизни тот так и не одарил его своим вниманием. Но восхищение Равена и так было безграничным.
Возможно, потому что он никогда по-настоящему не знал Арана Каванара.
Возможно, потому что не был в кабинете в тот день.
Иффа Каванар учила дочь вышивать. У десятилетней Яфы отлично выходило, она хорошо помнила, что в тот день закончила волосы дамы, смотрящей на море с берега и явно кого-то ожидающей. А потом они с матерью отправились к отцу в кабинет. И там Яфа с интересом рассматривала огромную карту на стене, пока ее родители разговаривали – а затем и ругались.
Леди Иффа кричала, что Арана интересует только его алхимия. Только магия, способностей к которой он начисто лишен. Что он женился на Иффе только из-за того, что в ее роду Дар был необычайно силен. Даже юная Яфа знала, что это не правда: лорд Аран любил свою леди. Хотя сейчас Яфа думала, что одно другому ничуть не мешало.
Она повернула голову и посмотрела на стену, обшитую деревянными панелями. Там все еще висела та самая карта, местами сильно потертая и потрепанная. Аран и сам любил ее изучать, приговаривая:
– Шестой дом – это еще не весь мир.
Она стояла там, когда услышала сначала звон разбитого стекла, а потом крик матери. Обернувшись, Яфа, конечно же, не поняла, что произошло, но увидела разбитое стекло на алхимическом столе, упавшую мать и шипящие прожженные пятна на ковре.
Ужасное шипение. С таким же звуком пролитая жидкость разъедала кожу леди Иффы.
Ее дочь так никогда и не узнала, что же произошло. То ли леди Каванар случайно задела алхимический стол, то ли решила его уничтожить в приступе ярости. Но Аран не успел или не захотел ее остановить, а потом было уже слишком поздно.
Яфа мало что помнила. Только ужасное шипение и запах горелого – впрочем, скорее всего, большей части не было в реальности, только в ее воображении. Потому что она кинулась на помощь матери, попыталась схватить ее за руки, и почувствовала только боль в собственных ладонях.
Эта боль преследовала ее еще много дней. И даже когда повязки сняли, даже когда перестали мазать удушающей мазью, уродливые шрамы никуда не делись. Тогда же Яфа узнала, что ее мать не пережила тот день.
Хотя под большим секретом Лайоли шепотом рассказывала, что госпожа вовсе не умерла на полу в кабинете. И еще несколько суток мучилась от боли и кричала, пока не умерла в своей постели.
Яфа равнодушно взглянула на бумаги на столе. Она знала, что с таким усердием стал искать отец. Он чувствовал себя виноватым – и с остервенением занялся поисками воскрешения. Он хотел вернуть Иффу.
Вздохнув, Яфа поднялась из-за стола. Приходить в кабинет было ошибкой, ей тут делать ничего, она ничего не найдет, кроме пыли.
