«Тушка» была куда больше «пешки». Даже для туалета место нашлось, а за откидным столиком можно было перекусить, задумчиво глядя в иллюминатор.

«Ту-10» даже с виду казался огромным. Четырехмоторный, с разнесенными килями, он стоял на взлетной полосе ровно, опираясь на три колеса, одно из которых имело непривычное расположение – в носу, а не в хвосте.

Экипаж тоже разросся – до десяти человек, а располагались они в двух герметичных кабинах. В передней помещались первый пилот, он же командир, второй пилот, штурман-бомбардир, бортинженер, оператор РЛС «Кобальт» и радист. Среднюю гермокабину занимали старший, левый и правый бортовые стрелки, и была еще задняя негерметичная кабина, где сидел стрелок хвостовой пушечной установки. Именно пушечной, пулеметов на «тушке» не держали.

Орудия «НС-23» или «БС-20» располагались в четырех вращавшихся башенках, попарно сверху и снизу фюзеляжа, а еще одна спаренная пушка размещалась в кормовой установке.

Полный круговой обстрел – каждая точка пространства простреливалась четырьмя стволами как минимум – к нам не подходи! Причем управление башнями было электродистанционным – старший стрелок управлял огнем двух верхних башен, а бортовые – нижними.

И это был не просто самолет, а бомбардировщик – передний бомбовый отсек был разделен на две части, в каждой из которых можно было подвешивать до трех бомб, каждая весом в две тонны, а задний отсек позволял разместить две пятитонные бомбы.

Ну или тридцать шесть штук по пятьсот кило. Один «Ту-10», по сути, заменял пару эскадрилий «-Пе-2»!

А летел он на высоте от десяти до тринадцати тысяч метров и летал далеко – ежели брал на борт четырнадцать тонн бомб, то мог сбросить их на Париж или Лондон, а если пять всего, то вдвое дальше, да чуть ли не втрое. И на скорости «Мессершмитта»! Как тут не восхищаться?

Майор Челышев поднялся по тревоге в три часа ночи. Ну это только так говорится – ночи. Был конец мая, стало быть, солнце над Мурманском не заходило вообще – полярный день. Без жалюзи и плотных штор хрен заснешь.

Выбежав из «деревяшки» – чудом уцелевшего дома, где квартировал, он запрыгнул в «Виллис» и дал отмашку водиле: гони!

Картина вокруг глаз не радовала – сплошные фундаменты да остовы печей. Вся окраина выгорела – 5-й воздушный флот немцев устраивал подчас по восемнадцать налетов в день, выжигая город целыми улицами. Но вот взять Мурманск гитлеровцы так и не смогли. А осенью 1942-го, когда была снята блокада Ленинграда, освобождены Петрозаводск и Выборг, в наступление перешли 14-я армия и 4-й тяжелый мехкорпус Карельского фронта (командующий – генерал армии Мерецков).

После штурма немецких укреплений на хребте Муста-Тунтури и разгрома частей армии «Лапландия» под командованием Дитля советские войска перешли в наступление, отвоевав Печенгу и заняв Киркенес. В это самое время линкоры Северного флота – «Марат» и «Архангельск» – обстреливали позиции немецкой армии «Норвегия» на побережье Варангер-фьорда.

Норвежское правительство в изгнании благословило освободительный поход Красной Армии, оно даже прислало из Швеции двенадцать тысяч добровольцев.

Финнмарк, то есть Северная Норвегия – территория суровая и почти не заселенная. Тундра или хилая тайга. Тундру войска прошли быстро, подступая к Нарвику со шведской стороны, на что Стокгольм выразил робкое возмущение. Шли, невзирая на дожди, туман, грязь, слякоть и прочие прелести северного лета.

Правильную политику выбрал товарищ Сталин! Не стоило спасать поляков да румын. Пшеки, поганцы, 22 июня в наших стреляли из-за угла! А норвежцы… Это же европейцы! Вон Франция – чуть нажали на нее фрицы, так она тут же влежку и ноги раздвинула. Европейцы Красной Армии не помеха. Зато, когда Норвегию освободим, она за нас будет – мы же не сразу оттуда уйдем. И не все…

Да и сколько терпеть можно? Чуть подходит американский конвой, а немцы из Нарвика уже тут как тут. Пора, пора брать это нацистское гнездовье в Арктике!

«Виллис» тряхнуло, обрывая размышлизмы. Приехали.

На аэродроме все уже было готово. Комполка пожал руку Челышеву и сказал:

– Задача простая – в Нарвике сейчас стоит «Адмирал Шеер», эсминцы и прочие лоханки…

– Разбомбить их к такой-то матери, – подхватил Егор.

– Ты меня понял!

Девятеро летчиков поднялись по трапу в самолет, Челышев попал внутрь последним, и Кибаль захлопнул дверь.

– Все проверил?

– Так точно!

Заняв свое место, положив руки на штурвал, Егор почувствовал довольство.

Гул моторов усилился, и «Ту-10» стронулся с места, покатил по бетонной полосе, набирая скорость. Тонны полной загрузки притягивали бомбовоз к земле, но двигатели были сильнее – «тушка» оторвалась от взлетки и стала набирать высоту.

От Мурманска до Нарвика – девятьсот километров, так что «тушку» загрузили по полной. Правда, в переднем бомбовом отсеке были подвешены не тяжеленные пятитонки, а четыре планирующие бомбы УБ-500 «Чайка» конструкции Королева – такую выпускали километров за восемь или десять от цели, а дальше снаряд летел на коротких треугольных крыльях, разгоняемый реактивным двигателем и руля в полете. Ну рулила не сама бомба, естественно, наведением занимался штурман-оператор по радио, а чтоб было видно «Чайку», у нее на хвосте горели красные сигнальные трассеры.

Поднявшись на высоту в десять с половиной километров, бомбардировщик полетел на запад, чуток забирая к югу. Включив автопилот, Челышев снял наушники и поднялся из кресла, хлопая по плечу второго пилота – бди, мол. Тот важно кивнул.

Егор прошагал во вторую гермокабину, кивая стрелкам.

– Бдите? – бросил он.

– Так точно! – браво ответил старший стрелок.

Прихватив маленький кислородный баллончик, Челышев приложил маску к лицу, а борт-стрелок поспешно отворил дверь в тамбур – задняя кабина была не загерметизирована. Пройдя узким коридором, Егор вышел к хозяйству Кибаля.

За ребристым бронестеклом хвостовой огневой точки виднелся точно такой же простор, что и из передней кабины – назад уплывала тайга, взблескивали зеркальцами озера. Лапландия.

Кибаль обернулся и поднял вверх большой палец – все путем, командир! Егор хлопнул старшину по плечу и вернулся к пилотам. Обход закончен.

Челышев никак не мог привыкнуть к спокойствию вылетов – «Ту» шел на такой высоте, куда «Мессеры» не забирались, а снаряды зениток не доставали. Бомбер парил над юдолью печалей, будучи выше земных страстей. Когда валишься на «пешке» или «арочке» в пике, все время гадаешь, собьют тебя или пронесет, а на «тушке» все тихо и даже скучно.

Никто не кричит: «Маневр вправо! Маневр влево!» и шея не болит от постоянного верчения – не подлетают ли всякие «фоки» с «мессами»? Нет, самолет движется ровно, и даже цели так далеко внизу, что представляются чем-то абстрактным, не настоящим. Как будто и не война вовсе…

Когда «Ту-10» перевалил горы, Егор сосредоточился – цель близка. Нарвик располагался в глубине длинного фьорда, на маленьком полуострове – слева гавань, справа – Ромбакен-фьорд, узкий заливчик, по берегу которого тянулась железная дорога с разработок в шведской Кируне. Там добывали лучшую руду в мире, везли ее составами в Нарвик, а оттуда – пароходами на крупповские заводы – делать танки, пушки и прочие железяки, чтобы убивать русских солдат. Обойдутся.

– Внимание! Приготовиться!

– Готов! – ответил штурман-оператор.

Радиолокатор, радиокомпас, радиовысотомер – все приборы показывали приближение момента атаки.

– Первый пошел! – крикнул Ткачук, нажимая боевую кнопку. – Сброс! Второй пошел! Сброс!

Открылись бомболюки переднего отсека, и две «Чайки» одна за другой выскользнули наружу. Тут же включились двигатели – нужны они были не для полета даже, а для разгона, чтобы планирующие бомбы оказались впереди «тушки», на глазах у оператора.

Вон они, рыбками выплывают вперед. Хищными рыбками, этакими акулками – скошенные крылья и Х-образный стабилизатор придавали «Чайке» большее сходство с ястребом.

Разгорелся яркий красный трассер, и штурман словно закаменел, рычажками выводя на цель сначала одну, затем другую бомбу. «Чайки» скользили в пологом пике, как по ниточке, направляемые радиолучом.

– Вижу цели!

В гавани Нарвика на фоне серо-синей воды с трудом различались серые громады утюгов-крейсеров и узкие корпуса эсминцев.

Сверху трудно было опознать корабли, но Павло опыт имел – он выбрал самые большие.

– Это «адмиралы»! – подал голос второй пилот. – «Адмирал Шеер» и «Адмирал Хиппер»!

Ткачук раздраженно дернул плечом: не мешай!

«Чайки» уже были едва видны, трассеры калились, как два брошенных окурка, и погасли по очереди. Да это уже и не важно – обе бомбы были наведены.

На огромной скорости «Чайки» пробили палубы тяжелых крейсеров, с грохотом и визгом ломая переборки, пронося внутрь корабельных корпусов по полтонны взрывчатки.

Внизу вспухли огненные смерчи, раскурочивая надстройки и орудийные башни.

– Получай, фашист, привет из Донбасса!

– Есть! Цели накрыты!

– Второй заход!

«Ту-10» описал плавный разворот над Вест-фьордом и снова лег на боевой курс. Внизу сверкали залпы зенитных орудий, но хлопья разрывов повисали гораздо ниже бомбардировщика. Еще две «Чайки» с бронебойными БЧ ушли вниз, нацеленные на немецкие эсминцы, скучившиеся у причалов. Не промахнешься!

«Тушка» пролетела над Нарвиком, и десяток мощных пятисоткилограммовых бомб сорвались с замков держателей, а шесть «тонок» наделали делов на железнодорожной станции. Когда бомбер ложился на обратный курс, над Нарвиком вспухали черные облака дыма.

– Немцы передают! – крикнул радист. – Потоплены крейсер «Адмирал Хиппер» и два эсминца – «Пауль Якоби» и «Теодор Ридель». Крейсер «Адмирал Шеер» горит!

– Гори, гори ясно! – расхохотался Ткачук. – Чтобы не погасло!

– «Урал»! «Урал»! – вышел на связь с командующим Челышев. – Я – «Ноль один»! Как слышите?

– «Ноль один»! Я – «Урал»! Вас слышу хорошо!

– «Урал»! Задание выполнил.

– Вас понял, «Ноль один»! Молодцы, гвардейцы! Всем участникам операции объявляю благодарность! Я – «Урал»!

К первым числам июня части 14-й армии и 4-й тяжелый мехкорпус вышли к Тронхейму, одолевая сопротивление разрозненных сил Вермахта и подразделений СС.

Квислинг и прочие немецкие холуи улизнуть не успели – воздушный десант, сброшенный в окрестностях Осло, переловил коллаборационистов. Забавно, что десантники готовились к тяжелым боям, однако в Норвегии царила паника – немцы валили в нейтральную Швецию, а оттуда перебирались в Данию. Иного пути спасения не было – четыре транспорта, вышедших из Осло в Вильгельмсгафен, были потоплены подлодками типа «Сталинец». «Эскам» было тесно на Балтике, в чьих водах густо, как фрикадельки в супе, были намешаны мины. А вот на просторах Атлантики субмарины развернулись вовсю.

После того как в начале июня советские войска вошли в Осло, два дивизиона «эсок» и «катюш» (подлодки типа «К» – «Крейсерская») двинулись на юг, к берегам Франции, за новой добычей – новое наступление разворачивалось к востоку от укрепрайонов Атлантического вала, на Лазурном берегу и в Провансе.

Естественно, что союзнички не могли оставить без последствий подобный разворот дел и начали спешно реализовывать давнишнюю задумку Черчилля – вторгнуться на Балканы, дабы не позволить Сталину распространить сферу влияния СССР на Центральную Европу.

20 мая 1943 года американцы и англичане высадились на восточном берегу Адриатики и в Греции. 1-я, 3-я и 7-я американские армии генералов Паттона и Бредли, 2-я и 8-я британские армии фельдмаршала Монтгомери, 1-я канадская армия генерала Макнотона при поддержке Средиземноморского флота Великобритании и авиации заняли широкий плацдарм на побережье, откуда развивали наступление, занимая Крит и острова архипелага, входя в контакт с партизанами Тито.

В июне союзники перешли границу Болгарии, не встречая сопротивления, и успели до начала июля занять Бухарест.

Румынский король Михай I незадолго до этого арестовал «кондукэтора» Антонеску и передал его советскому командованию.

В середине лета английские, американские, частично югославские войска вышли к Люблянскому ущелью, откуда сделали попытку развить наступление на Австрию и Венгрию, но увязли в боях с армейской группой «Фреттер-Пико», 3-й венгерской армией и немецкой 1-й танковой.