С осени прошлого года Жилин стал весьма популярным человеком – его фото красовалось на первой странице в «Красной Звезде», и сам Симонов накатал статью о первом советском пилоте, сбившем сто фашистских самолетов. Материал стал сенсацией для американской прессы – Советы доказали, что могут бить гитлеровцев, причем разрекламированных асов Люфтваффе.

Чтобы приобрести подобное «паблисити» в Америке, иные наизнанку выворачивались, а тут сбил сотенку «Мессеров» да прочих «Фоккеров» – и попал на передовицу…

Слава шагала в ногу с новым возвышением: весной 1943-го комкора Рычагова назначили командующим 8-й воздушной армией.

Но и к высоким должностям и к тому, что стал «мегазвездой», Иван относился спокойно, даже с легкой иронией. Дескать, ишь, как взлетел, орел!

По-настоящему его радовало другое: те мысли о будущем устройстве мира, в котором СССР не распадется, а станет доминировать, пусть даже и на пару с США, те выкладки и наброски контуров грядущего, которыми он осторожно делился со Сталиным, находили у вождя горячее одобрение.

Правда, Иосиф Виссарионович сам-то не слишком любил делиться своими планами, однако и судить Жилин брался не по словам, а по делам.

А дела затевались крутые. Вращаясь в высших сферах, Иван жадно ловил намеки и случайные слова, выпытывал у верных людей, уточнял с оглядкой или находил кое-что в открытом доступе. Все шло именно так, как должно было.

Еще до войны в СССР были заложены четыре линкора – «Советский Союз» в Ленинграде, «Советская Украина» в Николаеве, «Советская Россия» и «Советская Белоруссия» в Молотовске. Громадины в двести семьдесят метров длиной и водоизмещением под шестьдесят тысяч тонн были заложены, но так и не достроены – война помешала.

Однако к весне 1943-го все четыре корабля вошли в строй. Их не обшивали тысячами тонн брони и не ставили здоровенных 406-мм орудий – линкоры достраивали, как авианосцы.

Все, как полагается – надстройка типа «башня», взлетная палуба, полсотни самолетов «Ла-7К», «По-7», «Ил-10» и «Су-4», размещенные в двух ангарах.

Последней в море вышла «Советская Россия» – именно на ней базировался 122-й ГИАП.

Летчикам-истребителям приходилось трудновато, некоторые так и не смогли привыкнуть к «плавучему аэродрому» – нестойкая, подвижная палуба напрягала.

Алхимов, комполка, гонял летунов почем зря, заставлял до изнеможения отрабатывать взлет и посадку на спецполосе в Крыму, под Качей, что имитировала палубу авианосца.

К сожалению, авианосец «Советский Союз» не мог покинуть Балтику – Кригсмарине, чуя скорый конец, свирепствовала из последних сил. Зато «Советская Белоруссия» добралась до Севастополя почти без происшествий, обогнув всю Европу – турбины на ней стояли прежние, линкоровские, так что тридцать с лишним узлов они выдавали легко, а дальности в двенадцать с лишним тысяч километров вполне хватало.

Кроме двух больших авианосцев, в Севастополе обосновались и два поменьше, на двадцать два самолета каждый – «Фрунзе» и «Куйбышев» – их переделали из крейсеров класса «Чапаев». Оба корабля, достроенные на треть, почивали у причалов Николаевского судоремонтного. Как только морская пехота выбила немцев из города, так сразу же работа и закипела.

Однако добиться большего советские судостроители просто не могли – не хватало ни доков, ни людей. Поэтому ГКО заказал еще семь авианосцев типа «Чапаев» на американских верфях, выплатив за каждый по сто миллионов рублей – пригодился-таки вывезенный из Испании золотой запас.

Штатовцы строили быстро: за два года были спущены на воду «Орджоникидзе», «Свердлов», «Дзержинский», «Щорс», «Камо», «Железняков» и «Аврора».

Атлантику они пересекли без проблем, а вот когда проходили мимо Сицилии, пару раз нападали «Мессеры» и «фиаты» с итальянских баз. Но ничего, отбились – зенитной артиллерии на «Чапаевых» хватало.

В эти самые дни битый-перебитый Вермахт вприпрыжку и враскорячку одолевал границу с Польшей, спешно громоздя ДОТы, ДЗОТы и прочую оборону.

Советское командование остановило наступление на линии Молотова. РККА изгнала врага со своей территории. Ну как – со своей…

У пределов Румынии остановились на реке Прут, чуть дальше – присоединили Закарпатье, а на севере – заняли Финляндию.

А не надо было пакостить!

Красную Армию миновали поражения под Киевом, Ржевом и Харьковом, не понадобились битвы под Сталинградом и Прохоровкой. Фашисты так и не вышли к Донбассу, не заняли Крым, а осенью 1942-го была снята блокада Ленинграда. Можно сказать, один лишний год той войны вычитался.

Лишний… Один этот год сохранил миллионы жизней. А перевес над Германией рос, рос, рос…

Оборонные заводы работали по-прежнему, выпуская новенькие «СУ-122», «Т-42», всякие ЗСУ, БМП и БТР. Тяжелые танки «КВ» и «ИС-2» стали для фашистов настоящими чудовищами войны – они легко пробивали броню немецких «Тигров» и «Пантер» с двух с половиной километров.

Но как раз у танкистов и пехоты наступил заслуженный отдых – войну никто и не думал заканчивать, просто стратегия поменялась. Теперь основную боевую тяжесть взяли на себя флот и авиация, блокируя Германию с моря, обстреливая по всему побережью.

«Первым делом – самолеты». ВВС РККА захватили полное господство в воздухе.

Фюрер истерил, Геббельс брехал, а советские четырехмоторные бомбовозы «Пе-8», «Пе-10» и «Ту-10» каждую ночь, а то и днем взлетали с пограничных аэродромов – бомбить Берлин, Гамбург, Мюнхен, Франкфурт, Кёнигсберг, Киль, Данциг, Дюссельдорф…

Ну а пока армейцы обживали УРы, Ставка Верховного главнокомандования готовилась открывать Итальянский и Французский фронты.

Память у Сталина была долгая – приказ о начале операции «Юпитер» Жилин получил 9 апреля…

…В последний день марта погиб советский линкор «Октябрьская революция» – старичок схватился с немецким «Тирпицем», покинувшим Тронхейм по личному приказу Гитлера.

Этого нарком Кузнецов простить не захотел. С помощью Судоплатова, комиссара госбезопасности, и Голованова, командующего Дальней авиацией, была проведена силовая акция… нет, не по утоплению зловредного линкора, а по его захвату.

Все было продумано до мелочей. Авианосец «Советская Россия» под охраной крейсера «Киров», лидера «Ленинград» и дивизиона эсминцев как раз следовал на юг, одолевая Норвежское море. Несколько пронырливых «Щук» рыскали под водой, а в кильватере громадного «плавучего аэродрома» шел транспорт-турбоэлектроход «Иосиф Сталин», перевозивший полторы тысячи пассажиров, сплошь краснофлотцев.

В это самое время – темной безлунной ночью – две девятки «Пе-10» высадили десант в окрестностях стоянки «Тирпица» – линкор почивал после краткого похода в бухте Боген, неподалеку от Нарвика. Несколько сотен десантников скрытно вышли к бухте, применяя оружие с глушителями, а дальше эстафету приняли боевые пловцы из РОН – роты осназа Балтийского флота.

Скрытно приблизившись к «Тирпицу», они взобрались на палубу, снимая часовых и вахтенных. Матросы дрыхли в кубриках, офицеры, кроме дежурных, отсыпались на берегу.

Тайный сигнал – и десантура, набившись в надувные лодки, погребла к линкору, поднялась по сброшенным штормтрапам, распределила зоны ответственности, разбилась на группы.

В каждой группе имелось по два флотских и хотя бы один, «шпрехавший» по-немецки. Все шло по плану.

К заданному сроку все важные посты – в боевых рубках, на мостике, в машинном – были заняты красноармейцами и краснофлотцами. Наступила вторая фаза – изоляция.

Команду «Тирпица» либо закупоривали в кубриках, либо сгоняли в отсеки – сонные, мало что соображавшие немцы бежали по тесным коридорам, куда им было велено, с ужасом ожидая пули в спину от «унтерменшей».

К часу ночи линкор был зачищен. Уничтожать больше тысячи моряков никто не собирался, хотя многие и хотели пустить кровь. Вот только зачем, когда в Норильске столько свободных вакансий?

Даже мелкое ЧП не помешало операции – в половине второго с берега подошел катер с капитаном цур зее Гансом Карлом Мейером – командир «Тирпица» заигрался в покер и решил заночевать в своей каюте. Капитана цур зее встретили вышколенные молодчики – в темноте все кошки серы, – взяли под белы рученьки и заперли в тесной конуре, где тамошний боцман держал швабры.

Десять минут спустя линкор ожил – осветился, поднял давление пара в котлах, стал выбирать якорь. На берегу никто особо не удивился – раз уж командир проследовал на свой корабль, стало быть, получен приказ. Так что герр Мейер весьма поспособствовал угону линкора.

«Тирпиц» медленно, величественно даже развернулся на рейде и последовал к морю. Тут-то и начали происходить события.

Вероятно, кто-то из офицеров линкора, выйдя покурить, сильно удивился, обнаружив корабль на ходу.

Забыли?! Оставили?

Пошли звонки, уточнения – и до немцев стала доходить ужасная истина. За какие-то минуты на ноги были подняты все – ведомство Кригсмарине, ПВО, Гестапо, СС, Абвер.

«Тирпиц» еще не покинул Боген, когда заговорила береговая батарея. Снаряды ложились перед носом линкора, требуя остановиться, и капитан Мельников, разбиравшийся с приборами управления огнем в носовой башне «Бруно», поставил опыт – развернул громадину в две тыщи тонн, и его морячки с горем пополам зарядили оба 380-мм орудия.

Главный калибр сказал свое веское слово – батарея, стрелявшая с берега, заткнулась навеки.

В общем, не зря Гитлер называл Норвегию «зоной судьбы» – ироничные Мойры показали фюреру язык.

В открытом море, на тихой воде состоялось рандеву «Тирпица» с советской эскадрой. Моряки с «-Иосифа Сталина» перешли на борт линкора, а пленные набились в кубрики и отсеки транспорта.

Ну, пока шла «рокировка», команда краснофлотцев закрасила название «Tirpitz» и набила новый трафарет: «Ленин».

Само собой, просто так отпускать корабль немцы не собирались – «Хейнкели» и «Арадо» налетели, стремясь если не отбить, то повредить линкор, дорогой сердцу Адольфа. Однако зенитная артиллерия и на самом «Ленине», и на авианосцах была достаточно сильной, да и самолеты палубной авиации не бездействовали – пара эскадрилий «Ла-7» и «По-7» здорово порезвилась, сбрасывая в море немецкие самолеты.

Оставив пилотов Люфтваффе, выбросившихся с парашютом, принимать водные процедуры, эскадра двинулась курсом на юг, и на линкоре «Ленин» торжественно подняли военно-морской флаг СССР. Даже сурового капитана слеза прошибла.

Пока дошли до Британских островов, краснофлотцы сносно освоились в отсеках угнанного линкора. А южнее эскадру поджидали – из Бреста подошли немецкий линкор «Гнейзенау» и крейсер «Принц Ойген», эсминцы и прочая мелочь.

Это было серьезно.

На «Ленине» стояли пятнадцатидюймовые орудия, на «Гнейзенау» – пушки в одиннадцать дюймов, но их всего было девять стволов, против восьми на бывшем «Тирпице». Плюс «Принц Ойген».

Командующий эскадрой РККФ сразу дал приказ: бить немцев!

Но сами напасть не успели – первый выстрел сделал «Гнейзенау». Недолет.

Жилину с палубы «Советской России» хорошо было видно, как далекая серая тень немецкого линкора заблистала вспышками.

– Товарищ генерал… – подбежал Алхимов.

Иван жестом оборвал его и скомандовал:

– По самолетам! Бауков, твоя группа – первая. Штурмовикам – готовность!

Летчики разбежались, и вот уже ровно гудевшие моторы подняли вой – «лавочки» одна за другой выкатывались, разгонялись и взлетали.

«Хорошее дело – авианосец», – поморщился Жилин. Единственно плохо, что крупный бомбовоз не поднимется с палубы, а «сотки» на «Илы» цеплять… Это как-то несерьезно.

«Ленин» ответил залпом из носовых башен. Снаряды, каждый весом более чем в тонну, накрыли эсминец типа «Нарвик» и проломили нос «Гнейзенау» – линкор сильно погрузился передом и стал тормозить, набирая воду в отсеки и раздвигая ее форштевнем, как лемехом, – вскоре волны омывали барбет носовой башни.

– Штурмовикам – взлет!

Десяток «горбатых», соблюдая очередь, прокатился по палубе и взмыл. Ну не то чтобы уж взмыл – тяжеловато было «Илам», увешанным бомбами, но высоту они набирали уверенно.

Жилин бегом поднялся в рубку, откуда вид открывался получше и была связь.

– Я – «Москаль»! Штурмовикам атаковать «Гнейзенау». Бауков, ты прикрываешь!

– Есть!

– Торпедоносцам готовиться!

Второй залп «Ленина» получился результативнее – «Гнейзенау» лишился носового локатора, были разбиты башни главного калибра: от сотрясения «Антона» заклинило, а расчет убило или контузило. «Бруно» тоже не повезло – снаряд продырявил бронепалубу и взорвался в подбашенном отделении. Башня вздыбилась на облаке черного дыма и грузно, боком рухнула обратно. Мало того – еще один 380-миллиметровый снаряд пробил тонкий верхний броневой пояс и невысокий гласис вокруг главного котельного отделения, взорвался, разрывая трубы и пробивая котлы, выпуская перегретый пар. Немецкий линкор потерял ход – скорость упала до восьми узлов. От огня его главного калибра сильно пострадал крейсер «Киров», а броня «Ленина» гудела от попаданий. Но держала.

– Торпедоносцы – на взлет!

Тройка «Ил-2Т» разогналась и поднялась в воздух. Здоровенные торпеды весили куда больше ПТАБов, и с «Ильюшина»-торпедоносца сняли пушечное вооружение, одни пулеметы оставили.

– Бауков! Что там?

– Порядок, тащ командир! Зенитки работают, но бывало и похуже. Броня, гадство, толстая на этих бегемотах, не берут ее бомбы! Ее бы «тонками»…

– Поработайте «эрбээсами» по рубке!

– Есть!

Реактивные бронебойные снаряды, РБС-132, пробивали броню в 75 миллиметров. У «Гнейзенау» поболе будет, там даже палуба в 95… Но попробовать надо.

«Эрбээсы» ударили с налету, устроив великолепный фейерверк, и парочке снарядов удалось-таки проковырять броню. Правда, особенных перемен в поведении немецкого линкора Жилин не заметил.

Грохнули пушки с «Ленина».

Залп пятнадцатидюймовых орудий дал перелет, но тут свое веское слово сказали «Илы»-торпедоносцы, плюхнувшие в волны три торпеды. Один из «подарков» пропал в море, зато остальные два пробили по целям – разворотили корму «Гнейзенау» и проломили борт «Принцу Ойгену» в районе топливных цистерн.

Торпеды и бомбы доконали линкор – он ушел под воду. Погрузился, канул, завертев пенный круговорот, и из глубин донесся глухой рокот взрывов – рванули погреба боезапаса.

А вот «Принц Ойген» продолжал бой, хоть и чадно горел. Под огнем его орудий крейсер «Киров» медленно умирал – пожары на нем бушевали по всей палубе, и на авианосце, который корабль прикрывал, как щитом, торопливо спускали шлюпки – пришла пора «спасать спасителя».

– Я – «Москаль»! Отбой.

«Ленин» дал залп из четырех башен. Восемь тонн горячего металла, начиненного взрывчаткой, врезались в цель на сверхзвуковой скорости. «Принц Ойген» мгновенно прекратил огонь, словно подавился им, а затем корабль окутался громадным облаком дыма.

В воздух взлетела масса обломков, на клубах раскаленных газов плясали сорванные шлюпки, крыши орудийных башен, люки. Дымовой «гриб» поднялся метров на триста, а когда он рассеялся, стала видна кормовая часть «Принца Ойгена», погружавшаяся в море, – вращались над водой гребные винты, из кормовой башни вылезали немцы… И все скрылось под разводами пены, грязи, мазута.

Жилин покачал головой: поздравляю, командарм, с первым морским боем! Спустившись на палубу, Иван поднял голову, пересчитывая самолеты, барражировавшие в воздухе. Потерь вроде нет…

Вздохнув, Жилин осмотрелся. Похвастаться толстой броней авианосец не мог, но, слава богу, снаряды и торпеды миновали корабль – между «Советской Россией» и немецкой эскадрой высился линкор «Ленин». За ним, как за каменной стеной.

Правда, «Савраска», как ласково звали «Советскую Россию» моряки, не выглядела беспомощным бегемотиком, угодившим в реку с крокодилами, отнюдь нет. Авианосец мог пребольно кусаться, порой до смерти.

Иван проследил глазами, как «Ла-7» аккуратно заходил на посадку с кормы: коснулся тремя колесами палубы, пробежал и, пойманный за гак тросом аэрофинишера, замер, осаженный, порулил в сторону, освобождая место. «Нос», что ли? Он самый.

Отпыхиваясь, лейтенант Носов приблизился к Жилину и доложил:

– Тащ генерал! Уделали!

Иван молча пожал ему руку и обернулся к «Ленину». По линкору разнеслись команды: «Орудиям – дробь!»