Глава одиннадцатая. ПОХОД НА КИПР
- Что-то ты не очень торопился навестить нас, Фемистокл, - такими словами встретил гостя эфор-эпоним Мекистей. - Ты в Спарте уже шесть дней и где только не был - у Еврибиада, Павсания, Леотихида, - но только не у нас. А ведь именно к нам ты должен был прийти в первую очередь, появившись в Лакедемоне.
Посланец эфоров разыскал Фемистокла на пиршестве в доме царя Леотихида. Фемистокл пришел в эфорейон прямо оттуда, даже не сняв с головы венок главы застолья. Его, согласно обычаю эллинов, выбирали пирующие тайным или открытым голосованием на заключительной стадии пира, когда гостям предлагалось вино, фрукты и легкие закуски.
- Если бы я был направлен афинянами только в Спарту, то правота твоих слов была бы несомненна, уважаемый, - сказал Фемистокл. - Но я держу путь на Керкиру, а в Спарте задержался из-за штормов, что бушуют на море в эту пору года. Не сегодня завтра продолжу свое плавание. Чувствую, подзадержался я в Лакедемоне…
Эфоры, все пятеро, слегка заволновались. Они расположились в креслах с подлокотниками из слоновой кости, стоявших полукругом. Фемистокл сидел перед ними на стуле.
Он находился в главном зале эфорейона с очагом посередине и с круглым отверстием в потолке для выхода дыма. Стены просторной полупустой комнаты были расписаны сценами из жизни Геракла. На стенных росписях Геракл очень походил на спартанца: у него была мощная мускулатура, длинные волосы и борода, но не было усов. Это сразу бросилось в глаза Фемистоклу. Афинские живописцы обычно изображали Геракла в ином обличье, с бородой и прической, как у ионийца.
- Так ты направляешься на Керкиру? - с вкрадчивой полуулыбкой спросил эфор Этион, рослый и кудрявый, с красивыми, как у женщины, глазами. - Зачем?
- Керкиряне ищут союза с Афинами, - с безмятежным видом ответил Фемистокл. - Мне велено оговорить с их властями все условия союзного договора.
- Они лжецы и предатели! - резко бросил длиннобородый эфор, сидевший справа от Этиона. - Неужели афиняне забыли, как двусмысленно вели себя керкиряне, когда персы вторглись в Элладу. Неужели у афинян такая короткая память!
«Зато у вас, лакедемонян, память очень длинная!» - сердито подумал Фемистокл.
- Опрометчиво поступают власти Афин, очень опрометчиво! - проворчал эфор-эпоним, сверля Фемистокла мрачным взглядом. - Неужели они не ведают, что керкиряне враждебны Коринфу и Спарте.
Союз с Керкирой поставит Афины в… э-э… невыгодное положение.
- А я думаю, что союз с Керкирой очень выгоден Афинам, - усмехнулся Фемистокл. - Судите сами, уважаемые. Керкиряне имеют шестьдесят боевых кораблей. Прибавьте к ним сто восемьдесят афинских триер. Да с таким флотом можно одолеть на море любого врага!
- С кем же собираются воевать афиняне, если, конечно, это не секрет? - поинтересовался Этион, прикрыв длинными ресницами темно-синие глаза.
Эфоры напряженно ждали ответа.
- Пока афиняне воюют лишь с персами, - спокойно сказал Фемистокл.
- А стена, возводимая афинянами столь поспешно вокруг своего города… Ведь это намек на то, что власти Афин намерены пересмотреть свои союзные отношения с Коринфом и Спартой. Так? - спросил Мекистей.
Фемистокл сделал удивленные глаза:
- Какая стена? О чем вы, уважаемые?
- Не притворяйся, Фемистокл! - раздраженно проронил Этион. - Нам все известно! Адимант недавно побывал в Афинах и видел крепостную стену собственными глазами. Что ты на это скажешь?
- Думаю, вам известно, уважаемые, как сильно ненавидит меня Адимант, - промолвил Фемистокл, сердито сдвинув брови. - Он также недолюбливает Ксантиппа, Аристида, Клиния и еще кое-кого из афинян…
- Это ты к чему? - не понял Этион.
- К тому, что из ненависти к афинянам Адамант готов сделать все, чтобы поссорить Спарту с Афинами, - продолжил Фемистокл. - Какие такие стены увидел Адимант? Где эти стены? Почему я их не видел?
- Ты издеваешься над нами, Фемистокл! - гневно воскликнул кто-то из эфоров.
- Адимант видел крепостную стену на западной окраине Афин и вдоль берега реки Кефис, - сказал Мекистей, властным жестом умеряя вспыльчивость своих коллег.
- Башни, а не стены, - пояснил Фемистокл. - На высотах Барафра и Дипилона по приказу архонтов возведены башни, чтобы можно было обозревать границы Аттики на севере и западе. Что здесь такого?
- Но Адимант сообщил нам о стене с башнями, - возразил эфор-эпоним. - Если бы он увидел просто башни без стен, то так бы и сказал нам.
- Адимант знал, как ввести вас в беспокойство, уважаемые, - с осуждением в голосе произнес Фемистокл. - В конце концов, ему важна не какая-то там стена. Ему важно посеять недоверие и неприязнь к афинянам в Лакедемоне. И по вашим лицам, уважаемые, я вижу, что посев Адиманта уже дал обильные всходы!
- Так есть стена вокруг Афин или нет? - возмутился Мекистей. - Ответь нам честно, Фемистокл.
- Никакой стены нет.
- И ты готов поклясться в этом? - спросил подозрительный Этион.
- В каком угодно храме и у какого угодно алтаря.
Эфоры озадаченно переглянулись. Уверенность и спокойствие Фемистокла их совершенно обезоружили.
Возникла долгая пауза.
Ее нарушил Фемистокл:
- Что вам мешает, уважаемые, послать в Афины своих людей, чтобы те на месте убедились, кто из нас лжец: я или Адимант. Уж им-то вы поверите непременно. Это не только окончательно внесет ясность в вопрос, но и укрепит союз Лакедемона и Афин.
- Ты дал нам дельный совет, Фемистокл, - с натянутой улыбкой проговорил Мекистей. - Мы сегодня же отправим послов в Афины. Но до их возвращения тебе придется еще какое-то время погостить в Спарте.
- Ничего не имею против, уважаемые. - Фемистокл прижал ладонь к груди. - Истина должна восторжествовать!
Из эфорейона Фемистокл вернулся в дом Леотихида. Пиршество там уже закончилось, но некоторые из гостей не спешили расходиться, гуляя во внутреннем дворике.
Когда Фемистокл появился, его тут же закидали вопросами.
Особенно за гостя беспокоился Леотихид. Он знал, что в случае чего эфоры могут выпроводить Фемистокла из Спарты в течение нескольких часов. Придраться можно к чему угодно! А Леотихиду хотелось еще о многом переговорить с Фемистоклом с глазу на глаз. Он не меньше Павсания недолюбливал эфоров и желал отмены эфората, но в отличие от него не кричал об этом во всеуслышание. Леотихид мечтал осуществить переворот в Лакедемоне, но не силами сограждан или периэков, а с помощью сильных союзников, таких как Афины или фессалийские Алевады.
В Фессалии у Леотихида имелись надежные друзья, способные выставить больше тысячи всадников. Однако главные свои надежды Леотихид возлагал на Афины, имевшие сильный флот и большое войско. Леотихид был в хороших отношениях со многими афинскими военачальниками, в том числе и с Ксантиппом. К Фемистоклу же у Леотихида была особая симпатия. У них было несколько схожих черт характера, и это как-то сближало их.
Постепенно выпроводив гостей, Леотихид пригласил Фемистокла в свою библиотеку.
- Знаешь, иногда перед сном тянет почитать что-нибудь поучительное или занимательное, - признался он.
- Со мной такое тоже бывает, - улыбнулся Фемистокл.
Леотихид привел своего друга в небольшую комнату с единственным окном, возле которого стоял стол. У одной из стен было ложе, напротив, у другой стены, - два больших сундука с папирусными и пергаментными свитками. Рядом, на скамье, были разложены медные таблички, покрытые воском. Одна табличка лежала на столе, на ней виднелось несколько коротеньких записей острым костяным стилем.
Фемистокл пробежал глазами написанное.
- Не допускай, чтобы язык забегал вперед ума, - прочитал он. - Хорошо сказано! Чьи это слова?
- Мудреца Хилона, - отозвался Леотихид, роясь в одном из сундуков.
Он искал какой-то свиток.
- А этот Хилон определенно был человек неглупый, - задумчиво промолвил Фемистокл.
- Согласен, - сказал Леотихид, не прерывая своего занятия. - Вот только законы он написал глупые!
Отыскав нужный свиток, Леотихид протянул его Фемистоклу:
- Вот! Ознакомься!
Фемистокл развернул папирус.
- А! «Свод законов Залевка»! - улыбнулся он. - Знаю, читал. Очень хорошие законы, но устаревшие.
- Для Афин, может, и устаревшие, но для Спарты в самый раз, - возразил Леотихид. - Если я возьму настоящую власть в Лакедемоне, то законы Ликурга немедленно будут заменены законами Залевка.
Затем Леотихид принялся увлеченно развивать свою идею переустройства Спартанского государства.
Неожиданно Фемистокл прервал его:
- Скажи, а ты можешь метнуть дротик в цель с двухсот шагов и не промахнуться?
Леотихид удивленно ответил:
- Нет, не могу.
- А Еврибиад может. И Стесимброт может, супруг его сестры. И Эвенет… - задумчиво перечислил Фемистокл. - Ты же спартанец, Леотихид! И не умеешь обращаться с копьем? Как это понимать?
- Очень просто, - пустился в разъяснения Леотихид. - Еврибиад, Стесимброт и Эвенет прошли воспитание в илах и агелах. Это очень суровая школа! Юноши, прошедшие ее, не только сильны и выносливы, но и имеют прекрасные навыки владения оружием. Когда тебя с утра до вечера заставляют упражняться с мечом, копьем и дротиком, поневоле научишься поражать цель с какого угодно расстояния. Я избежал всего этого, поскольку сыновья царского рода имеют некоторые привилегии.
- А где же Павсаний выучился мастерству воина? - спросил Фемистокл. - Ведь и он царского рода.
- Павсания отправил в агелу его отец за кое-какие нехорошие поступки, - усмехнулся Леотихид. - Павсаний в детстве был несдержан на язык и отличался безмерной похотливостью. У него было даже прозвище - Приап.
Беседу нарушил слуга, заглянувший в библиотеку.
- Чего тебе? - обернулся на стук Леотихид.
- Господин, клепсидра показывает, что через полчаса тебе нужно быть в доме сисситий, - проговорил раб и скрылся за дверью.
- Мне пора идти, Фемистокл, а ты оставайся здесь, почитай что-нибудь… - Леотихид смущенно откашлялся. - У меня к тебе просьба. Сюда должна прийти моя племянница, ее зовут Диомеда. Она очень хочет встретиться с тобой и…
- И что? - не понял Фемистокл.
- И зачать от тебя ребенка. Диомеда год назад вышла замуж, но у ее мужа, к сожалению, оказалось пустое семя. Помоги ей. Я буду очень признателен тебе за это.
- Хорошо, - после некоторого колебания проговорил Фемистокл. - Я исполню твою просьбу ради нашей друлебы. Надеюсь, твоя племянница прекрасна лицом и телом.
- О, как богиня! - заулыбался Леотихид. - Если кто-то из афинских ваятелей пожелает создать из мрамора статую обнаженной Афродиты, дай мне знать. Я сам привезу Диомеду в Афины.
После ухода Леотихида Фемистокл погрузился было в чтение Залевковых законов, но вскоре ему это наскучило. Он принялся перебирать свитки в одном из сундуков, желая узнать, сколь богата библиотека спартанского царя.
За этим занятием и застали Фемистокла две вошедшие в комнату молодые спартанки, похожие, как сестры. Только у одной были темно-каштановые волосы, а у другой - светлые, почти белокурые.
От дружного приветствия Фемистокл невольно вздрогнул. Спартанки засмеялись.
Фемистокл поприветствовал девушек, потом спросил, кто из них Диомеда.
- Это я, - сказала темноволосая.
- Прекрасно! - Фемистокл закрыл крышку сундука. - А это кто с тобой?
- Это моя подруга Гирция, - прозвучало в ответ. - Я взяла ее с собой, потому что она тоже хочет родить от тебя ребенка, который, повзрослев, станет прославленным мужем.
Фемистокл на мгновение лишился дара речи, но вскоре овладел собой.
В конце концов, чего можно было ожидать от спартанок, которых с юных лет воспитывают в таком духе: красивая женщина должна принадлежать сильному и смелому мужчине с прекрасной внешностью и она должна произвести на свет детей, которые прославят Спарту. При этом у спартанок было закрепленное законом право самим выбирать, от кого рожать, а их мужья были обязаны признавать прижитых на стороне детей своими. Находчивость и мудрость, по мнению лакедемонян, точно так же передавались по наследству, как и внешнее сходство с родителями.
Выяснилось, что Гирция тоже замужем и уже успела родить сына и дочь, хотя ей всего девятнадцать лет. Она посетовала, что ее муж при всех задатках умелого и мужественного военачальника совершенно лишен честолюбия. Рожденные от него дети наверняка будут такими же. Вот почему Гирция буквально вцепилась в Диомеду, узнав, что та имеет возможность разделить ложе с самим Фемистоклом. Она упросила подругу взять ее с собой и замолвить слово перед прославленным афинянином.
Фемистокл был не настроен на длительное предисловие, поэтому весело скомандовал подружкам:
- Что ж, милые, раздевайтесь! Видят боги, сегодня вы приняли самое верное решение в своей жизни!
Гирция и Диомеда дружно засмеялись.
Без малейшего смущения или заминки они сняли пояса, убрали застежки с плеч, и длинные льняные хитоны упали к их ногам.
Фемистокл подошел к двери и запер ее на задвижку.
В это время у него за спиной происходил короткий спор:
- Я первая лягу с Фемистоклом, - говорила Гирция. - Я все-таки на год старше тебя.
- А я знатнее! - возразила Диомеда. - Поэтому сначала с ним лягу я!…
Эфоры действительно не стали медлить и вскоре отправили в Афины двух послов, причем один из них был братом Мекистея. Послы верхом на лошадях домчались до берега моря, в гавани Гифий сели на быстроходный корабль и отплыли в Аттику.
Прошло шесть дней. Послы в Спарту не вернулись, хотя по срокам их судно уже должно было стоять на якоре в Гифии.
Кто-то из старейшин предположил, что корабль с послами мог затонуть либо на пути в Аттику, либо возвращаясь домой, поскольку погода на море по- прежнему была штормовая.
Эфоры выждали еще два дня. Но корабль с послами так и не пришел.
Тогда эфор-эпоним предложил отправить в Афины других послов уже сухопутным путем. Судьба брата сильно беспокоила Мекистея. Надо было что-то предпринимать, но сначала предстояло выяснить, добралось ли спартанское судно до афинской гавани Пирей.
В Афины верхом на конях выехали три посла, один из которых имел опыт поиска пропавших людей. В Лакедемоне издавна существовала особая служба, деятельность которой была направлена на розыск внезапно исчезнувших граждан как на территории Лаконики, так и за ее пределами.
Опять прошли все сроки, но и это посольство не вернулось.
Эфоры недоумевали. Спартанские старейшины заявляли, что это козни афинян.
Вскоре выяснилось, что старейшины были правы.
Из Афин прибыл гонец, который известил спартанские власти, что пятеро спартанских послов будут немедленно отпущены, как только Фемистокл вернется в Афины. Еще гонец сообщил, что крепостная стена Афин полностью достроена, а Ксантипп наконец-то взял Сеет.
Мекистей пришел в ярость. Он заявил, что Афинам нужно объявить войну. Однако коллеги-эфоры охладили его воинственный пыл. Они сказали, что на море афиняне неодолимы, а их город отныне недоступен для любого враждебного войска. И самое главное, война Спарты с Афинами неизбежно послужит развалу Коринфского союза, поскольку эвбеяне, платейцы, феспийцы и некоторые другие полисы Греции воевать с Афинами не станут. Наоборот, они окажут афинянам всемерную поддержку.
Кроме того, оставался персидский царь. Он хоть и потерпел несколько тяжелых поражений на суше и на море, но был готов продолжать войну с эллинами. Распря Спарты с Афинами в первую очередь будет на руку Ксерксу.
Тогда Мекистей велел, чтобы Фемистокла под стражей привели в эфорейон.
Фемистокл находился в доме Эвенета и беседовал с посланцем из Афин, когда туда вломились вооруженные люди. Без всяких объяснений они схватили Фемистокла. Сикинн, попытавшийся преградить им путь, получил такой сильный удар палкой в грудь, что без чувств свалился на пол. Эвенета в тот час дома не было.
Мекистей чувствовал себя не просто обманутым, но оскорбленным до глубины души. Поэтому он разговаривал с Фемистоклом сидя в кресле. Афинянин же стоял перед ним как преступник, окруженный стражей.
Четыре других эфорских кресла пустовали. У эфоров было время полуденной трапезы.
- Ты гнусный негодяй, Фемистокл! - начал Мекистей, не ответив на приветствие последнего. - Ты подлый лжец! Коварное создание! На этот раз тебе удалось выйти сухим из воды, но я обещаю, что твое везение когда-нибудь закончится. Удача отвернется от тебя! И тогда мы снова встретимся, но на руках у тебя будут цепи.
- Как у осужденного на смерть? - усмехнулся Фемистокл.
- Напрасно усмехаешься, все так и будет, - с угрозой в голосе промолвил Мекистей. - Ты сделал роковую ошибку. Спартанцы никогда не простят тебе твоего коварства и лжи. За этот нынешний обман ты в будущем заплатишь своей головой!
- Мне жаль, Мекистей, что все так получилось, - печально вздохнул Фемистокл. - И неприязни к Спарте у меня нет.
- Поздно сожалеть, Фемистокл, - бросил эфор-эпоним. - Отныне у лакедемонян нет тебе веры. Я даю три часа на то, чтобы ты покинул Спарту. Прощай!
Так же под стражей Фемистокл вернулся в дом Эвенета.
Стражники, молчаливые и грозные, сопровождали Фемистокла и Сикинна до городка Фарис. От Фариса до гавани Лас с ними поехали несколько конных воинов-периэков, а спартанская стража вернулась домой.
Приезд Фемистокла совпал с возвращением афинского флота от берегов Геллеспонта.
Если Ксантиппа афиняне чествовали как храброго и упорного полководца, то Фемистоклу были оказаны почести за личное мужество и спасение государства.
Тут же начались разговоры, что афиняне теперь вполне обойдутся и без поддержки пелопоннесцев. Мол, пускай спартанцы и их союзники сами отвоевывают у персов Кипр. Афинянам же важнее захватить проливы в Пропонтиде, значит, и флот должен идти к Геллеспонту, а не на Кипр.
Выступая в народном собрании, Фемистокл высказался резко против таких настроений. Он считал, что Спарта и Коринф необходимы Афинам, покуда продолжается война с персами. Только сплоченными усилиями эллинам удастся победить такого могучего врага, как Ксеркс.
Авторитет Фемистокла был столь велик среди афинян, что никто не осмелился оспаривать его мнение…
В середине лета объединенный эллинский флот отплыл от острова Эгина и взял курс на остров Кипр. В составе находились и афинские корабли, но командовал ими не Ксантипп, возбудивший к себе ненависть лакедемонян, а Кимон, сын Мильтиада. Кимон был сторонником лаконского воспитания, поэтому спартанцы благоволили к нему. Вторым предводителем афинян был Аристид, сын Лисимаха.
Во главе всех эллинских сил стоял Павсаний, сын Клеомброта.
