Книга: Тамерлан. Завоеватель мира
Назад: Глава 4 ЗАВОЕВАНИЕ ЗАПАДА 1379–1387 годы
Дальше: Глава 6 САМАРКАНД, «ЖЕМЧУЖИНА ВОСТОКА» 1396–1398 годы
Глава 5
ЗОЛОТАЯ ОРДА И БЛУДНЫЙ СЫН
1387–1395 годы
Когда Тимур пришел в эти края с огромной армией, более того, клокочущим морем, чьи солдаты несли летучие стрелы, острые мечи и колышущиеся копья и были рыкающими львами, яростными леопардами, все преисполненные воинственного духа, который вел их отомстить врагу, стойко защищать свое знамя, и его союзников, и его добычу, и его логово, и покрыло море войны всех, кто противостоял его волнам. Поэтому Тохтамыш послал своих правителей в их земли и вождей к их людям, и к жителям песчаных пустынь, и к обитателям приграничья, и за вождями, которые были его родичами и командирами правого и левого крыла его армии, призвал к себе и приказал встретить врага и выдал плату, и они оделись в мантию повиновения и поспешили даже из-за высоких гор. И там собрались толпы и племена конных и пеших, мечников и метателей дротиков и лучников, нападающих и защитников, воинов и убийц с саблями, и искусных лучников и копьеносцев, которые никогда не промахивались и могли сравниться с сынами Туала, искусными копейщиками. Когда они брали свое оружие и видели нужную цель, они поражали ее, сидящую или летящую.Тогда Тохтамыш поднялся на битву, готовый нападать и сражаться с армией, многочисленной, словно пески, и тяжкой, словно горы.Ахмед ибн Арабшах. «Тамерлан»
Когда Тимур спешил обратно на восток к Самарканду, чтобы защитить свою родину, скорее всего, он проклинал собственную политику, которую ранее вел на севере. Он использовал Тохтамыша, как пешку в войне за наследство против хана Белой Орды Уруса. Между этими людьми уже существовала кровная вражда. Урус убил отца Тохтамыша и сейчас старался расширить границы своей империи, прямо угрожая владениям Тимура, находившимся на юге от нее. Отвлечь Уруса от этих великих прожектов, заставив его гасить вспышки междоусобной борьбы внутри Белой Орды, казалось в то время в высшей степени разумным. Пока Урус сражался со своими внутренними врагами, он не мог заниматься объединением обломков Золотой Орды под своей рукой, поэтому не следовало ожидать, что он начнет какие-то завоевательные походы.
Тимур приютил Тохтамыша, выучил его искусству войны, а во второй половине 1970-х годов время от времени помогал ему собрать и вооружить армию. Урус постоянно громил Тохтамыша, которому в очередной раз приходилось бежать под крыло Тимура, чтобы оправиться. Но спустя некоторое время он снова возвращался во главе новой армш». Иногда Тимур даже сражался вместе с ним.
Но теперь Тимур горько пожалел об этих своих интригах. В его лагерь примчались гонцы, которые принесли печальные вести о погроме, который учинил Тохтамыш, вторгнувшись в пределы Марвераннахра. Если говорить о сиюминутных целях, действия Тимура принесли полный успех. Урус-хан был устранен. Однако сменивший его Тохтамыш оказался слишком сильным. В 1378 году он сменил своего соперника на троне Белой Орды. К 1380 году он стал правителем обширного государства с процветающей столицей Сарай расположенной на Волге. Через два года его армии захватили и сожгли Москву. Теперь Тохтамыш почти восстановил прежний улус Джучи — Золотую Орду, владения старшего сына Чингис-хана.
Эти земли лежали на северной и западной границах монгольских владений, которые простирались от Дуная на западе до Иртыша на востоке. Их населяли беспокойные и экзотические племена тюркского происхождения — булгары, казахи, киргизы, аланы, канглы и мордва, более известные под собирательным названием кипчаки, люди пустыни. Все они предпочитали привольную кочевую жизнь в бескрайних степях. На юго-востоке Орда дошла до Хорезма, югозападная граница проходила по землям северного Кавказа, Крыма и Молдо-Валахии. На северо-востоке в Орду вошли земли волжских булгар и мордвы. На просторах степей было более чем достаточно пастбищ для скота, по ним проходили давно известные торговые пути.
На границах империи Тимура и Золотой Орды имелись две болевые точки — Хорезм на востоке и особенно Азербайджан на западе. Эти районы стали потенциальными очагами конфликта, так как именно здесь сталкивались постоянно растущие аппетиты Тимура и Тохтамыша. Тохтамыш все время пытался продвинуться на юг, в земли на которые он не имел права претендовать. Однажды он даже имел нахальство осадить Бухару, что было неслыханным оскорблением.
При описании конфликта между этими людьми важно помнить, что Тохтамыш, в отличие от Тимура, считался человеком самого благородного происхождения. Он был принцем королевской крови, ведущим свою родословную от Чингиса через Тука-Тимура, сына Джучи. Поэтому после того, как Тохтамыш захватил власть, он имел полное право объявить себя ханом. Тимур же по законам степи не имел права претендовать на этот титул.
И хотя Тохтамыш долгое время пользовался гостеприимством Тимура, он вполне резонно мог считать Тимура самозванцем, в лучшем случае мелким князьком. Если кто-то и мог объединить монгольскую империю, то лишь он сам и его первый противник на юге. Старая распря между джучидами и империей хулагидов в Персии, куда Тимур несколько раз вторгался, громко объявив о своих притязаниях, только усиливала это убеждение.
С точки зрения Тимура война с Тохтамышем становилась совершенно неизбежной. Поскольку его агрессивный северный сосед свободно мог атаковать Марвераннахр, требовалось пресечь его попытки построить собственную империю. Это шло вразрез с намерениями Тимура, а татарским ордам постоянно требовалась новая добыча. Тохтамыша следовало нейтрализовать и уничтожить. Никакой иной альтернативы Тимур не видел.
Прежде чем начать подготовку к новой кампании, Тимур сначала хотел установить, насколько далеко хан Золотой Орды сумел продвинуться на юг. Как всегда, особое внимание Тимур уделял дисциплине и мельчайшим деталям. Он хотел знать, почему императорская армия не отогнала Тохтамыша. Как объяснить позорное поражение войск принца Омар-Шейха возле Отрара на Сырдарье? Как смел Тохтамыш унизить Тимура, вторгнувшись в земли завоевателя? Бухара, сердце ислама, едва не была захвачена этими врагами веры. Тимур приходил в бешенство при одной мысли об этом. Было проведено расследование. Выяснилось, что сын Тимура отважно командовал своими воинами, и обвинение в трусости отпало. Один из воинов, сражавшийся, словно лев, был даже награжден землями и получил почетный титул «тархан». Однако другой командир, бежавший с поля боя в самый разгар сражения, был подвергнут совершенно необычному и крайне унизительному наказанию. Его борода была сбрита, лицо выкрашено хной, и его заставили ходить в женской одежде. Затем, «получив самое суровое наказание за трусость», он был вынужден пройти босиком через весь Самарканд, к общему восторгу жителей и более сдержанному веселью воинов.
Война надвигалась. Прошло более года с момента прибытия Тимура в Самарканд осенью 1388 года до того, как он отправился в поход с императорской армией, чтобы уничтожить Тохтамыша. Как всегда, сначала следовало уладить государственные и семейные дела. Прежде всего требовалось проучить Хорезм за поднятый мятеж. Ургенч был безжалостно стерт с лица земли, а руины засеяны ячменем. Более счастливыми событиями стали несколько браков в императорской семье. Для принца Омар-Шейха и одиннадцатилетнего Шахруха подыскали невест. Шахрух унаследовал пламя Тимура, как и любимые внуки императора Пир-Мухаммед и Мухаммед-Султан, наследники первенца Тимура Джихангира. В Райском Саду были поставлены шатры, украшенные богатыми коврами и занавесями. И вот посреди такого великолепия, жемчугов и рубинов, золота и серебра были совершены свадебные обряды принцев королевского дома с принцессами, чья красота, по словам летописца, могла соперничать с красотой райских гурий.
Эмиры праздновали, а воины были распушены по домам до весны, когда должен был начаться новый поход. Мир спустился на Марвераннахр, и его жители, успокоенные появлением императора, забыли об ужасах вражеского нашествия и снова спокойно спали. А затем прилетели леденящие душу новости, как раз в тот момент, когда на Самарканд обрушилась страшная метель и город утонул в сугробах. В эти известия трудно было поверить. Тохтамыш во главе многочисленной армии снова вторгся в Марвераннахр. Его войска пересекли Сырдарью и явно не собирались останавливаться, несмотря на скверную зимнюю погоду. Охваченные паникой советники Тимура высказались против похода. Они утверждали, что сейчас совершенно неподходящее время для сражения с врагом. Главные силы императорской армии распущены на зиму, люди разбрелись по всей стране, и собрать их нет никакой возможности. Но даже если попытаться использовать тех воинов, которые находятся под рукой, ужасная зимняя погода не позволит им выступить. Снег слишком глубок для лошадей. Гораздо лучше отсидеться в Самарканде до наступления весны. Кроме того, Тохтамыш и его армия серьезно пострадают от ударов зимы, но сами не причинят особого вреда, оставаясь в окраинных районах империи. Тогда потери Тимура будут минимальными. И ничего хорошего не следует ждать от немедленной атаки, плохо подготовленной и продиктованной яростью.
Не приходится сомневаться, что гордость Тимура была глубоко уязвлена. Не в его натуре было прощать такие нападения. Он не желал никаких отсрочек. Кроме того, отступление противоречило его основному принципу — никогда не вести оборонительную войну. Не воины Тимура, а его враги были всегда вынуждены прятаться за стенами, и результат всегда был один и тот же: сокрушительное поражение. Хан Золотой Орды нанес удар неожиданно и в самое неподходящее время года. Татары ему за это дорого заплатят. Нападавший ожидал, что Тимур будет действовать так, как подсказывали ему самые верные амиры, — отступит на юг и уклонится от битвы. Но Тимур отмахнулся от подобных советов, собрал армию в Самарканде и Шахрисабзе и двинулся на север ночными маршами. Лошади с трудом шли впереди, утопая в снегу по брюхо. Армия Тимура встретила авангард Тохтамыша и отбросила его обратно за Сырдарью. Но небеса побелели, начался сильнейший буран, снег бил в лицо воинам. Не видно было почти ничего. Лошади сбивались с пути, проваливались в сугробы. Люди дрожали в шатрах, пытаясь согреться воспоминаниями о теплых летних ночах и семейных очагах. Поход закончился так же быстро, как начался.
Весна 1389 года принесла еще несколько ничего не решивших стычек. Прежде чем Тимур сумел начать полномасштабное наступление против своего северного противника, которое наверняка затянулось бы на несколько месяцев, ему сначала нужно было подавить мятеж, который вспыхнул в Хорасане, а потом отбросить джатов — своего давнего восточного врага — обратно в Монголию. Монголы верили в старый принцип, который гласил: «Враг моего врага — мой друг». Поэтому их новый правитель Хызр-Ходжа делал все, что было в его силах, чтобы помочь Тохтамышу. Приведя к покорности Хорасан (со своей обычной жестокостью), Тимур обезопасил свой западный фланг. Наступление против монголов продолжалось до тех пор, пока Хызр-Ходжа не обратился в бегство, спрятавшись в горах. Теперь и восточный фланг был в безопасности. Дорога на Тохтамыша была открыта.
В долине возле Шахрисабза, на месте рождения Тимура, был собран курултай. Там амиры и командиры войска, от гордых тысячников бинбаши до молодых десятников онбаши, собрались, чтобы выслушать императора. Размах праздника подчеркивал важность кампании. Язди пишет: «По приказу Тимура был устроен еще один великолепный праздник, расходы оказались просто огромными. Принцессы и дамы надели самые богатые украшения, земля была покрыта златоткаными коврами, китайской парчой. Утварь из чистого золота была украшена жемчугами и рубинами, другими драгоценными камнями. Кубки, которые подносили самые красивые в мире девушки, были вырезаны из цельных кристаллов, украшены тонкой резьбой, которую могли выполнить лишь самые умелые мастера прошлого».
Был отдан приказ собрать все имеющиеся войска. Тимур пожелал выставить армию в двести тысяч человек. Татарин правильно оценивал своего бывшего протеже. Он всегда уважал военные дарования Тохтамыша.
Старые хроники говорят, что Тимур уважал Тохтамыша больше, чем любого другого своего противника. Он ценил победы над ним заметно выше, чем над другими. Две кампании и две крупные битвы против хана Золотой Орды описаны Язди в мельчайших деталях. Мы знаем об этих походах больше, чем об остальных. Во время похода на север через пустынные степи армия Тимура столкнулась с огромными трудностями. Когда две армии встретились на берегах Терека, начались маневры и контрманевры мастера и ученика, отца и сына. Преимущество в битве сначала склонялось на одну сторону, потом на другую, хотя это было зыбкое преимущество. А потом начались безудержные празднования, которые завершили поход.
В некотором смысле хан Золотой Орды был реинкарнацией Тимура, так как молодой правитель учился военному искусству непосредственно у своего более опытного соседа. Подобно Тимуру, он был вождем, который щедро наделен умом и хитростью. Но статус Тохтамыша, как главного врага Тимура, был определен, прежде всего, географическим положением его владений. Его амбиции были самым серьезным препятствием на пути Тимура к господству над Центральной Азией. Конечно, имелись и другие правители, но ни один из них не подбирался так близко к горлу Тимура. Их империи находились вдалеке. Оттоманский султан Баязид I правил на западе, а император династии Мин — где-то в тысячах миль на востоке.
Когда курултай в Шахрисабзе был распущен, амиры и товачи разъехались к своим армиям. К концу 1390 года Тимур был готов начать. Монголы на востоке больше не являлись «прямой и непосредственной угрозой». Хорасан был усмирен. Армия была собрана и обеспечена припасами на весь предстоящий поход. В качестве первого шага Тимур передвинул свои войска на 200 миль к северу. Там он приказал остановиться, так как первые зимние снежинки начали опускаться с потемневшего неба. Император и его армия зазимовали в Ташкенте.
* * *
В конце XIV столетия город Ташкент, или Шах, как его тогда называли, представлял собой лишь бледную тень сегодняшней столицы Узбекистана, и Тимур ничего не мог с этим поделать. Самарканд являлся сердцем его империи. Бухара стала религиозной столицей. По мере того, как расширялись завоеванные территории, в империю включались все новые города Азии и остального мира. Но вот Ташкент лишь изредка упоминается в хрониках. Можно найти несколько мест у Язди, однако в них рассказывается очень мало, разве только о пастбищах неподалеку от города. Иногда говорится, что Тимур проходил через этот город, возвращаясь из похода. Судя по всему, в этом городе не было ничего примечательного и заслуживающего упоминания. Ни одна из хроник не сообщает, что он оставил там какой-то архитектурный памятник — мечеть или медресе, парк или дворец.
Хотя, по мнению историков, он не слишком любил этот город, в начале XXI века именно в Ташкенте началось возрождение культа Тимура. Прямо в центре столицы, на красивой площади, окруженной деревьями, установлена статуя всадника. Его поза и торжественная и воинственная одновременно. Воин бородат, а на голове у него красуется изящная корона. Его правая рука поднята в указующем жесте, он либо приказывает что-то своим воинам, либо широким жестом демонстрирует необъятность империи. Выражение лица жесткое, это человек, привыкший повелевать. Свободное одеяние развевается на ветру, подчеркивая стремительность движения. Левой рукой он туго натягивает поводья коня, осаживая его. Конь задрал голову, храпя, его левая нога бьет воздух. На левом боку Тимура поверх круглого щита висит длинная, слегка изогнутая сабля. Огромные сапоги, обшитые железными пластинами, прочно стоят в стременах. Богато расшитая попона с кистями по краям покрывает круп коня. Под поводьями идет богато расшитая сбруя. Сила видна буквально в каждой черточке коня; В его широкой груди и мощных ногах. Во взмахе гривы и прижатых ушах. В его пышном хвосте, собранном в аккуратную кисть. Даже в проступающих венах. У основания мраморного постамента, на котором стоят человек и зверь, лежат увядшие букеты цветов, мелкие приношения безымянных почитателей. На постаменте красуется бронзовая надпись: «Сила в справедливости». Над ней, еще более крупными буквами написано имя человека на лошади: амир Тимур.
На другой стороне площади стоит здание под синим куполом, несколько напоминающее сверкающие купола Тимуридов. Это музей амира Тимура, относительно новое круглое здание, чью грубую крышу, увенчанную зубцами, подпирают тонкие колонны. Ниже находится большая мраморная арка, в нижней части которой устроены прямоугольные двери. Верхнюю часть арки занимают примитивные мозаики, лишь отдаленно напоминающие образцы высокого искусства зданий самого Тимура.
Глядя на это здание солнечным сентябрьским утром, я не мог отделаться от мысли, что, если бы его построили архитекторы и каменщики татарского владыки, они потеряли бы головы. «Если ты хочешь судить о нашей силе, посмотри на наши памятники», — говорил Тимур. В данном случае вердикт был бы совершенно неутешительный. Музей не производит впечатления солидности и надежности, тогда как памятники самого Тимура исполнены подлинного величия. Все они просто огромны, монументальность тогда являлась официальным лозунгом, они возвышались над повседневной жизнью, исполненные просто неземного великолепия. Они были построены на века и, за редкими исключениями, простояли века.
Строения всегда были окном в душу народа, демонстрацией силы, стиля, воображения, чувства прекрасного и финансового благополучия. В них самым прямым образом находят выражение культурные ценности цивилизации, которая их строит. Они говорят абсолютно все о масштабах и соотношении технологии и видения мира. В их причудливых формах отражаются принятые концепции гармонии и удобства, желание порадовать или произвести впечатление, потрясти или вдохновить. Это не простое совпадение, что самые великие создания человека — это те, что поднимаются в небеса и прославляют его бога. Религия всегда создавала шедевры, такие как ацтекская Темпло Майор, Кентерберийский собор, Парфенон, церковь Ирода в Иерусалиме, пагода Шве-Дагон в Рангуне и Великая Мечеть в Самарре, Ирак. Многие из прекраснейших архитектурных творений настолько прочны, что сразу выделяются среди обычных зданий. К таким монументам относятся пирамиды Гизы, Колизей в Риме, Великая Китайская Стена или, если говорить о современной эпохе, некоторые финансовые учреждения Лондона и Уолл-стрит, которые ясно говорят о силе, уверенности и процветании людей, способных создать такое. В мусульманском мире сразу вспоминаются многие прославленные образцы исламской архитектуры: Альгамбра в Гранаде, Мечеть Имама в Исфагане, мечеть Ибн Ту-лун в Каире, Тадж-Махал, медины в Мешеде, Фесе, Дамаске, Алеппо и Бухаре. Все они были спроектированы и построены с исключительной тщательностью самыми талантливыми мастерами, которые использовали самые дорогие материалы по приказу правителей, часто жестоких, но при этом культурных и обладающих художественным вкусом.
Если рассматривать деятельность Тимура, то очень важно подчеркнуть его серьезный вклад в развитие архитектуры, так как именно он дал начало одной из самых великолепных эпох развития этого искусства во всей истории, которая потом продолжалась сотни лет после его смерти. Это много говорит о нем как о человеке, о его понимании возможностей архитектуры и искусства, что является просто уникальной чертой для степного кочевника, чуждого жизни городов. Зато Чингис-хана сегодня вспоминают только как легендарного разрушителя. Он все сравнивал с землей и ничего не построил. Этот музей в сердце Ташкента, хотя он прославляет вождя, который оставил Азии богатое архитектурное наследство, хотя он расположен в углу площади, носящей имя Тимура, все-таки выглядит совершенно иначе и стоит на порядок ниже своих прославленных предшественников, созданных исламской культурой. Даже самые простые и скромные мавзолеи Тимура многократно превосходят его.
Внутри, в центре помещения, находится панель, на которой изображен диван, или совет Тимура. Перед помостом, на котором он сидел, простирались ниц придворные льстецы. Позади Тимура высится множество куполов и огромных монументов, рядом находятся лев, стилизованное изображение солнца и герб Тимура, представляющий собой три круга, расположенных вот так:
Вместе с девизом «Расти Русти» — «Сила в справедливости» — этот символ мог символизировать власть Тимура, охватывающую юг, запад и север. Клавихо сказали, что это «символизирует, что Тимур является владыкой трех четвертей мира». Но более вероятное объяснение заключается в том, что Тимур заимствовал символ в персидской геральдике. Там кольца символизируют силу и единство, их изображали на могилах Сасанидов. Панель освещена ярким золотым светильником внушительных размеров, который свисает из-под свода огромного купола. Вокруг основания купола идут высказывания Тимура, некоторые из них переведены на ломаный английский.
«Честность и верность людей и армии укрепляют государство.Работа, которую не могут сделать сто тысяч кавалеристов, может быть сделана одним правильным приказом».
Но наилучший ключ к пониманию музея и более широкого вопроса о современном возрождении культа Тимура можно найти на вершине грандиозной мраморной лестницы, где видны слова, написанные под портретом толстенького коротышки, нынешнего узбекского президента Ислама Каримова:
«Если кто-то желает понять, кем являются узбеки, если кто-то желает оценить всю мощь, силу, справедливость и безграничные способности узбекского народа, их вклад в мировое развитие, их веру в будущее, он должен вспомнить образ амира Тимура».
Именно Каримов поддержал послушных академиков, которые занялись возрождением Тимура. 1 сентября 1993 года во время празднований второй годовщины независимости Узбекистана президент торжественно открыл статую Тимура в центре Ташкента. Он сказал толпе: «Сегодня, благодаря возвращению независимости и суверенитета, великий амир Тимур вернулся на свою родину. Узбекский народ, много лет томившийся в тисках колониального ига, снова получил возможность прославлять великого соотечественника и воздать должное его историческим заслугам».
Это была длинная, намеренно выспренняя речь. Каримов продолжал: «В течение многих лет имя амира Тимура было запрещено и вычеркнуто со страниц нашей истории, чтобы лишить узбекский народ самосознания, уничтожить чувство национальной гордости в душе народа и развить зависимость и подчинение. Но узбеки не забыли своих предшественников и героев — они хранят их в своей душе, как святые образы… Нет никаких сомнений, что этот образ нашего великого предка, воздвигнутый в самом сердце нашей прекрасной столицы — любимого и древнего Ташкента навсегда пробудит чувство гордости в нашем народе».
Музей был спешно построен три года назад, к празднованию 660-й годовщины завоевателя в 1996 году. Тимур был призван на помощь коммунистическим лидерам, чьи позиции зашатались после стремительного распада Советского Союза. Освободительный шторм, вырвавшийся из Москвы, одну за другой захватывал советские республики. В 1991 году независимость пришла и в Ташкент, где местное руководство было полностью сбито с толку событиями за границей и окончательно потеряло контроль над республикой. Твердая почва, на которой Каримов стоял всю свою карьеру, внезапно вырвалась у него из-под ног. Ему требовалось найти какую-то иную опору, чем коммунистические доктрины. Он и его приспешники бросились на поиски нового символа власти и легитимности. И кто мог лучше отвечать их требованиям, чем Тимур, снова объявленный национальным узбекским героем, непобедимым воином, чье имя либо замалчивалось, либо порочилось все 70 лет советской власти? Он больше не был тираном-разрушителем, каким его заклеймили при Советах, так как коммунисты были полны железной решимости уничтожить любые националистические символы, которые могли подорвать Союз. Теперь Тимур считался славным основателем Узбекистана, ответом на все вопросы, с которыми могли столкнуться местные правители.
В результате он занял свое место на мраморном пьедестале на центральной площади Ташкента, превратившись в очередное звено длинной цепи идеологических и националистических символов. Перед Тимуром это был Карл Маркс, сброшенный с этого пьедестала. Перед Марксом это был Сталин. Перед Сталиным это был Ленин. Перед Лениным это был Константин Кауфман, генерал-губернатор Русского Туркестана. Бич Божий оказался в хорошей компании.
Ирония этой реабилитации Тимура заключается в том, что, при его чудовищной жестокости и крайней нетерпимости к несогласным, она носит все признаки типичной советской кампании. Возьмем для примера статью из «Халк сози», официального органа каримовской Народно-демократической партии:
«Его высочество амир Тимур является символом национального величия. Один из фундаментальных лозунгов нашей независимости, одна из основ нашего национального единства… гласит: «Узбекистан — великая держава будущего». У нации с великим прошлым будущее может быть только великим. Труды великого амира Тимура по созданию государства, его политическая мудрость и бесстрашие отражены в принципах сегодняшней политики. Отлично известно, что этот достойный и справедливый правитель питал добрые и честные намерения ко всему миру. И наша независимая республика, с ее первых шагов, объявила о тех же самых целях — вести себя согласно принципам доброжелательности и доброй воли… Политика нашего президента, направленная на уважение духа наших предков, учит нас гордиться этими качествами, воплощенными в амире Тимуре».
Финансируемые государством академики публикуют труды, прославляющие героя своей родины. Если во времена советской власти унижались и преследовались те академики, которые осмеливались поставить под сомнение образ Тимура как жестокого варвара, сегодня каримовское правительство преследует тех, кто рискует усомниться в новом образе святого Тимура, как символа государства. В его честь переименовываются улицы и площади. По всей стране молодые пары празднуют свадьбы перед его статуями, возлагают к ним букеты цветов. Его портрет появился на купюрах самого высокого достоинства, в заголовках газет, на плакатах и лозунгах. Президент фотографируется на фоне его изображения и обожает, когда его сравнивают с Тимуром. «Сила в справедливости» — так звучит новое заклинание правительства. Эта кампания прославления Тимура в Ташкенте и по всей стране, пусть даже насаждаемая правительством, дает свои плоды. Через 600 лет, причем при совершенно неожиданных обстоятельствах, Тимур вернулся.
* * *
Если вы поедете на метро в Хорсу, старый район Ташкента, и пойдете вниз по грязному переулку мимо рядов глинобитных домишек, из которых доносятся мириады разнообразных звуков семейной жизни, сливающихся в дикую какофонию — мать отчитывает плачущего ребенка, мужчина ремонтирует свою ископаемую «Ладу», звенят тарелки, переулок превратится в улицу, а та — в проспект, и вы окажетесь на площади имама Хаста, в сердце мусульманского Ташкента. Слева от вас будет медресе Барак-хана, построенное в XVI веке правителем Ташкента из династии Шей-банидов и преемником Тимура. Это величественное здание, фасад которого украшают цитаты из корана, а также красивая синяя изразцовая мозаика. Здесь живет муфтий Узбекистана, духовный лидер мусульман этой страны. Прямо напротив медресе стоит мечеть Тилля-шейх, построенная в том же веке. Это здание не так бросается в глаза, хотя и является пятничной мечетью Ташкента.
Внутри, после того, как вы пройдете открытый двор и откроете дверь, находящуюся прямо напротив, пройдете по застланному ковром коридору мимо библиотеки, в которой хранятся 85000 томов и манускриптов, датированных первыми днями ислама в этом регионе, вы попадете в маленькую комнату, в которой хранится величайшее сокровище мечети. Это одна из наиболее замечательных и известных во всем мире книг и один из наиболее денных даров Тимура потомству.
В стеклянном ящике с искусственным климатом лежит, раскинув страницы подобно крыльям бабочки, коран Отмана, том размером с хорошую энциклопедию. Это самый старый в мире коран. Библиотекарь, невысокий мужчина средних лет в очках, который, если бы не отсутствие бороды, выглядел бы типичным исламским ученым, сообщит вам, что этот экземпляр написан в 646 году третьим калифом Отманом, зятем пророка Мухаммеда. Так как книге исполнилось уже более 1300 лет, ее страницы из газельей кожи изъедены временем сверх всякой меры. Но, несмотря на пыль веков, строки корана, написанные сильной и умелой рукой, все еще танцуют на древних страницах.
Библиотекарь, если вы его начнете расспрашивать, скажет, что до Отмана коран хранился в памяти первых мусульман и записывался на кусках дерева, верблюжьих костях, листьях, обрывках кожи и даже на камнях. После смерти Мухаммеда в 632 году Абубакр, первый халиф, повелел писцам записать суры корана. Именно Отман вызвал четырех самых известных исламских мудрецов того времени и приказал им собрать вместе все суры и записать в одной книге. Эта книга, изготовленная в священном городе Медине, стала конечной версией корана, заменив все существовавшие ранее. Отман использовал ее как свой личный коран. Были изготовлены еще несколько копий, однако ни одна не дошла до нас в целом виде.
История корана Отмана является рассказом о благочестии и политиках, интригах, убийствах, завоеваниях, жадности. Первая половина двадцатилетнего правления Отмана на троне халифов была отмечена миром и административными реформами. Мир ислама простирался от Марокко на западе до Афганистана на востоке, а на севере призыв на молитву слышали в Армении и Азербайджане. Во второй 184 половине его правления повсюду вспыхивали мятежи и раздавались призывы к смещению Отмана. Не желая проливать мусульманскую кровь, он не подавлял волнения, хотя имел такую возможность. Наконец мятежники окружили его дом в Медине, и после долгой осады 17 июня 656 года толпа ворвалась внутрь и убила халифа, которому исполнилось уже 82 года. Как рассказывает легенда, Отман в это время читал суру из своей копии корана: «Но если в то, во что вы верите, уверуют они, Они поистине пойдут прямой стезею. А коль они отворотятся, Они войдут в раскол (единой веры). Но Бог убережет тебя от них — Ведь Он все слышит и Всезнающ». После убийства Отмана мусульманское общество раскололось надвое, что привело к соперничеству шиитов и суннитов, и эта сура точно описывает происходившее. На страницах корана видны темные пятна. Библиотекарь приглушенным шепотом объясняет: «Это кровь Отмана. Ему перерезали горло, когда о и читал святую книгу».
Жизнь Отмана закончилась, но приключения книги, в которую он вложил столько трудов, только начинались. Есть много версий происходившего далее. Согласно наиболее популярной, преемник Отмана Али взял коран в Куфу в Ирак, где книга пробыла несколько веков. В XIV веке Тимур забрал ее, после того как захватил этот район, и привез в медресе Нури в Самарканд. Там она пролежала еще 500 лет, если верить библиотекарю, пока в XIX веке не началась Большая Игра — элегантный, но смертоносный конфликт между викторианской Британией и царской Россией за господство в Центральной Азии. Вспыхнули стычки между самыми отважными и наиболее блестящими шпионами и офицерами обеих стран в горных ущельях и при роскошных дворах местных князьков. Россия расширялась на юг (к окончанию Большой Игры британская и русская границы, которые ранее разделяли 2000 миль пустынь и высочайших в мире гор, отстояли всего на 20 миль), и в 1868 году коран Отмана был доставлен царю Александру II генералом фон Кауфманом, губернатором Туркестана. Книга была передана в Императорскую библиотеку в Санкт-Петербурге. Но мусульмане Туркестана обратились с петицией к Ленину, они просили вернуть книгу, и после нескольких попыток это им удалось. Коран Отмана прибыл в Ташкент, где провел почти весь XX век в музее истории. В 1989 году он был передан в мечеть Тилля-шейх, где и остается по сей день.
Он хранится в крохотной комнатке скромной библиотеки в забытой стране, но коран Отмана по-прежнему привлекает внимание важных гостей из-за рубежа. Библиотекарь с гордостью сообщил: «Мадлен Олбрайт, Хиллари Клинтон, Владимир Путин, лидеры Ирана, Турции, Египта и Эмиратов приходили сюда, чтобы полюбоваться кораном. И без амира Тимура его здесь не было бы».
* * *
Снег все еще сыпался с промерзших небес. Солдаты поплотнее запахивали свои бараньи шубы, чтобы как-то согреться. Делать было совершенно нечего. Сейчас следовало сидеть на месте и дожидаться окончания зимы. Никто не ожидал начала военных действий ранее весны. Но в январе 1391 года без всякого предупреждения и в самое холодное время года из императорского шатра выпорхнули приказ. Повелитель Счастливого Сочетания Планет приказал армии двинуться на север. Нужно было найти Тохтамыша и дать ему бой. До сих пор имели место лишь нерешительные стычки, и Тимур намеревался окончательно решить вопрос в генеральном сражении.
Сразу в армии началось брожение и шепоток недовольства. Многие с трудом верили услышанным распоряжениям. О чем думает император? Двигать армию численностью 200000 человек через половину Азии в таких условиях было форменным самоубийством. Но все это бурчание было тихим и разрозненным. Армия прекрасно знала, что не имеет 186 смысла обсуждать приказы Тимура. Воля императора — вот высший закон.
Решение начать охоту за ханом Золотой Орды посреди свирепой зимы и на крайне тяжелой местности выглядело до некоторой степени неразумным. Не говоря уже о снабжении армии, это был поход в никуда. Никто не мог знать, где и когда армия Тимура встретит Тохтамыша. Было ясно одно — армия Золотой Орды больше. Впереди находились бесплодные земли, потому что после переправы через Сырдарью севернее Ташкента вы оказывались на обширной равнине, которую не зря называли Голодной Степью. Армии предстояло пересекать песчаные пустыни, засушливые равнины, горы и реки. Но при этом основным силам армии и огромному обозу с продовольствием с самого начала пришлось бы пробиваться сквозь глубокие снега и опасные льды. Как можно было обеспечить провизией это огромное скопление мужчин и женщин на время похода, который наверняка затянется на несколько месяцев? Это смахивало на путь к гибели.
Но Тимур, проанализировав ситуацию, решил, что у него нет иного выбора. Дважды Тохтамыш вторгался на территорию владений Тимура, сначала на западе, а совсем недавно — прямо в сердце империи Марвераннахр. Поступив так, он недвусмысленно объявил о своих намерениях. Пока Тохтамыш сидит на троне, он останется постоянной угрозой. Поиски наиболее выгодной стратегии были довольно сложными. Если бы Тимур двинулся в наступление на запад, то есть на Кавказ, он просто открыл бы Тохтамышу путь для удара на восток, опять позволив грабить Марвераннахр, что теперь могло привести к еще худшим последствиям. В случае нового вторжения в свои земли Тимур вполне мог потерять трон империи и армию, которая переметнулась бы к соперникам. Поэтому лучше было нанести превентивный удар, каким бы сложным ни казался поход, нежели вести непопулярную оборонительную войну на собственной территории. Армия, остающаяся дома, не могла рассчитывать на добычу. Ее можно было найти только за границами империи. К плюсам начала похода следовало также отнести элемент внезапности, который всегда являлся излюбленным оружием Тимура. Хан Золотой Орды атаковал Тимура там и тогда, когда этого меньше всего ждали. Теперь настало время отплатить ему той же монетой, ведь никто не рассчитывал на наступление через глубокие зимние снега.
Попытка внезапно атаковать Тохтамыша, застигнуть его врасплох в разгар зимы стала бы очень смелым предприятием. Однако у Тохтамыша были свои шпионы, и нет оснований полагать, что они были хуже, чем у Тимура. Наверняка они вовремя известили Тохтамыша о том, что его противник двинулся на север, а незадолго до того, как татарская армия форсировала Сырдарью, из Сарая прибыли послы, которые доставили Тимуру девять великолепных коней — девять считалось приносящим счастье числом — и ловчего сокола, украшенного драгоценными камнями. Разговор пошел о прощении и милосердии. Тохтамыш, поведение которого ранее было исключительно вызывающим, превратился в образец смирения:
«Во имя Аллаха, милостивого и милосердного!Хвала Аллаху, который по благости своей сделал нас братьями и соединил нас под своей властью, как неразъединяемые корни, как побеги одного дерева!Силою Аллаха Всевышнего и благодатями веры мусульманской!Отправлено это письмо его величеству достославному, Щиту ислама и защитнику правоверных Тимуру Гурагану!Ты, Великий и высокодостойный султан, — да благословит каждое твоё слово всевышний Аллах, — поистине заменил мне отца, и права твои на меня и на моё почтительное повиновение превышают всё, что можно исчислить и определить. И я, как преданный и покорный сын, униженно молю тебя: проведи теперь драгоценным пером своего прощения по листу моих прошлых ошибок! В мудрости и великодушии, которыми Аллах отметил твоё рождение, забудь мою недопустимую вражду и те недостойные действия, в которых я горько раскаиваюсь и на которые осмелился только из-за несчастной судьбы своей и по коварному подстрекательству низких людей, да покарает их за это справедливый Аллах!И если я получу теперь твоё милостивое прощение, которое будет для меня подобно благодатному дождю, пролившемуся на иссушённый зноем сад, я обещаю всегда и во всём быть послушным твоему непререкаемому величеству. Я ни на один волос не отойду от прямого пути повиновения и ни одной мелочи не упущу в соблюдении моих обязанностей и условий почтительного и благопристойного послушания.Прощайте. Искренне расположенный Тохтамыш».
Ответом было долгое молчание. Послы, разодетые в роскошные шелка, изо всех сил старались не дергаться от страха. Они привезли Тимуру не объявление войны и не преднамеренное оскорбление, однако роль посланца в те времена всегда таила в себе опасность. И кто знал, как отреагирует император? Наконец после долгого молчания, которое уже стало невыносимым, он тяжело взглянул на послов и ответил.
«Когда ваш господин Тохтамыш был ранен и бежал от врага, я принял его, как сына. Я принял его сторону и в войне с Урус-ханом выступил рядом с ним. Я пожертвовал своей кавалерией и оружием, которые были потеряны в ту тяжелую зиму. Однако я продолжал поддерживать его и отдал эту страну в его руки. Я сделал его таким сильным, что он стал ханом всех кипчаков и поднялся на трон Джучи. Но когда фортуна начала улыбаться ему, он забыл свои обязательства передо мной. Даже не думая, как сын должен вести себя по отношению к отцу, он использовал возможность и, пока я был занят завоеванием королевства персов и медов, он предал меня и послал войска разорять границы моего королевства. Я попытался не обращать внимания, надеясь, что он устыдится и в будущем воздержится от таких поступков. Однако он был настолько опьянен своей гордыней, что не мог отличить добро от зла. Он послал новую армию в мою страну против меня. Истинно то, что, когда мы выступили против него, его авангард бежал, едва завидев пыль при нашем приближении. Теперь, когда Тохтамыш услышал о нашем походе, он просит прощения, потому что знает, что нет другого способа избежать заслуженного наказания. Но так как мы видели, что он нарушает свое слово и ломает договоры столь часто, было бы неразумно доверять его словам. С божьей помощью мы совершим то, что намеревались. Если, однако, он говорит правду и желает мира всем сердцем, пусть он пошлет к нам Али-Бега, своего советника, который будет вести переговоры с нашими старшими амирами».
Тимур разгадал уловку хана, эти переговоры были лишь попыткой тянуть время. Он это сразу понял, потому что сам использовал такую же тактику, и поступил бы точно так же, находясь на месте Тохтамыша. Столкновение между двумя правителями было характерно постоянными маневрами и обманом, сокрушительной силой и слащавой дипломатией. И оно является примечательным в жизни Тимура, так как ему попался достойный противник.
У послов не осталось никаких сомнений в намерениях Тимура. Он не видел причины возвращаться. Тимур намеревался покончить с Тохтамышем, а потому движение армии на север следовало продолжать.
К началу марта армия Тимура миновала Ясы и Табран на территории современного Казахстана. Ясы, которые в XVI веке переименовали в Туркестан, были процветающим торговым городом на караванном пути. На его рынках торговали тигровыми шкурами, золотом и серебром из Персии, фарфором из Китая, стеклом, сибирскими мехами и роскошными шелками. Во второй половине 1390-х годов, когда походы против Тохтамыша остались позади, а впереди 190 была очередная женитьба — последней женой Тимура стала Тукал-ханум, прекрасная принцесса и дочь могульского хана Хызр-Ходжи, — император посетил Ясы и построил там мемориальный комплекс в Честь суфийского дервиша ходжи Ахмеда Ясеви. До сегодняшнего дня он остается одним из великолепнейших образцов средневековой архитектуры в Центральной Азии сияние синих куполов — гладких и ребристых, изящные изразцовые порталы, украшенные слоновой костью и каллиграфическими надписями. Комплекс спроектирован и построен поистине монументальный. Главный купол имеет диаметр почти 60 футов. Репутация святого была настолько высока, что три паломничества к его мавзолею считались эквивалентом путешествия в Мекку. Он все еще привлекает большое количество паломников каждый год.
По Голодной Степи армия Тимура скользила подобно тени. Сжигаемые нетерпением, конные лучники двигались форсированным маршем, все еще надеясь догнать силы Тохтамыша и внезапно обрушиться на них. Но вокруг были только бескрайние степи, а вместо сомкнутых рядов кипчакской конницы на промерзшей земле были видны лишь кустики сухой травы, которых едва хватало лошадям. Это было удручающее зрелище. Язди пишет, что после трех недель марша по этим равнинам «лошади были настолько измучены проделанным длинным путем и нехваткой воды, что едва не валились с ног».
К апрелю, форсировав реку Сары-Су, армия вышла в горы Алатау. Здесь Тимур приказал воздвигнуть обелиск «в назидание потомкам». На нем были запечатлены размеры армии, которые он вел против Тохтамыш-хана, короля булгар, и дата прибытия в эти горы. Это действительно оказался подарок потомкам, его обнаружили в Казахстане только в 1930-х годах. При этом строительство монумента, возможно и преднамеренно, несколько отвлекло людей от размышлений о тяжелом положении, в котором оказалась армия.
В течение почти 4 месяцев после выхода из Ташкента разведчики Тимура безуспешно обыскивали окрестности, стараясь обнаружить врага. Воины Тохтамыша исчезли в бескрайних просторах степей и, как давно опасались амиры, у армии начало заканчиваться продовольствие. Цена овцы на походном базаре, сопровождавшем войска, подскочила до 100 динаров, но вскоре их не осталось. Командирам всех рангов был отдан приказ, чтобы никто под страхом смерти «не смел печь хлеб в лагере, пирожки, пирожные, жарить баранину либо что-то варить». Измученные переходами по сложной местности, утомленные форсированными маршами, воины теперь получали очень скудные пайки. Сначала это была тонкая полоска мяса. Когда мясо закончилось, тонкими стали ломти хлеба. Когда запасы муки подошли к концу, воины были вынуждены довольствоваться чашкой мучной болтушки, приправленной травой, и то если повезет. Разбегаясь в стороны по равнине, они набрасывались на все мало-мальски съестное. Травы, корни, дикие злаки немедленно отправлялись в котел, туда же клали конину, если какая-то из лошадей не выдерживала перехода. Теперь не осталось иной возможности прокормить армию, кроме как захватить то, что имел враг. Ропот стал громче.
Люди ослабели. Хотя за время множества походов они привыкли к лишениям, но ничего подобного ранее они не испытывали. Поэтому начали возникать опасения, что кипчаки Тохтамыша, сытые и отдохнувшие, хорошо знакомые с местностью, выберут подходящий момент, внезапно возникнут из ниоткуда и изрубят всех на куски.
Для Тимура наступил критический момент и одновременно — решающее испытание его способностей лидера. Он столкнулся с перспективой бунта голодных солдат либо, если они поспешно отступят в Марвераннахр, с неизбежным поражением от Золотой Орды, шпионы которой уже наверняка перехватили несколько дезертиров из лагеря Тимура и прекрасно знают о его тяжелом положении. Отступление или восстание — таких слов не было в словаре Тимура. После разгрома Хусейна в 1370 году он знал одни только триумфы. Противники один за другим склонялись перед ним. А теперь он сам стоял на грани катастрофы.
Самым первым и самым важным было накормить людей. Тохтамыш, как это было очевидно, мог позволить себе ждать. Поэтому Тимур вызвал к себе старших командиров и объявил облавную охоту. Были отправлены гонцы к амирам, командующим правым и левым крыльями армии. Им было приказано вести своих людей вперед по кругу, а воины центра оставались пока там, где находились. Расстояние между крыльями двухсоттысячной армии было так велико, что потребовались два дня, чтобы кольцо сомкнулось. Когда левое крыло соединилось с правым, окружив очень обширный район, был отдан приказ начать стягивать кольцо. Воины двинулись вперед, и каждый мечтал о добром куске мяса. А перед ними в панике неслись олени, зайцы, дикие кабаны, волки и антилопы, скорее всего, и лоси тоже, так как летописи упоминают огромных газелей, которых татары до сих пор не видели, больших, словно буйволы.
Когда круг сузился до требуемых размеров, был отдан приказ остановиться. Тимур первым вошел в него, как он делал всегда. Несмотря на хромоту и поврежденную руку, он был прекрасным стрелком и великолепным наездником. То несясь галопом, то внезапно останавливаясь, он без промаха посылал стрелы в дичь. Под громкие крики воинов он застрелил несколько оленей. Когда император завершил свою охоту, настал их черед. Охота продолжалась долго, быстро превратившись в настоящую бойню. Затем в течение нескольких дней лагерь был окутан дымом, и к ночному небу от булькающих костров поднимался густой запах варева. Все опасения были тут же позабыты. Ворчание стихло.
Накормив свою армию, Тимур повел ее дальше к границам Сибири и там улучил день, чтобы устроить ей смотр, укрепить дисциплину и внушить воинам чуть больше уверенности. Когда все 200000 человек, составлявших его армию, выстроились, император в прекрасных одеждах появился перед ними на горячем коне. На голове у него была золотая корона, украшенная рубинами, в руке он держал жезл из слоновой кости, увенчанный золотой бычьей головой. Начав осмотр с левого фланга, он удостоверился, что все солдаты вооружены, имеют саблю на левом боку и кинжал на правом, а также копье, булаву и кожаный щит. Каждый воин имел лук и колчан с 30 стрелами. Лошади были покрыты тигровыми шкурами.
Это был тщательно отработанный спектакль в нескольких действиях. Когда Тимур появлялся перед фронтом очередного тумена из 10000 человек, командующий им амир, обычно сын или внук императора, спешивался, падал ниц и целовал землю. Затем он сообщал повелителю, что его войска находятся в прекрасном состоянии, облекая свои речи в самые изысканные фразы. «Да покорится Тимуру весь мир, во имя веры и долга мы всегда готовы сложить наши головы к копытам коня его величества», — сказал Берди-бек, командир тумена левого крыла. Принц Омар-Шейх порадовал отца бравым видом своих воинов и рассыпался в похвалах Тимуру, покорившему все земли от границ Китая до Каспия. На Тимура, как пишет Язди, произвели также большое впечатление хазары Сульдуза, закаленные в боях воины, вооруженные луками, стрелами, сетями, дубинами, арканами, палицами и саблями. Затем он отправился к правому крылу, которым командовал его сын Мираншах. Смотр продолжался два дня, а потом Тимур объявил, что он удовлетворен состоянием армии.
После всех трудностей и лишений удачная охота приободрила людей. Грохот огромных императорских литавр прокатился по всей равнине, его подхватили барабаны каждого тумена. Знамена и штандарты затрепетали на ветру над этой грозной силой. Люди поднимали сжатые кулаки и размахивали саблями. Но вскоре грохот барабанов перекрыл рев тысяч глоток: «Сурун! Сурун!» Этот боевой клич прокатывался по рядам с левого фланга до правого. Затем все снова стихло, и хмурым холодным утром армия двинулась дальше на север, но уже в боевом порядке.
* * *
Впереди лежала неизвестная Сибирь. Это было пустынное место, особенно зимой. Ибн Баттута назвал ее Землей Теней. Он пишет: «Никто не видел людей, живущих в этом месте. Здесь летом долгие дни, а зимой долгие ночи. Может, именно здесь Тимур разгромит своего врага, или Тохтамыш, который всегда находится в нескольких переходах впереди, завлекает татарского владыку к неминуемой гибели? Чужой пейзаж, постоянные туманы были непривычны южным людям.
Только разведывательные отряды, посланные вглубь вражеской территории, могли дать ответ на вопросы. Мухаммед-Султан, внук императора, попросил послать его на разведку. Тимур согласился, и астрологи определили самое благоприятное время и день, когда юноша должен отправиться в путь. Это была последняя неделя апреля.
Перед ними начали мелькать следы человеческого жилья. Прежде всего, это были пепелища десятков костров, угли в которых даже не успели остыть. Об этом сообщили Тимуру, который сразу же отправил вперед отряд опытных следопытов. Они галопом помчались вперед, обшаривая равнину в поисках более надежных следов, пока не дошли до реки Тобол, притока Иртыша, который несет свои воды в Арктику. На противоположном берегу они увидели множество кострищ, следы лошадей, но никаких иных признаков жизни.
Шейх Дауд, туркмен, имевший репутацию отчаянного храбреца, был послан назад с этими новостями. После двух дней скачки он остановился переночевать в заброшенной хижине. На следующий день он увидел человека, сразу же схватил его и доставил к Тимуру. Хотя пленник ничего не знал о Тохтамыше и его армии, 10 дней назад он видел группу из 10 конников, которые проезжали неподалеку. Ощущение близости событий стало сильнее. Тимур послал отряд воинов, чтобы отыскать и схватить конников. Их окружили и, несмотря на ожесточенное сопротивление, связали. Так удалось получить новые сведения. Состоялась первая стычка между заклятыми врагами.
Огромная татарская армия лавиной катилась на запад, навстречу противнику. 11 мая она подошла к реке Урал. Тимур заподозрил, что проводники могут привести его людей к засаде или каким-то другим неприятностям, и решил не использовать обычные броды. Вместо этого он приказал переправляться вплавь в менее благоприятных местах. Ситуация пока еще не стала безнадежной, однако с каждым новым днем она быстро ухудшалась. Более 4 месяцев прошло с момента выхода из Ташкента, а повелитель татар так и не сумел настичь ордынцев. По мнению историка Гарольда Лэмба, время сейчас становилось решающим фактором. «Затяжной марш Тимура на север может озадачить современного стратега, но это была война без правил и без пощады. Продемонстрировать свою слабость или подставиться под внезапную атаку Орды означало бы допустить роковую ошибку. Он знал, что невидимые глаза следят за его продвижением и что хан прекрасно проинформирован обо всех его ходах. Время означало для Тимура все, так как он должен был навязать бой Орде или привести свою армию в обжитые земли до окончания лета. Задержки были самым надежным оружием Тохтамыша, и он умело им пользовался».
Еще одна неделя утомительных форсированных маршей, и армия Тимура прибыла на берега реки Самара. Здесь к главным силам присоединился разведывательный отряд, который сообщил, что противник уже неподалеку. Наконец-то битва стала ближе. Начали поступать пленные, которые сообщали ценные сведения. Одного такого доставил энергичный внук Тимура Мухам мед-Султан. Другой пленник сообщил, что пока дезертиры из армии Тимура не перебежали к кипчакам, Тохтамыш даже не подозревал о приближении противника. Хан Золотой Орды был взбешен, когда ему сообщили, что Повелитель Счастливого Сочетания Планет движется на север «во главе армии, более многочисленной, чем пески пустыни или листья деревьев».
Пока две армии маневрировали, стараясь занять более выгодную позицию, а татары радовались предстоящей схватке, пришел приказ прекратить зажигать огни по ночам. В каждом лагере солдатам было приказано отрыть оборонительные позиции, а конная стража объезжала лагеря по периметру. Отдельные отряды должны были сохранять боевой порядок. Ежедневные марши теперь сопровождались музыкой барабанов и горнов. «Когда это огромное множество начинало двигаться, оно напоминало волнующийся океан», — писал Язди.
Однако Орду пока еще не было видно. Отступая на север, ордынцы опустошали землю позади себя, превращая ее в выжженную пустыню, по которой приходилось идти татарским лошадям. Над холодными болотами клубились туманы, они опускались на лагерь, повергая людей в уныние. Наступил очередной момент, когда император должен был принять командование лично, ободрить растерявшихся воинов. Сначала действенным лекарством оказалась охота, потом смотр. И вот Тимур снова собрал старших командиров, обратился к ним с энергичной речью, роздал почетные одежды. После этого воинам было выдано новое оружие, люди и лошади получили доспехи, появились новые луки, стрелы, щиты.
Обе стороны постоянно устраивали засады противнику. Таким образом добывали пленных, чтобы узнать о силах и намерениях противника. В одной особенно жестокой схватке были убиты несколько командиров Тимура. Он решил в отместку провести набег, который возглавил лично. Все. кто отважно сражался, были щедро вознаграждены, а самые смелые получили почетное звание тархана.
Хотя уже наступило лето, погода по-прежнему оставалась очень скверной. «Небо было настолько темным, тучи настолько плотными, а дожди настолько сильными, что на расстоянии трех шагов уже ничего не было видно», — сообщает хроника. Затем, после недели густого, как молоко, тумана, небо внезапно очистилось. Стояла уже середина лета, и поход начался 5 месяцев назад. За это время армия прошла 1800 миль. Сыны пустыни впервые забрались так далеко на север, и долгие летние дни казались им бесконечными. Муллы никак не могли сориентироваться, когда же положено читать пять дневных молитв. С разрешения Тимура вечернюю молитву потихоньку отменили.
Начали поступать донесения о замеченных врагах. Тимур провел последние приготовления к бою. Татарские дивизии двинулись вперед в строгом боевом порядке, основанном на традиционном построении из центра и двух флангов, однако кроме них имелся авангард каждого фланга, авангард и резерв центра. Мухаммед-Султан, зрачок отцовского ока, командовал центром. Султан Махмуд, сын марионеточного хана из рода Джагатая, командовал его авангардом из 10000 человек. Омар-Шейх, который уже показал себя образцовым командиром, занимал левый фланг со своими войсками из Андижана. Его брат Мираншах командовал правым крылом. Сайф ад-дин, старый, но самый верный из амиров, командовал авангардом левого крыла. Тимур взял на себя командование резервом.
Они двигались вперед, и солнце искрилось на броне воинов, так что они напоминали «волны штормового моря». А затем горизонт внезапно ожил, и в дрожащих отсветах замелькали бунчуки Золотой Орды, до которых было всего полмили. Наконец-то противник решился принять бой. Смерть витала в воздухе, но после нескольких месяцев тяжелого ожидания, голода, утомления, разочарований и нетерпения татарская армия испытала не страх, но облегчение. Сложная вязь уловок и обманов, преследования и намеренного отступления наконец подошла к концу. Так либо иначе, но битва между Тимуром и Тохтамышем за владычество в Азии должна была состояться.
Однако полагалось сыграть еще один маленький спектакль. Когда армии оказались на виду одна у другой, Тимур приказал распаковать свои шикарные шатры и палатки, установить их, расстелить ковры. Это был намеренная демонстрация презрения к Орде, сильный ход в психологической войне, большим мастером которой являлся Тимур. Как говорит летопись, хотя войско Тохтамыша было более многочисленно, чем татарское, это эффектное представление подорвало его дух.
* * *
Раннее утро 1391 года не слишком отличалось от типичного летнего утра в этом северном регионе. Серое небо, тусклое и беспросветное, лишь намекало, что где-то есть солнце. Холод был так же силен, как обычно, уныло посвистывал ледяной ветер. Единственное, что было необычным, — так это странные фигуры и звуки, доносящиеся из полумрака. Темные линии строя двух армий тянулись на несколько миль в полумраке, пока не сливались с темным горизонтом и блеклой землей, исчезая вдали. То здесь, то там;из темной массы выметывались угловатые протуберанцы — копье, знамя, всадник на лошади. Волнение прокатывалось по линиям войск, выдавая возникшее напряжение.
На татарской стороне Тимур выехал вперед из рядов своей армии, спешился, поцеловал землю и вознес молитву всемогущему Аллаху. Его воины пришли в восторг и разразились громкими криками: «Аллах акбар!» Имам Саид Барака тоже вышел вперед, чтобы благословить армию до того, как начнется битва. Вокруг него забили барабаны, заревели трубы. Святой человек распростерся на земле, произнес несколько высказываний из корана и захватил горсть грязи. Он повернулся к Орде, и голос его возвысился до крика:. «Ваши лица почернеют от позора вашего поражения». Затем он повернулся к императору, которому служил так верно уже 20 лет: «Иди вперед, где пожелаешь, и ты одержишь победу». Снова забили барабаны, взревели грубы, издавая оглушительный шум. Боевой клич «Сурун, сурун» взлетел к небу, и Азия содрогнулась, когда две великие армии ринулись навстречу одна другой. Далее мы приведем цитату из Арабшаха:
«Затем обе армии, когда они увидели друг друга, то воспламенились и перемешались одна с другой, и преисполнились жажды боя, и началось сражение, и удары мечей обрушились на шеи, и горла взрезали уколы копий, и лица были искажены яростью и покрыты пылью. Волки войны оскалили клыки, и яростные леопарды собрались и бросились вперед, и львы войны обеих армий ринулись друг на друга. Кожа людей покрылась щетиной от перьев стрел, брови вождей нахмурились, а головы командиров склонились в молитве войне, и пыль сгустилась и стояла черным облаком, а вожди и простые воины купались в море крови. Стрелы в черном облаке пыли сверкали точно звезды, брошенные, дабы уничтожить принцев Сатаны. И мечи, сверкающие подобно падающим звездам в облаках пыли, падали на королей и султанов, и лошади смерти не прекращали. скакать туда и обратно, бросаясь на конные полки. И пыль от копыт висела в воздухе, и кровь с мечей текла по равнине, пока земля не раскололась, и небеса не разверзлись. Эта борьба и битва продолжались почти три дня».
Бой начался атакой правого крыла Тимура под командованием Мираншаха, которое обрушилось на левое крыло Тохтамыша. Бой был ожесточенный, но результата не дал, ни одна из сторон не сумела прорвать фронт противника. Лошади дико бросались друг на друга, их всадники обрушивали па противника потоки стрел. Когда противники сошлись, сабли и мечи вылетели из ножен, и стальные лезвия обрушились с неба, разрубая все на своем пути. В общей свалке, которая последовала за первой атакой, Тимур получил преимущество в центре и правом крыле. В ответ Тохтамыш бросил свой правый фланг против левого фланга татар, которым командовал Омар-Шейх, и, использовав численное преимущество, отделил его от главных сил, угрожая полностью окружить. Но в разгар боя, когда войско Золотой Орды уже готовилось праздновать победу, внезапно оно пришло в замешательство, так как воины увидели, что знамя Тохтамыша внезапно исчезло из вида. Это было самым верным знаком, что их вождь погиб. В действительности Тохтамыш был жив, однако он бросил свою армию и бежал с поля боя, «охваченный ужасом и отчаянием», так как знамя Тимура с лошадиным хвостом неотвратимо надвигалось на него. Паника охватила кипчаков и распространилась на другие отряды. Вскоре вся армия обратилась в беспорядочное бегство под напором войск Тимура. Татары преследовали и беспощадно рубили беглецов. «Они гнались на протяжении 40 лиг, и ничего нельзя было видеть, кроме рек крови и равнины, покрытой мертвыми телами», — пишет Язди. Сто тысяч мужчин и женщин погибли в битве на реке Кондурча.
Долгий марш на север завершился. Тимур поцеловал землю и возблагодарил бога за ниспосланную ему блестящую победу. Еще раз он и его армия вкусили ее сладкие плоды. Амиры и принцы крови вышли вперед, чтобы поздравить его, осыпали его золотыми монетами и драгоценными камнями, как требовал обычай. Добыча оказалась огромной. Самые бедные воины получили столько лошадей, что не могли пригнать их в Самарканд. Там были еще верблюды, овцы, коровы. Те мужчины и женщины кипчаков, которые не были убиты на месте, попали в рабство. 5000 мальчиков были отобраны, чтобы прислуживать императорской семье. Самые прекрасные девушки и женщины были отправлены в гаремы.
Безжалостный в делах военных, Тимур был щедр в дни празднования триумфа. Был отдан приказ готовить грандиозный пир на берегах Волги, на той самой равнине, где сын Чингис-хана Джучи построил столицу своей империи. Воины рассаживались рядами внутри роскошных шатров перед золотыми блюдами с кониной, славили своего непобедимого императора и рассказывали пышные истории о собственных подвигах в былых сражениях. Рядом с ними стояли самые красивые пленники, соблазнительные женщины, одетые в шелка, наполняли их хрустальные кубки вином, и снова наполняли их, и снова, пока воины, не способные пить больше, не падали на землю, либо хватали кого-то из женщин и тащили на ночь к себе в походный шатер. Целый месяц они предавались этим разгульным излишествам, забывая о тяготах войны, наслаждаясь прекрасной музыкой, реками вина и женскими объятиями. Тохтамыш в очередной раз сумел бежать, но его Орды рухнула. Новые правители пришли на его место, и среди кипчаков воцарились рознь и раздоры. Угроза Марвераннахру, который лежал за рекой, была устранена. Тимур выполнил свою задачу.
* * *
Это должно было стать концом Тохтамыша. Он проиграл в схватке за власть. Хотя сражение еще тянулось несколько часов, исход его был предрешен полностью. Многие были бы рады просто избежать гибели. После столь катастрофического поражения большинство людей перестало бы мечтать о карьере завоевателя. Но, к несчастью для Тимура, амбиции хана Золотой Орды уничтожить оказалось гораздо сложнее, чем его могучую армию.
Через три года после битвы на Кондурче Тимур вел бои на западе своей империи. В Персии начались волнения, начались восстания враждебно настроенных принцев династии Музаффаридов. Войска Марвераннахра начали новый Пятилетний поход, покинув Самарканд в 1382 году. Сметая все на своем пути, Тимур сначала обрушился на Мазандаран, прежде чем повернуть на северо-запад и снова покорить отказывающуюся подчиниться Грузию. Оттуда он двинулся на юг, снова захватив Шираз, без боя занял Багдад, причем султан Ахмед снова в панике бежал оттуда, несмотря на все свои воинственные речи.
В 1394 году Тимур узнал, что Тохтамыш снова собрал армию и заключил союз против него с султаном Египта Баркуком, но татарский владыка получил и другие тревожные новости. Кипчаки Золотой Орды хлынули на юг через Грузию и снова принялись опустошать границы его империи. Пришлось отправить армию, чтобы дать им битву, но ордынцы поступили так, как уже не раз делали, и поспешно отступили, растаяв в бескрайних степях.
Услышав об этом, Тимур мог только пожалеть, что не сумел захватить и убить Тохтамыша, когда в последний раз уничтожил его армию. Султан Египта постепенно превращался в серьезного противника, с которым, так или иначе, но придется иметь дело. После огромных захватов, которые были произведены во время походов на запад, империя Тимура вошла в неприятное соседство с владениями оттоманских султанов. Стычка с ними тоже становилась очень вероятной. Но оба этих противника могли подождать. Сожженный на поле битвы, Тохтамыш восстал из пепла подобно фениксу. Требовалось уничтожить его.
Первые формальности заняли немного времени. Посол привез Тохтамышу прямой ультиматум:
«Возблагодарив бога, который есть владыка мира, я спрашиваю тебя, которого дьявол гордости отвратил от истинного пути, чего ты хочешь, перейдя свои границы? Кто толкнул тебя на бесполезное дело? Разве ты забыл, как в последней войне твоя страна и имущество были обращены в прах? Ты поступил слишком поспешно, так как испытываешь свое счастье. Может быть, ты не знаешь, что те, кто испытывает дружбу ко мне, встречаются с уважением и получают огромные выгоды от договоров, которые я заключаю с ними, тогда как мои враги не только живут в постоянной тревоге и страхе, но и неспособны избежать моего мщения, хотя и чувствуют себя в безопасности? Ты знаешь о моих победах и должен понимать, что война или мир равно безразличны мне. Ты испытал мои благодеяния и суровость. Когда ты прочитаешь это письмо, пришли мне ответ незамедлительно, но дай мне знать о своем выборе: мир или война».
Однако хан Золотой Орды не был заинтересован в мире. Характером он слишком походил на самого Тимура, поэтому он не желал и не мог жить спокойно и всегда стремился захватывать новые земли с помощью меча. Но между ними имелось одно серьезнейшее различие — разный масштаб военных дарований и боевого счастья.
Тимур перезимовал возле Каспийского моря в приятном обществе своих жен, которые помогали скоротать эти унылые месяцы. Весной 1395 года, когда сошли снега, он попрощался с женами и отправил их домой. Удовольствия императорского шатра должны были уступить место военным тяготам.
Был отдан приказ устроить смотр войску. Тимур напомнил амирам и их командирам о славных победах прошлых лет. Об их завоевании Персии, Ирака и Грузии. О первых разгромах Тохтамыша. Тимур заверил, что они в последний раз сражаются с ханом Золотой Орды. Никогда более этот неблагодарный владыка не осмелится угрожать империи. Победа, как всегда, находится в руках Аллаха, и в своем безграничном милосердии и мудрости он дарует ее тем, кто будет сражаться против неверных-предателей.
Никогда ранее со времен Чингиса в этом районе не появлялась столь огромная армия, заверяет Язди. Авангард левого фланга Тимура стоял у подножия гор Эльбурса, а правый фланг — на берегах Каспийского моря. Он приказал армии двигаться в боевом порядке. Тохтамыш не должен был застигнуть татар врасплох. Золотые орлы кружили над головами, высоко над кленовыми лесами, заросшими можжевельником. Бурые медведи и дикие кабаны, рыси и леопарды бежали на склоны горы Демавенд, огромного потухшего вулкана.
Обогнув Каспий, Тимур пошел сначала на запад, а потом по широкой дуге повернул на север. Армия прошла через Дербентский проход, откуда Тохтамыш 10 лет назад совершил предательское нападение на Тебриз. Снова она пересекла Грузию, прошла через Тбилиси, опустошив тамошние виноградники, и вышла на территорию сегодняшней Чечни. Здесь местность была гористой, поэтому места для маневра и укрытия было гораздо меньше, чем на севере, в степях Орды. Тохтамыш не мог вынудить Тимура вести утомительную пятимесячную погоню, как это было перед их последним столкновением, здесь просто не хватало места для этого. Поэтому в апреле 1395 года на берегу реки Терек, там, где сегодня находится Грозный, Тимур снова настиг своего врага.
Преимущество было у Тохтамыша, который удерживал северный берег реки, перекрыв единственный имеющийся брод. Зная, что Тимур идет за ним по пятам, он охранял эту переправу. Испанский посол Клавихо описывает последующие маневры Тимура:
«А когда Тамурбек подошел [туда] и увидел, что Тотамих сторожит переправу через реку, послал сказать ему, что он напрасно это делает, так как он не намерен воевать с ним, а [хочет] быть его другом и сохрани бог, чтобы он [когда-нибудь] желал ему зла. Но, несмотря на это, император побаивался [Тамурбека], так как знал, что он человек коварный. На другой день Тамурбек [от места переправы] двинулся с войском вверх по реке, а император Тарталии со своим войском [также] продвинулся другим берегом реки; а шли они так: один по одной стороне, другой — по другой, и как Тамурбек останавливал свое войско, тотчас останавливался Тотамих на другой стороне [реки]. Таким образом они двигались три дня, и ни один не перегнал другого. На третью ночь Тамурбек приказал в войске, чтобы женщины надели шлемы [и стали похожи] на мужчин, а всем мужчинам велел скакать как можно скорее [обратно] и каждому взять двух лошадей, на одной ехать [самому], а другую вести на поводу. Оставив свой стан [на месте], то есть женщин, похожих на мужчин, пленников и рабов с ними, сам [Тамурбек] вернулся назад к переправе; и все пройденное за три дня расстояние он преодолел за одну ночь и переправился через реку. Около трех часов он сражался в стане императора Тотамиха, разбил его и захватил, что у него было, а вез он многое, но Тотам их бежал. Это была великая и славная победа, так как Тотамих имел огромное войско, и одна из величайших битв, которые выиграл Тамурбек, даже, говорят, более [важная], чем с Турком. Поражение было великим бесчестием для императора Тотамиха, и он вновь собрал большое войско, чтобы идти на Тамурбека. А [тот] подкараулил его и напал в [самой] Тарталии, разбил его и такой ужас внушил народу, что на удивление; а император Тотамих [снова] бежал. Это повергло в уныние всех татар; они стали говорить, что их сеньор потерпел поражение, так как удача его покинула, и [поэтому] он был разбит; и начались между ними раздоры. А один кавалер, служивший Тамурбеку, по имени Едигуй (Едигей), [заметив], что между татарами начались несогласия, сговорился с ними, что пойдет на Тамурбека и против всех тех, кто будет [их врагами]. И они сделали его сеньором; а он восстал против Тамурбека и стал искать случая его убить; [тогда] и его земли и Тарталия [перешли бы] к нему и стали бы его [владениями]. Тамурбек, узнав об этом, хотел его схватить и убить, но тот убежал. И теперь сеньор Тарталии очень могущественный человек, а они [между собой] большие враги. Однажды Тамурбек ходил на него с войском, но Едигуй не стал его дожидаться и бежал. У этого Едигуя постоянно имеется в орде более двухсот тысяч всадников».
Самыми примечательными словами в этом отрывке являются «он человек коварный». Первая попытка повелителя татар переправиться с помощью хитрости сорвалась. Вряд ли он мог ожидать, что она сработает. После всего, что было между этими двумя людьми, после дороги на Кондурчу, после преследования Тохтамыша по всей Азии до берегов Терека, разгадать его намерения было не слишком сложно. В течение трех дней продолжались хитрые маневры, служившие прелюдией к сражению. Оба вождя старались занять более выгодную позицию. Тимур попытался выйти из этой патовой позиции, переодев женщин в воинов, но это был настолько странный способ, что вряд ли он мог принести удачу. Если бы ранее Тимур не демонстрировал много раз свое изощренное знание войны — обычной и психологической, свою интуитивную оценку ситуации, свою гибкое воображение и готовность пойти на риск, мы могли бы обвинить кастильца в высокопарности и чрезмерной доверчивости.
Однако мы много знаем о талантах Тимура во всех этих областях от самых различных авторов. Наиболее замечательным примером является архиепископ Иоанн из Султании, который рассказывает историю о том, как юный Тимур перехитрил своего противника, применив тактику, которая считалась просто невозможной. Случай, о котором идет речь, имел место еще до его коронации в 1370 году. Наследственный хан потребовал, чтобы Тимур либо покорился ему, либо встретился с ним на поле боя. Тимур прибег к изощренной хитрости. Так как у него не было армии, достаточно сильной, чтобы вывести ее на бой, он притворился больным. Принимая послов хана, он сделал вид, будто его рвет кровью, хотя никто не знал, что это была кровь дикого кабана. Вполне понятно, что послы вернулись к хану с сообщением о неизбежной и скорой смерти Тимура. После этого Тимур сам нанес удар. Застав хана врасплох совершенно неготовым, он без труда разгромил его.
* * *
22 апреля 1395 года состоялась битва. Левый флангтатар сразу оказался под сильным давлением. Во главе 27 полков резерва и под прикрытием огня лучников Тимур бросился ему на помощь. Контратака оказалась настолько успешной, что он отбросил противника далеко назад, пока не оказалось, что этот отряд оторвался от главных сил татарской армии, а перед ним находятся громадные силы Орды. Император сам оказался втянутым в схватку, он лично отбивался от кипчаков, которые бросались на него. «Он израсходовал все стрелы и сломал копье», — сообщает Язди. Видя, что его вождю угрожает смерть, шейх Нур ад-дин бросился ему на помощь с крошечным отрядом из 50 человек. Спешившись, они образовали кольцо вокруг Тимура. Опустившись на одно колено, они начали пускать стрелы в ордынцев. Кто-то из командиров Тимура захватил три повозки у воинов Тохтамыша и использовал их как баррикаду, над которой было поднято знакомое знамя с конским хвостом.
Пока Тимур и его свита, стоя на месте, пытались выпутаться из отчаянного положения, Мухаммед-Султан бросил свой правый фланг на левое крыло Тохтамыша и нанес ему тяжелые потери, вынудив противника отойти назад. Амир Сайф ад-дин Нукуз, возглавлявший авангард правого крыла, отбивал сильнейший натиск противника. Он приказал своим людям спешиться, и они, укрывшись за большими щитами, мечами и копьями старались отразить противника. Наконец левый фланг Орды не выдержал и обратился в бегство. Деморализованный этим зрелищем, центр Тохтамыша в отчаянии бросился на противника. Обе стороны сражались, «словно разъяренные львы, так что кровь текла по полю потоком». В этот момент ордынцы начали гнуться. Тохтамыш и его окружение, видя беспорядок в рядах войска, повернули назад и бросились наутек, спасая свою жизнь. Воодушевленные конники Тимура бросились в погоню за убегающими ордынцами. Они рубили их саблями с торжествующими криками: «Победа!»
Это было поражение, от которого Тохтамыш так и не оправился. Ничто не могло остановить воинов Тимура, которые двинулись на север, чтобы отомстить за оскорбления, нанесенные Марвераннахру. Армия Золотой Орды была уничтожена, и страна оказалась совершенно беззащитна. Настало время грабежа.
* * *
Глядя на карту, на которую нанесены все походы Тимура и маршруты его армий, можно отметить одну интересную особенность — каждый раз они выписывали какие-то петли. Они имеют четко выраженную северную границу. От реки Терек он пошел по землям Золотой Орды, описывая широкую дугу на северо-восток к Астрахани, а оттуда — на север к Сараю, столице Золотой Орды. Потом он двинулся дальше в направлении Москвы, но неожиданно резко повернул и прошел примерно 400 миль к нижнему течению Днепра и к берегам Черного моря. Отсюда он повернул сначала на юг, потом на восток и наконец на север, замкнув маленькую петлю. Продвижение на север завершилось в русском городе Елец, откуда он резко повернул на юг. От реки Терек до самой северной точки похода по прямой было 750 миль. Но, учитывая все повороты и отклонения, расстояние, которое пришлось пройти в погоне за Тохтамышем, равнялось нескольким тысячам миль.
Именно из протяженности и замысловатости этого маршрута погони за Тохтамышем видна вся сила ненависти Тимура к этому человеку. Разумно было бы предположить, что им двигала обычная жажда мести к своему бывшему протеже, порожденная его изменами. Но это не имело ничего общего с хладнокровно-прагматичным отношением Тимура к союзам, и здесь заключалась лишь часть истории.
В действительности погоня за Тохтамышем не слишком затянулась. Преследуя беспокойного принца, татары сначала двинулись на север вдоль Волги, пока хан не растворился в бескрайних булгарских лесах. После этого главной задачей Тимура стало разорение основных городов Орды и безжалостное опустошение земель. В последний раз Тохтамыш был разгромлен три года назад, однако он быстро оправился. Если уж Тимуру не удалось заполучить в свои руки надоедливого противника, по крайней мере следовало обратить в руины его королевство, чтобы больше он никогда уже не сумел воспрянуть.
Татары носились, где вздумается, грабя все подряд. Язди пишет, что Тимур двинулся на русскую столицу Москву, «которую его воины разграбили, как и несколько соседних городов, подчиненных ей, разбили и разрубили на куски правителей и принцев этих мест. Русские и московиты никогда не видели свои королевства в таком ужасном состоянии, их поля были покрыты трупами». Это заявление совершенно неправильно: Тимур так и не дошел до Москвы, так как у него перед глазами маячила более богатая добыча. Прежде всего, это была Тана, там, где Дон впадает в Черное море, процветающий торговый центр, в котором постоянно жили торговцы из Европы, в частности венецианцы и генуэзцы. Вспомнив о своем обещании щадить мирных жителей, Тимур приказал отделить мусульман и сохранил им жизнь, но христиане были перебиты.
Тана была сочным куском, который предшествовал жирной добыче, ожидавшей Тимура в нескольких сотнях миль восточнее на берегу Волги. Когда он думал о Сарае, столице Золотой Орды, то вспоминал оскорбление, нанесенное Тохтамышем Марвераннахру в 1387 году, когда хан сжег дотла знаменитый дворец Джагатая в Карши, в долине, где Тимур рос мальчишкой.
Сарай, как сообщил Ибн Баттута, побывавший там за несколько десятилетий до Тимура, «был огромным городом с множеством жителей». Базары были просто забиты металлическими изделиями, кожами, шерстью, зерном, лесом и рабами. А теперь он был сожжен дотла, а жителей оставили замерзать на снегу. С разрешения вождя татарские орды разграбили город, а сам Тимур получил золото, серебро, груды оружия и рабов, лен из Антиохии, русскую одежду, шелка и соболей, черных, как сажа, горностаев, лис и всяческие меха. Их было так много, что «было бы просто утомительно описывать всю добычу, которую они получили в этой великой стране», — пишет Язди.
Но не только личная вендетта заставила Тимура столь беспощадно разорить Золотую Орду. Он считал необходимым подогреть жажду наживы в своих усталых воинах, но, кроме того, Тимур имел свой собственный интерес. Решив добиться того, чтобы Тохтамыш больше никогда не стал военной угрозой, Тимур видел единственный путь к этому в разорении торговых и промышленных центров Орды. Большую армию могло содержать только процветающее государство, а процветание зависело от торговли. Почти одновременно Сарай и Тана, которые являлись важными центрами на караванных путях, идущих от Черного моря через Центральную Азию в империю Мин, прекратили существовать. Ургенч, третья остановка на северном маршруте, был разорен в 1388 году. Поэтому северный маршрут, который проходил не по территории империи Тимура, был заброшен. Теперь караваны двинулись по южному маршруту, который пролегал через Персию, Афганистан и Марверанпахр. Теперь богатство, которое раньше поступало к Тохтамышу, попадало в казну Тимура. Это был мастерский ход, убийственный по исполнению и эффективности.
Когда его армии повернули на юг в более теплые и приятные места, Тимур оставил у себя за спиной опустошенную Орду. Как он планировал, поддерживая соперничающих принцев, это государство было разодрано на части междоусобной борьбой. Арабшах описывает, как некогда могучее ханство стало «пустыней и пустошью, жители разбежались, рассеялись, исчезли и погибли». Через некоторое время после смерти Тимура Золотая Орда раскололась на несколько королевств, и ее величие осталось в прошлом. Разгром северного противника мог частично удовлетворить Тимура, не в последнюю очередь потому, что заслуженная кара постигла человека, который когда-то искал у него убежища, брал его деньги и принимал военную помощь и поддержку на поле боя только для того, чтобы потом обратиться против своего покровителя. Даже для Центральной Азии, где союзы заключались и расторгались с удивительной легкостью, это было слишком непорядочно.
Если говорить о Тохтамыше, то его амбиции остались такими же огромными, как и всегда. Вот только возможности их реализации исчезли и никогда более не вернулись. До конца жизни он метался по продуваемым ветрами кипчакским степям в напрасных попытках восстановить свою власть. Но дни его завоеваний остались в прошлом. Он мнил себя одним из величайших завоевателей, которых видел мир, но все потерял. Тимур справился с самым серьезным вызовом. Непобедимый Господин Семи Климатов находился в зените славы и одержал новую победу.
Назад: Глава 4 ЗАВОЕВАНИЕ ЗАПАДА 1379–1387 годы
Дальше: Глава 6 САМАРКАНД, «ЖЕМЧУЖИНА ВОСТОКА» 1396–1398 годы
