Глава 2
Въезжая в Орак, Эсккар увидел, что ворота охраняют два солдата вместо обычного часового. Оба поприветствовали его с выражением облегчения на лицах. Вероятно, Никар приказал поставить дополнительного стражника для успокоения жителей деревни. К этому времени все уже должны знать про замеченных на севере варваров.
Пока он пробирался по узким улочкам, люди прекращали заниматься своими делами и смотрели на него. Некоторые пытались его остановить и спросить, что он знает о варварах. Эсккар не обращал на них внимания. Похоже, все знали, что его вызвал Никар, поэтому теперь смотрели на него с надеждой и ожидали защиты. От этой мысли он нахмурился. Эсккар не представлял, что им сказать.
Солдаты ждали перед казармой: сидели на корточках в пыли или стояли, прислонившись к стене; никто не выполнял обычных обязанностей. На всех лицах было написано беспокойство. Солдаты знали о сегодняшней встрече с Никаром. Его ждали почти тридцать мужчин и некоторые из их женщин. Все хотели узнать какие-нибудь новости. Он спешился и передал поводья конюху.
Эсккар подумал, не пройти ли мимо собравшихся, но решил, что ему следует им что-то сказать.
— Вы знаете, что приближаются варвары?
Ему кивнули в ответ.
— Они не появятся по крайней мере еще пять месяцев, так что сегодня ночью можете спать спокойно, — он колебался, не зная, что им еще сказать. — Я встречаюсь с Никаром, чтобы обсудить оборону деревни. Когда вернусь, расскажу вам все, что мне станет известно.
Он широкими шагами прошел мимо них в казарму. Эсккар подумал, не перебраться ли ему в комнату Ариама, где тот проживал один, но решил, что это может подождать до окончания сегодняшнего ужина. Вспомнив о предстоящей встрече, он сбросил всю одежду и обернулся грубым одеялом. Эсккар вышел из казармы и отправился вниз по петляющей улице, вышел из ворот в задней части деревни и повернул прямо к реке. Эсккар не обращал внимания ни на кого их тех, кто хотел с ним поговорить, и оттолкнул нескольких достаточно смелых типов, попытавшихся преградить ему путь.
На берегу Эсккар сбросил одеяло на низкий кустарник и нырнул. Вначале он посидел в заводи у восточного берега реки, где его немного отнесло течением, потом поплыл сильными широкими гребками против течения. Для этого приходилось хорошо потрудиться. Через несколько гребков ему уже требовалось прилагать все силы, чтобы его не снесло вниз по реке. Вернувшись в заводь, Эсккар отдохнул в прохладной воде. Наконец он выбрался из реки, снова взял одеяло и вытерся им, перед тем как вернуться в казарму.
По крайней мере сегодня вечером он не будет встречаться с Никаром в потрепанной одежде и пахнуть лошадьми и вином. Эсккар облачился в свою единственную чистую одежду и задумался, брать ему с собой короткий меч или нет, потом решил, что меч ему не потребуется. Люди, которые хотели бы видеть его мертвым, уехали вместе с Ариамом. Эсккар сомневался, что у него в деревне остался хоть один враг.
Он отправился в дом Никара. Когда ему оставалось пройти несколько шагов до ворот, навстречу вышли пять мужчин и направились к нему.
Это был достопочтенный Дриго с сыном и тремя телохранителями. Они заполнили узкий переулок, и Эсккару пришлось отступить в сторону, чтобы дать им пройти. Достопочтенный Дриго взглянул на него и улыбнулся. Это была улыбка человека, у которого уже есть ответы на все вопросы.
Эсккар миновал ворота, ведущие к дому Никара, и обнаружил парнишку, который проводил его сюда утром. Теперь парень снова ждал его. Как только они вошли в дом, парень закрыл и запер дверь, потом склонился и вытер влажной тряпкой ноги и сандалии Эсккара, стирая с них пыль.
Жене Никара Крете было почти столько же лет, сколько ее мужу, ее волосы уже давно поседели. Все знали, что Никар предпочитает видеть в своей постели молоденьких рабынь, но он с уважением относился к жене, а она очень умело вела хозяйство.
Крета тепло поздоровалась с Эсккаром, правда, после того как быстро осмотрела его, проверяя, чисто ли он одет. Видимо, она решила, что он выглядит вполне прилично и достойно. Она много раз проходила мимо Эсккара на улицах и даже не замечала его. Теперь она проводила его в обеденный зал в задней части дома. Там Эсккар увидел большой стол, накрытый только на двоих. Крета легко поклонилась ему и оставила одного. Служанка средних лет принесла вино, но Эсккар попросил воды. Она вернулась через несколько минут и вручила ему чашу с охлажденной водой. Как раз в это время в зал вошел Никар.
— Пожалуйста, садись, Эсккар. — Теперь на Никаре был другой наряд, с вышивкой красными и синими нитями по вороту. — Ты сегодня много ездил верхом, поэтому вначале нам следует поесть, а потом уже поговорим. Что-нибудь выпьешь?
Слуги начали подавать еду, по одному блюду. Эсккару это показалось несколько странным. Во время солдатских трапез все ставилось на деревянный стол сразу же и поглощалось очень быстро, чтобы ненароком не исчезло.
Эсккар ел медленно, подстраиваясь под темп хозяина дома, опуская маленькие кусочки разогретых овощей в растительное масло со специями, привезенное из какой-то далекой страны на западе. Во время трапезы по большей части говорил Никар, расспрашивал Эсккара про первые годы жизни и многочисленные места, которые он видел во время путешествий. Он даже спросил про степные кланы, о том, что это за люди и почему они живут так, как живут. Он говорил обо всем, кроме приближения степного народа.
Эсккар понял, что Никар продолжает изучать его, хочет знать, что Эсккар за человек. Еще важнее было то, что Никар хотел знать, достаточно ли у Эсккара ума для осуществления плана.
Еда оказалась самой лучшей из всего, что когда-либо пробовал Эсккар. Но вино, как и блюда, подавали в малых количествах. Он решил, что Никар хочет видеть его трезвым, с ясной головой. Когда слуги наконец убрали со стола и заново наполнили кубки, Никар отпустил их и закрыл дверь.
Эсккар успел заметить Крету, которая сидела под дверью и шила при свете масляной лампы. Таким образом она не позволяла слугам подслушать разговор хозяина. Но это не поможет. Рабы, живущие в доме, всегда знают, что происходит.
— Итак, расскажи мне про твою сегодняшнюю поездку. Что ты видел? — Никар вернулся к столу и неотрывно смотрел на гостя.
— Ты хочешь знать, можно ли защитить Орак от варваров? Это можно сделать, но цена будет высока, и не исключено, что ты не захочешь ее платить.
Он внимательно посмотрел на Никара, но хозяин дома не произнес ни слова.
— Мы не можем одержать над ними победу в сражении. Но мы в состоянии сделать так, что им будет трудно захватить деревню. Если нам удастся продержаться месяц или два, им придется идти дальше. Их погонит отсюда отсутствие еды. Вот это и есть наша цель — сделать так, чтобы для них взятие деревни оказалось очень дорогим, слишком дорогим, если считать убитых воинов и лошадей. Они должны понять, что тратят слишком много времени на поселение, которое окажется лишенным еды и лошадей, даже если они и возьмут его в конце концов. Это означает, что нам придется убить много воинов — достаточно, чтобы их предводители забеспокоились.
Эсккар увидел вопрос в глазах Никара.
— У варваров всегда много воинов, но недостаточно лошадей, женщин и еды. Именно поэтому они все время сражаются, даже между собой. Поэтому клан и рад возможности уменьшить свои ряды, избавиться от дураков, молодых и слабых. Если они теряют пятьдесят или шестьдесят воинов в обмен на захват богатой деревни, то радуются подобной сделке.
Никар кивнул в задумчивости:
— Я понимаю. Значит, они будут рады схватке, по крайней мере вначале. Так что мы должны сделать, чтобы она оказалась для них болезненной?
— Первым делом нам следует построить стену вокруг деревни. Настоящую каменную стену, которую нельзя свалить или сжечь. Высота ее должна составлять по крайней мере четыре человеческих роста. И она должна окружать значительно большую площадь, чем сейчас окружает частокол.
— Представители высшего сословия обсуждали строительство такой стены и раньше, Эсккар, но из этого ничего не вышло. Особой необходимости не было, а стоимость получалась высокая, и требовалось много усилий. Теперь приближаются варвары, а значит, возникла настоятельная необходимость.
— Не забывай, Никар, нам нужно посоветоваться с каменщиками насчет того, можно ли вообще построить такую стену.
— Да, конечно. Что еще нужно?
— Во-вторых, следует снести все хижины и фермы за пределами этой новой стены, полностью снести, сравнять с землей. Это должна быть голая земля, а фермы и поля следует снова затопить. Болотистая местность замедлит продвижение лошадей, и они будут вынуждены подходить к деревне только по дороге, ведущей к главным воротам. В-третьих, каждый мужчина должен пройти военную подготовку. Это означает обучение и вооружение как можно большего количества лучников. Только лук может прогнать алур мерики. Нам потребуются тысячи стрел и сотни луков, и мужчинам придется тренироваться каждый день, пока они не станут уверенно стрелять по целям и попадать, стоя на стене. Они также должны научиться обращаться с боевыми топориками, копьями и мечами, бросать камни по атакующим и орудовать вилообразными шестами, чтобы сбрасывать лестницы, приставленные к стене. Даже женщины и дети должны работать и сражаться. Нам придется тренироваться каждый день, строить каждый день и готовиться к любой возможной атаке. Всем придется работать так, как они никогда не работали раньше, чтобы все было готово к встрече с варварами.
Эсккар сделал глубокий вдох и хлебнул вина. Он радовался, что ему удалось все сказать, практически не запнувшись.
— Следует сделать запасы еды и воды, достаточные, чтобы прокормить всех жителей Орака на протяжении двух или трех месяцев. Частично стада следует переправить подальше, через реку, где они окажутся в безопасности. А значит, деревню покинет часть мужчин и солдат, чтобы охранять стада от разбойников. Животные — искушающая цель. Когда появятся варвары, они должны знать, что у нас нет лошадей, крупного рогатого скота, коз и овец, которых они могли бы забрать с собой.
Никар внимательно смотрел на него, понимая, что гость сказал еще не все.
— И что еще нужно сделать? — спросил хозяин дома.
Эсккар был готов к ответу.
— Рабы. Нам потребуется, чтобы рабы работали так, как никогда раньше, и у нас не будет ни времени, ни людей, чтобы их охранять. Они должны работать сами по себе и использовать все свои навыки и умения. Ты должен обещать освободить рабов, Никар, по крайней мере некоторых, чтобы у них была причина работать и сражаться.
Никар не донес кубок с вином до рта. Рука замерла на полпути.
— Освободить рабов! Неужели ты говоришь серьезно?! После того, что мы за них заплатили! И если мы освободим рабов, как будет жить деревня?
— Не всех рабов. Только тех, которые нам нужны для обороны, вероятно, не больше половины. Деревня же существовала до того, как здесь появилось столько рабов? Кроме того, если придут варвары, то вы потеряете рабов вместе с жизнью или сами станете рабами. В любом случае рабов вы лишитесь. Если же мы добьемся успеха, то у вас будут слуги, которым вы будете платить, пока не найдете новых рабов для их замены. Они не будут напряженно работать без обещания свободы, Никар, а то и убегут в ночи, считая, что даже варвары будут относиться к ним лучше. Не забывай, Никар: многие умрут — и жители деревни, и рабы, и тебе в любом случае придется их заменять.
Никар молчал, внимательно слушая гостя.
— И последнее, Никар. Ты должен выступать от имени всей деревни и пяти Семей. Я могу организовать оборону и определить, что необходимо сделать, но не должно быть никаких ссор и споров между представителями высшего сословия или кем-то из главных купцов. Мы должны обращаться к людям как один, чтобы все поняли: мы решили оказать сопротивление и победить. И ты должен обеспечить все, что я попрошу для обороны деревни. Я не стану спорить ни с тобой, ни с кем-то еще. Все должны подчиняться моим приказам и не оспаривать их. Даже ты, Никар. И я спрашиваю тебя: ты выступаешь от имени пяти Семей?
Мгновение Никар казался ошарашенным требованиями Эсккара.
— Ты много хочешь. Но в твоих словах есть смысл. Многочисленные ссоры между пятью Семьями общеизвестны. О них сплетничают люди. О них следует забыть, чтобы защитить Орак.
— И ты будешь выступать от имени пяти Семей?
— Да. Я думаю, что их всех можно убедить, за исключением Дриго. Вероятно, он решит идти своим путем.
Эсккар не думал, что от достопочтенного Дриго можно легко отмахнуться. На протяжении последних нескольких месяцев люди Дриго действовали так, словно их хозяин единолично правит деревней. Даже Эсккар, которого мало интересовали сплетни, знал, что Дриго борется с Никаром за власть и постоянно пытается склонить другие Семьи на свою сторону. Пока большинство предпочитали Никара, который определенно был более справедливым и уравновешенным правителем.
— А если ты не сможешь контролировать достопочтенного Дриго? Что тогда? — спросил Эсккар. — Он могущественный и сильный, и многие последует за ним.
Никар снова уставился на него, открыто его оценивая.
— Похоже, ты не такой простой солдат, как мне говорили. — Он отпил из кубка. — Если тебе удастся разработать хороший план по защите Орака, то нам, возможно, не потребуются ни Дриго, ни его золото. Давай я буду беспокоиться о Дриго. — Никар взмахнул рукой, словно отмахиваясь от проблемы. — Но в дальнейшем, если нам удастся отразить атаку варваров, что мы будем должны тебе, Эсккар?
— Не очень много, Никар, — рассмеялся он. — Пять Семей превратятся в шесть, и я буду ровней вам в управлении деревней. Каждая из ваших Семей даст мне по два золотых слитка, чтобы я мог построить собственный дом. За это я останусь в Ораке, и мы сможем готовиться к следующему приходу варваров, потому что они обязательно вернутся через пять или десять лет. Если нам повезет и мы прогоним алур мерики, они никогда не забудут это оскорбление. У них долгая память. Когда-нибудь они вернутся, и нам снова придется отражать их нападение. Поэтому я думаю, что снова вам потребуюсь, и чем скорее мы начнем подготовку, тем лучше.
Никар покачал головой.
— Столько потерь и разрушений! Для всех нас было бы лучше, если бы они оставили нас в покое.
— Они этого никогда не сделают, Никар. Они живут тем, что забирают у других. Это единственный образ жизни, который они знают. Поэтому они вернутся. Эта борьба может не закончиться, пока кто-то из нас не будет уничтожен полностью.
Очевидно, Никар не думал о том, что варвары могут вернуться. Мгновение он молчал, вертя в руках кубок с вином.
— И еще одно, Эсккар. Некоторые могут задуматься, почему ты сражаешься против своих. Что мне им говорить?
— Говори им правду. Алур мерики больше не мой народ. Когда ты покидаешь клан, твоя жизнь, твои воспоминания… заканчиваются, — впервые Эсккар заговорил очень эмоционально. В голосе слышались напряжение и возбуждение. — Я хочу… Даже твоего золота недостаточно, чтобы заставить меня бороться против них. Но я хочу получить возможность отомстить им за убийство моей семьи, убить как можно больше их воинов, чтобы удовлетворить души моих предков. Это единственный шанс, который у меня когда-либо будет.
Никар понимающе кивнул.
— Достаточно разговоров о прошлом и будущем, — сказал он. — Ты считаешь, что мы способны отразить атаку варваров, если сделаем все, о чем ты говорил?
Эсккар встретился с ним взглядом.
— Ни одна деревня никогда не окружала себя такой стеной, которая требуется нам. Я даже не знаю, можно ли построить такую стену до их прихода. Но если можно, то у нас появляется шанс. Хороший это шанс или нет, мы узнаем в предстоящие месяцы. Если мы вложим душу в подготовку и станем работать с полной отдачей, то шанс неплохой. Но если мы подготовимся плохо, то знаем, что случится. Я могу дать тебе надежду, Никар, но не больше. Как я уже говорил, цена, которую ты заплатишь за оборону деревни, может оказаться больше, чем стоит деревня, или больше, чем ты можешь себе позволить. Но даже и тогда мы можем потерпеть поражение. Ты рискуешь больше, чем своим золотом. Все, кто раньше пытался противостоять алур мерики, были уничтожены.
Никар осушил кубок с вином и поставил на стол.
— Значит, мы должны построить стену вокруг Орака, если хотим оказать сопротивление, — несколько минут он сидел молча, постукивая пальцами по столу, затем поднял глаза: — Я понимаю, Эсккар, что ты говоришь честно. Ты не обещаешь успеха. Если бы ты его обещал, я бы тебе не поверил, — он еще какое-то время смотрел на своего гостя, словно принимая решение. — У тебя нет женщины, не так ли?
Странный вопрос удивил Эсккара, хотя он понял, что Никар уже знает ответ. Женщины, по крайней мере хорошие, были в Ораке и малочисленны, и дороги. Отцы не одобряли браки достойных дочерей с солдатами, у которых не было будущего, в особенности с теми, у кого за душой не водилось и пары монет.
— Нет, я пока не мог себе позволить женщину, — ответил Эсккар.
Ему не удалось скрыть смущения. Примерно раз в неделю Эсккар тратил медную монету на одну из девушек в харчевне или посещал проституток, которые по ночам продавались на берегу реки. Со времени его последнего визита к ним прошел почти месяц.
— Несколько недель назад я получил новых рабов, — продолжал Никар. — Одна из них, как меня заверили, все еще девственница. Думаю, ей около четырнадцати лет. Она не красавица, но довольно привлекательная. Я собирался сам лечь с ней в постель, когда будет время… и желание, — добавил он с улыбкой. — В отличие от многих женщин, она умеет считать, читать, писать и кажется довольно здравомыслящей. Я отдам ее тебе, и, думаю, в предстоящие месяцы ты найдешь ее полезной во многих делах. Она будет гораздо больше, чем наложница. Тебе потребуется кто-то, чтобы помогать с расчетами и не давать тебе проводить вечера в харчевне.
Эсккар был очень удивлен, но тем не менее понимал, что это исключительный и дорогой подарок, предлагаемый любезно, с тонким намеком и советом.
— Спасибо, Никар.
Внезапно Эсккар понял, что это означает: Никар согласился с его требованиями.
— Нам всем потребуются твои советы и руководство, Никар. Если мы хотим добиться успеха, то много людей должны работать вместе. Я еще раз благодарю тебя.
— Возможно, ты и не обладаешь умом Ариама, но способен думать, и я знаю, что ты умеешь сражаться, — ответил Никар. — Остальному ты в состоянии научиться, а я и другие тебе помогут. Немногие люди все умеют. Большинству из нас требуется учиться и принимать всю помощь, которую нам только могут дать. Не позволяй своей гордости помешать тому, чего ты можешь достигнуть при помощи других.
Никар какое-то время молчал.
— Ты должен знать еще одну вещь, Эсккар. Если мы добьемся успеха, то я буду должен тебе очень много, больше, чем я сам и моя семья смогут заплатить. А если мы потерпим поражение, то потерпим его вместе. Я встречаюсь с представителями высшего сословия послезавтра, когда Нестор вернется с юга. До тех пор ты назначаешься начальником стражи. Когда мы встретимся, то подтвердим наше решение противостоять варварам. Бери девушку прямо сегодня и перебирайся в отсек Ариама. Завтра я пришлю тебе немного золота, чтобы ты смог купить то, что тебе потребуется. В следующие несколько недель, я уверен, для тебя найдется дом. Другие Семьи дадут слуг, чтобы освободить тебя от всего, кроме обороны деревни.
Эсккар понял, что имел в виду Никар, говоря о доме. Несмотря ни на что, многие покинут Орак в предстоящие месяцы. Эсккар внезапно понял, что между ними установилась связь. По крайней мере, у них нашлась одна общая черта: ни один из них не сдавался легко. Они или будут вместе жить дальше, или вместе умрут.
Независимо от того, как все это закончится, Эсккар знал, что его жизнь изменилась: он никогда больше не будет простым воином, который на протяжении стольких лет зарабатывал на жизнь своим мечом. Теперь ему придется научиться думать, рассчитывать, готовить оборону и обучать людей. Уже не в первый раз за этот день он задумался, способен ли выполнить поставленную задачу.
Но он уже сделал первый шаг — убедил Никара, что способен спасти Орак. Для достижения этой цели ему придется еще больше измениться, стать кем-то другим, а не оставаться пьяным дураком, который вчера вечером вырубился в харчевне. Он поклялся себе, что подобное больше никогда не повторится.
Никар встал, показывая таким образом, что ужин закончен.
— Значит, решено. Мы сделаем то, что не делалось никогда! Мы спасем деревню.
Эсккар улыбнулся, внезапно подумав о девушке, которая пойдет с ним назад в казарму.
— Нет, Никар, если мы добьемся успеха, то используем новое слово и станем называть наше поселение город Орак.
— Давай молиться, чтобы этот день наступил, — ответил Никар.
Он протянул руку и сжал плечо Эсккара, как бы запечатывая соглашение. Затем купец широкими шагами направился к двери, позвал жену и что-то тихо сказал ей, перед тем как они удалились в жилую часть дома.
Через несколько минут Эсккар услышал женские голоса, которые о чем-то возбужденно спорили, затем прозвучал крик, полный муки и страданий, и оборвался после громкого шлепка. Потом снова появилась жена Никара, которая тащила за плечо девушку. Крета подтолкнула ее, чтобы девушка оказалась перед Эсккаром.
— Вот рабыня, Эсккар. Ее зовут Трелла, — теперь Крета говорила очень резким тоном. — Конечно, ты можешь изменить ее, если хочешь. Я предложила бы тебе хорошенько ее отлупить, чтобы она знала свое место. Она своевольная и гордая.
Девушка с ненавистью посмотрела на бывшую хозяйку, и Эсккар понял, что у Никара имелась не одна причина избавиться от девушки. Жизнь в богатых домах пяти Семей, похоже, была гораздо более сложной и запутанной, чем он думал раньше.
Эсккар сделал шаг вперед и поднял подбородок девушки. У нее были большие темно-карие глаза, но она не желала встречаться с ним взглядом. Кожа оказалась чуть темнее, чем у него, и чистой, если не считать нескольких малозаметных оспин на обеих щеках. Цвет кожи свидетельствовал о том, что она с юга. На узком лице бросался в глаза тонкий нос, маленькие ровные зубки прятались за дрожащей губой, на которой в углу все еще оставалась капля крови от удара Креты. Девушка выглядела худой и в целом несимпатичной. Но она обладала одним сокровищем: темные и густые волосы волнами падали ей на плечи.
Он увидел страх у нее в глазах, тот страх, который появлялся у раба, которого передают от одного хозяина другому. Она дернула головой, вырываясь от него, и уставилась в пол. Внезапно у него в памяти всплыл образ другой девушки, того же возраста и такой же испуганной. Через год после того, как он покинул клан, он подружился с Илтани, которой спас жизнь и которую защитил от изнасилования. Она заплатила долг, отдавшись ему. Тогда он впервые был с женщиной. И еще два раза потом она рисковала жизнью, чтобы спасти его, и этот долг он уже никогда не сможет уплатить. Возможно, боги послали ему воспоминание об Илтани, чтобы напомнить про этот долг.
— Послушай меня, девочка, — сказал он мягко, снова взяв ее за подбородок. — Не бойся. Ты должна мне помочь, и мне необходима твоя помощь. Ты понимаешь меня?
Она посмотрела на него, и Эсккар выдержал этот взгляд. На этот раз он увидел силу, которая скрывалась в темных, широко посаженных глазах. Губы у нее прекратили дрожать, она быстро кивнула ему, и при этом движении густые волосы заструились вокруг лица.
— Отлично. Тогда пойдем со мной.
Внезапно ему в голову пришла одна мысль, и он повернулся к Крете:
— У нее есть какие-то вещи, которые ей следует взять с собой?
— Кое-что есть, — с неохотой признала Крета. — Она может вернуться за ними утром.
Все безделушки и вещи исчезнут к утру, их заберет или жена Никара, или другие слуги. Эсккар уже начал отворачиваться, затем остановился и снова посмотрел на Крету.
— Плащ. Он ей потребуется, потому что ночью холодно. У нее есть плащ? — Эсккар говорил спокойно и рассудительно. — Или, возможно, ты найдешь для нее какой-то плащ?
Вероятно, жена Никара помнила слова мужа. Она поджала губы, но сдалась.
— Плаща у нее нет, — признала Крета. — Но я отдам ей один из своих.
Она хлопнула в ладоши, и мгновенно появилась еще одна девушка. Несомненно, она стояла сразу же за дверью. Крета велела служанке принести вполне определенную вещь. Девушка вскоре вернулась с выцветшим и заштопанным плащом, который выглядел вполне пригодным для ношения.
Эсккар взял плащ и накинул Трелле на плечи.
— Поблагодари хозяйку за подарок, Трелла.
Он внимательно наблюдал за ней. Сейчас он начнет узнавать, какую девушку приобрел.
Трелла вначале посмотрела на Эсккара, словно пытаясь понять выражение его лица. Он ничего не говорил, только смотрел на нее. Пауза затягивалась. Затем Трелла повернулась к Крете и склонила голову.
— Спасибо, хозяйка, — тихо произнесла она. Слова прозвучали подобострастно, так, как и должна их произносить рабыня.
Подняв голову, она посмотрела на Эсккара, словно спрашивая: “Ты этого хотел?”. Он с трудом сдержал улыбку. Эсккар повернулся к Крете и низко поклонился:
— Спасибо, госпожа Крета. Трапеза, которую ты приготовила, была восхитительной и прекрасно поданной.
Он заранее отрепетировал непривычные слова и был рад, что удалось их произнести без запинки.
Выйдя из дома на улицу, Эсккар рассмеялся вслух, взял Треллу за руку, мягкую и теплую, и повел девушку к казармам.
— У тебя был свой плащ?
Она покачала головой, но смотрела в землю.
— Тогда хорошо. По крайней мере, ты хоть что-то от нее получила.
Девушка бросила на него взгляд украдкой, потом снова уставилась под ноги.
Эсккар подумал о большой кровати в комнате Ариама и пошел быстрее, глядя на звезды. До полуночи всего несколько часов, а ему придется встать до рассвета.
Когда он завернул за угол, то чуть не замер на месте от удивления. Горели два факела, освещая участок перед казармой и толпу солдат, их женщин и жителей деревни. Очевидно, им всем было больше нечего делать в этот час, кроме как ждать его возвращения. Эсккар быстро сосчитал собравшихся. Рядом с солдатами стояли шестьдесят жителей деревни, в целом получалось около ста человек.
Теперь все мысли о Трелле, теплой постели и наслаждении исчезли. Он вспомнил о своем обещании. Ему придется что-то сказать. От этой мысли у него пересохло во рту и возникло неприятное ощущение внизу живота.
Заметив Эсккара, все начали говорить одновременно. Мужчины окружили его, дергали за одежду, задавали вопросы, словно бросали камни. Эсккар знал, что должен начать говорить, иначе толпу не успокоить, но его сознание оставалось пустым, словно кубок после вчерашней пьянки. Он дошел до казармы и остановился там только потому, что вход закрывали солдаты. Он должен был ответить на вопросы толпы.
Эсккар почувствовал, как его руку сильно сжали, и понял, что шумная толпа испугала Треллу. Он посмотрел на нее сверху вниз и увидел в ее глазах вопрос.
— Что они хотят? — неуверенно спросила девушка.
Он поджал губы перед тем, как ответить.
— Ничего, девочка. Они только боятся предстоящего. Они думают, что варвары уже стоят лагерем перед воротами.
Каким-то образом ее беспокойство придало ему сил, и он повернулся к толпе.
— Оставайся здесь, — приказал он Трелле.
Он отпустил руку девушки, сделал несколько шагов к большому валуну и взобрался на него, чтобы оказаться над толпой.
— Тихо! — громко произнес Эсккар. Он снова повторил это слово, на этот раз командным голосом. — Вы своими криками разбудите всю деревню, и тогда сегодня ночью никто не заснет.
Он кивнул солдатам, и те передвинулись в первый ряд, приказывая возбужденной толпе утихомириться. Когда голоса наконец стихли, заговорил Эсккар:
— Да, это правда. Варвары приближаются.
Эсккар позволил толпе осознать сказанное. Он подтвердил их самые большие страхи и теперь наблюдал за их лицами.
— Но их не будет еще несколько месяцев, поэтому возвращайтесь в свои постели — пока ваши жены не перерезали вам горло за то, что так поздно приходите домой.
После этой фразы некоторые нервно засмеялись, но другие стали выкрикивать вопросы. Их интересовало, откуда придут варвары, следует ли покидать деревню или Орак будет отбивать атаку. Эсккар поднял руку, и в конце концов собравшиеся замолчали.
— Через два дня состоится встреча Никара и представителей других Семей. Тогда мы сможем начать подготовку к обороне. Мы укрепим Орак, чтобы он мог отразить любую атаку.
Послышались крики недоверия, вопросы; шум все усиливался. Эсккар посмотрел вниз на солдат.
— Успокойте их, — приказал он.
Его подчиненные пошли сквозь толпу, заставляя замолчать крикунов и отталкивая назад самых агрессивных.
“Странно, теперь эти солдаты следят за каждым моим жестом и подчиняются любому приказу”, — подумал он. Вчера только его кулаки при поддержке меча, в случае необходимости, обеспечивали какую-то малую, часто призрачную власть и авторитет. Эсккар понял, что это, наверное, и есть настоящая власть, и его немало поразили ощущения, которые он испытывал. Люди боятся. Даже солдаты беспокоятся. Они хотят, чтобы им сказали, что они в безопасности, чтобы кто-то взял на себя ответственность и руководство, нашелся тот, в кого они могут верить, даже короткое время.
— Я знаю, что у вас много вопросов, — продолжал он, когда разговоры стихли. — Но придется подождать до выступления Никара. Послушайте меня, друзья мои. У нас есть средства и люди, чтобы достаточно укрепить Орак и остановить варваров, если мы будем держаться вместе. Я буду руководить вами в этом деле и говорю вам: это можно сделать, и это будет сделано. А теперь возвращайтесь по домам и ложитесь спать. Пусть Никар выступит через два дня. Тогда вы узнаете, что должны сделать.
Они кричали на него, но Эсккар больше не обращал на них внимания. Он спрыгнул с камня и схватил за плечо Гата, видавшего виды ветерана, которому близилось к пятидесяти. Когда Эсккар поступил на службу в ряды стражников Орака, Гат занимал должность младшего командира, но Ариам понизил его за то, что опытный солдат оспаривал его приказы. У Эсккара не было настоящих друзей среди солдат, но он уважал старого бойца, который лучше многих знал свое дело.
— Гат, ты теперь мой помощник, — объявил Эсккар громким голосом, чтобы его слышало как можно больше солдат. — Разгони эту толпу. Проверь, чтобы ворота заперли на ночь и чтобы там стояли стражники. Пусть несколько человек обходят улицы до рассвета. Делать им ничего не нужно, но пусть будут вооружены и выглядят впечатляюще. После этого зайди ко мне.
Гат кивнул, без вопросов принимая свое назначение, как и власть Эсккара.
— И, Гат, я перебираюсь в комнату Ариама. Поставь стражника у меня перед дверью. А то кто-нибудь из этих дураков станет ко мне стучать до рассвета.
Эсккар повернулся к Трелле и увидел, что она неотрывно смотрит на него. Страх исчез, и теперь, когда он вернулся к ней, она не сводила с него больших глаз. Он взял ее за руку и повел прочь от толпы, к задней части казармы, где теперь должен был жить.
Войдя с девушкой внутрь, Эсккар с удивлением отметил, что кто-то здесь прибрался, вычистил и утрамбовал земляной пол, выбросил мусор и перенес сюда его вещи. Кто-то из солдат ожидал его повышения.
При мысли о своих вещах он улыбнулся. Перенос тонкого одеяла, старого большого меча, который пристегивался к боку лошади, и короткого меча не занял бы много времени.
В небольшом очаге горел огонь, и кто-то положил перед ним кучку дров. Вошел солдат с ценной свечкой, которую поставил на застывшую лужу воска в центре грубого стола. Солдат с восхищением посмотрел на Треллу, затем, перед тем как выйти, улыбнулся Эсккару.
Эсккар закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Шум толпы уже стихал. Его солдаты отгоняли жителей деревни от казармы. Пламя свечи взметнулось вверх, добавляя свет к тому, что шел от очага.
Трелла медленно обошла комнату. Эсккар следил за ней, пока она осматривала свой новый дом. Она сняла плащ, повесила на крючок у двери. Туда же она повесила и небольшой кошель, в котором, несомненно, находилось остальное ее имущество. Она прошла к очагу, повернулась и уставилась на хозяина, высоко подняв голову.
Эсккар увидел очертания ее груди под тонким платьем. Она глубоко вздохнула и встретилась с ним глазами.
— Мне сказали, что тебя зовут Эсккар, что ты варвар и меня передают тебе в качестве рабыни, — она не могла скрыть горечи при слове “рабыня”. — Крета не сказала, что ты теперь начальник стражи.
— Степные народы не считают себя варварами, Трелла. Они точно такие же, как любой другой клан, только перемещаются с места на места. Но я покинул их много лет назад, когда мне было четырнадцать лет, и с тех пор жил на фермах и в деревнях, продавая свои боевые навыки. Я просто солдат, и я стал начальником стражи лишь из-за трусости Ариама.
Эсккар все еще стоял спиной к двери и услышал, как с другой стороны на пост встает один из стражников. Шум толпы смолк, лишь время от времени раздавался крик кого-то из его воинов, выполнявших свои обязанности.
Его воины. Слова звучали очень приятно. День начался плохо, но к концу он стал начальником стражи с собственной комнатой, собственной рабыней, а утром следовало ждать прибытия мешка с золотом. Возможно, боги все-таки ему улыбаются. Перспективы на будущее выглядели неплохо, по крайней мере на несколько месяцев, до появления алур мерики. Те, вероятно, отрубят ему голову и насадят ее на копье. Однако этой ночью не было смысла беспокоиться об отдаленной перспективе.
— Мой отец был советником у правителя деревни Карнакс, — сообщила Трелла. — Они оба погибли из-за предательства, а нас с братом продали в рабство. Теперь я принадлежу тебе.
Эсккар задумался, правду ли она говорит. Все знали, что рабы врут о своем прошлом. Ее родители вполне могли быть крестьянами, обрабатывавшими поля, которые продали дочь за несколько монет, потому что не было дождей или умерла свиноматка. Он никогда не слышал про Карнакс, да и вообще, то, что она говорила или на что претендовала, имело мало значения. Трелла была рабыней и останется ею на всю жизнь. Эсккар увидел, как она напряглась, и догадался, что она станет ему сопротивляться, когда он к ней прикоснется.
К его удивлению, мысль об обладании ею не принесла возбуждения. Внезапно он почувствовал в ногах усталость, его клонило в сон. Он отошел от двери. От этого движения в глазах Треллы появился страх. Она шагнула назад и скрестила руки на груди.
Эсккар сел за стол и минуту смотрел на горящую свечу.
— Трелла, сегодня был долгий день, полный многочисленных сюрпризов для нас обоих.
До этой минуты он не чувствовал, сколько сил он потратил на разговоры с Никаром. Он заставлял себя думать и четко излагать свои мысли. Размахивание мечом и разрубание голов отнимало меньше сил. Эсккар понял, что сегодня произнес больше слов, чем за весь последний месяц. Его голова не привыкла к такой работе, и теперь он слишком устал для того, чтобы овладевать девушкой. Он стареет. Тридцать годков позади, и он знал, что ему повезло прожить столько лет.
— Не исключено, что завтрашний день окажется еще хуже. Я устал. Я съел слишком много и выпил слишком много вина, и у меня в голове крутится слишком много мыслей. Скажи мне, что тебе нужно, и мы ляжем спать.
Она подняла голову, и ему показалось, что она покраснела, хотя нельзя было сказать с уверенностью из-за тусклого дрожащего пламени свечи.
— Я никогда не была с мужчиной.
Он улыбнулся ей, хотя в эту минуту не знал, хорошая эта новость или плохая.
— Думаю, что сегодня ночью ты в безопасности, девочка. Для меня гораздо важнее выспаться, чем сражаться с тобой.
Он встал и огляделся.
— Вон там горшок. Не думаю, что тебе следует пользоваться уборной снаружи, по крайней мере сегодня ночью.
Он встал из-за стола и вышел, кивнув стражнику, дежурившему у двери, потом отправился в солдатскую уборную.
Закончив там, он увидел, что его поджидает Гат. Старый солдат не стал зря терять время.
— Никар назначил тебя начальником стражи?
Гат смотрел ему в глаза, стоя прямо перед новым командиром.
— Пока да. Но я сказал ему, что буду командовать всей деревней и всей обороной или ничем. Он подтвердит это после встречи с представителями высшего сословия. Или не подтвердит.
— А если нет? — спросил Гат.
— Если нет, то мы с моей рабыней покинем деревню. Но Никар подтвердит, я уверен в этом.
Гат пожал плечами, затем покачал головой. От этого движения его длинные седые волосы взлетели над плечами.
— Ты в самом деле считаешь, что деревня в состоянии противостоять варварам?
— Гат, я не стал бы тебе врать. Я знаю, что это никогда не делалось раньше. Но Орак не маленькая деревня. Здесь вполне может оказаться столько же людей, сколько и атакующих варваров. Я думаю, что мы можем достаточно укрепить оборону и продержаться, пока они не будут вынуждены уйти.
Ему приходила в голову мысль о том, чтобы украдкой убраться из деревни в один из следующих месяцев, но обещанное Никаром золото отгоняло эту мысль.
Старый солдат явно сомневался, и имел для этого все основания. Тем не менее Гата следовало убедить, иначе и так небольшой авторитет Эсккара у солдат исчезнет вообще. Они уважали Гата, и его слова будут иметь значение.
— Продержись со мной несколько недель. Давай посмотрим, что можно сделать. Я весь день думаю об этом, и считаю, что это возможно. Я уверен. Тем временем твое жалованье удваивается, и ты становишься вторым человеком в отряде.
Гат сделал шаг к новому командиру.
— Ты изменился со вчерашнего дня. На тебя снизошла божья благодать?
Смех Эсккара громко прозвучал в ночи. Он не был в особо хороших отношениях с богами.
— Нет, я не сошел с ума, хотя голова у меня и кружится от всех новых мыслей.
Он уже собрался уйти, но Гат сильно схватил его за руку, и теперь их лица находились всего в нескольких дюймах друг от друга.
— Ты изменился, Эсккар. Это увидит и дурак, заметят и остальные солдаты. Какое-то время, по крайней мере, я буду выполнять твои приказы. Но если ты мне соврешь, то я сам воткну меч тебе в спину. Клянусь богами, воткну! У меня жена и двое пацанов, и я не допущу, чтобы их забрали варвары!
— Тогда выполняй свои обязанности. Завтра будет долгий день, и тебе придется многое сделать.
Он хотел уйти, но Гат все еще не отпускал его, держа за руку.
Эсккар подумал о том, как быстро все изменилось. Вчера он бы врезал любому, кто попытался бы его так схватить. Теперь это не имело никакого значения.
Когда Эсккар вернулся в комнату Ариама, свечку затушили, а дрова в очаге прогорели, остались лишь тлеющие угли. Он закрыл дверь на деревянную щеколду, развязал сандалии, разделся, не обращая внимания на холод в комнате.
Он снял со стены короткий меч, извлек его из ножен и положил рядом с кроватью. После побега от алур мерики он никогда не спал, не положив оружие рядом. На мгновение он задумался, не воспользуется ли девушка мечом среди ночи, но решил, что слишком устал для беспокойства еще и об этом.
На кровати было более чем достаточно места для двоих, поскольку Ариам любил крупных женщин. Мгновение Эсккар думал, что кровать пуста, но затем понял, что девушка устроилась у стены, как можно дальше от него. Отлично, пусть там и остается. Завтра, может даже утром, он сделает ее женщиной, и вопрос будет решен.
Эсккар рухнул на свою часть кровати, повернулся к ней спиной и посмотрел на дверь. Затем он натянул тонкое одеяло на плечи и позволил телу расслабиться, готовясь ко сну.
Но его сознание отказывалось подчиняться. В голове крутились мысли о Никаре, алур мерики, командовании стражей, самой деревне. Неделю назад Эсккар и представить не мог, что подобное случится. Теперь у него есть шанс получить власть, золото, рабов — все, что хочет, если ему удастся спасти Орак от варваров.
Большое если, несмотря на то что он сказал Никару и Гату. Предстояло столько сделать, и было трудно решить, с чего начинать. Завтра следует заняться несколькими задачами. Ему придется поговорить с Гатом, выбрать новых младших командиров, подготовиться к встрече с Никаром, поговорить с солдатами. Эсккар знал, что перед ним стоит очень сложная задача, но шанс есть, и если ему удастся победить, если он добьется успеха, если боги даруют ему удачу, если… если… если.
Мысли ходили по кругу, от ужина у Никара до встречи с представителями высшего сословия. Он думал о том, что ему следовало сегодня вечером сказать своим солдатам и толпе, что еще необходимо обсудить с Никаром, что нужно сделать завтра, как он должен обращаться к солдатам, что он должен сказать пяти Семьям. Каждый раз, когда он пытался додумать одну мысль до конца, в голове внезапно появлялась другая, и круг начинался снова.
Одеяло слегка потянули, и внезапно он почувствовал, как тело Треллы прижалось к его спине, ее ноги легко скользнули по его, что-то мягкое коснулось его плеча.
— Ты все еще не спишь, — прошептала она так, словно это было обвинение. — У стены холодно, — пояснила она, чтобы оправдать свое перемещение. — О чем ты думаешь?
Все, о чем он думал, вылетело из головы при первом прикосновении ее тела.
— О тебе. Я думал о тебе.
Мысли об Ораке исчезли вместе с усталостью, и он почувствовал, как у него твердеет член.
— Не ври. Ты думал о Никаре и его золоте.
Он тихо рассмеялся. Она определенно быстро соображала и была достаточно смелой, чтобы бросить вызов новому хозяину.
— Да, я думал о Никаре, но не о его золоте. Но теперь я забыл об этом и думаю только о прикосновении твоего тела. Ты очень красивая, Трелла.
Она долго не отвечала. Затем провела рукой по его плечу, и от ее прикосновения коже стало почему-то и холодно и тепло одновременно. Эсккар взял ее руку в свою и крепко держал, точно так же, как на улице вечером. Трелла придвинулась к нему поближе, и теперь он чувствовал все ее тело, вытянувшееся вдоль его собственного, теплое и мягкое.
— И о чем ты думаешь сейчас?
Он почувствовал ее дыхание у своего уха.
— Я хочу держать тебя в своих объятиях, прижимать к себе и целовать твои губы.
Он с трудом сдерживался, он давно не испытывал такого сильного желания, но не хотел двигаться или делать что-то, что нарушит магию, созданную ее словами и прикосновением.
— Я — твоя рабыня, Эсккар, — сказала она ему в ухо тихим голосом, сильнее прижимаясь к его спине.
Ее слова удивили его, он перекатился на другой бок, чтобы смотреть ей в лицо, обнял ее и, притягивая к себе, почувствовал мышцы у нее на спине. Теперь все ее тело прижималось к его, а ее кожа казалась почти горячей. Он чувствовал себя как-то странно. Возможно, на него повлияли события дня или то, что она принадлежит ему. Внезапно он захотел ее больше, чем какую-либо женщину когда-либо в жизни. Но больше всего ему хотелось, чтобы и она испытывала желание, чтобы она так же хотела его.
— Рабыню просто используют. Если бы ты была простой рабыней, то я бы взял тебя независимо от того, хочешь ты этого или нет. Но ты больше, чем простая рабыня. Это знал даже Никар, а я — простой варвар, который не умеет произносить речи.
Но он не мог остановиться и не обнимать ее, и услышал, как Трелла резко втянула воздух, когда он коснулся ее мягкой груди.
— Я заметила страх в твоих глазах, когда ты впервые столкнулся с толпой снаружи. Но ты произнес правильные слова, и, как я думаю теперь, ты веришь в них.
Он ничего не ответил, удивившись ее словам и немного стыдясь того, что его нервозность была заметна, по крайней мере девушке. Он думал, что хорошо справился и, возможно, больше никто ничего не заметил.
Трелла провела губами у него по щеке, и все мысли снова улетучились у него из головы.
— Я тоже боюсь, Эсккар. Боюсь варваров, боюсь будущего. Но мне уже давно пора стать женщиной, и я думаю, что ты не причинишь мне слишком много боли.
Она позволила телу расслабиться и спрятала голову на плече у мужчины. Через несколько мгновений ее рука проскользнула ему между ног, и она резко вдохнула воздух.
Он поцеловал ее в щеку, затем в губы, вначале нежно, затем настойчивее и глубже. Она прижималась к нему. Он ласкал ее тело, касался ее, гладил живот и сдерживался столько, сколько мог, пока не почувствовал, что его разорвет от желания. Он сдерживался, пока она не застонала от желания, и он почувствовал влагу у нее между ног. Тогда он оказался на ней и двигался так медленно, как только мог, зная, что причинит ей боль, но пытался быть как можно более нежным. Затем, когда он вошел в нее, она вскрикнула, это был резкий крик боли, она снова втянула воздух, а ее ногти впились ему в спину, затем последовал вздох удовольствия.
Эсккар мгновение лежал без движений, пока она не расслабилась и не обняла его снова. Девушка крепко прижималась к нему. Он стал раскачиваться на ней, и теперь ее легкие вскрики боли смешивались с выражением удовольствия. Ее желание нарастало. Когда все закончилось, к сожалению, слишком быстро, он прижал ее к себе и гладил по голове, наслаждаясь ее присутствием, пока не заснул у нее в объятиях. Это был глубокий сон человека, уставшего эмоционально и изможденного физически. Ему было уютно рядом с ней — этого ощущения он не испытывал с детства.
* * *
Трелла подождала, пока не убедилась, что не разбудит его. Затем она нежно высвободилась из его объятий, убрала руку, обнимающую шею мужчины, но осталась рядом с ним и чувствовала дыхание Эсккара у себя на груди. Он лежал на боку, тяжело дышал, одна его рука осталась у нее на животе. Она уставилась в темноту и думала о том, что произошло. Их окружала тишина, деревня спала. Но беспокойные мысли не давали ей заснуть.
Она хотела этого, но не по тем причинам, по которым этого желал мужчина рядом с ней. Ее девственность усложняла ей жизнь. Никар, его сын, слуги в доме Никара и даже работорговцы, которые привезли ее в Орак, хотели ее, и ее девственность добавляла ей привлекательности. Этот Эсккар тоже хотел ее и взял бы силой, независимо от ее желания, этой ночью, если бы не события дня.
Он должен был это сделать. Иначе начальник стражи потерял бы уважение своих воинов. Если бы она сопротивлялась, он бы избил ее, а она не хотела такого начала отношений с ним. Нет, лучше со всем покончить сразу, пока у нее еще оставался для него подарок. В предстоящие месяцы многое должно случиться, и ей требовался ум, чтобы остаться в живых, в особенности если варвары в самом деле придут.
Кроме всего прочего, Эсккар хотел ее, и эта мысль доставляла ей удовольствие. В доме Никара она увидела это у него в глазах, несмотря на свою старую одежду и слезы на щеках. Трелла вспомнила отчаяние, нахлынувшее на нее, когда она впервые увидела высокого варвара с мрачным лицом, которому теперь принадлежала.
Она пыталась рассуждать здраво, хотя время от времени воспоминания о ее собственных желаниях затуманивали логику. Странно, призналась она себе, что когда он ушел из комнаты, она как раз решила, что, несмотря на страхи и опасения, хочет, чтобы именно он стал первым. И, предложив себя, вместо того чтобы просто позволить себя взять, она сохранила какое-то чувство собственного достоинства. Мужчина должен быть больше, чем животным, и этот Эсккар, варвар или нет, продемонстрировал, что обладает не только тем, что видно сразу. Она рабыня, но даже рабыня может делить жизнь хозяина. Теперь его жизнь стала ее жизнью, и Трелла хотела, чтобы они оба поднялись в будущем.
Она не слышала ничего из того, что Эсккар с Никаром обсуждали во время ужина, но слышала большую часть разговора Никара с женой, Кретой, до появления Эсккара, а потом — с достопочтенным Дриго. Никар делился своим беспокойством из-за приближения варваров, и именно это заставило его послать за Эсккаром. Каким-то образом этому варвару удалось убедить Никара, что он в состоянии организовать оборону деревни. Это достижение удивило даже Никара, который сам обладал острым умом — таким же острым, как ее отец.
При мысли об отце ее охватила грусть, но она заставила себя не думать о том, как он лежал на полу, а кровь лилась из его ран, невидящие глаза смотрели в потолок. Отец хорошо обучил ее, слишком хорошо, как обычно говорила ее мать, он увидел в дочери такой же острый ум, как у него самого. Трелла надеялась когда-нибудь отомстить за его смерть. Но теперь у нее не осталось слез, чтобы оплакивать родителей или собственные несчастья.
Ей нужно было выяснить все про этого варвара, и как можно быстрее. Он может быть сильным бойцом и иметь опыт участия в сражениях, но ей требовалось знать, достаточно ли у него ума, чтобы продержаться до встречи с варварами, не то что отбить их атаку. Это волновало ее больше всего. Завтра она выяснит гораздо больше о своем новом хозяине. Теперь ее будущее зависело от него.
С сегодняшнего вечера она принадлежит солдату, да к тому же еще и варвару, значит, ее положение лишь немного выше, чем у женщины, пристроившейся к воинской части, или проститутки. Однако если Эсккар преуспеет как начальник стражи и возглавит оборону Орака, то и он, и она несоизмеримо поднимутся в глазах окружающих. Хотя она знала, что даже этого подвига может оказаться недостаточно, чтобы смыть клеймо чужеземца и варвара.
Тем не менее, если Никар увидел что-то стоящее в этом человеке, то ей также следует это поискать. И любое место лучше, чем дом Никара, где его отвратительный сын лапал ее при каждой возможности. Днем она выполняла обязанности служанки, и скоро отец передал бы ее сыну, а потом ее отдали бы слугам. Даже жизнь рабыни варвара лучше такого существования.
Трелла удивилась тому, как варвар вел себя с ней. Мать предупреждала ее о боли в первый раз, но боль она чувствовала только одно мгновение, а страх превратился в удивление и удовольствие. Он отнесся к ней нежно, гораздо более нежно, чем она ожидала, а от своей реакции на него она даже смутилась. Трелла знала, что вела себя бесстыдно, и до сих пор чувствовала между ног влагу, которая снова заставляла думать об ощущениях, охватывавших ее тело быстрее, чем она могла их контролировать.
Наконец мысли замедлились, и она начала засыпать, думая о мужчине рядом и о том, что завтра она начнет новую жизнь рабыни этого выскочки, нового начальника стражи. Это была не та жизнь, к которой она готовилась, которую они с отцом часто обсуждали, пока он ее обучал. Вместо помощи какому-то богатому и могущественному торговцу теперь ей придется помогать этому грубому солдату отразить вторжение варваров. Чем больше она думала об этой задаче, тем больше она ее пугала и обескураживала.
Трелла была слишком молода, ей было всего четырнадцать с половиной лет, но ей следовало попытаться. Оставалось надеяться, что отцовских уроков окажется достаточно для преодоления неопытности.
Кроме того, даже Эсккар признал, что никто никогда раньше не отражал атак варваров, поэтому, возможно, новый хозяин послушается ее совета. Трелла решила, что должна использовать все, чему научилась, а также и свое тело, чтобы он держался рядом. Она ему потребуется больше, чем он предполагает, как и сказал Никар.
А если Эсккар добьется успеха, то только боги знают, что им может принести будущее. В предстоящие дни их ждет много работы. Последней мыслью перед тем, как она наконец погрузилась в сон, стала мысль о завтрашней ночи. Она снова будет лежать в его постели и его объятиях, и на этот раз не будет страха, только удовольствие.
