Следующим утром Фудзивара Наритика вошел в покои Асагарэй. Главнокомандующий Нобуёри валялся, точно издохшая бледная кляча, в императорской опочивальне, все еще пьяный после вчерашнего кутежа. Наритика вздохнул. «Верно, недолго осталось жалкому тирану занимать это ложе. Да и мне, увы, придется проститься со своим положением, если не с головой».

Не найдя слуг, Наритика взялся сам расталкивать Нобуёри.

— Проснитесь, господин! Вставайте!

— Поди прочь, — промычал тот. Его одежда пропахла саке и сливовым вином.

— Нет, я не позволю вам нас опозорить. Нобуёри разлепил мутный глаз.

— Наритика? Да как ты смеешь…

— Смею, потому что вчера ночью мир встал с ног на голову. Смею, потому что никто, кроме меня, вам об этом не скажет. Дворец опустел. Император упорхнул из вашей клетки, его здесь больше нет.

— Нет? Что значит — нет?

— Посреди ночи государь таинственным образом исчез и ныне пребывает у Тайра в Рокухаре. На заре было объявлено, что всякий, кто хочет засвидетельствовать преданность Драгоценному трону, может явиться туда и воздать почести императору. Я слышал от слуг, будто вокруг Рокухары теперь шагу ступить негде из-за повозок и толп — вся знать Хэйан-Кё устремилась присягать государю на верность.

— Невероятно! — Нобуёри прищурился и вмиг сел на кровати. — Разве тебе не сказали, что я ненавижу подобные розыгрыши?

— Это не розыгрыш, господин!

— Даже будь это правдой, Го-Сиракава все еще у нас в руках, нэ? Он ценен не меньше, чем его сын.

— Повелитель, прежнему государю и его сестре также удалось скрыться. Никто не знает, где они. — Наритика то и дело оживлял в памяти разговор с подозрительным человеком в зеленом платье и пытался понять, стыдиться ему себя теперь или нет.

— Как можно так дурно шутить со своим господином! Я-то думал, мы, Фудзивара, выше этого!

— Повторяю: я не шучу! Обойдите дворец и убедитесь сами!

— Отлично. Но если ты мне солгал, болтаться твоей голове на тюремных воротах рядом с Синдзэевой.

— Уверяю вас, господин, это правда. — «Хотя тюремных ворот моей голове все равно не избежать».

Нобуёри наскоро запахнул накидку и натянул красные ха-кама, а вслед за тем отправился через внутренний двор. Наритика следовал за ним. Немногие из оставшихся слуг и сторожей подтвердили сказанное: все царедворцы ушли. Библиотеку единственной рукописи Нобуёри застал опустевшей, с настежь распахнутой дверью. Бросился к Чернодверному покою, где содержали императора, — и там пусто. Нобуёри тупо уставился на покинутое ложе, на тонкие занавеси, колышущиеся на утреннем ветру, словно призраки.

— Никому ни слова об этом, — выдохнул он.

— Повелитель, — отозвался Наритика, — рассказывать-то некому… а ваша стража и военачальник Ёситомо уже все знают.

— Меня провели! — вскричал Нобуёри, так неистово топая и стуча ногами от злости, словно хотел накликать гнев богов. Но ответом ему был лишь скрип певучих досок дворцового коридора.