Глава 6
Львица и сокол
Они собрались в амбаре еще до полудня, когда дневная жара только набирала силу. Мужчины сидели на мешках с пшеницей и ячменем, стояли вдоль стен, опирались на подпорные столбы. В помещении было нечем дышать из-за запаха пота, заглушившего даже дух браги из бочек. Женщины уже дважды приходили звать отцов семейств и сыновей к столу, но мужчины не прекращали спор. Сначала были высказаны наивные предположения, что Нифилим — вполне миролюбивое племя. Затем страсти разгорелись. Андер вскоре понял, что этих людей нет смысла пытаться в чем-то убедить. Им нужно приказывать.
— Спокойно, дед!
Андер не смог определить, кто произнес последнюю фразу. Да и какая разница… Любой из двух дюжин стоявших там молодых людей мог сказать так.
В течение последнего часа молодые жители города и старики старались переорать друг друга. Опыт и мудрость с одной стороны — сила и энергия с другой. С точки зрения Андера, и те и другие были неправы. Акшурцы собирались принять бой.
— Да вы, сосунки, не видели настоящей битвы. Вот когда Мародеры Малага…
Андер слушал вполуха. Он был занят своей новой соломенной шляпой. Шляпа была ему великовата, и, чтобы ее не сдуло нечаянным порывом ветра, Андер стягивал стебли соломы плотнее. Головной убор был ему совершенно необходим, особенно после того, как он остриг волосы. Кожа, отвыкшая от света в подземельях Дагонора, не выносила прямых солнечных лучей. Он вдруг снова почувствовал себя ребенком. Казалось, сейчас в дверях появится мачеха и скажет, что пора готовить обед.
Кроме шляпы, Андер получил в Акшуре рубаху и охотничий нож. Одиннадцать дней он уже здесь. Его кормят, разрешают ночевать в амбаре возле коптильни, но народ тут небогатый. Купцы давно не заглядывают в Акшур.
«Как только собрание окончится, ухожу в Кан-Пурам», — решил Андер. Войско нифилимов будет здесь завтра утром. Андер пытался объяснить всю опасность ситуации, но акшурцы не хотели покидать родные места. Они не верили, что нифилимы разрушат поселение, детей убьют, а жителей угонят в рабство. Андер понял, что ему в Акшуре больше нечего делать.
— Мы можем сдержать их, если займем позицию на краю деревни, — веско заявил старик с колючим взглядом глубоко посаженных глаз. — Им Акшур не нужен, они идут в Кан-Пурам и просто обойдут нас, если мы проявим стойкость…
— Куда бы нифилимы ни шли, нас они сомнут, — заорал на него Броман, самый крикливый среди молодежи. — Мы должны напасть на них на холмах и оттеснить от Акшура. Если мы будем стоять и ждать, они ударят боевой колонной. А драться все равно не тебе, а нам, — ухмыльнулся он.
Крепкий, мускулистый Броман с толстым животом, выпирающим из штанов, напоминал Андеру его отчима.
— А если вас разобьют?
— Не разобьют. Мы сметем их с холма в реку.
Броман хотел добавить что-то еще, но тут поднял руку сидящий в центре старик.
— Мне можно сказать?
Андер узнал его. Один из старейших и наиболее уважаемых жителей селения. Из разных уст Андер слышал, что этот человек вел акшурцев в бой против Мародеров Малага. Имя его Рахмат, но все называли его Соколом.
Сокол встал. В руке он держал палку, но не опирался на нее, а держал как дубинку. Присутствующие загудели, всем не терпелось услышать мнение старого вождя. Андер взглянул в холодные серые глаза старика и содрогнулся.
— А скажите-ка мне, с каким оружием вы собираетесь атаковать нифилим? — Сокол сверлил взглядом Бромана, и тот покраснел. — Чем вы их сбросите в реку? Вилами? Пастухи против меченосцев?
Старики заулыбались, ощутив поддержку.
— Мы воображаем, значит, что нифилимы испугаются, увидев кордон на краю деревни? — продолжил Сокол. — Мы покажемся им непреодолимой преградой? За нами наши дома и семьи… Да, это так, но если мы встретим противника у входа в селение, то окажемся прижатыми к их стенам.
Андеру показалось, что Сокол стал выше ростом. Теперь молчали и молодые, и старики.
— Нет, мы встретим их в холмах и отступим в город, здесь перегруппируемся… — По лицам присутствующих пробежала волна надежды. Под его руководством они однажды уже одержали победу, он снова возглавит их, и они снова победят… Но глаза Сокола наполнились слезами.
— И здесь мы погибнем. Кровь наша напоит землю. Мы умрем как истинные сыны Акшура до того, как город падет. А после нашей смерти он перестанет существовать.
Андер почувствовал, что волосы на его затылке зашевелились. Он останется в Акшуре.
Андер прохаживался, разминая ноги. Большую часть ночи он не ложился, а теперь боялся сесть. Сядешь — не будет сил подняться.
Небо на востоке посерело, звезды начали меркнуть. Скоро появится солнце. Хорошее будет утро, красивое. Чуть влажное, немного ветреное. Если бы не нифилимы…
Народ вокруг еще спал. Андер завидовал им. Сегодня ему удалось отдохнуть совсем немного. Среди ночи он проснулся в холодном поту. Каменоломни нифилим преследовали его даже во сне.
Впрочем, не одному ему не спалось. Кто-то вблизи наигрывает на дудочке. Старая мелодия, он слышал ее еще ребенком. Мачеха пела ее за прялкой. Там что-то про луну, которая дробится в ряби пруда. Печальная песня. Жаль, слов он не помнит.
Андер напевал под нос мелодию, пытался вспомнить слова, но тут свирель смолкла.
— Вон, смотрите!
Вдали показался огонек, другой… все больше и больше. Они отражались в воде, множились.
— Факелы.
Нифилимы пересекали реку. Единственный на много миль кругом брод, им пользовались и купцы, и местные жители. Андер тоже переправился здесь во время бегства из Дагонора.
— Только посмотрите на них, — воскликнул кто-то, сидящий рядом в траве.
Молодой парень лет семнадцати-восемнадцати, но с густой бородой. Имени его Андер не знал.
— Как будто… — начал парень и встал, опираясь на копье.
— Что?
— Даже не знаю. Ничего.
И вот они стоят, наблюдают за движением факелов. Никто уже не спит. Многие молятся, обещают богам обильные жертвы. Андер поразмыслил, не присоединиться ли к ним. В богов он верил, но сказать им ему было нечего.
— Что-то мне неможется, — пожаловался парень, прижимая руку к груди.
— Мне тоже не по себе, — признался Андер. Он слышал рассказы о страхе перед схваткой. Кто потеет, у кого живот пучит, иные то и дело бегают в кусты, хоть мочевой пузырь совсем пуст. Некоторых знобит.
— Сердце колотится, как бешеное, — удивился парень. — Слышишь?
— Ничего, — Андер положил руку ему на плечо. — Ты дыши глубже.
Парень со свистом втянул воздух.
— Глубже не получается. — Он чуть помолчал. — Есть ведь и другие места на свете. Можно было взять жену и… — Тут он замолчал на полуслове с открытым ртом. Первые лучи солнца просочились из-за восточных гор.
Долину окутывали тени, но приближающаяся армия уже была видна. Не меньше трех тысяч нифилим и несчетная толпа дикарей. Соотношение сил шестьдесят к одному, если не хуже.
Андер не удивился бы, если бы его собеседник сейчас развернулся и понесся прочь.
— Кто это? — спросил парень, нервно сжимая древко копья.
— Дикари, — проворчал Андер. — Лиллины. Живут к западу от Иссохших Холмов. Нифилимы их все время ловят.
Уже можно различить покрытые густой шерстью тела чудовищ. Плечи, грудь, живот, сухие ягодицы — все в густых волосах.
— Они очень сильные, — продолжил Андер. — А те, что больше других похожи на людей, вооружены дубинами.
— Похожи на людей?
— Сам увидишь.
Собеседник отчаянно боролся со своим страхом. Симпатичный парень.
— Слышишь?
— Барабаны. В ритме сердца. Нас пугают, дикарей взбадривают.
— Сколько их там?
— Много. Слишком много.
Дикари завопили и полезли на холм. Уже стали различимы их мощные надбровные дуги. В большинстве своем нападавшие были какими-то тощими. Голодные, что ли? Он и сам-то еще не успел как следует отъесться в Акшуре. Еще бы недели две… Андер глянул на кисть руки. Вены вздулись, как у старика.
Краем глаза Андер заметил, что парень попятился. Он снова похлопал соседа по плечу.
— Оставайся здесь. Это самое безопасное место.
Парень покраснел. «Думает, я считаю его трусом», — догадался Андер и снова обратился к нему:
— Копьем целься в грудь, нет смысла метить в шею. И держи древко горизонтально, так устойчивее.
— А если они зайдут сзади?
Андер вытащил из-за пояса охотничий нож и вручил парню.
— Тогда бросай копье и работай этим.
— Спасибо, — прошептал акшурец.
Первой на гребень холма выскочила самка с длинными, болтающимися из стороны в сторону грудями, волосатыми до самых сосков. Она тяжело дышала, широко раскрыв рот, густо усаженный желтыми кривыми зубами. Весь ее облик внушал ужас, если не считать глаз, в которых светился ее собственный дикий испуг.
Андер вздрогнул. В живот самки воткнулись ржавые зубцы вил, она пронзительно завопила, и Андер почувствовал, как в штаны брызнула горячая струйка из его мочевого пузыря.
Андер пригнулся, но недостаточно низко. Смягченный шляпой удар дубинки пришелся чуть позади уха. Шляпа свалилась с головы. Сам он откатился в другую сторону. Сжал зубы, ожидая второго удара.
Их сопротивление сломили почти мгновенно. Толпа дикарей смела тонкую линию обороны, не обращая внимания на тычки и удары. Какая-то молодая самка на бегу укусила Андера за руку повыше запястья. Из раны сочилась кровь.
Конечно, акшурцы сражались, убили нескольких дикарей, но что это изменило? Андер направлял копье во все, что видел перед собой, но чаще всего попадал в пустоту. Иногда, к его удивлению, копье натыкалось на мягкие преграды. «Скоро все стадо будет помечено царапинами», — подумал он с горькой усмешкой.
Он удивился, когда вдруг копье в чем-то застряло. Оказывается, он умудрился проткнуть низкорослого коренастого самца с совершенно лысым черепом. Андер налег на древко, и наконечник прошел между ребрами дикаря. Тот широко открыл рот, но не издал ни звука. Как будто рыба, выброшенная на берег.
Андер дернул копье, но вытащить не смог. Еще рывок, поворот, рывок — чуть поднапрячься, и…
Но тут над ним возник огромный самец с толстенной дубиной. Длинная шерсть у него на голове и на груди была завязана в узлы, даже вокруг члена были обмотаны волосы. Один взмах дубины — и копье Андера переломилось. Андер перехватил поудобнее оставшийся в руке обломок и взмахнул им, защищаясь от нападавшего.
На дикаря этот оборонительный маневр впечатления не произвел. Он снова взмахнул дубиной, намереваясь проломить Андеру череп. Андер полагал, что голова его от такого удара слетит с плеч и понесется прочь над полем боя. Однако он лишь потерял шляпу. Даже сознания не лишился. Лежа на боку, Андер не видел, что происходит над ним. Он ожидал решающего удара, но его так и не последовало. Наконец, поднял голову.
Над ним стоял Сокол. Лицо хмурое, в руке бронзовый меч, грудь защищает толстая кожаная броня. Волосы отливают серебром в косых солнечных лучах. Сокол схватил Андера за руку и помог подняться.
— Где он? — начал Андер, оглядываясь в поисках волосатого чудовища. В нескольких шагах отбивались от дикарей акшурцы, в основном старики, но среди них он заметил и Бромана, с дубинкой в каждой руке. Оружие Бромана было запятнано кровью и испачкано шерстью.
— Уходи! — крикнул Сокол, махнув назад. — Предупреди их!
Андер глянул в сторону Акшура, прильнувшего к заводи в тени восточных гор. Единственный факел горел возле амбара, указывая дорогу. Остальные дома прятались во тьме.
Первая волна дикарей приближалась к городку, направляясь к коптильне. «Мясо учуяли», — понял Андер. Заметил кучку женщин и старших детей с оружием в руках. Мужчины не смогли добраться до дома, чтобы выстроиться в линию обороны. И больше никогда не смогут.
— Кого? — не понял Андер.
— Всех, — отрезал Сокол и толкнул Андера. — Торопись! Нифилимы уже рядом.
Гребень холма усеян телами. Несколько десятков акшурцев и дикарей. Всего полчаса назад он разговаривал здесь с парнем, имени которого так и не узнал. А внизу уже показалась первая линия светловолосых. Сокол устремился к ним навстречу, а Андер проводил его взглядом и бросился в противоположную сторону.
Кишар толкнул дверь амбара и перешагнул через порог.
Симха сидела на доильной скамеечке у стола, сооруженного на скорую руку из двери, положенной на бочонки. Командир ужинала и рассматривала карты.
— Капитан, — начал докладывать Кишар, подойдя ближе. — Дикари согнаны в кучу, пленные связаны.
— Войско накормили? — спросила Симха, не поднимая головы.
— Да, капитан. Каждый получил двойную порцию.
— Хорошо. — Она задумчиво схватила кусочек овечьего сыра и сжала его пальцами. Крошки посыпались на карту. — Выступим через десять дней. Когда подойдет Бел с дикарями. — Она сунула остаток сыра в рот. — Сообщи Лагассар. А Езидха пусть выделит гарнизон.
— Через десять? — переспросил Кишар. Он ожидал выступления через два-три дня, не позже.
— Что произошло сегодня? — Симха нахмурилась. — Дикари должны были остановиться на гребне холма и пропустить главные силы.
— Слишком сложная задача для них.
— Но на учениях ведь получалось, так?
Кишар молчал.
— Я задала вопрос.
— Бой — другое дело. Увлеклись. Перестарались.
— Ну-ну.
— Хорошо, что нам подвернулся этот городишко. Теперь мы знаем, на что способны дикари.
— Ни на что они не способны. Отхлестать каждого десятого. Когда пойдем на Кан-Пурам, отодрать их до боевой горячки. Пусть боль гонит их на врага. Тогда и посмотрим, на что они годны.
— Но защитники Кан-Пурама их всех перебьют.
— Конечно, — кивнула Симха. — Перебьют.
Андер ковылял по узкому скалистому ущелью, время от времени продираясь сквозь заросли и пересекая ручей. Вымокшие чуть ли не по пояс штаны ему не мешали. От солнца он прикрылся куском грубой льняной ткани, обнаруженной в старом сарае. За сараем располагался небольшой загон. Сюда, должно быть, пригоняли коз, разлученных с новорожденными козлятами. Его так и тянуло прикорнуть в этом сарае, но это было слишком опасно. Нифилимы вскоре пустят по местности патрули, и солдаты, конечно же, обязательно заглянут в пустой сарай. Будут искать уцелевших после сражения. Только вряд ли такие найдутся.
Андер представил, как нифилимы разбивают новых рабов на партии. Мужчин отправят в Дагонор, нагрузив их мешками с мукой и зерном. Женщин оставят здесь, а детей почти всех перебьют. Грабеж, побои, насилие… Андер неоднократно имел случай убедиться, что женщины-нифилимы опаснее и безжалостнее мужчин.
Городок превратится в свой собственный призрак. Мебель пустят на топливо, орудия труда сломают или уволокут в Дагонор. Одежду пропитают смолой и сделают факелы. Все ценное подвергнется разграблению и поруганию.
Андер снова пересек ручей, направляясь к Тигру. Вспомнил о дикарях. Конечно, они истощены, но все же чем-то питаются. Строение зубов и узко посаженные глаза говорят о том, что они плотоядны. Рассказывают, что лиллины часто слоняются возле стоянок пастухов, норовя утащить детей. Наверное, нифилимы скормят им тела врагов. Андер представил, как дикари пляшут над трупами, как разрывают их острыми когтями. Почему-то ему представлялся при этом труп Сокола. Вот его оторванная голова с развевающимися седыми волосами летит по воздуху, вот ее ловит волосатое чудовище, все покрытое волосяными узлами…
Андер взмахнул остатком копья, сметая с пути куст чертополоха. Вперед, в Кан-Пурам!
