Шамаш склонился над убитым. Подросток, хотя и высокий, крупный. В кулаке зажат боевой топор.

— Оружие! — воскликнул Шамаш раздраженно. — Я не могу благословить покойного с оружием в руках!

Не дожидаясь ответа, он вынул топор из сжатых пальцев убитого и отбросил в сторону. Пусть подбирают те, кому этим положено заниматься.

— Извини, святейший.

— Ничего, ничего, — пробормотал Шамаш, не оглядываясь. — Просто знайте на будущее.

Он прикрыл веки убитого большими пальцами обеих рук.

— Да, господин… Просто… Он был другом мне… Его мать просила за ним проследить… А я… Не сумел…

Шамаш обернулся. Парень лет шестнадцати, не больше. Глаза красные, распухшие. На подбородке первый пух. Крепится. Но вот губы задрожали, парень всхлипнул.

— Как тебя зовут?

— Ламех.

— Ламех, у меня есть для тебя поручение.

— Слушаю, господин. — Парень вытер глаза. Шамаш сделал вид, что не заметил.

— Надера знаешь?

— Да.

— Найди его поскорей.

— Бегу! — Ламех действительно понесся прочь бегом. Шамаш вернулся к своим обязанностям.

С поля боя подносили все новых раненых и убитых. Шамаш закрывал покойникам глаза и произносил краткое благословение, однако видел, что дело продвигается слишком медленно. Становилось ясно, что придется прочесть одну общую молитву над всеми погибшими.

Краем глаза он заметил приближение Ячменного Зерна.

— Я слышал, ты за Надером посылал, святейший.

— Да. Где он?

Яшман указал туда, где лежали убитые.

— Погиб?

Шамаш шагнул было в указанном направлении, но Ячменное Зерно удержал его за руку.

— Извини, святейший, но у тебя есть дела поважнее.

— Отпусти.

Но Ячменное Зерно по-прежнему держал его за рукав.

— Как ты смеешь? — возмутился Шамаш, собираясь разразиться потоком неуместных в устах жреца ругательств. Но тут мимо проковылял солдат с раненым на руках. Из живота раненого сочилась кровь. Жить ему оставалось недолго.

— Я должен благословить погибших.

— Откуда у тебя этот меч, святой отец?

— Выменял на металл.

— Ты умеешь с ним обращаться?

Шамаш сначала даже не собирался отвечать, но собеседник не торопился.

— Я хотел помочь, — буркнул, наконец, жрец.

— Сейчас трудно понять, кто больше нуждается в помощи, живые или мертвые, И те и другие, конечно. Но у живых меньше времени.

Шамаш поморщился. Он даже наставления Килимона терпел с трудом. Но тут он промолчал, потому что этот деревенский неуч был совершенно прав.

— Пожалуй, я ошибся, — признал Шамаш сквозь зубы. — Занялся не своим делом.

— Иногда приходится заниматься ужасными вещами, — кивнул Ячменное Зерно. — Но без этого никак, — добавил он.

Шамаш взглянул на боевой строй Кан-Пурама. Перевел взгляд на мертвых и раненых. Умирающие нуждаются в утешении. Вспомнилась стычка с дикарем. Он и в детстве избегал драк. Спорить — другое дело. Килимон сказал однажды, что переспорить Шамаша невозможно.

— Я поговорю с людьми.

Шамаш направился к воинам. Ячменное Зерно поспешил за ним.

— И то дело, — пробормотал он себе под нос.

Они прошли мимо метателей дротиков.

— Ты был знаком с Надером? — спросил Шамаш.

Ячменное Зерно кивнул:

— Бывалый парень. Охранял караваны. В Акшур ходил, в Иссохшие Холмы. До Нифилим.

— Семья у него есть?

— Не знаю, святой отец. Выяснить?

— Нет, не надо.

Пыль почти осела. В отдалении раздался бой барабанов, похожий на гром приближающейся грозы. Строй нифилимов колыхнулся и двинулся на войско Кан-Пурама. Белоголовые солдаты перешагивали через тела дикарей, наступали на убитых и на раненых.

Шамаш перевел дыхание.

— Братья! — крикнул он. Голос его звучал грубее, чем обычно, более хрипло и напряженно. — Враг наступает. Он силен. Но мы сильнее. — Некоторые из обращенных к нему голов закивали. — Сегодня мы сражаемся не за золото, не за славу и даже не за богов. За нами наш город, наши родные. Они ждут нашей победы. Как львы родного Шинара, должны мы драться сегодня и победить. — Шамаш выхватил из ножен меч и поднял его над головой. — Победить!

Армии столкнулись, и битва началась.

Симха поморщилась. Она ненавидела эти первые мгновения, их вкус, их запахи и звуки. Всегда одно и то же: отвратительный скрежет, как будто наждачным камнем проводят по раскаленному металлу. Еще хуже вопли первых раненых. Сколько она их слышала на своем веку! Они въелись ей в душу.

Строй нифилимов состоял из трех частей. Впереди самые высокие мужчины. Их задача — обезвредить копья и пики противника. Задача сложная, требующая многих жертв. Пика достает далеко, поэтому ее следует устранить, лучше всего — вместе с воином.

За передовым отрядом рослых мужчин следуют женщины. Это самая жестокая и кровожадная часть войска. Большинство из них выучены самой Симхой. Они быстрее и выносливее мужчин, лучше видят слабости противника. Женщины будут терпеливо ожидать своего времени и вступят в бой по сигналу Симхи. Это тоже их отличительная черта: они умеют выполнять приказы. В мирное время с ними нелегко. Воительницы жестоки и коварны в отношениях друг с другом, с мужчинами и с рабами. Но во время войны на них можно положиться. Они всей душой отдаются своему любимому ремеслу — убийству.

Замыкают строй снова мужчины. Те, которые посильнее. Способные протолкнуть армию вперед, на врага и сквозь врага. Никакой противник не устоит против нифилимов.

С началом боя барабанщики оставляют свои инструменты, подхватывают мечи и бегут в строй. На западном фланге все еще звучит пара барабанов. Последним отложит палки барабанщик Симхи. Все в армии нифилим вступают в бой, все делят опасности и добычу. Этого правила Симха придерживается жестко. Единственное исключение — Анта-Кане. Тут даже Симха ничего не может поделать. Анта-Кане сидит в храме, медитирует в полумраке, прислушивается к шагам Дагона по земле.

Времени достаточно, до темноты еще четыре часа.

— Я поведу женщин второго эшелона, — обращается Симха к своему барабанщику. — Как только черноголовые контратакуют, дашь тридцать частых, и в строй.

— Есть, капитан! — Барабанщик улыбнулся. — Если только эти уродцы раньше ноги не протянут.

Строй защитников города редел. Урук, конечно, не был знатоком военного дела, но ему это не нравилось. Единственное преимущество Кан-Пурама — численный перевес. Значит, воинам нужно держаться всем вместе и выстоять до темноты.

— Если бы только они смогли выстоять, — покосился Урук на пса.

Шамаш похлопал по плечу какого-то бойца.

— Сила, терпение, бдительность!

Пока все не так уж плохо, лучше, чем ожидалось. Уже час продолжается сражение, а строй Кан-Пурама отступил не больше, чем на дюжину шагов. К сожалению, почти все копейщики погибли. Мечи нифилим сверкают все ближе.

— Держимся, не отступаем! — подбадривает Шамаш. Ему кажется, что подошел момент для контратаки. Рассечь строй белоголовых, как серп рассекает траву. Шамаш уже представляет себе торжества по случаю победы. Он в центре внимания. Кричат женщины и дети.

Пыли мало. Она примята трупами, пропитана кровью погибших. Ничто не мешает разметать строй нифилим. Женщины еще ждут во втором эшелоне. Люди Молоха принесут битву к ним. Много ли вреда могут причинить женщины?

— Вперед! — завопил Шамаш. — На врага!

Мало кто услышал его, но это неважно. Пример заразителен. Он увлечет за собой все войско. Шамаш представил, как Надер улыбается ему.

— Победа! — прошептал он себе. — Победа!

Одинокий барабан стучал, как дождь по деревянной кровле. Глухо, едва слышно. Черноголовые смяли передовую линию и рассеялись вдоль фронта второго эшелона, как того и ожидала Симха. Дерутся храбро, молотят своими булавами, ломая кости и разрывая мышцы. Симха улыбнулась. Женщины рядом с ней дрожат от возбуждения. Враг уверен в победе. Одной храбрости, однако, для этого недостаточно.

Симха выбросила вверх свой меч. Черный железный клинок жадно впитывает солнечные лучи. Пора!

Шамаш обеими руками вцепился в обломок своего меча, не длиннее кухонного ножа. Он послал своих людей на верную смерть. Нифилимы бросились на них, как совы на мышей. Первая линия полегла полностью. Остальные пытались отойти, но каждый шаг назад для кого-то оказывался последним.

Светлые космы напавшей на него женщины испачканы кровью. Она с воплями рвется к жрецу Молоха, меч ее проникает сквозь доспехи, кожу и мышцы врагов. Слишком поздно заметил ее Шамаш. Он поднимает обломок своего оружия, стараясь отразить удар, но…

— Прицельно по центральным бабам — дава-а-ай! — заорал Ячменное Зерно. Дротик для него привычнее кухонной миски, сколько помнит себя, охотился он на кроликов и куропаток в полях отца. Глаз, правда, уж не тот, вот досада. Бросок — и нога воительницы пригвождена к земле, раненая издает яростный вопль. Ячменное Зерно тоже не рад.

— Молох! — восклицает он. Ведь целил-то он ей в грудь. Все же дротик его спас святейшего, Шамаш неуклюже отскочил в сторону. Нечистые духи понесли его туда! Напутствовал народ — и хватит, проку от жреца в бою все равно никакого.

Дротики замелькали в воздухе, неустрашимые бойцы Симхи остановились, попятились, развернулись и побежали.

— Эх-х, — выдохнул Ячменное Зерно, схватив свой последний снаряд. Он притащил их столько, сколько смог унести. Но это теперь мало утешало. Нифилимы перестраивались, готовясь к новой атаке.

Ячменное Зерно жевал нижнюю губу, поглаживая дротик. Можно, конечно, запустить его в центр строя. Кого-нибудь да проткнешь. Но тут он заметил женщину с короткой стрижкой. Она выкрикивала какие-то команды, которые тут же беспрекословно исполнялись. Свирепая морда и доспехи в крови, кровь капает с меча. Женщина повернулась к нему. Да, не видал он еще такого взгляда, словно пришлось заглянуть в глаза львицы и ядовитой змеи одновременно. Дротик сам собой взметнулся в воздух. Но и жертва тоже не дремала. Легкое движение в сторону — и смерть промелькнула мимо. Что ж, пришел черед топора. Видел он однажды настоящий боевой топор. С двумя лезвиями и пикой, на тонкой прочной рукояти. Да ладно, чем богаты, тем и рады. Простой крестьянский инструмент, бревна тесать да деревья рубить. Разве что веса немалого.

Строй защитников города разорвался именно в том месте, где оказался Шамаш. Он как раз приподнялся на цыпочки, чтобы осмотреться, надеясь на чудо, как вдруг увидел, что черные головы вокруг него рассыпались в разные стороны, а на него несутся белые космы нифилимов.

Первый меч разрубил доспех под правой рукой, скользнул по двум ребрам, взрезав кожу и слегка задев мышцу. Шамаш открыл рот, чтобы закричать, но не смог издать ни звука. Страшная боль! Если легкое ранение причиняет такие страдания, то следует постараться избежать более серьезных. Неважно, куда бежать, только бы оказаться подальше отсюда. Второй удар настиг его сзади, на бегу. Острие меча задело голову повыше уха. Как будто на него вылили ведро воды. В этот раз он ощутил вместо боли какую-то досаду.

Перед ним бежало к городу несколько таких же, как и он, темноволосых и смуглых мужчин. Но всех их неумолимо настигали светлокожие блондинки с черными мечами.

Третий удар пришелся повыше колена. Меч задел бедро и вызвал обильный поток крови. Шамаш выронил обрубок своего меча и зажал рану обеими руками, пытаясь остановить кровь. Сколько крови! Раны горели огнями Молоха. Со времени приобщения не испытывал он такого жара.

Шамаш рухнул лицом в грязь и увидел перед собой две мощные ноги. Между собой и врагом. Вид этих ног его успокоил. Теперь можно заснуть. Перед глазами все поплыло. Он попытался выдуть грязь из ноздрей.

— Ффу, ну и вонища…

— Спасайте святейшего! — гаркнул Ячменное Зерно.

Но никто не откликнулся.

Шамаш лежал в грязи у его ног. Рана на ноге ужасная, разрез до кости. Но больше его беспокоила рана головы. Ногу можно отрезать, а вот голову… Ячменное Зерно отмахнулся от надоедливых теток, царапнув одну из них лезвием топора. Ну, убьет он одну, ну, зарубит вторую. Так ведь еще набегут. И его зарежут, и, что еще хуже, жреца не помилуют.

— Кто-нибудь! — заорал он. — На помощь!

Двое пробегавших мимо воинов задержались, подхватили святейшего, как тюк шерсти, и потрусили с ним дальше. Ячменное Зерно попятился за ними, прикрывая отход. Внезапно от группы блондинок отделилась одна, с колючей стрижкой, и направилась к нему. Его ускользнувшая цель. Вот уж с кем не хотелось бы ему встречаться…

Он отмахнулся от нее, она отступила в сторону и попыталась перерубить древко топора. Еще чего! Стерва… Топор, конечно, оружие неуклюжее, с мечом не сравнить. Долго не помашешь. Два раза Ячменное Зерно попытался достать противницу, затем лишь отмахивался. Надо было что-то придумать, и поскорее. Вот разве что… Идея была просто смехотворной, но, к несчастью, никакого мудрого и серьезного решения в голову не приходило…

Ячменное Зерно взмахнул топором подчеркнуто неуклюже и устало, и выпустил его из рук. Как топор ударился о бедро этой белокожей чумы и отлетел в другую, подбежавшую сзади, он уже не видел. Некогда было. Ячменное Зерно поспешил прочь. Бегун из него, к сожалению, никудышный. Отец когда-то шутил, что сын на бегу может заметить, как трава перед ним подрастает. Ему казалось, что в ухо дышит преследователь.

Ячменное Зерно очень удивился, когда добрался до линии обороны Кан-Пурама. Живым и невредимым.

Симха перевела взгляд с ускользнувшей добычи на мгновенно вспухшую ногу. И как только кость цела осталась! Цела ли, нет ли, пока жива — воюет. Лишь смерть может ее остановить.

— Повоевали, — вздохнул Урук.

Он встал, подхватил мешок и направился к двери. Пес вильнул хвостом и прыгнул за хозяином. «Доволен, хвостатый», — подумал Урук. Запах крови усилился. Пора уходить. Медлить опасно.

Последний взгляд из окна. Толпа все ждет. Чего? Возвращения своих мужчин? Многие ли дождутся…

— Вперед, Пес.