Одиссей посмотрел на юношу и потерял дар речи. Его внезапное смущение осталось незамеченным благодаря появлению моряков его команды, которые налетели и окружили Геликаона. Моряки хлопали его по спине и обнимали, а затем потащили туда, где с ним хотели поздороваться другие гребцы. Одиссей, оглянувшись, посмотрел на огромный корабль и вспомнил, как маленький мальчик с волосами цвета воронового крыла сказал ему однажды: «Я построю самый большой в мире корабль, буду сражаться с морскими чудовищами и доплыву до края мироздания, где живут все боги».

— Говорят, что они живут на горе Олимп.

— Кто-нибудь из них живет на краю мироздания?

— Ужасная женщина со сверкающими глазами. Взглянув ей в лицо, мужчины сгорают, словно свечки. Мальчик задумался. Затем на его лице появилось решительное выражение:

— Я не буду смотреть ей в лицо, — сказал он.

«Время летит быстрей, чем крылья Пегаса», — подумал Одиссей. Внезапно он почувствовал себя старым. В конце года ему исполнится сорок пять. Одиссей глубоко вздохнул, его охватила тоска. Затем он увидел мальчика, бегущего с «Ксантоса», который с опаской смотрел на костры, палатки и толпы людей.

— Куда это ты направляешься, юноша? — спросил Одиссей.

Рыжеволосый мальчик посмотрел на него.

— Это ваши владения, господин? — поинтересовался он.

— Возможно. Разве ты не знаешь, кто я такой?

— Нет, господин. Я никогда раньше не ходил в плавание.

Одиссей постарался сохранить свирепое выражение лица.

— Это не извиняет тебя, мальчик. Разве ты не слышал удивительные истории обо мне? Разве возле костра тебе не рассказывали обо мне легенды?

— Не знаю, — честно ответил мальчик. — Вы не сказали мне своего имени.

— Я — царь Итаки, воинственный царь Итаки. Величайший моряк во всем мире. Это тебе подскажет.

— Эта земля называется Итака? — спросил Ксандер.

Одиссей покачал головой.

— Нет, это не Итака. Я вижу, что твое образование оставляет желать лучшего. Иди. Наслаждайся радостями бухты Голубых Сов.

Мальчик повернулся, чтобы уйти, но затем оглянулся.

— Меня зовут Ксандер, — сказал он. — Я тоже моряк.

— И хороший, насколько я вижу. Я — Одиссей.

Ксандер стоял, не двигаясь с места, и глядел на незнакомца.

— Правда?

— Вне всяких сомнений.

— Я слышал о вас. Дедушка говорит, что вы — величайший лжец во всем мире. Вы умеете сочинять самые интересные истории. Он рассказал мне одну — о том, как буря подняла ваш корабль и опустила на гору, а вы разрезали парус на две части, привязали его к веслам и, хлопая ими, словно крыльями, полетели на корабле в море.

— Мы немного потерялись в облаках, — сказал Одиссей, — и мне пришлось спуститься по веревке, чтобы найти путь к воде.

Мальчик засмеялся.

— Я плыву вместе с господином Геликаоном, — сообщил он. — Мы пережили сильный шторм, я чуть не выпал за борт.

— Я тоже когда-то плавал с Геликаоном, — рассказал ему Одиссей. — Ему было столько же, сколько и тебе. Я научил его летать с помощью своей магии.

— Он умеет летать?

— Как орел. Возможно, я когда-нибудь расскажу тебе об этом. Теперь мне нужно отлучиться по нужде, а я не люблю, когда за мной наблюдают, поэтому попрощаюсь с тобой.

Мальчик убежал. Одиссей, к которому снова вернулось хорошее настроение, решил прогуляться вдоль бухты. Он сел на выступ скалы и посмотрел туда, где Геликаона окружили моряки с «Пенелопы». Наверное, они вспоминают старые времена. Старые времена… Прошло двадцать лет с тех пор, как Одиссей впервые увидел Геликаона. Двадцать лет! Иногда ему казалось, что прошло всего несколько торговых сезонов. Одиссей был тогда молод, в самом расцвете сил; он отчетливо вспомнил, когда впервые поднялся по крутой тропинке на вершину горы, где находилась крепость Дардании. Эта каменная твердыня стала столицей Дардании во время царствования Анхиса, отца Геликаона. Говорят, он разбогател с помощью нечестно нажитых деньг, и у него, что было гораздо важнее с прагматической точки зрения, была молодая и красивая жена. Поэтому он поднимался по отвесному каменистому холму в сопровождении трех моряков и двух ослов, нагруженных редкими духами, ювелирными украшениями, золотом, богатыми тканями и безделушками, которые могли прийтись по вкусу женщине.

У ворот крепости он перебросился шутками со стражей, оценивая ее защиту. Ворота были крепкими, но слишком широкими — без сомнения, это дань глупому тщеславию царя. Стены были высокими и добротными, камни ловко крепились известняком. Стражники у ворот выглядели сытыми и бдительными. Они осмотрели на Одиссея с любопытством, чего и следовало ожидать. Его имя было известно даже в этой удаленной северной области. Вдруг позади раздался радостный молодой голос: «Господин, господин, это ваш корабль?» Одиссей обернулся и увидел мальчика семи или восьми лет с волосами цвета ночи и ярко-голубыми глазами. Мальчик показывал на пристань, где стояла большая «Пенелопа» в окружении рыбацких лодок.

— Что если так, уродливый маленький карлик? — зарычал Одиссей.

Мальчик смутился, но остался стоять на месте.

— Я не карлик, господин. Я мальчик. Я — Эней, сын царя Анхиса.

Одиссей посмотрел на него.

— Думаешь, я поверю? Ты не похож на мальчиков, которых я видел. У всех мальчиков, которых я встречал, было по четыре руки. Не пытайся обмануть меня, парень. Ты пожалеешь об этом, — с этими словами он положил руку на свой кинжал и угрожающе ступил вперед.

Мальчик застыл в недоумении, пока не увидел широкие усмешки на лицах стражников. Он засмеялся.

— Мой отец рассказывал, что ждет почетного гостя — Одиссея, царя Итаки, который знает много удивительных историй. Ты расскажешь мне о мальчиках с четырьмя руками? Сколько у них было голов?

— Посмотрим, парень, посмотрим, — Одиссей невольно улыбнулся.

В этот момент позади мальчика появилась взволнованная женщина средних лет.

— Эней, где ты был? Я думала, что никогда тебя не найду. Я обегала весь берег в поисках. Идем. Идем. Мама ждет тебя. Ты — плохой мальчик, — добавила она.

Она взяла мальчика за руку и потащила по дорожке к царским покоям. Эней улыбнулся через плечо Одиссею и позволил отвести себя по каменным ступенькам к балкону, где ждала изящная, красивая темноволосая женщина в голубой тунике. Она присела, чтобы обнять сына, который снова посмотрел на Одиссея удивленными глазами.

Царь Анхис встретил Одиссея в мегароне, огромном каменном зале, где обычно принимал гостей и занимался ежедневными делами. Царь оказался светлокожим мужчиной с седыми волосами, его голубые глаза неприветливо смотрели на купца, словно он был простолюдином.

Одиссей привык иметь дело с высоко поднявшимися разбойникам, как этот царь. Ему нравилось думать, что он легко добивается своей цели, владея особым арсеналом оружия — начиная от неприкрытой лести и обаяния, заканчивая скрытыми угрозами. Однако Анхис был холодным и неприступным человеком, и купцу трудно было его разгадать. Они обсудили состояние дел в торговле на местном побережье за чашей хорошего вина, и Одиссей рассказал парочку своих историй, чтобы рассмешить Анхиса. Но его лучшим историям — даже о девственнице и скорпионе — не удалось смягчить суровое выражение лица царя, его глаза оставались непроницаемыми. Одиссей вздохнул с облегчением, когда в мегарон вбежал босоногий Эней и остановился напротив отца.

— Я все пропустил, отец? Я опоздал?

— Что пропустил? О чем ты говоришь, Эней? — раздраженно спросил Анхис, его ледяной взгляд обратился к темноволосой женщине, которая зашла в покои вслед за мальчиком.

— Истории, отец. О диких животных, двухголовых мальчиках и морских приключениях, — ответил мальчик, нахмурившись и забеспокоившись. — Мне нужно было выполнить уроки, — объяснил он Одиссею, который с любопытством за ним наблюдал.

— Я устал, парень, и сегодня больше не буду рассказывать истории.

— Идем, Геликаон, не мешай отцу и его гостю, — мягко сказала мать мальчику и взяла его за руку. Это была хрупкая красивая женщина с нежной светлой кожей, и Одиссей задумался над тем, куда обращен взгляд ее печальных глаз.

— Я уже просил тебя, — резко отчитал ее царь, — называть его по имени, которое ему дал я. Эней. Это гордое имя.

Царица выглядела испуганной и начала, запинаясь, извиняться. Одиссей заметил, что выражение лица мальчика изменилось, он вырвался от матери и воскликнул: «Я собираюсь построить самый большой в мире корабль, когда вырасту. Я буду великим героем. Боги рассказали об этом маме».

Очаровательные морщины появились на лбу женщины. Она присела на колени перед сыном и обняла его снова так же, как — Одиссей видел — она это сделала на балконе. Женщина посмотрела в глаза сыну, стараясь разглядеть в них что-то. Одиссей восхитился поведением этого ребенка. Эней был очень юн и, понимая страдания матери, попытался отвлечь отца.

— Я умею читать в сердцах героев и простых людей, мальчик, — сказал Одиссей. — И думаю, твоя мама права.

— Иди, — велел царь, отпустив жену и сына, словно слуг.

Три дня, которые «Пенелопа» провела в Дардании, мальчик ходил за Одиссеем, словно тень. Одиссей терпел его компанию. У Геликаона был острый и пытливый ум, его интересовал окружающий мир. Мальчик дружелюбно вел себя со всеми чужестранцами, но держался независимо — это купцу показалось необычным. Маленький Геликаон восхищался кораблем и вырвал у Одиссея обещание, что он когда-нибудь вернется в Дарданию и возьмет его в плавание на «Пенелопе». Купец не собирался держать свое слово, но ребенку, который, стоял на берегу в день отплытия и махал вслед торговому судну, пока оно не исчезло за горизонтом, было достаточно и этого. Тем же летом умерла жена Анхиса, таинственным образом упав со скалы. Моряки передавали друг другу слухи об этой трагедии. По одной версии, Анхис, которого все считали жестоким правителем, убил жену. Некоторые рассказывали более удивительную историю, что в царицу вселилась Афродита.

Одиссей считал это неправдоподобным. Мысль о том, что богиня могла полюбить такого сухого скучного негодяя, как Анхис, показалась ему смешной. Нет, он видел глаза царицы. Она явно принимала какое-то дурманящее зелье. Многие высокородные женщины принадлежали к сектам и посещали тайные пиры. Когда ему исполнилось двенадцать, Одиссей несмотря на обещанное наказание рискнул пробраться на одно из таких собраний на Итаке. Женщины вели себя с пьяной непринужденностью, танцевали, пели и срывали с себя одежды. Туда привели козу. Женщины напали на нее с ножами, разрезали на куски и вымазались ее кровью. Двенадцатилетний Одиссей в страхе убежал прочь. Говорят, что жена Анхиса была жрицей Диониса, поэтому она могла достать наркотики. Без сомнения именно они довели ее до гибели.

Одиссей останавливался несколько раз в Дардании следующие семь лет, но только на одну ночь. Он не видел ни царя, ни мальчика и не интересовался ими, пока однажды на острове Лесбос не разговорился с одним критским торговцем, который недавно был на побережье Дардании. Он рассказал Одиссею, что царь снова женился.

— Глупый и неприятный человек, — заметил в задумчивости Одиссей, — но даже у такой холодной рыбы, как он, должна быть жена.

— Да, — согласился критянин, — новая царица родила ему сына и наследника.

— Сына? — Одиссей вспомнил маленького черноволосого мальчика, который стоял на берегу и махал ему рукой, пока не устал. — У него есть сын. Эней. Я не знал, что он умер.

— А он и не умер, — ответил критянин. — Говорят, что он вырос и всего боится. Сидит целый день в комнате. У царя нет на него времени. Я его понимаю, — закончил он.

У Одиссея не было причин возвращаться в Дарданию, но с этого момента мысли о мальчике не покидали его. Торговец не мог от них избавиться и месяц спустя снова шел по горной тропе на аудиенцию к царю Анхису. На этот раз у ворот его встретили враждебно, и он провел несколько часов, шагая взад-вперед по мегарону. Он был уже на грани бешенства, когда Анхис соизволил его принять. С трудом усмирив свой гнев, Одиссей принял кубок с вином, который предложил ему царь, и спросил об Энее. Суровое лицо царя еще больше помрачнело. Он отвел взгляд и сказал:

— Вы здесь, конечно, чтобы продать мне что-нибудь, но в олове я не нуждаюсь.

После долгих разговоров о делах было достигнуто соглашение. Одиссей вернулся на «Пенелопу» с твердым намерением отплыть на рассвете, но, к его удивлению, царь пожелал встретиться с ним поздно ночью. В мегароне был холод и полумрак, горел только камин, Анхис сидел на резном троне в тени. Он жестом пригласил Одиссея сесть и предложил кубок вина. Вино было теплым, но торговец дрожал от холода и сильней закутался в свой шерстяной плащ.

— Его мать покончила с собой, — неожиданно произнес Анхис. — Мальчик с тех пор сильно изменился. Глупая женщина сказала ему, что она богиня Афродита и собирается улететь обратно на Олимп. Затем она прыгнула со скалы. Мальчик увидел это и хотел за ней последовать, но я его удержал. Эней отказался верить, что его мать сошла с ума. Мне пришлось отвести сына к телу матери, и он увидел ее погибшую красоту, кости, торчащие из плоти. С тех пор он стал для меня… бесполезен. Мальчик всего боится, ни с кем не разговаривает и никуда не ходит, не ездит на лошади, не плавает в бухте… поэтому у меня есть для вас предложение.

Одиссей вопросительно поднял брови.

— Ему сейчас пятнадцать. Возьми его с собой, — попросил царь.

— У меня нет недостатка в моряках. В особенности, в трусах.

Глаза Анхиса сузились, но он подавил свой гнев.

— Я щедро отблагодарю тебя.

— Ты заплатишь за его содержание и за то, что на борту моего корабля будет сосунок?

— Да, да, — нетерпеливо повторил Анхис. — Ты останешься доволен.

— Зеленое море — опасное место, царь. Твой сын может не пережить это путешествие.

Анхис наклонился к нему, и Одиссей увидел, как блестят его глаза в пламени огня.

— Это приходило мне в голову. У меня теперь есть другой сын. Диомед. Он — все, чем Эней никогда не станет для меня. Мальчик бесстрашен, умен и рожден быть царем. Если в море случится трагедия, я щедро отблагодарю тебя за то, что ты организуешь соответствующие похороны. Мы понимаем друг друга?

Анхис взял со стола узелок и бросил его Одиссею. Торговец открыл его и увидел удивительный пояс, сделанный из прекрасной кожи и золотых колец с янтарем и обручем, на котором висел кривой кинжал, инкрустированный слоновой костью. Одиссей со знанием дела осмотрел его.

— Хорошая вещь, — усмехнулся он, вытаскивая кинжал.

— И мы достигли понимания? — уточнил царь.

— Ты хочешь, чтобы я забрал твоего сына… и сделал из него мужчину, — ответил Одиссей, наслаждаясь тем, что лицо царя исказилось от гнева. — Чтобы преуспеть, ему, конечно, придется пройти через много испытаний. Опасность — семя, из которого вырастает храбрость.

— Точно. Много испытаний, — согласился Анхис.

— Я поговорю завтра с ним.

Одиссей вернулся на «Пенелопу» со своим подарком и долго думал о просьбе царя. Царь желал смерти сыну, и Одиссей его за это презирал. Около полуночи он скинул свою тунику и прыгнул вниз с палубы «Пенелопы» в темную морскую воду. Одиссей переплыл залитую лунным светом бухту, от холодной воды голова прояснилась. Подлый царь потащил чувствительного ребенка посмотреть на изуродованное тело матери. Разве удивительно, что мальчик испугался? Одиссей подплыл туда, где возвышалась скала. Здесь было глубоко, и лежало несколько камней. Плавать было приятно, но он вернулся на «Пенелопу», так еще ничего не решил.

Ранним утром Одиссей, одетый в старую потертую тунику, встретил Энея в саду рядом с дворцом. Когда торговец был здесь в последний раз, сад утопал в зелени и цветах, о которых тщательно заботились, несмотря на постоянный ветер и соленый воздух. С тех пор все изменилось, и сад теперь каменистостью и бесплодностью не отличался от остальных владений Анхиса.

Эней сильно вытянулся за эти годы — теперь перед Одиссеем стоял пятнадцатилетний юноша, высокий для своего возраста и худой. На нем была белая до колена туника, длинные черные волосы стягивала кожаная лента. Одиссей заметил, что мальчик старался держаться подальше от края скалы и не смотрел на «Пенелопу», стоящую на якоре в бухте.

— Так, парень, нам нужно многое обсудить, — начал торговец. — Ты воплотил в жизнь свою мечту?

— Какую мечту, господин? — юноша поднял на него холодные голубые глаза, и Одиссей почувствовал, как у него стынет в жилах кровь. В этих глазах он искал ребенка, каким был Эней прежде, и не находил.

— Как? Построить самый большой корабль в мире. Ты не помнишь?

— Я тогда был ребенком. У детей странные фантазии. Эней отвернулся.

Гнев Одиссея, еще не утихший, снова вернулся, когда он заметил холодность в голосе юноши.

— Говорят, что ты всего боишься, — охотно рассказал он. — Боишься высоты. Ну, это понятно. Твоя мать сбросилась со скалы. Ты это видел и поэтому боишься высоты. Я понимаю.

Одиссей надеялся на ответ юноши, но его не последовало.

— Но, — добавил Одиссей, — я слышал, ты разборчив в еде, словно девчонка. Боишься, что проглотишь рыбную кость и поперхнешься, что съешь что-нибудь и умрешь. Ты больше не хочешь ездить на лошадях, опасаясь, думаю, упасть. Мне сказали, что ты почти не покидаешь комнаты. — Он наклонился к Энею. — Какую жизнью ты ведешь, мальчик? Что ты делаешь в своей комнате целый день? Вышиваешь, как девчонка? Так? Или ты и есть переодетая девушка? Ты мечтаешь, что когда-нибудь уродливый мужик решит позабавиться с твоим задом?

На долю секунды Одиссей увидел то, что хотел. Блеск в глазах, зарождающийся гнев. Но он тут же потух.

— Почему вы оскорбляете меня? — спросил Эней.

— Чтобы разозлить. Почему ты подавил свой гнев?

— Это бесполезно. Когда мы теряем контроль над собой, мы… — он замолчал. — Мы делаем ошибки, — закончил юноша, смутившись.

— Мы бросаемся со скалы. Ты это хочешь сказать?

Геликаон покраснел.

— Да, — сказал он наконец. — Хотя я прошу тебя больше не говорить об этом. Это все еще причиняет мне боль.

Одиссей вздохнул.

— Иногда боль необходима, парень. Боги сделали мне большой подарок: ты знаешь, я умею читать в сердцах людей. Бросив только один взгляд, я понимаю — герой это или трус.

— И ты считаешь меня трусом, — заметил Геликаон, гнев снова попытался вырваться из-под контроля.

— Мой отец говорит мне это каждый день. Я — сосунок, бесполезное создание. Мне нет необходимости слышать это от чужестранного моряка. Мы закончили наш разговор?

— Ты не такой. Слушай меня! Пять лет назад мы на «Пенелопе» налетели на камни. Повредили корпус корабля и зачерпнули воды. Судно вертелось в Зеленом море, как овца в загоне. «Пенелопа» лишилась скорости и почти затонула. Мы удержали ее на плаву и довели до гавани, где и починили. Я не подумал тогда, что это плохой корабль. Я сужу по тому, как судно плывет, когда его корпус в порядке. Ты похож на этот корабль. Твое сердце ранили, когда мама умерла. А храбрость рождается в сердце.

Мальчик ничего не ответил, но Одиссей видел, что он внимательно слушает. Одиссей отошел от края скалы и сел на покрытую травой насыпь.

— Не бывает храбрости без страха, Эней. Человек, который ввязывается в сражение без страха, не герой. Он просто сильный человек с большим мечом. Храбрость состоит в том, чтобы побороть страх.

Подняв руки ладонями наружу, он велел мальчику повторять за ним. Затем он потянулся и коснулся ладоней мальчика.

— Надави на мои ладони, — попросил он, и Эней исполнил его просьбу. Одиссей тоже надавил на его руки. — Вот так работают храбрость и страх, парень. Оба всегда будут противостоять друг другу и никогда не бывают спокойными, — опустив руки, Одиссей посмотрел на море. — И человек не может остановить эту борьбу. Потому что, если он отступит, страх пойдет за ним и заставит сделать назад еще шаг, затем еще один. Люди, уступающие страху, похожи на царей, которые отсиживаются во дворцах вместо того, чтобы встретить врага в открытом поле и победить. Поэтому враг разобьет лагерь вокруг дворца, и государь не сможет покинуть свою крепость. Постепенно закончится еда, и он обнаружит, что его дворец уже не такое безопасное место. Ты построил дворец у себя в голове. Но страх проникает сквозь щели в стенах, и теперь негде спрятаться. Ты знаешь, что герой, которого я вижу, продолжает жить где-то глубоко в твоей душе.

— Может быть, внутри меня нет героя. Что если я тот, кем меня считает отец?

— О, там живет герой, мальчик! Ты все еще слышишь его голос. Каждый раз, как отец просит тебя оседлать лошадь или сделать другой смелый поступок, герой в тебе очень хочет послушаться его, заслужить его улыбку или слово похвалы. Разве не так?

Мальчик наклонил голову.

— Да, — тихо согласился он.

— Хорошо! Это только начало. Теперь все, что тебе нужно сделать, — это найти этого героя, мальчик, и обнять его. Я могу тебе помочь. Потому что я знаю его имя.

— Его имя?

— Имя героя, который живет внутри тебя. Хочешь знать его имя, чтобы позвать?

— Да, — ответил Эней, и Одиссей увидел отчаяние в глазах подростка.

— Его зовут Геликаон.

Лицо мальчика исказилось, Одиссей увидел, как из его глаз потекли слезы.

— Никто меня больше так не зовет, — сказал он. Затем со злостью вытер слезы. — Посмотри на меня! Я плачу как ребенок!

— Черт побери, мальчик! Все когда-то плачут. Я плакал неделями, когда умер мой сын. Ревел, пока не осталось сил. Но мы теряем попутный ветер. Тебе нужно найти Геликаона.

— И как мне это сделать?

— Ты выберешься из дворца и победишь свои страхи. Он будет тебя ждать снаружи.

— Говорите прямо, потому что у меня в голове нет никаких дворцов.

Одиссей почувствовал жалость к юноше, но понял, что травму, причиненную ему годами плохого обращения со стороны отца, нельзя устранить несколькими волшебными словами. «На самом деле, — подумал он, — на это потребуются годы». А у Одиссея не было столько времени на общение с искалеченным мальчиком. Конечно, он не мог взять его на «Пенелопу» и убить; не имеет значения, какими богатствами соблазнял его Анхис. Именно поэтому мореплаватель решился на последний шаг.

— Если я попрошу тебя нырнуть в море с этой скалы, прыгнуть вниз на сотню футов или больше того, ты не сделаешь этого, правда?

— Нет, — ответил Эней, его глаза округлились от страха при одной только мысли об этом.

— Конечно, нет. До воды далеко лететь, и там могут быть камни, о которые человек может разбиться. Поэтом я хочу, чтобы у тебя была причина сделать это.

— Ничто не заставит меня сделать это! — воскликнул Эней.

— Может, и нет. Но я собираюсь прыгнуть с этой скалы в море. Я не умею плавать, поэтому, если ты не прыгнешь за мной, я утону.

— Ты не можешь этого сделать! — закричал мальчик, вскочив на ноги, когда встал Одиссей.

— Конечно, могу. Геликаон и я ждем, мальчик. Затем не произнося больше ни слова, хитрый торговец побежал к краю скалы.

Даже теперь, много лет спустя, Одиссей почувствовал, как по спине пробежала дрожь при этом воспоминании. Он смотрел на тот выступ накануне ночью. Скала не казалась такой высокой, но стоило дойти до ее края и посмотреть вниз, становилось очевидно — до воды было страшно далеко. «Пенелопа» выглядела игрушечным корабликом, на котором плавают муравьи. И хотя Одиссей никогда бы никому в этом не признался, но он испугался.

— Пожалуйста, не делай этого! — взмолился мальчик.

— Придется, парень, — ответил Одиссей. — Когда мужчина обещает что-то, он должен собраться с силами и сдержать слово.

Одиссей глубоко вздохнул и прыгнул. Разведя руки, чтобы держаться прямо, он полетел вниз, и ему показалось, что падение длится целую вечность. Затем он плюхнулся в воду с грацией свиньи, попавшей на лед.

Одиссей с трудом всплыл на поверхность, его легкие горели огнем. Он притворился, что с трудом держится на воде, и размахивал руками. Посмотрев вверх, он увидел, что юноша стоит высоко над ним. Теперь торговец почувствовал себя дураком. Испуганный мальчик не отважится на этот прыжок, и он решил, что сделал мальчику больно, сказав, что не умеет плавать, и чувствовал себя обязанным продолжать эту игру еще какое-то время. Задержав дыхание, Одиссей ушел под воду, стараясь продержаться там как можно дольше. Затем он всплыл, сделал несколько вдохов — все еще изображая тонущего человека — и снова ушел под воду. Когда он поднялся, то посмотрел вверх в последний раз. И увидел Энея в воздухе, падающего с вытянутыми руками, его тело выделялось на фоне ярко-голубого неба. Прыжок мальчика был просто прекрасен, и Одиссей почти забыл о своем обмане. Когда Эней показался на поверхности воды и поплыл к нему, Одиссей пошел ко дну. На этот раз сильная молодая рука схватила его за запястье и потянула наверх.

— Дыши глубже, — приказал юноша, затем потащил его в сторону «Пенелопы». Канаты были спущены вниз, и они поднялись на борт.

Стоя на палубе и стараясь отдышаться, мокрый Одиссей посмотрел на удивленных моряков своего экипажа.

— Это Геликаон, — закричал он. — Он наследник Дардании. Он спас мне жизнь!

Первый парень — Биас — крепко сложенный темнокожий с седыми волосами похлопал мальчика по спине.

— Я видел прыжок. Это было невероятно. Прекрасно, мальчик.

Одиссей подошел к Геликаону и обнял его мускулистой рукой. Затем он наклонился к нему.

— Что ты чувствуешь после этого прыжка?

— Я чувствую… — Геликаон старался подобрать слова. — Я не знаю, что я чувствую.

— Восторг? — предположил Одиссей.

— Да, так и есть. Точно.

— Ты разбил своих врагов, Геликаон. Я не могу передать, как горжусь тобой. Ты нашел дорогу к герою. Ты никогда больше не потеряешь его, — повернувшись к команде, он приказал гребцам разойтись по местам и поднять парус — Зеленое море ждет.

— Я не понимаю, — сказал Геликаон.

— О, парень, я разве не говорил тебе? Твой отец решил, что морское путешествие пойдет тебе на пользу. Так что ты теперь член моего экипажа. Я думаю, тебе здесь понравится.

Одиссей стоял в одиночестве на берегу и улыбался при этом воспоминании. Он видел, как Геликаон поднялся и огляделся вокруг. Одиссей помахал ему рукой, и Счастливчик направился к нему.

— Планируешь еще одно невероятное приключение? — спросил Геликаон.

Одиссей усмехнулся.

— Я вспоминаю тот день, когда юный царевич летал над морем, как орел.