Аргуриос сражался бок о бок с Геликаоном. Микенский воин начал уставать и… понимал, что скоро ему придется уступить место Полидорусу или Диосу. Он еще не оправился после совершенного на него осенью нападения, его руки налились свинцом, а дыхание стало прерывистым. Блокировав удар копьем, Аргуриос наставил щит на своего противника, затем поднял высоко свое копье и ударил по шлему врага. Удар пришелся по лбу воина, разбил ему затылок и лишил равновесия. Аргуриос бросился на него и отбросил назад. Оба микенца неловко упали. На секунду в рядах сражающихся образовалась брешь, через которую попытались подняться по лестнице микенцы.

В отдалении Аргуриос услышал звук горна. Он взглянул на Геликаона.

— Это сигнал для других полков, — закричал Счастливчик. — Идет подмога!

Люди на галерее радостно закричали, многие из них начали высмеивать микенцев и угрожать им.

— С вами сейчас разберутся! — заревел один из мужчин. — Вы попались, как мыши в мышеловку!

Но микенцы не побежали. Вместо этого они предприняли новую попытку подняться по лестнице. Аргуриос продолжал сражаться. Наконечник его копья откололся, ударившись о щит противника. Отбросив в сторону бесполезное оружие, он вытащил меч. Огромный воин, кинулся на него, пытаясь сбить с ног. Его меч был направлен в лицо Аргуриоса. Увернувшись от него, Аргуриос бросился великану под ноги и схватил его за лодыжку. Тот зашатался. Аргуриос поднялся и вонзил меч в руку противника, в которой тот держал копье. Микенец отскочил назад, но меч застрял. Желая ослабить хватку великана, Аргуриос отклонился и ударил ногой в бедро противника. Микенец тяжело завалился. Через него перелезли другие воины.

— Аргуриос! — закричал Полидорус, протягивая свое копье воину.

Взяв его, Аргуриос повернулся всем телом, бросился вперед и, нацелившись острием копья в горло противника, вонзил оружие в шею другого микенца. Микенские воины отступили от лестницы, повернувшись навстречу новым войскам, которые вошли в мегарон. Аргуриос не мог их видеть, но слышал звуки битвы. Затем он увидел Коланоса, стоящего у дальней стены с луком в руках. В этот момент микенский воин прыгнул на Геликаона, сбив его с ног. Наполовину потеряв сознание, Счастливчик попытался перевернуться на спину. Микенец поднял свое копье для смертельного удара. Аргуриос подпрыгнул и блокировал его удар своим щитом. Что-то острое и горячее вонзилось ему в бок, прошло сквозь ребра и вышло из груди. Он зашатался, но устоял и ударил копьем в воина, угрожающего Геликаону. Когда тот упал, другие микенцы отвернулись от лестницы, отступив к мегарону. Аргуриос хотел их преследовать, но его ноги внезапно ослабли, и он упал на ступеньки. Щит Илоса выпал из его рук, воин посмотрел на стрелу, глубоко вошедшую в его бок. Стрела попала между доспехов.

Геликаон и Полидорус бережно отнесли Аргуриоса в галерею. Могучего воина охватил жар, он сжал зубы, пытаясь справиться с болью. Геликаон снял с него шлем и присел рядом. Полидорус положил руку на стрелу, готовясь ее вытащить.

— Нет! — воскликнул Аргуриос. — Эта стрела убивает меня, но она позволит мне прожить еще какое-то время. Если ее вытащить, моя жизнь вытечет из меня вместе с кровью.

— Нет! — настаивал Полидорус. — Я приведу лекаря. Он найдет способ ее вырезать. Ты будешь жить, Аргуриос. Ты должен жить.

Молодой воин убежал прочь. Микенец вздохнул, затем посмотрел на Геликаона.

— Мальчик ничего знает о ранах, — сказал он. — Но мы-то знаем, Счастливчик.

— Да, — согласился Геликаон, снимая свой шлем. — Я сожалею, Аргуриос.

Пришел царь Приам и встал на колени слева от Аргуриоса. Секунду он ничего не говорил, затем сжал руку Аргуриоса.

— Я пообещал, что ты можешь меня просить о чем угодно, — сказал он.

— Больше не о чем просить, царь Приам. — Микенец мрачно улыбнулся. — Если бы у меня были силы, я бы спустился вниз и спас моих друзей, отнес их назад к микенцам. Я узнал многих из них.

— Я могу что-нибудь для тебя сделать? Или для твоей семьи?

— У меня нет семьи. Мне ничего не надо.

Приам вздохнул, затем встал на ноги.

— Я благодарю тебя, микенец. Щит Илоса вернется на почетное место на стенах моего дворца, но теперь он будет известен как щит Аргуриоса. Люди никогда не забудут то, что ты сделал. — С этими словами царь в сопровождении орлов спустился вниз в мегарон.

Полидорус вернулся с лекарем Зеотосом, который только подтвердил то, что Аргуриосу и так было известно. Стрела вошла слишком глубоко. Полидорус сел рядом с умирающим воином, в его глазах стояли слезы.

— Я не могу передать, как горжусь, что сражался рядом с тобой, Аргуриос, — сказал он.

— Оставь немного гордости для себя самого, мальчик. Ты хорошо сражался. Иди и присоединись к своим товарищам, оставь меня одного ненадолго.

Полидорус наклонился и поцеловал Аргуриоса в лоб. Затем взял меч и побежал за царем вниз по ступенькам. Пришла Андромаха.

— Оставят меня в покое? — спросил Аргуриос. По ее лицу трудно было что-то понять, но он увидел следы слез на ее щеках.

— Ты нужен Лаодике, — сказала она.

— Я не хочу, чтобы она меня видела в таком состоянии.

— Нет, ты должен идти. Она… она тоже умирает, Аргуриос.

— Нет! — застонал микенец. — Этого не может быть!

— Лаодику ранили. Ты должен идти к ней.

Аргуриос посмотрел на Геликаона.

— Помоги мне подняться, — сказал он. Счастливчик взял раненого за руку, чтобы он смог опереться. Микенец застонал, стрела немного сдвинулась, и на него нахлынула новая волна боли. Он зашатался и прислонился к стене, но Геликаон удержал его. Они медленно пошли в покои царицы. Там повсюду лежали раненые, и Аргуриос увидел на кушетке Лаодику, ее глаза были закрыты. Собравшись с силами, он велел Геликаону отпустить его, подошел к кушетке и сел рядом. Микенец взял ее за руку. Лицо девушки было очень бледным, а веки тяжелыми. В этот момент Аргуриос понял, что никогда не видел такой красоты. Лаодика улыбнулась, ее лицо озарилось счастьем.

— О, Аргуриос, — сказала она. — Ты мне снился.

— Это был хороший сон? — спросил он ее.

— Да. Все мои сны о тебе замечательные.

— И что тебе снилось?

— Это был наш дом. Мне нужно было это видеть. Ты… полюбишь его. Там был большой сад и фонтан. Вдоль западной стены росли цветущие деревья. Мы можем сидеть там по вечерам, когда садится солнце.

— Я буду с нетерпением ждать этого, моя любовь.

— Ты видел отца?

— Да. Все хорошо, Лаодика.

— Теперь мы не расстанемся?

Аргуриос открыл маленький мешочек, висящий у него на поясе, и вытащил мятое лебединое перо.

— Ты сохранил его! — прошептала девушка.

— Да, сохранил. Мы никогда не расстанемся. Даже в смерти. — Вложив перо ей в руку, он сжал ее пальцы в кулак. Из последних сил микенец опустился на пол, положив ей голову на грудь.

— Я так счастлива, Аргуриос, — сказала она. — Думаю, что я немного посплю.

— Мы оба будем спать. А когда проснемся, ты сможешь показать мне сад.

Каллиадес со спутанными мыслями побежал обратно в мегарон. Приближались вражеские войска, а троянцы все еще удерживали верхние этажи, восстание провалилось. Окинув опытным взглядом дворец, он понял, что они еще долго смогут сражаться. Мегарон был почти сотню шагов в длину и около пятидесяти в ширину. Слишком большим, чтобы противостоять превосходящим силам — как доказали троянцы всего несколько часов назад. Теперь роли поменялись — за исключением того, что микенцы не могут подняться наверх. Их будут теснить с двух сторон — от великих ворот и с галереи.

Он осмотрел стены с колоннами. Их единственная надежда — хотя и призрачная — выстроить преграду.

Вокруг лежали раненые микенцы, зашивая свои раны или перевязывая. Он обратился к ближайшим товарищам.

— Соберите всех раненых! Идут еще троянцы!

Тотчас воины начали помогать своим товарищам встать, чтобы отвести их назад к стенам. Затем они начали собирать щиты и шлемы. Каллиадес пробежал через весь мегарон в самую дальнюю его часть, где все еще шло сражение у лестницы. Аргуриос сражался, но Каллиадес не смотрел на него. Вместо этого он искал Коланоса. Он увидел полководца в тени большой колонны с натянутым луком в руках. В сторону лестницы полетела стрела. Каллиадес бросил взгляд налево и увидел, как она вонзилась в бок Аргуриоса.

— Я попал в тебя, ублюдок! — радостно воскликнул Коланос.

Каллиадес подошел к нему.

— Идут троянские войска, — сообщил он. — Городские ворота открыты, и фракийцы убежали.

Он заметил страх в глазах Коланоса.

— Где царевич Агатон?

Каллиадес пожал плечами.

— Ушел. Я не знаю, куда. Нам нужно возвести преграду. Я начал строить стену из щитов.

— Преграду? Я не хочу здесь умирать! — Коланос отбросил лук и побежал по мегарону к открытым дверям. Каллиадес последовал за ним, ожидая услышать какой-нибудь приказ.

Но его не последовало. Полководец выбежал во внутренний двор. Каллиадес остановился в дверях, не понимая, что он делает. Но затем он понял. Коланос пытался убежать из дворца до прихода врага. Он был почти у ворот, когда появились троянцы. Коланос обернулся и побежал туда, где стоял Каллиадес, оттолкнул его и вернулся во дворец. Там он остановился с широко открытыми глазами и испуганным выражением лица.

Презрение Каллиадеса к этому человеку усилилось. Отбежав от полководца, он бросился к сражающимся у лестницы людям.

— Назад! Назад! — закричал он. — Нас предали! Делайте стену из щитов! Живо!

Первым он увидел Банокла. Он потерял свой шлем, его лицо было серым от боли. У него из руки торчал меч.

— Вытащи эту чертову штуку! — попросил он Каллиадеса. Друг вытащил меч. Банокл громко выругался. — Стену из щитов! — снова закричал Каллиадес, его голос разнесся над полем битвы.

Годы суровой дисциплины возобладали над яростью, и микенцы начали отходить от лестницы. Повернув свой щит вперед, Каллиадес двинулся вместе с ними. Троянские воины, вооруженные мечами и копьями, хлынули из дверей. Коланос увидел примерно двадцать человек со щитами и копьями, пока к ним не присоединились другие микенские воины, окружив плотной стеной раненых. Группа из семи человек предприняла попытку прорваться к дверям, чтобы закрыть им вход. Каллиадес увидел могучего троянца с золотыми волосами, с двуми мечами в руках, без шлема и в простых доспехах. По бокам его защищали щитоносцы. Каллиадес ожидал увидеть, что этот воин отойдет в сторону, увидев микенцев, но вместо этого он пошел тараном на этих семерых, убил двоих и сбил с ног третьего. Этой ночью было много неожиданных поворотов, но этот особенно поразил Каллиадеса. Троянец сражался не как человек, а как буря, которую невозможно остановить и победить.

Люди на галерее закричали от радости, скандируя: «Гектор! Гектор! Гектор!» Каллиадес похолодел. Его охватила дрожь при виде, троянского воина, бросившегося на врагов. Микенец напал на Гектора с копьем, но тот отклонил удар и разбил мечом череп противника. Меч застрял. Еще двое микенцев кинулись на него. Щитоносец блокировал нападение первого, а второго троянец встретил лицом. Когда микенец отвел свой щит, чтобы нанести удар копьем, Гектор шагнул вперед и ударил по его шлему. Раздался звук, напоминающий звон колокола, воин упал. Остальные микенцы отошли, чтобы присоединиться к стене из щитов, все больше и больше троянцев вбегало в мегарон. Каллиадес убил одного воина, свалил другого на землю и занял место рядом с Баноклом.

— Вот каков Гектор, — воскликнул Банокл. — Всегда было интересно, правду ли о нем говорится в легендах. Правда, большой ублюдок?

Каллиадес не ответил. Теперь с микенцами было покончено. Осталось меньше пятидесяти воинов. Троянцев было немногим больше, но им все равно не удастся вырваться из этого беспорядка.

— Ты думаешь, могло быть еще хуже? — спросил Банокл.

Каллиадес увидел, как царь Приам спускается в мегарон в сопровождение своих орлов. Подлый Геликаон тоже был с ним. Царь выкрикнул имя Гектора, и гигант подбежал к нему, обняв старика. Этот момент был похож на сон. Микенцы ожидали своей смерти в окружении врагов, а двое мужчин обнимались и смеялись. Троянцы продолжали выкрикивать имя Гектора. Золотоволосый воин поднял руку, успокоив людей, обернулся и окинул холодным взглядом оставшихся в живых микенцев.

— Я не вижу Аргуриоса, — сказал Банокл. — Это небольшое утешение. Не хотел бы сражаться против него и этого человека-убийцы.

— Коланос подстрелил его.

— Черт! Не подходящая смерть для великого человека.

— Пусть Зевс услышит это и проклянет Коланоса, — ответил Каллиадес тихим голосом. — Может, Аргуриос будет ждать нас на темной дороге, и мы вместе отправимся в долгое путешествие.

— Мне хотелось бы этого, — вздохнул Банокл.

Раздался голос Коланоса:

— Царь Приам, мы можем поговорить о перемирии?

Царь отошел от своего сына и сурово посмотрел на полководца. Затем жестом приказал выйти вперед. Коланос пробрался сквозь передние ряды воинов и направился к троянцам.

— Если он сможет вытащить нас отсюда, я поцелую его, — сказал Банокл.

— Твои губы почернеют, — пробормотал Каллиадес.