Карпофорусу было неудобно сидеть на крыше и наблюдать за дворцом, расположенным за рекой Скамандр на вершине далекого холма. Сегодня, когда зайдет солнце, начнется пир в честь Деметры, богини плодородия. Люди будут благодарить ее за летний урожай, радоваться пировать — прекрасные вина, блюда с едой и огромные жареные фруктовые косточки будут в изобилии. Танцы и песни — постоянные спутники любого пира и торжества — избавят от забот и наполнят сердце радостью… через девять месяцев в мире появятся сотни кричащих младенцев. Карпофорус ненавидел пиры, но этот был особенный. Когда Карпофоруса впервые позвали к богу смерти, он отправился на остров Самофраки набраться мудрости у живущего там прорицателя. Этот человек, известный в Зеленом море, жил в пещере, отвергая элементарные удобства в поисках духовного совершенства. Внизу у его пещеры собралась тола паломников с дарами и просьбами. Провидец молча сидел на солнышке и вызывал просителей по одиночке, затем он тихо что-то говорил, проситель слушал его, после чего уходил, пробираясь сквозь толпу. К нему обращались люди с вопросом: «Что он сказал?» Но никто никогда не отвечал на этот вопрос.

Карпофорус ждал девятнадцать дней. Утром двадцатого, посмотрев на старика, он встретился с ним взглядом. Потом тот подозвал его. Ему с трудом в это верилось, и он оглянулся, может, кто-то еще стоял за ним. Наконец, Карпофорус встал и поднялся на холм. Провидец был не таким старым, как он думал. Несмотря на седую бороду, на его лице не было морщин. Карпофорус сел перед ним, скрестив ноги.

— Какую мудрость ты ищешь? — спросил прорицатель.

— Меня призвали служить Великому отцу, — рассказал ему Карпофорус. — Но мне нужен совет.

— Как тебя призвали?

Карпофорус рассказал ему о смерти своего товарища и о своем осознании, что он должен служить великому богу, посылая души в долгое путешествие.

— Ты думаешь, что Гадес хочет, чтобы ты убивал людей?

— Да, — гордо ответил убийца.

Мужчина посмотрел на него с бесстрастным выражением лица, его голубые глаза встретились взглядом с темными глазами Карпофоруса.

— Скольких ты уже убил?

— Девятерых.

— Подожди, пока я побеседую с духами, — сказал прорицатель, закрыв глаза.

Прошло так много времени, что Карпофорусу начало казаться, что прорицатель заснул. Но он открыл глаза.

— Все люди выбирают ту или иную дорогу, Карпофорус. Если я скажу тебе, что ты ошибся, и Господин смерти не призывал тебя, ты поверишь мне? Ответь честно.

— Нет. Великий бог сделал меня своим слугой.

Прорицатель кивнул.

— Скажи мне, ты считаешь, он хочет, чтобы ты убивал детей?

— Нет.

— А женщин?

— Я не знаю. Он хочет, чтобы убивали женщин?

— Ни детей, ни женщин. И ты никого не будешь убивать между пиром в честь Деметры и пиром в честь Персефоны. Когда земля будет спать между этими пирами, ты тоже будешь отдыхать. И, чтобы каждое твое начинание имело успех, ты будешь отдавать часть своей прибыли в пользу бедных и нуждающихся. — Он показал на нож на поясе Карпофоруса. — Дай мне это оружие.

Карпофорус вытащил нож и протянул его прорицателю. Это был прекрасный кинжал, рукоятка которого была украшена серебром и выполнена в форме головы льва.

— … ты будешь использовать в своих делах только этот кинжал. Ни яд, ни меч, ни веревку. Ни голыми руками, ни копьем, ни луком. Когда кинжал сломается или потеряется, ты больше не будешь убивать для Великого бога. Если какое-то из этих условий будет нарушено, твоя жизнь закончится через семь дней.

— Все будет так, как ты говоришь, святой.

Годами Карпофорус следовал всем этим напутствиям, не жалуясь на судьбу. В трех городах он основал приюты для бедных и нуждающихся. Ни один ребенок и ни одна женщина не пали от его кинжала. Он с любовью заботился о своем оружии, используя его только во время дела, с собой он носил еще два ножа, которыми и сражался в бухте Голубых Сов.

Сегодня был пир Деметры, и кинжал с рукояткой в виде головы льва положит конец жизни Геликаона. Карпофорус наблюдал за тем, как Счастливчик проскакал по мосту через реку Скамандр на лошади, которую он одолжил на царской конюшне. Была вероятность, что он вернется на закате, а затем отправится через город на берег. Тогда ему придется пройти через площадь, где находится храм Гермеса, там соберется толпа.

«Его будет нетрудно убить его там, — подумал Карпофорус. Я просто подойду к нему с кинжалом в рукаве. Геликаон поприветствует меня с улыбкой. Затем быстро и уверенно я вытащу кинжал и перережу ему горло. Затем сольюсь с толпой и уйду. Счастливчик отправится на поиски Елисейских полей и будет наслаждаться вечностью в компании богов и героев». Карпофорус вздохнул. Его будет нетрудно убить там. Убийство Геликаона получалось более сложным делом, чем любое из его последних дел. Счастливчик был осторожным и умным человеком, мыслителем и стратегом. «Хуже того, — понял Карпофорус, — я с неохотой исполню задуманное». Странные мысли начали приходить к нему, сомнения и беспокойства. Такого раньше никогда не случалось. Карпофорусу нравилась его работа, и он чувствовал огромную гордость, что Гадес его выбрал, но работа в команде «Ксантоса» вывела убийцу из равновесия.

Всю свою жизнь Карпофорус был замкнутым человеком, избегал компаний, предпочитая одиночество. Кроме этого, ему не нравилось находиться в многолюдных местах. Он думал, что путешествие на «Ксантосе» будет тяжелым и неприятным. Вместо этого Карпофорус обрел там своеобразное одиночество. Ониакус даже обнял его вчера на берегу, после того как он сказал ему, что покидает команду. Ощущение было странным. Потом Карпофорус попытался вспомнить, когда его в последний раз обнимали, но не смог. Он подумал, что в детстве мать прижимала его к груди, но как ни старался, не смог припомнить ее простого прикосновения. «По тебе будут скучать, Атталус, — сказал ему Ониакус. — Я знаю, что Счастливчик высоко тебя ценит. Он будет очень огорчен, когда услышит, что тебя больше не нет с нами».

Прощание было для убийцы непривычной ситуацией. Было странно и удивительно, что он не расплакался. Не зная, что и ответить, Карпофорус ушел с медными монетами в кошельке. Он провел ночь, наблюдая за входом во дворец, и проснулся на рассвете, чтобы проследить за Геликаоном.

Внизу под крышей Карпофорус услышал голоса смеющихся детей. Он увидел пятерых мальчиков, которые играли в свернутый из старого каната мяч, чуть подальше, в сторонке мужчина заметил еще одного ребенка, сидящего в сторонке от остальных. Мальчик был худым и костлявым, у него был печальный взгляд. «Не сиди там, — сказал про себя Карпофорус. Иди и играй с ними, не сиди в сторонке. Заводи друзей». Мальчик просто сидел и наблюдал. Карпофорус почувствовал, как у него портится настроение, ему захотелось спуститься вниз и поговорить с этим мальчиком. Но он не мог. «Что бы я сказал? — спросил он себя, — и зачем ему меня слушать?» Затем один из мальчиков — высокий, худой с длинными золотисто-каштановыми волосами — отошел от остальных и сел рядом с маленьким мальчиком. Он положил ему на плечо руку. Ребенок улыбнулся. Высокий мальчик поднял его на ноги и потащил туда, где играли остальные. Карпофорус почувствовал огромную благодарность к этому высокому мальчугану. Он сидел, наблюдая за их игрой, пока они не разошлись по домам. Маленький мальчик смеялся. «Кто знает, кем ты станешь?» — прошептал Карпофорус. И печаль вернулась к убийце.

В темноте он увидел всадника, который скакал по мосту через Скамандр. Было слишком темно, чтобы разглядеть черты его лица, но он узнал манеру езды Геликаона — одной рукой тот держал поводья, а другая легко лежала на бедре. Карпофорус наблюдал, как Счастливчик вернул лошадь, поговорил немного с конюхом, а затем вошел во дворец. Вскоре Геликаон появился в тунике из темной кожи с двумя бронзовыми мечами, пристегнутыми к поясу, и зашагал по улицам по направлению к берегу.

Засунув кинжал в рукав, Карпофорус спустился с крыши и последовал за ним.

По дороге к гавани Геликаон думал об Андромахе. Он все еще ощущал теплоту ее тела и вспоминал аромат ее волос, наполнивший его страстным желанием. Он жалел, что не отплыл в Трою раньше и посетил умирающую Гекубу. Геликаон посмотрел на небо и опускающиеся на западе облака и подумал, может, он совершил какой-то грех против Афродиты, богини любви. Возможно, он приносил ей меньше жертвоприношений, чем другим богам. Он не мог понять иронию судьбы. Счастливчик отказался жениться без любви, а теперь, когда он встретил женщину своей мечты, она должна выйти замуж за другого. Более того, она должна была выйти замуж за его близкого друга. «Теперь было не подходящее время думать об этом», — предостерег он себя, когда тени на улицах Трои удлинились.

Дарданец прошел через толпу ярко одетых троянцев, которые вышли на рыночные площади, чтобы заключить выгодные сделки с торговцами, убирающими товары на ночь. Ему улыбнулась женщина, тряхнув тяжелой грудью и облизав накрашенные губы. Счастливчик покачал головой, и ее интерес пропал, а яркая улыбка погасла. За его спиной толпились люди, он осторожно спускался на берег. Микенские шпионы могли выяснить, что это был его последний день в Трое. Они знали, что он отплывет с рассветом. Если планировалось еще одно нападение, то оно состоится сейчас, по дороге к «Ксантосу».

Подул холодный западный ветер, упало несколько капель дождя. Геликаон посмотрел на здания впереди. Он приближался к узкой улице, которая вела к широкой площади у храма Гермеса, бога торговли и путешественников. Там будет много людей — моряки и те, кто собирается в путешествие и просит благословление богов, принесли дары. Прекрасное место, чтобы устроить ловушку одинокой жертве. Входя на улицу перед храмом, он почувствовал нарастающее напряжение. Впереди Геликаон увидел человека в плаще с капюшоном. Незнакомец быстро отвернулся и зашагал по направлению к площади. Геликаона охватила ярость: шпион. Появление на площади этого человека — сигнал другим о приближении Геликаона. Сколько человек его ждет? Сердце Счастливчика забилось быстрее. Восемь или десять, не больше. Большее количество людей будет заметно. Десять — максимум. По крайней мере, двое подбегут сзади, чтобы не дать ему отступить в улицу, другие окружат его, а затем нападут. Геликаон остановился и зашептал молитву богу войны. «Я знаю, все микенцы почитают тебя выше всех остальных богов, могущественный Арес, но люди, которые ждут меня на площади, — трусы. Я прошу тебя сегодня благославить мое оружие». Он пошел дальше.

На площади Геликаон огляделся по сторонам и заметил двоих мужчин в капюшонах, которые окружили его сзади, чтобы отрезать путь к отступлению. Счастливчик увидел, как к нему через толпу идет Атталус. В этот момент четверо незнакомцев скинули свои плащи, обнажили мечи и бросились на него. На убийцах были кожаные нагрудники и круглые кожаные шлемы. Геликаон тоже вытащил два своих меча и прыгнул им навстречу. Люди вокруг разбежались. Напали и другие микенцы. Геликаон блокировал жестокий удар, вонзив лезвие в горло врага. Меч ударил его в бок. Боль была сильной, но железные диски защитили ребра. Геликаон ударил мечом по кожаному шлему микенца. Лезвие скользнуло по лицу мужчины, пробив челюсть. Геликаон продолжал атаковать, нанося и парируя удары. Несмотря на то что все его внимание было поглощено противниками, он понял, что Ониакус и остальные члены его команды выскочили из укромных мест и тоже сражались с микенцами. По площади гулким эхом разносился звон скрестившихся мечей. Толпа отступила, освободив место для битвы. Размахивая в правой руке мечом и держа короткий меч как кинжал, Геликаон отразил удар левой рукой, затем ранил правой нападающего в шею. Лезвие вошло глубоко, страшный крик вырвался из горла неприятеля. Геликаон развернулся и увидел, что Атталус ударил кинжалом в глаз микенца, его кровь окрасила тунику. Микенец попытался убежать.

Геликаон заметил высокого воина, который убил моряка и побежал по узкой улице. Гершом отрезал убийце отступление, дубинка Зидантоса угодила по его лицу. Микенец упал с разбитым черепом. Двое других нападающих опустили свое оружие, но с ними безжалостно расправились.

Счастливчик увидел, что Атталус, шатаясь, идет к нему, с его кинжала капала кровь. Мужчина закачался. Бросив мечи, Геликаон шагнул навстречу товарищу, раненый Атталус упал ему на руки. Геликаон положил его на камни. Его рука упала, лезвие кинжала царапнуло его тунику.

— Все в порядке, Атталус, — сказал Геликаон, забирая у него кинжал. — Бой окончен. Давай посмотрим твою рану.

Сверху на правом бедре у Атталуса зияла рана, из которой лилась кровь, вторая рана была в груди. Она сильно кровоточила. Ониакус сел на корточки рядом с Геликаоном.

— Восемь мертвых микенцев, но мы потеряли пятерых, еще трое ранены.

— У тебя есть лекарь на «Ксантосе»?

— Да, Счастливчик, как ты приказал.

— Тогда давай отнесем раненых на борт.

— Дай мне… мой кинжал, — прошептал Атталус.

Геликаон положил руку ему на плечо.

— Ты должен отдохнуть, Атталус. Не напрягайся. Твой кинжал в безопасности. Я присмотрю за ним для тебя.

— Похоже, ты останешься с нами, Атталус, друг мой, — сказал Ониакус. — Не беспокойся. Мы вылечим эти царапины.

Геликаон встал и осмотрел площадь перед храмом. Стали собираться люди, разглядывая трупы. Прибежал отряд троянских воинов, они рассредоточились и вытащили мечи. Геликаон направился к ним, к нему подошел начальник стражи. Счастливчик не был знаком с этим человеком.

— Что здесь произошло? — потребовал ответа троянец.

— Микенцы пытались меня убить.

— А почему они пытались это сделать?

— Я — Эней из Дардании, я известен как Геликаон.

Отношение троянца тотчас изменилось.

— Приношу свои извинения, господин. Я не узнал вас. Я новичок в этом городе. — Он посмотрел на трупы и раненых людей. — Кто-нибудь из убийц сбежал?

— Никто, насколько я успел заметить.

— Мне нужно сообщить об этом моему командиру.

— Конечно, — кивнул Геликаон и в общих чертах рассказал о нападении. Когда он закончил, стражник поблагодарил его и хотел уйти. — Подождите, — воскликнул Геликаон. — Вы не спросили меня, почему микенцы хотят моей смерти.

Офицер натянуто улыбнулся.

— О, я довольно давно в городе, чтобы понять почему, — ответил он. — Вы покрыли Зеленое море их кровью.

Геликаон повернулся к своим людям. На носилках направили троих тяжело раненых моряков к Дому Змей, а остальным помогали спуститься на берег, где их ждал лекарь Махаон. Пять трупов тоже отнесли на берег и положили на песок рядом с «Ксантосом». Геликаон присел рядом с каждым из тел, положив им в рот серебряные монеты.

— Зачем ты это делаешь? — спросил Гершом.

Геликаон встал.

— Подарки для переправщика Харона. Все духи должны переплыть Черную реку, чтобы добраться до Елисейских полей. Он переправляет их.

— Ты веришь в это?

Геликаон пожал плечами.

— Я не знаю. Но эти дары — знак почтения мертвым и уважения перед их храбростью.

Высокий мужчина с серебристыми волосами в белом плаще с изображением лошади, эмблемы дома Приама, подошел к ним и кивнул.

— Мой господин Эней, я иду от царя с печальными новостями.

— Приам заболел?

— Нет, господин. Новости из Дардании.

— Говори.

Посланник помедлил, затем глубоко вздохнул. Он не смотрел в глаза Геликаону.

— До нас дошел слух, что микенские пираты под покровом темноты ворвались в крепость Дардании. — Он замолчал. — Их целью был не грабеж, а убийство.

Геликаон стоял неподвижно.

— Они искали меня?

— Нет, господин. Они охотились за мальчиком, будущим царем.

Холодный ужас сжал сердце Счастливчика.

— Скажите мне, что они его не нашли.

— Сожалею, господин. Они убили Диомеда, изнасиловали и ранили его мать. Она все еще жива, но, боюсь, это ненадолго.

Несколько мужчин, среди которых был и Ониакус, собрались вокруг Счастливчика. Никто не произнес ни слова. Геликаон постарался взять себя в руки. Он закрыл глаза, но все, что он мог видеть, — это широко улыбающееся лицо Диомеда, солнечные лучи отражались от его волос. Воцарилось молчание.

— Пиратов разбили, господин. Но большинство из них добрались до берега, где их ждали корабли.

— Как умер мальчик?

— Его одежду облили маслом, затем царевича подожгли и сбросили со скалы. Одежду царицы тоже пропитали маслом, но полководец Павзаний со своими людьми успели вовремя. Микенцам не хватило времени, чтобы сжечь ее, вот почему, я думаю, они ее закололи. Никто не знает, кто был во главе этого нападения, кроме того, что это был молодой воин с белыми волосами.

Геликаон отошел от посланника и команды и, молча, стоял, глядя на море. Ониакус приблизился к нему.

— Какие будут приказания, мой царь? — спросил он.

— Мы отплываем сегодня. Мы отправляемся домой в Дарданию, — ответил ему Геликаон.