Глава 18

Ален, занятый своими мыслями, шел по Патерностер-роу.

– Как вы думаете, мастер, понравится миссис Милтон? – нарушил молчание Кит, шедший рядом.

Ален, повернув голову, посмотрел на светловолосого мальчика, выжидающе смотревшего на него.

– Честно говоря, не знаю, Кит, – ответил он. – Она уже не молоденькая.

Миссис Милтон была вдовой владельца паба, умершего этой зимой от чумы и оставившего ей одни лишь долги. Пару дней назад пожилая женщина попала под повозку, которая протащила ее несколько ярдов, в результате чего у нее оказалась раздроблена рука. Ален обработал переломы, но опасался, что рука усохнет – были разорваны сухожилия и связки. Теперь он регулярно посещал миссис Милтон на дому, следя за выздоровлением. И так как она была женщиной бедной, и ей полагалось вспомоществование, Ален отказался брать с нее плату за лечение.

И вот они с Китом возвращались в лечебницу, где за хозяина оставался Николас. Они были уже в нескольких шагах от дома, как вдруг Алена словно кольнуло. Кто это выходит от них? Уж не Мартин ли Лэкстон? Чего этому лоботрясу делать в лечебнице? К счастью, молодой Лэкстон направлялся в противоположную сторону и не заметил появления Алена, и надо сказать, кстати. В лечебнице все было как обычно. Крикнув Ника, Ален настороженно спросил:

– Что здесь делал Мартин Лэкстон? Надеюсь, не буйствовал?

Ник покачал головой.

– Я и не видел, как он вошел, мастер. Я был в саду – ходил посмотреть, как там наши травы. По-моему, он зашел увидеться с сестрой. Во всяком случае я слышал, как они бранились у нее в комнате. Так что вы бы ее спросили. А бранились они так, что и на улице было слышно.

Похлопав подмастерья по плечу, Ален решил наведаться на второй этаж. В спальне он обнаружил Энн и ее тетушку. У Энн по щекам текли слезы. Элизабет, желая успокоить ее, гладила по голове, но Энн, похоже, была безутешна.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил Ален.

Не глядя на него, Элизабет ответила:

– Только что здесь побывал Мартин.

– Я видел, как он выходил. Что ему было нужно?

– Деньги! Он всегда был транжирой, транжирой и остался. Пьет да бегает по домам… Сами понимаете по каким.

– Так он выпрашивал у Энн деньги?

– Не выпрашивал, а требовал, – презрительно рявкнула тетушка. – И когда она ему их не дала, ударил ее. Я вот, жаль, не успела, а не то я бы ему показала.

Ален присел на край кровати и ласково дотронулся до плеча Энн, но молодая женщина в испуге отпрянула.

– Не трогайте меня! – выкрикнула она, прижавшись к Элизабет.

Ален убрал руку.

– Я просто хотел вас успокоить, – обиделся Ален. – Хорошо, обещаю вам, что непременно схожу к вашему отцу и переговорю с ним о Мартине. Какое он имеет право приходить сюда и клянчить у вас деньги? А тем более заниматься рукоприкладством.

Обе женщины испуганно взглянули на него.

– Да вы что? Ни в коем случае! – воскликнула Элизабет. – Только этого не делайте, прошу вас. Мой свояк души в своем сынке не чает и гладит его по головке, что бы тот ни натворил. Без толку к нему ходить. Лучше вообще промолчать об этом.

Ален был изумлен.

– Ну, как знаете. Но ведь Мартин снова сюда явится. И что тогда?

Элизабет поджала губы, ни слова не произнеся в ответ. Ей, как и Алену, было ясно, что помощи ждать неоткуда. Не было законов, защищавших женщину от посягательств в семье, – будь то отец, брат или законный супруг. Они обладали всеми правами для укрощения строптивых жен, в том числе и поколачивать их как нерадивую прислугу.

– Вы должны защищать нас, – укоризненно бросила Элизабет. – Но вас ведь дома не застанешь. Полдня бегаете по больным.

– Это мой долг, мадам, – защищался Алей, хотя упрек был в целом справедлив.

– Ваш долг, сэр, – в первую голову заботиться о жене и вашем будущем ребенке!

– Не могу же я из-за этого бросить работу.

– Если бы эта ваша работа хоть деньги приносила, – с издевкой произнесла Элизабет. – Но вы ведь цацкаетесь с разными оборванцами без гроша за душой. В цеху очень ценят ваши способности, и вы могли бы пользовать таких почтенных людей, как судья Трелони, к примеру, и других, если бы, конечно, чуточку поразборчивее были.

– По-вашему, я должен целыми днями бегать по зажиточным больным, делать им кровопускания да ставить клистиры? Нет уж, увольте!

– Дурачок, вот вы кто!

– Вероятно. Но мне нравится, что я делаю. Так что смиритесь с этим как-нибудь.

Кипя от злости, что было Алену в целом не свойственно, он поспешил вниз, в лечебницу.

После ужина обе женщины сразу ушли к себе. Ален еще посидел немного с Николасом, Китом и Молли. Именно в эти вечерние часы, когда все собирались за столом. Ален отчетливо сознавал, как ему не хватает присутствия Иеремии. Он бросил рассеянный взгляд в окно – сумерки еще не наступили, и если поторопиться, можно до наступления темноты успеть на Лондонский мост и переночевать там. Неплохо было бы пообщаться со старым другом, посидеть за столом, поболтать. Поднявшись, Ален объявил:

– Мне необходимо уйти, так что скажите жене, чтобы не дожидалась меня.

Накинув плащ, лекарь покинул дом. Солнце уже начинало скрываться за крышами домов, но было еще светло. Ален думал о своем, и ноги сами несли его к реке. Дойдя до конца Патерностер-роу, он, прежде чем свернуть на Аве-Мария-лейн, оглянулся, даже толком не поняв отчего. И увиденное заставило его окаменеть – за ним следовали двое. Ален сразу узнал Мартина Лэкстона и одного из его дружков, что вломились вместе с ним в лечебницу. Риджуэй в нерешительности остановился и пригляделся к ним. Что замышляет Лэкстон? Решил подкараулить своего новоиспеченного родственника да попробовать получить деньги от него, раз из сестры не удалось вытянуть ни пенни? Или собрался покончить с Аленом раз и навсегда, довести до конца то, что не позволила леди Сен-Клер?

Ален лихорадочно соображал, как поступить. Может, все-таки попытаться спокойно поговорить с Мартином? В конце концов, не бегать же ему от этого негодяя до конца дней своих. Но, приглядевшись к физиономии Лэкстона, Ален вмиг понял, что из этого ничего не выйдет. Тем более что приятель брата Энн многозначительно поигрывал зажатой в руке дубинкой. Нет уж, надо убираться отсюда, да поживее.

Оглядевшись, Ален пустился бегом по Аве-Мария-лейн, но и преследователи бросились ему вдогонку. Риджуэй понятия не имел, как от них оторваться – было еще довольно светло, и они могли видеть его. И стемнеет еще не скоро, а за это время один Бог ведает, что может произойти, так что на темноту уповать не приходилось. Как быть? Переулки в этот час уже обезлюдели, не было видно и патрулировавших город стражников. Иногда попадались нищие или запоздалые подмастерья, но разве кто-нибудь из них стал бы на пути у головорезов? Одним словом, если повезет, он успеет добежать до лодочника. А если нет?!

Алену не оставалось иного выхода. Видя, что Лэкстон и его дружок вот-вот настигнут его, он, подстегиваемый страхом, в несколько прыжков одолел расстояние до перекрестка Аве-Мария-лейн и Ладгейт-стрит, едва не налетев на какую-то женщину, тяжело ступавшую по мостовой. Оказавшись на Грид-лейн, он понесся к Темзе. И тут до Алена дошло, что он совершил глупость – следовало свернуть на Ладгейт-стрит, бежать к городским воротам, где всегда полно стражников, и призвать их на помощь. Преследователи уже наступали ему на пятки – временами Алену чудилось, что он слышит их дыхание.

В боку отчаянно закололо – он не привык к подобным забегам. Никогда еще отрезок пути до причала Блэкфрайер не казался ему таким невыносимо долгим. Сжав кулаки, Ален мчался, углубляясь в Нью-стрит – настолько узенькую улочку, что лучи солнца не доходили до нижних этажей домов. Вдруг впереди показался поворот. Бросившись вперед на последнем издыхании, он добежал до перекрестка. Куда повернуть? Направо или налево, к реке? К своему ужасу, Ален сообразил, что не знает, куда дальше бежать, – заплутал в лабиринте тесных лондонских переулков.

Топот за спиной становился все громче. Времени на размышления не оставалось. Уповая на фортуну, он кинулся вправо, туда, где угадывался очередной переулок. Риджуэй понял, что оказался в квартале, где ютилась беднота, – у Паддл-док. На здешних улочках было не разъехаться и телегам, разве что двум тачкам, и то с великим трудом. Но Ален упрямо бежал вперед, инстинктивно прижимая руку к груди в тщетной попытке унять резкую пульсирующую боль в области сердца. И снова он оказался перед выбором – куда дальше? Риджуэй свернул налево и тут, выругавшись, вынужден был остановиться – переулок оказался тупиком.

В голове молотом отдавались страшные удары сердца, и ему показалось, что он вот-вот испустит дух. Ноги стали ватными, и вообще Риджуэю вдруг на все стало наплевать – будь что будет. Но, сделав пару глубоких вдохов, Ален понял, что сдаваться рано и, собрав последние силы, бросился через какой-то темный проход туда, где, по его мнению, должен был находиться двор, а уж как действовать дальше, об этом Риджуэй не задумывался.

Затравленно озираясь, Ален заметил ворота и, ухватившись за кольцо, в панике стал дергать за него в надежде распахнуть. Ворота не поддавались. Дрожащими руками он попытался нащупать запор, но в этот момент почувствовал удар в спину, бросивший его на доски ворот. В ту же секунду чья-то рука цепко ухватила его за плечо и с силой повернула.

– Нет, Риджуэй, дальше тебе не уйти! – торжествующе прохрипел Мартин Лэкстон. Его дружок оставался в нескольких ярдах, по-прежнему поигрывая дубинкой.

Ален взглянул на своего преследователя. Лицо Мартина взмокло от пота.

– Что вам от меня нужно? Что я вам сделал?

– Ты обесчестил мою сестру!

– Этого не было! Спроси ее сам. Разве она пошла бы за насильника?

Мартин издевательски захихикал.

– По-твоему, Энн сама бросилась тебе на шею? Она так сказала только ради того, чтобы избавить тебя от виселицы. Ты сам ее домогался! Она бы в твою сторону и не посмотрела. Как подумаю, что ты теперь имеешь право каждую ночь делить с ней постель, так мне блевать охота! Энн – королева для такого ничтожества, как ты, слышишь? Она моя, моя!

Лэкстон увлекся монологом ненависти так, что Ален чувствовал, как дрожит его рука, вцепившаяся ему в плечо. Он понял, что Мартин в гневе не способен контролировать себя, так что нечего и думать убедить его разумными доводами.

Лэкстон свято уверовал в то, что он, Ален, силой овладел его сестрой, и никто и ничто на свете не заставит его отказаться от этой идеи. Нет, отсюда надо убираться! Сейчас или никогда!

Внезапно Ален размахнулся и ударил Мартина кулаком в лицо. Тот, явно не ожидая ничего подобного, покачнулся и отступил на пару шагов. Ален догнал его и нанес еще удар. Лэкстон-младший потерял равновесие и рухнул на землю. Ален бросился прочь, боковым зрением отметив, что его напарник исчез. Он стал вертеть головой, однако было поздно. Острая боль удара дубиной пронзила плечо, и Ален не устоял на ногах. Вопя, Риджуэй катался по камню мостовой, полумертвый от страшной боли. Он и не заметил, как Мартин поднялся.

– Проклятый недоносок! – с перекошенным от боли лицом прошипел он. – Ну все – тебе конец!

Ухватив Алена за одежду, он поднял его, поставил на ноги и притиснул к стене дома. Ален невольно вскрикнул от нового приступа боли. В глазах потемнело. Железным усилием воли он заставил себя не хлопнуться в обморок, что означало бы его конец, окончательный и бесповоротный. Когда взор его прояснился, он увидел нацеленное на него дуло пистолета.

«Откуда у простого мастерового оружие?» – в ужасе подумал Ален.

Леденящий страх парализовал лекаря, когда ствол уперся ему в грудь. Неужели этот негодяй настолько глуп, что готов сейчас хладнокровно пристрелить его? Или же Мартин рассчитывал таким образом проучить его за мнимое изнасилование своей сестры, да вдобавок содрать с него денежки?

Казалось, Мартин Лэкстон читает его мысли. С гаденькой улыбочкой он произнес следующее:

– Темза в паре шагов отсюда. И когда тебя выудят у моста, все подумают, что тебя прикончил какой-нибудь бродяга, когда ты пьяненький возвращался из борделя.

Ален невольно закрыл глаза, молясь, но уже в следующую секунду невольно стал свидетелем разыгравшейся на его глазах драки. Какой-то человек, подкравшись к Мартину сзади, ухватил его за руку и ловким приемом отшвырнул, да так, что Лэкстон, крепко ударившись о стену, отлетел футов на пять. Стоило Лэкстону потянуться за пистолетом, как железная лапища незнакомца ухватила его за запястье и вывернула руку. Раздался жуткий хруст. Взревев, как раненый зверь, Мартин выпустил оружие. Пистолет упал на мостовую.

На Алена накатил приступ дурноты. Второй незнакомец двумя ударами свалил сообщника Лэкстона. «Ну, теперь, кажется, моя очередь подошла», – со странным спокойствием отметил Ален Риджуэй. Он не способен был не то что оказать сопротивление, а даже пошевелиться. Однако уже мгновение спустя в незнакомце, которого Ален сперва принял за уличного грабителя, он узнал слугу и телохранителя леди Сен-Клер.

– Уильям!

Тот, подойдя к Риджуэю, озабоченно оглядел его.

– Как вы, сэр?

Ален, пошатываясь, стал ощупывать раненое плечо. Как он с радостью убедился, перелома вроде не было.

– Сносно, – пробормотал он в ответ, чувствуя, как подгибаются колени. – Но… Вы… Как вы оказались здесь?

– Я все объясню по пути домой. Но если позволите, я сначала позабочусь о том, чтобы в будущем этот негодяй не досаждал вам!

С пистолетом в руке Уильям подошел к продолжавшему стонать от боли Лэкстону и приставил дуло к его лбу. Ален в ужасе бросился к нему.

– Не надо! Не убивайте его! Это же убийство! Хладнокровное убийство! – попытался он вразумить Уильяма.

– Эта свинья едва не продырявила вам грудь!

– Нет-нет, он не хотел меня убивать, – убеждал Уильяма Ален. – Он просто решил попугать.

– Да вы не в своем уме, сэр. Если сейчас отпустить его, он вас все равно в покое не оставит.

– Вы ему и так руку переломали. Пусть это послужит ему хорошим уроком.

Вздохнув, Уильям с нескрываемым разочарованием опустил пистолет.

– Ну, свинья грязная, ты у меня смотри, – с угрозой произнес телохранитель леди Сен-Клер. – Если хоть пальцем тронешь мастера Риджуэя, тебе так легко не отделаться!

И в подтверждение сказанному хорошенько пнул Лэкстона под ребро.

Ален стал оттаскивать Уильяма от скрючившегося на земле Мартина.

– Неужели нельзя было обойтись без этого? – сморщившись, произнес Риджуэй.

– Сэр, нам с вами выпало жить в жестокое время. И чтобы выжить, необходимо уметь постоять за себя.

Ален ничего не ответил, прекрасно понимая, что Уильям прав. Уж он-то знает! Ему были знакомы стычки между слугами представителей дворянства. Так, два года назад произошел серьезный конфликт между слугами французского и испанского посланников. Разыгравшаяся схватка стоила жизни не одному из них. В конце концов вражда приняла такие размеры, что лондонцы вынуждены были призвать на помощь городские отряды стражников.

– Вы мне так и не объяснили, как это сумели вовремя подоспеть, – напомнил Ален своему спасителю.

– После подлого нападения в вашем же доме моя госпожа убедилась, что Мартин Лэкстон вас в покое не оставит и будет искать случая снова наброситься. Поэтому она поручила нам охранять вас. Мы с Джимом попеременке с еще двумя слугами нашей госпожи не спускаем с вас глаз.

Ален опешил.

– Как? Леди Сен-Клер поручила вам заботу о моей безопасности? И как долго это уже продолжается?

– Говорю вам – с того самого дня, когда на вас пинали в вашей лечебнице.

– Так ведь прошло столько времени – месяц, если не больше.

– Нам это ничего не стоило. Приятное разнообразие среди рутины. Нет-нет, сэр, вам за нас тревожиться нечего, нам даже хотелось, чтобы произошло нечто в этом роде. Вот только жаль, что мы чуток запоздали. Да и вы тоже мне, храбрец, в одиночку бродить по этим темным переулкам – в них мы вас и потеряли из виду. Так что…

– Нет, вы не переживайте, – отмахнулся Ален. – Слава Богу, что успели. Если бы не вы, уже кормил бы рыб в Темзе.

Тем временем они добрались до лечебницы Риджуэя. Уильям отдал Алену кремневый пистолет, отобранный у Мартина Лэкстона. На прощание лекарь от души поблагодарил храбрых спасителей.

– И прошу вас передать вашей госпоже мой низкий поклон за заботу обо мне.

Еще не оправившись от случившегося, он вошел в мастерскую. Некоторое время Ален стоял, вновь и вновь восстанавливая в памяти картину недавних событий. Лишь приступ боли в ушибленном плече заставил его подняться в мансарду, где он, подняв Николаса, велел ему смазать и перебинтовать пострадавшее плечо.

На следующее утро Элизабет вернулась с рынка с новостью о том, что Мартина минувшей ночью знатно поколотили. Что у него якобы переломаны рука и несколько ребер. Что он лежит в постели и поправится не скоро.

Энн восприняла новость с явным облегчением. За столом женщины с любопытством поглядывали на перевязанное плечо Алена, но ни единого вопроса не задали. А поднимаясь из-за стола, новоиспеченная супруга, к великому изумлению Алена, наградила его благодарным взглядом.