6
Долина Шарона, Иерусалимское королевство
9 октября 1260 года
— Остался последний перегон, эмир?
Бейбарс с трудом расслышал слова султана. Воздух вокруг подрагивал от барабанного боя. Когда мамлюки войдут в Каир, барабаны в честь победы будут бить целых семь дней. А захваченные у монголов замолкнут навеки. Их продырявят и повесят на шестах.
— Возвращаемся с триумфом, — продолжил Кутуз, возвышая голос, чтобы перекричать грохот. — Я предвидел такой конец.
— Город будет славить тебя, мой повелитель, — ответил Бейбарс спокойным ровным тоном, ничуть не выдававшим тревожных мыслей.
Кутуз улыбнулся:
— Теперь, когда мы крепко держим Сирию, монголы не один раз подумают, прежде чем отважатся меня рассердить.
— Да, мой повелитель.
Бейбарс оглянулся.
Сзади армия мамлюков растянулась по дороге почти до горизонта. Он окинул взглядом нагруженные добычей повозки, забитые рабами клети. Повсюду развевались флаги. На мгновение за воинами дворцовой стражи мелькнуло лицо Омара и исчезло.
Бейбарс посмотрел вперед. Спускались сумерки. Солнце напоминало покрасневший глаз, который медленно закрывался, встречаясь с горизонтом. В отдалении зеленела долина Шарона. Проглядывала и текущая на запад, к морю, река. Дорога пересекала ее в самой узкой части и змеилась на юг. Армия быстро приближалась к Газе, где после короткого отдыха начнется трудный переход через Синайскую пустыню в Египет.
Краем глаза Бейбарс следил за Кутузом. Султан ехал рядом, наморщив лоб. Видимо, от осознания собственного величия.
Да, мамлюки возвращались с триумфом, совершив чудо. Никто до них не отваживался сразиться с монгольской ордой. А они не только сразились, но и разгромили захватчиков. У Бейбарса радость победы омрачалась горечью. Он потерял не просто Алеппо, а возможность отмщения, проигрываемую в мечтаниях многие годы. Теперь же, по пути домой, его не оставляли мысли о Кутузе. Время шло, его оставалось все меньше, а ему пока не удалось обсудить с соратниками план свержения.
Через пять лун после битвы у Айн-Джалута мамлюки достигли Дамаска и освободили город от монголов. Оттуда они двинулись на север, в Хомс и Хаму, восстановили изгнанных монголами эмиров, а вместе с ними и мусульманское правление. В Алеппо монголы продержались почти месяц, но в конце концов мамлюки пробили их оборону, взяли город и по его улицам триумфально проехал султан Кутуз. Страдавшие под монгольским игом мусульмане вышли из домов приветствовать освободителя. Христиан, процветавших при монголах, всех перебили.
К тому времени, когда кортеж султана прибыл на главную рыночную площадь Алеппо, ее заполнили торжествующие мусульмане, чтобы приветствовать своего нового повелителя. Бейбарс молча стоял рядом с Кутузом во время замысловатого ритуала передачи городской власти назначенному султаном правителю. Потом, когда Кутуз, окруженный ликующими приближенными, отправился праздновать победу, Бейбарс незаметно отстал. Отдав приказ одному из своих воинов, он направился к возвышающемуся в центре площади помосту для продажи рабов.
Казалось, не так уж давно он стоял здесь, закованный в цепи, и рыночный люд осматривал его, как если бы он родился быком или какой другой скотиной. А вон там, за городской мечетью, должна быть усадьба, где Бейбарс полгода пробыл в рабстве.
На улицах неистовствовали воины-мамлюки. От их выкриков звенело в ушах.
— Аллах акбар!
Бейбарс поднялся по деревянным ступеням. Здесь и нашел его сидящим на краю помоста Омар два часа спустя.
— Эмир.
Бейбарс поднял глаза, слегка удивленный тому, как низко стоит солнце.
Омар сел рядом.
— Я искал тебя всюду, а ты здесь.
— Да.
— Рад сообщить: атабеки подкуплены, тебя поддержат.
Бейбарс кивнул.
— Я понимаю, почему ты не вернулся в лагерь, — продолжил Омар. — Кутуз празднует победу, при нем новый правитель Алеппо. Думаю, ему приятно твое унижение.
Вечернее солнце осветило площадь золотистым светом. Улицы опустели. Остался лишь патрульный отряд мамлюков. Кутуз с приближенными празднует победу в крепости.
Бейбарс повернулся к Омару:
— Ты говоришь, при нем новый правитель Алеппо? И они торжествуют? Ничего, когда Кутуз подохнет, а это случится скоро, новому правителю придется несладко. — Он отвернулся. — И Алеппо будет малой крупицей среди моих владений.
— Тем более нет причин здесь прятаться. Пошли, отпразднуем вместе.
— Я не прячусь, Омар. Я жду.
— Ждешь? — недоуменно спросил Омар. — Чего?
— Вестей от старого знакомого.
Над белыми плоскими крышами возвышался купол мечети, похожий на огромный золотой колокол. Вытянув шею, Бейбарс вгляделся в улицу, проходящую рядом.
Омар проследил за его взглядом.
— Ты не говорил об оставшихся здесь знакомых. Сколько прошло лет? Восемнадцать?
— Девятнадцать. — Бейбарс сжал кулаки. — Возвращайся в лагерь. Я приеду позже.
— Но мы еще ничего не обсудили…
— Почему ты не подчиняешься приказу, атабек? — спросил Бейбарс, не глядя на Омара.
— Прости меня, эмир, — обиженно отозвался Омар. — Я не понял, что это приказ.
Он встал и повернулся уходить, но в этот момент на площадь на полном скаку выехал воин.
Увидев Бейбарса, воин спешился и приблизился с поклоном.
— Ты нашел дом? — спросил Бейбарс.
— Да, эмир, но человека, которого ты повелел найти, там нет.
— Кто же там есть?
— В доме никого. Он покинут. Я расспросил соседей, но никто ничего не знает. Только один купец вспомнил, что много лет назад усадьбой владел рыцарь из Вечерних стран. Он умер, а его семья вернулась домой десять лет назад. А может, больше.
Бейбарс ухватился за край помоста.
— Что прикажешь, эмир? — спросил воин.
Бейбарс устало махнул.
Воин поклонился, вскочил на коня и поскакал прочь.
Омар подошел к Бейбарсу:
— Кто этот рыцарь?
— Возвращайся в лагерь.
— Садик, — расстроенно проговорил Омар, — ты никогда не рассказывал мне об Алеппо, но я видел, этот город тебя терзает. Рыцарь был твоим хозяином?
Бейбарс схватил его за плечи и прижал к помосту.
— Я сказал — уходи!
Наступило молчание. Тяжело дыша, Омар смотрел ему в глаза.
Бейбарс уронил руки.
— Я тебе расскажу, Омар. Даю слово. Обязательно расскажу, но не сегодня.
Тяжело ступая, он пошел не оглядываясь. Со стороны мечети прозвучал призыв к вечерней молитве.
Бейбарс очнулся от воспоминаний и крепко сжал поводья коня. Вокруг продолжали негромко бубнить барабаны. Потребовалось усилие, чтобы вернуться к действительности.
«Я атабек в армии мамлюков. Сражался с христианами и монголами и победил. Я побывал в рабстве, но рабом воспоминаний не стану. В Алеппо ничего не получилось. Рыцаря нет. Возможно, он даже умер. Скорее всего это так, негодяй был немолод. Ну что ж, придется примириться с тем, что его уже никогда не настигнет моя кара».
— Почему ты сегодня такой молчаливый, эмир? — спросил ехавший рядом Кутуз. — Что-то произошло?
— Ничего, мой повелитель.
Кутуз тщетно пытался разглядеть в непроницаемом лице Бейбарса какой-то намек. С таким же успехом султан мог вглядываться в каменную стену.
— Конечно, в Каире ты будешь достойно вознагражден.
— Твоя щедрость сравнима лишь с твоей мудростью, мой повелитель.
К ним приблизился воин, посланный разведать дорогу впереди. Отсалютовав султану, он развернул коня и поехал рядом.
— Я видел деревню, мой повелитель. На востоке, не очень далеко от дороги.
— Христианское поселение?
— Да, мой повелитель, там есть церковь.
— Я пошлю гвардейцев.
— Твои люди устали, мой повелитель, — быстро проговорил Бейбарс. — За последние пять дней они захватили три поселения. Это будет четвертым. А мне захотелось немного размяться. Позволь с этим поселением разобраться полку Бари.
После непродолжительного раздумья Кутуз кивнул:
— Отправляйся. А мы продолжим путь на Газу. Проследи за порядком.
— О, мой повелитель, нет нужды напоминать об этом. Все ценное мы привезем тебе.
Бейбарс пришпорил коня, и вскоре пятьсот всадников, отделившись от основного войска, последовали за ним. Свернули с дороги также и несколько повозок и кибиток. С деревянными клетями наверху. Для рабов.
Деревня пристроилась между двумя отлогими горными скатами в самом начале долины Шарона, рядом с густой оливковой рощей. Шестьдесят строений, в основном из саманного кирпича, окружала плетеная деревянная изгородь. Три дома побольше — каменные, остальные одинаково неказистые. Ну и, конечно, церковь. В розовато-бирюзовое небо поднимались извивающиеся струйки дыма. Из рощи возвращались крестьяне, неспешно следуя за телегами, запряженными волами.
Мамлюки за несколько секунд расправились с непрочной изгородью и ворвались в деревню. Их увидели несколько крестьян, и вскоре вся деревня была охвачена ужасом. Забил теперь уже бесполезный церковный набат. Мужчины спешили вооружиться, кто чем мог. Хватали камни, косы, даже метлы. Некоторые надеялись на переговоры с напавшими. Но тщетно.
Конница мамлюков без труда разбросала хилое заграждение из телег и начала безжалостно крушить разбегающихся людей. Саблями и булавами. Упавших тут же затаптывали кони. Одному крестьянину удалось убежать. За ним с воинственными воплями кинулись трое мамлюков, и вскоре он лежал на земле, разрубленный на части. В воздухе запахло оливками, рассыпавшимися с перевернутых телег.
Бейбарс въехал в деревню, наблюдая, как его воины гоняют по улицам крестьян.
Подобных деревень по всей Палестине можно было насчитать многие десятки. Когда-то их населяли копты, а также православные христиане, армяне и греки, жившие на этой земле столетиями в мире с мусульманами. Этот мир был разрушен с появлением первых крестоносцев. Франки под водительством своих герцогов и принцев захватили Антиохию, Иерусалим, Вифлеем и Хеврон и вскоре стали властителями обширных территорий в центральной и южной Палестине и северной Сирии. Они разделили эти земли на четыре государства, создав новую империю — Заморские территории, которые включали Иерусалимское королевство, княжество Антиохия, графства Эдесса и Триполи. Империей правил христианский король Иерусалима. Часть городов, включая Иерусалим и Эдессу, мусульмане возвратили себе, но для Бейбарса этого было недостаточно.
Он разглядывал церковь. Мрачное солидное сооружение, символ римской религии неверных.
— Приказывай, эмир! — крикнул один из младших атабеков, гарцуя на коне.
— Сожгите все. — Бейбарс махнул в сторону крестьянских домов. — Там мы не найдем ничего ценного. А вот здесь обыщите. — Он кивнул на каменные строения у церкви.
Мамлюки носились по улицам, швыряя на крыши горящие факелы. Дома запылали. Задыхающиеся жители начали выбегать из своих лачуг. Их тут же хватали. Стариков убивали, а годных для рабства гнали к кибиткам. Семью правителя деревни, франка по происхождению, выволокли из дома. Его самого и жену поставили на колени и обезглавили на глазах у детей, которые теперь станут рабами.
К Бейбарсу подъехали двое — Омар и младший атабек полка Бари по имени Калавун, высокий мускулистый воин с красивым костистым лицом. Все спешились.
— Эмир, — негромко произнес Омар, — нам надо поговорить.
— Не здесь. Соглядатаи султана повсюду. Он не спускает с меня глаз с тех пор, как мы покинули Айн-Джалут. Не доверяет.
— Значит, султан не такой дурак, как я думал, — заметил Калавун со скупой улыбкой.
В небо взметнулся сноп искр. Это в доме напротив провалилась часть крыши. Через несколько секунд оттуда с криком выбежала женщина, прижимая к груди небольшой белый сверток. Ей наперерез ринулся воин. Она попыталась его обойти, но воин оказался проворнее. Вонзил ей в живот саблю и вытащил всю алую от крови. Из свертка на земле доносился какой-то звук, похожий на мяуканье. Удивленный воин рассек концом сабли материю. Внутри оказался младенец. Воин нерешительно оглянулся на Бейбарса.
— Что мне с ним делать, эмир?
— Оставь себе, — рявкнул Бейбарс. — Если собираешься кормить его грудью.
Находящиеся поблизости мамлюки засмеялись. Воин покраснел. Поднял саблю.
Омар отвел глаза. Возможно, милосердно убить младенца сейчас. Он бы все равно умер медленной смертью от жары, грязи и голода, но смотреть на это Омару было невыносимо.
Бейбарс снова глянул на церковь.
— Пошли.
Высокая деревянная дверь не поддавалась. Пришлось сильно толкнуть плечом. Оказывается, ее с той стороны подперли скамьей.
— Остановитесь, дьяволы! — донесся дрожащий старческий голос.
Бейбарс вошел с саблей наголо. За ним Омар и Калавун. Церковь была небольшая и без всякого убранства. Два узких окна, похожих на щели, пропускали в помещение янтарное сияние от пылающей деревни. У шаткого алтаря с деревянным распятием стоял старик священник в поношенной сутане. В руке железный канделябр.
Он ткнул им в сторону Бейбарса.
— Остановись, говорю тебе! — В голосе тощего священника чувствовалась сила. — Ты не имеешь права сюда входить. Это дом Бога!
— Твоя церковь, священник, стоит на нашей земле, — ответил Бейбарс. — Мы имеем здесь право на все.
— Это земля Бога!
— Ты и подобные тебе муравьи понастроили здесь свои церкви и замки и чувствуете себя хозяевами. Вы хуже чумы.
— Я родился на этой земле. И мои прихожане тоже! — воскликнул священник, взмахивая рукой в сторону окон, откуда доносился треск и взрывы пламени.
— Потомки франков. В вас течет их кровь. Это главное.
— Нет! Здесь наш дом! — Священник вышел вперед и неистово взмахнул канделябром.
Бейбарс поднял саблю. Священник пригнулся, но мощный удар воин нацелил не на него. Лезвие перерезало тонкую веревку с державшимся на ней распятием. Оно с глухим стуком упало на пол. Бейбарс наступил на него, и тяжелый сапог раздавил фигуру Христа пополам.
Священник в ужасе смотрел, как он нагибается и берет один кусок.
— Возможно, вы и родились на этих землях, — Бейбарс с отвращением отбросил кусок распятия в сторону, — но все равно навеки останетесь нашими врагами. И мы будем так расправляться с вами повсюду в Палестине. — Он прошагал к священнику, выбил из его рук канделябр и приставил конец сабли к горлу. — Пусть твой Бог рыдает, видя, как горят огнем его церкви и реликвии. Пепел христианства развеют ветры, и все мусульмане радостно вдохнут его сладостный аромат.
— Вы умрете прежде этого, — прошептал священник. — Вас разгромят воины Христа.
Бейбарс рванулся вперед, пронзил острием сабли горло священника. Насквозь. Священник сдавленно кашлянул и согнулся пополам. Бейбарс повернул рукоять. Изо рта старика хлынула кровь. Он выдернул саблю, позволив телу повалиться на алтарь, а затем разрубил пополам. А потом еще, еще и еще. Тяжело дыша, дико вытаращив глаза.
«Вот вам за мои муки! За зло, которое вы принесли! Моя кара настигнет вас всех до одного!»
Бейбарс остановился, лишь когда почувствовал, что его кто-то крепко схватил за руку. Порывисто оглянувшись, он увидел Омара.
— Довольно, эмир. Он уже давно мертв.
Бейбарс перевел дух и потянулся к кошелю на боку, откуда вытащил лоскут материи, вытереть саблю.
— Так что? Давайте поговорим.
Начал Калавун.
— Омар рассказал мне о твоих планах, эмир. Я на твоей стороне.
Бейбарс кивнул. Калавун служил в полку Бари на два года меньше Бейбарса и Омара. Он участвовал во всех битвах и хорошо проявил себя у Дамнетты, когда свергали Тураншаха.
— Твоя преданность будет вознаграждена.
— Убить султана нелегко, — подал голос Омар. — При нем почти всегда охрана. Может быть, подождем до Каира?
— Нет, — твердо возразил Бейбарс, — если Кутуз укроется в крепости, добраться до него будет еще труднее.
— Может быть, отравить? — предположил Омар. — Подкупим кого-нибудь из евнухов.
— Слишком рискованно. Кроме того, зачем платить за то, что я могу сделать сам. — Бейбарс вытер саблю и впихнул в ножны.
— Что ты предлагаешь, эмир? — спросил Калавун.
— Мы сделаем это сразу, как только достигнем Египта. После Синая остановимся в Эль-Салихийи. Оттуда до Каира один день пути, и Кутуз будет меньше осторожничать. Самое главное — отделить его от большей части охраны.
Омар кивнул:
— Я согласен, но мне до сих пор не ясно, как ты займешь трон после смерти султана. Ведь для этого надо…
— За этим проследит Хадир, — прервал его Бейбарс.
Омара эта новость встревожила.
— Твоего прорицателя лучше держать на крепкой цепи, эмир. Он оказался слишком кровожадным даже для убийц ассасинов. Они за это его изгнали.
— Хадир тут принесет много пользы. — Бейбарс вопросительно посмотрел на друзей: — Так вы со мной?
— Да, эмир, — ответил Калавун.
— Мы с тобой, — добавил Омар.
В дверях церкви появился воин.
— Эмир Бейбарс, мы нагрузили телеги и кибитки.
Бейбарс кивнул воину, затем повернулся к соратникам:
— Пошли. Отвезем султану его последнюю добычу.
Они вышли из церкви. На месте деревни пылало пожарище. Мамлюки заканчивали загонять в клетки женщин и детей.
Кутуз вгляделся в темноту. Над вершинами холмов стало заметно слабое оранжевое сияние. Это Бейбарс «разбирался» с христианским поселением. Кутуз снова обратил взгляд на дорогу. Потер шею. Он скверно себя чувствовал, и не только по причине долгого конного перехода.
Тревога съедала его уже несколько недель, с каждым днем становясь все острее. С тех пор как армия покинула Айн-Джалут. Сомнения его посещали и до этого, но дерзость Бейбарса, когда он потребовал правление над Алеппо, показала размах его амбиций. Кутуз ожидал, что после отказа эмир будет ходить злой и мрачный. Удивительное спокойствие Бейбарса его расстроило.
Кутуз глубоко вздохнул, поискал глазами своего главного визиря. Громко позвал:
— Поди сюда, Актай.
Грузный человек с оливковой кожей пустил коня и вскоре поравнялся с Кутузом.
— Я слушаю тебя, мой повелитель.
— Мне нужен твой совет.
— Спрашивай, мой повелитель, — ответил Актай медовым голосом.
— У меня под кожей застряла заноза. Я желаю ее вытащить.
