27
Лечебница для прокаженных, Париж
2 ноября 1266 года
Прицепторий остался позади. Глаза слепило утреннее солнце, лицо обжигал ледяной ветер. Вокруг голые коричневые поля, сбросившие листву деревья, похожие на мрачные изваяния. Голубое небо над головой.
Они ехали молча. Лошадиные копыта громко стучали по замерзшей земле. Уилл думал об отце и откровениях Эврара. Примерно через полмили их настиг гулкий звон колоколов, доносившийся из прицептория и города. Звонили к заутрене. Эврар остановил коня. Уилл тоже натянул поводья.
— Что случилось?
— Надо помолиться, — хмуро ответил Эврар, как будто удивляясь дурацкому вопросу.
Уилл хмыкнул. Эврар только что настойчиво призывал поторопиться, и вот пожалуйста. Юноша спрыгнул с коня, забросил поводья на куст боярышника. Помог капеллану сойти на землю. Тот опустился на колени, молитвенно сложив руки. Находящимся вне прицептория рыцарям, капелланам и сержантам устав предписывал молиться в часы церковной службы. Обычно они читали «Отче наш».
Опускаясь на колени, Уилл краем глаза заметил всадника на некотором отдалении. Всадник придержал коня, остановился, спешился и исчез из виду. Уилл забормотал «Отче наш». Молитва для него сейчас была лишь потоком лишенных смысла звуков.
— Ну вот, — сказал Эврар, поднимаясь с колен и стряхивая грязь с сутаны. Он выглядел бодрее, даже немного повеселел, как будто молитва придала сил. — Чего ты такой молчаливый, сержант?
Уилл помог ему взобраться в седло, затем влез сам. Вопрос его озадачил. Неужели Эврар ожидал чего-то другого?
— Почему вы раньше не объяснили мне причину отъезда отца? — неожиданно произнес он после продолжительного молчания. — Ведь все это время я думал, что он уехал, потому что… — Уилл замолк. Эврар вроде бы не знал о гибели сестры, хотя теперь в этом можно было и усомниться. В любом случае выкладывать печальную правду без особой надобности не хотелось. — Вы знали, как сильно я по нему скучаю.
— Если бы я рассказал тебе о цели путешествия твоего отца, — отрывисто бросил Эврар, — пришлось бы поведать остальное. Мне казалось, ты не готов к этому.
— А сейчас? Если бы Хасан принес книгу, а Элвин промолчала о краже, я бы так ничего и не узнал. Вы рассказали потому, что я вам нужен. Вот в чем дело.
Эврар молчал.
— А мое посвящение? — продолжил Уилл. Его голос звучал ровно, спокойно, хотя внутри все клокотало. Как же он ненавидел сейчас капеллана за все годы унижения и обмана! Он был зол и на отца, заставившего сына поверить, что тот отбыл на Святую землю, будучи не в силах простить Уиллу гибели сестры. — Вы бы так и не решились на это, если бы не Элвин. Вы по-прежнему считаете меня неготовым. — Уилл посмотрел на капеллана. — Не удивлюсь, если вы не сдержите обещания.
— Я никогда не брал своих слов назад, — буркнул Эврар. Он посмотрел в холодные глаза Уилла. — Мне довелось повидать многих молодых людей, отправившихся на войну, как только их посвятили в рыцари. Вернулись лишь некоторые. Чего тебе так не терпится туда попасть? Ведь эта дорога почти всегда ведет к смерти. Ты хочешь знать, почему я откладывал твое посвящение? Да потому что знал: как только ты наденешь плащ, сразу же отправишься на убой.
— Спасибо за заботу, — пробормотал Уилл.
— Дело не в заботе, Уильям. Мне просто жаль терять такого замечательного помощника.
Уилл бросил взгляд на капеллана. Неужели опять лжет? Вроде бы нет.
— Ты должен понять, — продолжил Эврар спокойнее, — я хранил эту тайну много лет. И потому раскрыть ее кому-то для меня очень трудно. Я доверял Арману и потерял почти все.
— Значит, вы мне доверяете?
Эврар натянул поводья.
— Нужно сворачивать.
Они пересекли рю Сен-Дени и подъехали к лечебнице для прокаженных, почти полностью скрытой за дубовой рощей. Чуть не пропустили дорожку, ведущую к ее стенам. Три больших каменных строения, часовня, рядом аккуратный садик. Все выглядело скромным, но ухоженным. Уилл удивился. Он видел прокаженных, просивших милостыню у городских ворот. Они все имели отвратительный, отталкивающий вид. Одеты в лохмотья и перчатки, волосы распущены, спутаны, лица обезображены чудовищными шрамами. Он не мог вообразить, что они живут в таком спокойном аккуратном месте.
Не успели они спешиться у ворот, как от одного из строений к ним сразу направился человек. В перчатках — стало быть, прокаженный. Но на лице признаков болезни не видно.
— Что вам нужно, добрые люди? — спросил он, глядя на красные кресты на их одеждах. — Я здешний привратник.
Эврар протянул Уиллу поводья коня.
— Я ищу своего друга. Он умер вчера ночью. Мне сказали, что его похоронили здесь. Я пришел с ним проститься.
Привратник перевел взгляд на Уилла.
— Это мой оруженосец, — пояснил Эврар, небрежно махнув рукой на Уилла, привязывающего коней.
— Да, поздно ночью сюда кого-то привезли, — сказал привратник. — Хотя, клянусь святыми угодниками, его убила не болезнь, а кинжал. Но королевские гвардейцы посчитали его прокаженным.
— Его недуг только начался, — ответил Эврар.
— Тогда пошли. — Привратник на мгновение замолк. — Но будьте осторожны в наших владениях. Если дорожка окажется слишком узка, чтобы прошли двое, вам следует отступить в сторону и пропустить больного, чтобы, не дай Бог, не коснуться. У нас здесь другие обычаи.
— Я понял, — равнодушно бросил Эврар.
Однако Уиллу пришлось сопротивляться желанию прижать ко рту ладонь. Считалось, проказа поражает тех, кто потакает своим грехам, особенно похоти, но можно заболеть, если делить с прокаженным еду или питье. Возможно, болезнь даже передается через воздух. Поэтому прокаженным запрещено собираться в публичных местах, заходить в церкви. А на людях им предписывалось прикрывать рты. Поскольку привратник этого не делал, Уилл старался дышать нечасто и исключительно носом.
В саду несколько обитателей лечебницы ухаживали за аккуратно посаженными молодыми яблонями, занимались огородом. Многие закрывали открытые участки тела материей, перчатки были надеты на всех. Уилл заметил, что некоторые едва тронуты болезнью. На тех же, кто страдал от проказы много лет, было тяжело смотреть: повязки едва прикрывали пузырящиеся язвы, напрочь сгнившие, расплющенные, перекошенные носы, беззубые отвисшие рты, уродливые беспалые руки и ноги. Сквозь аромат яблок пробивалась тошнотворно-сладковатая вонь гниющей плоти.
После установления диагноза прокаженного заставляли стоять у открытой могилы и в это время над ним читали погребальную мессу. Уилл теперь видел многих из живых мертвецов. Среди них не встречалось женщин, их в лечебницу не принимали. Бедняжек вынуждали просить милостыню на дорогах за пределами городов.
— А мы как раз вырыли могилу, — рассказывал привратник. — Бертран должен был вот-вот отойти. Но ночь все же пережил, так что мы положили в его могилу вашего друга. Он ведь из Генуи?
— Кто? — недоуменно спросил Эврар.
— Ваш друг, — пояснил привратник, проходя в узкие кладбищенские ворота. — Гвардеец сказал, что он из Генуи.
— Да, — пробормотал Эврар, — из Генуи.
В дальнем конце кладбища, под дубом, виднелась свежая могила.
— Вот здесь мы его положили, — сказал привратник, когда они приблизились. — Без особых церемоний. Я и могильщик. Положили и быстро прочитали молитву. — Он посмотрел на Эврара и добавил: — Было темно, и шел дождь.
— Я прочту молитву, — пробормотал Эврар, приседая на корточки. Оглянулся на привратника. — Можешь удалиться, я хочу побыть здесь один.
— Оставайтесь сколько хотите, — сказал привратник. — Дорогу назад найдете?
Эврар кивнул, подождал, пока привратник исчезнет за углом часовни, повернулся к могиле. Вытащил из изголовья небольшой деревянный крест, отбросил в сторону. Затем посмотрел на Уилла:
— Вон там я вижу лопату, сержант.
Через несколько секунд Уилл вернулся с лопатой и начал копать. Эврар отошел в сторону. Куча земли рядом с могилой росла, Уилл даже вспотел, несмотря на холод. Наконец лопата ударила во что-то упругое. Уилл наклонился, счистил землю с тела покойного, завернутого в грубую мешковину, и сел на землю отдохнуть. К могиле приблизился Эврар, опустился на колени. Медленно протянул руки и осторожно, даже нежно, отвернул мешковину с головы Хасана. Увидев открывшееся лицо убитого, Уилл вздрогнул. Оно почернело от запекшейся крови и ссадин, искаженное болью, которую бедняга испытывал в минуты кончины. Эврар наклонился, положил руки на лоб Хасана и прошептал:
— Ашаду ан ла илаха илла-лла. Ва ашхаду анна Мухамма-дан расул-Улла.
Уилл насторожился, услышав этот мелодичный речитатив. Он понял значение слов: «Нет Бога, кроме Аллаха. Мухаммед — его пророк».
Это была шахада, возглашение веры, ее произносят на ухо мусульманину после смерти. Примерно то же самое, что соборование у христиан. Значит, обращен Хасан все же не был. Но для Уилла сейчас это значения не имело. Глядя на разбитое лицо Хасана, он ощущал стыд, что его соотечественник сделал это с человеком, спасшим в Онфлере жизнь молодому сержанту-тамплиеру.
— Кто же этот злодей?
— Тот, у кого нет души, — ответил Эврар, держа ладонь на лбу Хасана. — Тот, кто поглощен ненавистью и страхом, кто видит врага снаружи, а не внутри себя.
— Какая бессмысленная смерть, — пробормотал Уилл.
Эврар посмотрел на него влажными от слез глазами.
— Хасан погиб на службе правому делу. О многих ли людях можно сказать такое?
— Да, — согласился Уилл, — о немногих.
Эврар вытер глаза, начал разворачивать мешковину дальше.
— Давай помоги.
Уилл склонился к Хасану с другой стороны могилы. Мешковина за что-то зацепилась. Освободив ее, он увидел рукоятку кинжала, торчащего в боку несчастного. Преодолевая тошноту, юноша намеревался его вытащить, но Эврар остановил.
— Оставь так. Там, где он сейчас, это его не беспокоит.
Они развернули серый плащ, Эврар его ощупал и забеспокоился. Затем сунул руку под спину Хасана и торжествующе объявил:
— Она здесь.
Уилл с трудом перевернул мертвое тело, дав возможность капеллану вытащить книгу. Всю сырую, перепачканную грязью. Но вытисненный золотой фольгой заголовок все же сверкнул на солнце. Эврар прижал книгу к груди и закрыл глаза, шепча молитву. Чуть позже он выпрямился.
— Дело сделано. Наконец-то я смогу вернуться в Акру, чтобы закончить труд моей жизни. — Он печально посмотрел на Хасана. — Прежде чем присоединюсь к нему.
— Отдай мне книгу, Эврар, — произнес холодный бесстрастный голос. — Или ты присоединишься к нему раньше, чем думаешь.
Они повернулись. Над ними возвышался Никола де Наварр. С заряженным арбалетом в руке, нацеленным на Эврара. На рыцаре поверх белой мантии был черный плащ, длинные черные волосы сзади завязаны в хвостик.
— Брат Никола? — удивился Эврар, сжимая книгу. Он окинул взглядом кладбище, ожидая увидеть брата Жиля с доминиканцами, но больше никого не было.
— Я предвидел твою попытку забрать книгу у трубадура, но не ожидал, что ты используешь для этого горничную. Понимаю, тебя к этому вынудило отчаяние. — Никола посмотрел на тело Хасана. — Я слышал о сарацине, которого нашли убитым вчера ночью, а когда твой Хасан не вернулся в прицепторий, догадался, кто он. Жаль. Я хотел использовать его как доказательство твоей порочности. Ведь он не христианин, верно, Эврар?
— Что это означает, брат? — спросил Эврар, пытаясь заставить голос звучать гневно.
— Я тебе не брат. Отдай книгу. — Никола нацелил арбалет в горло Эврару. — Два раза повторять не буду.
— Боже, так это был ты? — выдохнул Эврар, внимательно разглядывая рыцаря. — Заставил Рулли украсть книгу из хранилища, а потом убил в переулке. Вот почему ты здесь один, без доминиканцев. Сам по себе.
Уилл бросил взгляд на кинжал, торчащий в боку Хасана. Пока Никола объяснялся с Эвраром, сержант сделал шаг к могиле.
— Я бы оставил клирика в живых, — сказал Никола, — но вмешался Хасан. Нельзя было позволить им поговорить.
— Как ты узнал о книге? — спросил Эврар.
— От тех, кто ушел от вас после пребывания у власти Армана. Я узнал о тебе все, Эврар. Все твои деяния и тайны. Я ждал этого момента больше семи лет, с тех пор как покинул свой дом и приехал в эту страну, надел эту фальшивую мантию, притворился одним из вас, вашим братом. — Глаза Никола налились злобой. — Расплаты пришлось ждать долго. Но вы ее получите. Хватит тамплиерам прятаться за сутану папы. Когда он увидит твою работу, поймет, какую мерзость ты закодировал в книге, у него не будет выбора. Вас уничтожат. Всех до одного. — Он с усмешкой посмотрел на капеллана. — Эврар, ты книжник и наверняка знаешь легенду о Давиде и Голиафе.
Эврар не отозвался.
— Подобно тому как Давид одним камнем сразил чудовище, я этой книгой сокрушу орден тамплиеров.
Уилл продвинулся еще на шаг.
— Кто ты? И зачем это делаешь? — пробормотал Эврар.
— Один из тех, кого твой орден предал в Акре. Один из тех, кого такие, как ты, под водительством сукина сына Армана заперли в крепости, обрекли на голод, страдания и мученическую смерть. Я рыцарь ордена Святого Иоанна. И тот, кто положит вам конец.
Уилл вглядывался в Никола, вспоминая, как он легко договорился с пьяным госпитальером несколько месяцев назад.
— Мы написали Арману петицию с требованием остановить это безумие, — сказал Эврар. — Умоляли его, поверь. Пытались вам помочь. То, что совершил Арман, простить нельзя, но в этом нет нашей вины.
— Вы пытались нам помочь? Пока вы пытались, Эврар, на моих глазах друзья и братья умирали один за другим от голода и болезней. Мы молили тамплиеров позволить доставить в крепость еду и лекарства, но нам отказали. И даже не дали вынести тела, чтобы похоронить по-христиански. Многие месяцы мы задыхались от вони, издаваемой гниющей плотью наших товарищей. А ты говоришь, пытались. У меня нет слов, чтобы описать наши страдания.
— Но от того, что ты собираешься сделать, всем станет только хуже.
— Ничего. — Никола вскинул свободную руку.
— Ты понятия не имеешь, что на самом деле здесь написано! — крикнул Эврар, отчаянно прижимая к груди «Книгу Грааля». — Иначе бы не стремился губить братство. Я говорю тебе: мы вас не предавали! Армана же возмездие настигло в каирской тюрьме. Он давно умер.
— Но твое тайное братство поддерживало его вероломство. И вы за это заплатите.
— Но вместе с тамплиерами ты погубишь и свой орден!
Когда капеллан выкрикнул эти слова, Уилл наконец дотянулся до кинжала и быстро вытащил из тела Хасана. Что-то хлюпнуло, и в следующее мгновение кинжал оказался в его руке. Уилл развернулся к Никола.
Тот сразу направил на него арбалет. Они замерли, пристально глядя друг на друга. В глазах госпитальера уже не играли искорки добродушия, как в тот день, когда Уилл ходил за чистыми пергаментами. Это был другой человек.
— Однажды я тебя предупреждал, Кемпбелл, чтобы ты не выхватывал оружие с такой готовностью. — Никола кивнул Эврару. — Скажи своему сержанту — пусть успокоится, иначе я его убью.
Капеллан положил руку Уиллу на плечо и прошептал:
— Оставь, это сейчас бесполезно.
Уилл не повиновался, тогда Эврар сжал его плечо крепче, и он опустил кинжал.
Эврар бросил «Книгу Грааля» к ногам Никола.
— Ты не ведаешь, что творишь.
Госпитальер поднял книгу.
— Я никогда еще не чувствовал такой уверенности в своей правоте. — Никола попятился, направляя арбалет на Уилла. Достигнув часовни, вдруг повернулся и побежал. Через несколько мгновений исчез за углом.
Уилл кинулся вслед.
— Остановись, сержант! — крикнул Эврар.
Уилл оглянулся:
— Он же уходит.
— И пусть уходит. Пока. — Эврар взял кинжал у Уилла, положил Хасану на грудь. Накрыл тело мешковиной. — Прости, мой друг. — Затем повернулся к Уиллу: — Давай быстро забросай могилу землей, и пошли. Нам нужно поскорее вернуться в прицепторий.
Когда Уилл с Эвраром подошли к воротам, обнаружилось исчезновение их коней.
Таверна «Семь звезд», Париж
2 ноября 1266 года
Гарин поднимался по лестнице, перепрыгивая через шаткие ступеньки. Голова гудела. К шишке на затылке было больно прикоснуться. Его подташнивало. Вот и коридор, где всегда сумрачно. Вдоль стены семь дверей, в самом конце восьмая. За некоторыми шумели, оттуда струился свет, доносились крики, стоны. То ли там получали удовольствие, то ли кого-то мучили. А может быть, и то и другое. Гарин прошагал по скрипучим половицам к последней двери. Остановился, перевел дух и вошел. Грач сидел за рабочим столом Адели, жадно обгладывал куриную ножку. По подбородку стекал жир, кусочки мяса прилипли к щетинистым щекам. Он был один.
Гарин закрыл дверь. Нервозно оглядел комнату.
— Где Адель?
— Во дворе, — ответил Грач с набитым ртом. — Книгу принес?
Со двора послышался стук бочек, а следом голос Адели. Это слегка его успокоило.
— Нет, — сказал он.
Грач уронил куриную ножку в тарелку.
— А где же она? — Он начал вставать, вытирая со рта жир тыльной стороной ладони. — Трубадура вчера вечером арестовали. Но книгу не нашли. Так что тебе следует пошевелиться.
— Сегодня утром я видел, как сержант Эврара, Уилл Кемпбелл, разговаривал с Элвин, — произнес Гарин, не проходя дальше в комнату, где опять стало дымно от очага. Видно, дымоход до сих пор не прочистили.
— Кто она такая?
— Они знакомы с Нью-Темпла. Она горничная во дворце. — Гарин замолк. — Думаю, книгу у трубадура взяла она. Этьен, рыцарь, присутствовавший при аресте трубадура, сказал мне, как тот кричал про служанку, укравшую у него «Книгу Грааля». По описанию вылитая Элвин. Она вполне могла передать ее Уиллу.
— И что дальше? — рявкнул Грач.
— Я проследил, как Уилл и Эврар примерно два часа назад покидали прицепторий. Собирался последовать за ними, но… — Гарин снова замолк, сжал губы. — Меня кто-то ударил по голове.
— Понимаю. — Грач обошел скамью и направился к Гарину. — То есть ты книгу проворонил, правильно? Потому что не хватило ума соблюдать осторожность. — Он рванулся вперед и прижал Гарина к двери.
Тот вскрикнул, стукнувшись затылком.
— Не надо, Грач! Больно!
— Больно? — Грач захватил в горсть белокурые волосы Гарина и стукнул его головой о дверь. — А теперь как?
У Гарина потемнело в глазах.
— Они не могли уйти далеко, — пробормотал он. — У них ничего с собой не имелось, никаких запасов. Уилл был без оружия. Они где-то в городе. Их можно найти.
— Как?
— Я придумаю!
— Так давай же придумай, иначе, клянусь жизнью, ты пожалеешь, что родился. И эта твоя сука тоже.
Подавляя приступы тошноты, Гарин пристально смотрел на Грача, как будто хотел получше запомнить. Все нутро жгла острая кипящая ненависть.
Он, рыцарь-тамплиер, аристократ с родословной, восходящей, как говорил дядя, к самому Карлу Великому, так унижен этим бандитом, бастардом из Чипсайда, главарем банды, многие годы терроризировавшей Лондон, пока мать одного из головорезов не донесла. Их всех поймали и приговорили к виселице. Грача от казни спас Эдуард и сделал своим цепным псом.
Гарин заставил себя сосредоточиться на мысли о вознаграждении, ожидавшем его в случае удачи. И тогда этот выродок отсюда уедет.
— Кто-то видел, как я слежу за капелланом и Уиллом, и помешал мне пойти за ними. — Он потер затылок, ощутив на пальцах кровь. — Возможно, это Хасан. Я его не видел с вчерашнего вечера. — Гарину пришла в голову идея, но он не решался ее высказать. Если пойти по этой дорожке, то вернуться назад будет очень трудно. Однако он все же решился, потому что ничего другого придумать не мог. — Нам следует заняться Уиллом. Он наверняка знает, где книга. — Гарин глубоко вздохнул — в голове быстро пронеслось все: пожалованные принцем Эдуардом поместья, титулы, богатство, наконец-то мать будет счастлива, а Адель разделит постель только с ним одним, в любой момент, когда он захочет, — и решительно выдохнул. — Мы приведем его сюда, и ты спросишь о книге.
Грач помолчал.
— А как его сюда заманить?
Гарин слегка усмехнулся:
— Нам поможет Элвин.
